Читать книгу Сумерки берлинских идолов - Влад Евгеньевич Ревзин - Страница 3

Зима в этом году не задалась.

Вместо снега дождь. Черная, насыщенная водой земля чавкает под ногами, осенние лужи, мартовские запахи путают инстинкты.

Неровное мощеное покрытие улицы Ниблигештрассе тускло отсвечивает в неярком свете фонаря. Только что на улицы надвигались сумерки, но скоро они обратились в ночь. Тротуары покрыты моросью, капли воды неспешно скатываются к каменным бордюрам, обогащая тоненькие ручейки, что текут по узким ложбинкам.

На перекрестке вдоль трамвайных рельс мостовая разворочена. Несколько рабочих целый день били молотом по костылям, вгоняя их в берлинскую землю. Но бригада давно разошлась по своим домам, оставив неприбранную землю и неровно сложенные кубики мощеного камня.

Над фонарем, на уровне верхних этажей, клубится тьма. В трехэтажном доме горит лишь два окошка, время позднее. Мелкие буржуа и рабочий люд ложатся спать. Им не мешает еле слышный шум из пивной, что находится в цокольном этаже трехэтажного дома. На мостовой лежат желтые прямоугольники света из окон, доносятся, приглушенный звон стекла и гул человеческих голосов.

Жильцы привыкли к этим звукам.

Фрау Фляйзих с верхнего, мансардного этажа несколько раз за вечер выходила на небольшой балкончик: взять прищепку, глянуть на рабочих из трамвайного депо, пытаясь определить, когда же закончится адский ремонтный шум; просто глотнуть сырого свежего воздуха. И каждый раз видела внизу плотную мужскую фигуру, человека, прислонившуюся плечом к фонарному столбу. Человек читал газету, через время засунул ее в боковой карман и глазел по сторонам; курил, иногда прохаживался вдоль тротуара.

– Полиция, – сказала сама себе фрау Фляйзих и поджала губы.– Топтун. Ну, постой, авось отсыреешь…

Плотный человек, в черном пальто и шляпе, надвинутой поглубже, и поднятым воротником, – чтобы избежать холодных капель, падающих с неба, – давно прочел сырую Моргенпост. Выкурил последние полпачки «Джюно». Окурки полукругом лежали у ног, словно риски на компасе. Во рту сухо и противно.

Но уходить нельзя. В пивной «Золотая брага», сидит человек, который в удачном раскладе может принести частному детективу Отто Циммерману 5000 марок. Громадная сумма, – если учесть, что дела в последнее время не идут блестяще. Поиск велосипеда герра Мюллера с Вергессенштрассе не дал результатов, и, следовательно, гонорара; слежка за супругой кельнера из «Фалле», на что потрачена целая неделя, – 25 марок, плевок в лицо и пинок острым носком женской туфли чуть ниже правого колена.

У Отто имелось еще одно прибыльное дельце, но и оно давало все меньший доход, – а опасности, связанные с ним, были неизмеримо большими. Поэтому уже три часа Отто не спускал глаз с вывески с изображением усатого счастливца, сдувающего пену с кружки «Золотой браги».

«Золотая брага», – обычная рабочая пивная. Таких десятки на окраинах громадного города. Отличие состояло лишь в том, что два раза в неделю здесь собирались активисты красного кружка «Ротес Пролетариат». Пили пиво, спорили, перебивая друг друга. До хрипоты кричали пропагандисты…

Отто скривился. Он не любил коммунистов, – за крикливость, агрессивность и желание собираться в длинные демонстрации, завернувшись в километры кумача.

Тот человек, из-за которого Отто Циммерман мок под редким противным дождиком, считался самым разыскиваемым преступником Германского рейха, и личным врагом бургомистра. Если бы только слова маленькой проститутки, торгующей собой у Восточного вокзала, оказались правдой.

Злодея полиция и пресса называли Ральфом, но только для удобства, – настоящего имени пока не знал никто.

Однажды за взрыв и поджог лютеранской церкви арестовали некоего Ральфа Грёнера, безработного. Почти сразу же стало ясно, что это случайный человек, и Грёнера вскоре освободили. Пресса подхватила имя Ральф, которым стали называть зловещую тень неизвестного пироманьяка.

Отто Циммерману, похоже, повезло.

Три недели назад ипподромный жучок по кличке Пфедезел за рюмкой шнапса сообщил, что уличная малышка обслуживала клиента- штурмовика, и тот похвалялся, что каждый берлинец боится его, как огня. Сам Пфедезел иногда проводил ночь с маленькой проституткой, и она жучку доверяла.

– Бум! – якобы смеялся тот – И этого дома больше нет.

Оказалось, что он очень хорошо знал эту малышку. Расспросив ее, Циммерман, как доберман, побежал по следу.

