Читать книгу Жизнь, нарисованная небом - Влад Потёмкин - Страница 5

О правителе Хальве Ирвинге можно сказать следующее: «Человек он был ветряный и не далёкий. Думал, лишь, о пирушках, викинг набегах и женщинах»

Когда-то, ещё в детскую пору, он мечтал жениться на красавице Идэн. И с сыновьями покорять новые земли! И страны!! И даже сам Рим!!! Всё возможно бы, так и было. По крайней мере, всё к этому шло. Но, из-за несусветной бедности, по настоянию отца, ему пришлось жениться на Изольде. Старой долговязой женщине по прозвищу «Верста Из». Изольда была дочерью богатого бонда Филиппа, которого за глаза все называли «Скряга». При личном же общении его величали – Филипп «Богатый», во избежание неприятностей. «Из» ни кто не хотел брать замуж, из-за её не складности и ужасного характера. Жизнь обделила её заботой и нежностью, зато с избытком наделила скупостью и ненавистью к окружающим. Жили Хальв и Изольдой, сжав зубы, в атмосфере взаимного призрения, обид и полного не понимания. Она осыпала мужа таким порывом ненависти. Причём, без причинной ненависти. С добавлением зубного скрежета и вулканической ярости, что казалось – вот-вот запахнет жареным, как у последней черты. Властная «Из», не желающая ни с кем и ни с чем считаться, жила по своим убеждениям и правилам, порою даже ей самой не понятным.

Младший Ирвинг, во избежание конфликтов пропадал на охоте и пирушках. И не заметил, как превратился в нервного, вечно пьющего и разгуливающего по ночам лунатика, где-нибудь у себя, на затерянной в глуши охотничьей избушке. После свадьбы, Хальву казалось, что все ярлы подтрунивают над ним. За глаза конечно. Но он думал об этом постоянно. Беспрестанные мысли о своей ущемлённой и убитой Из личной жизнью, переросли в ярость на всех женщин, какие только встречались на его пути. Чтобы, хоть как-то, компенсировать свою, как ему казалось, ущербность. Он, при дележе военной добычи, брал ни драгоценностями и прочими богатствами, а персонами женского пола, которых и расселял по своим резиденциям. Отчего и был прозван Хальв « Штаны Нараспашку». Пиры, походы и утехи любви – эти три столпа и стали составляющими его жизни. Порою перебор милых дам был настолько велик, что охватить всех ему было не под силу. Помимо основного своего предназначения, захваченные на войне особы, трудились на тяжелейших сельскохозяйственных работах и в кузницах, без каких бы на то привилегий. Редчайший случай, когда кто-то, из наложниц, выделялся в приближенную тиру. На которую, помимо всего прочего, возлагались ещё и обязанность ключницы – смотрительницы дома.

О морально-нравственной стороне конунга говорить не приходится. Её как таковой, и не было. Это был обычный образ жизни древнего скандинава. Яма, в которую Хальв свалился, благодаря времени. Смалодушничав тогда, он так и не нашёл в себе сил, прийти к Идэн и извиниться за содеянный обман. Пусть, даже, если этот обман и был совершён им по принуждению. Волнения, которые бушевали в нем, он подавил брагой и пивом, погружаясь в покой алкогольного забвения, как состояние равновесия, превратившиеся для него в пытку жизни