Отто всей душой желал, чтобы это был тот самый человек. Он отчаянно нуждался в деньгах.

Конечно, Отто Циммерман мог не мучить себя, а сидеть сейчас в пивной, пить пиво и держать подопечного перед глазами. Но опыт бывшего полицейского со стажем подсказывал, что его толстая морда достаточно заметна, и дальнейшая слежка усложнится. Другое дело на улице, – шляпа на глаза, воротник на уши, и шлеп-шлеп…

Каждые несколько минут двери пивной открывались и закрывались, впуская и выпуская посетителей. Изнутри доносились голоса и выползали клубы табачного дыма. Сыщик представил себе тепло и запах алкоголя и тихонько взвыл.

Отто проклинал тот день, когда его выкинули из участка. Сидел бы сейчас в Кляйнмоторвагене, – сухо, чисто, хоть спи. Домик на колесах…

Ныло плечо, и сыщику потребовалось сменить положение. Теперь Отто уперся в холодный жесткий столб левым плечом, но и это не помогло. Болели ноги, болели плечи,

Его клиент вышел только в четверть одиннадцатого, когда Отто Циммерман окончательно продрог.

Как мог молодой мужчина в коричневой рубашке и высоких сапогах безнаказанно пить пиво в гнезде красных рабочих?

Это стало понятно, после того, как он вытащил из бокового кармана кепи с орлом и водрузил на голову, чтобы защититься от дождя. Он запахнулся в старую кожаную куртку, застегнутую до горла, – так что распознать члена СА по рубашке, повязке на рукаве и нашивке с номером отряда было затруднительно.

Коричневорубашечник неспешно огляделся, на секунду задержал взгляд на фигуре под фонарем, и пошел, ускоряя шаг, к перекрестку Ниблигештрассе и Швайз, где мокла взрыхленная трамвайными рабочими земля. Циммерман выплюнул окурок, оторвался от фонаря и пересек неширокую улицу.

Когда он миновал вход в пивную, внутри раздался хлопок. Закричал человек, потом несколько присоединилось к первому. Голоса стали громче, с грохотом отворилась дверь, и оттуда вывалился лысый здоровяк в дождевике. Он путался в полах накидки, надрывно кашлял и стонал. Оказавшись на улице, лысый упал на колени, подполз к стене и, перевернувшись, сел на мокрый тротуар.

– Эй, вы в порядке? – спросил сыщик, наклоняясь.

От лысого отвратительно пахло, словно из выхлопной трубы грузовика.

– Взрыв, – прохрипел сидящий.– Газ…

С противоположной от перекрестка стороны, вверх по улице стучали каблуки. Отто повернул голову.

К пивной бежал шуцман.

– В чем дело?! – заорал он, подбегая.– Кто такие?

Отто отметил его ботинки, потом поднял глаза. Серые прозрачные глаза, маленький шрам над углом рта.

– Этот человек говорит, в пивной взрыв. Я слышал хлопок. Мне нужен человек, который первым вышел оттуда. Я частный детектив Отто Циммерман.

Он вытащил удостоверение и ткнул стражу порядка под нос.

– Там еще два десятка людей внутри, – подал голос лысый.

Полицейский помешкал.

– Ладно, у меня есть чем заняться! Имя я запомнил.

Он повернулся к сидящему человеку.

– Дышать можете?

Циммерман бежал к углу. Ральф! Нанес удар тогда, когда он, Отто, следил за ним!

Вот это удача! Но не упустил ли он мерзавца?

Отто завернул за угол, на ходу доставая револьвер, и словно врезался в стену. Штурмовик явно поджидал его здесь, и теперь стоял, широко раздвинув ноги, загромождая узкий проход. Рядом, до пояса высотой, темнела груда каменных кубиков, аккуратно вынутых рабочими из мостовой.

Сыщик рвал из кармана оружие.

– Легавый, – процедил человек.

Отто быстро оглядел его полусогнутые руки. В правой ладони коричневорубашечник сжимал камень.

«Только что схватил» – пронеслось в голове частного детектива, как будто это было важно в подобную минуту.

Он успел немного сместить голову в сторону, иначе тяжелый камень, зажатый в кулаке, пробил бы ему череп. Но и того размашистого удара хватило, чтобы Отто упал на колени. Подбородок упал на грудь, он почувствовал тепло в ухе. Когда Отто Циммерман опустился на бок, сзади кто-то сказал:

– Достаточно, Фаергот. Он уже ничего не сможет сделать.

Отто перевалился с бока на спину и с трудом поднял веки.

Где-то там, наверху, он увидел подбородок, затянутый ремешком, козырек полицейской каски и блеск ремневой пряжки. А потом дождевые капли, падающие на лицо, завертелись, превратились в звездочки, падающие с темного неба.

И все исчезло.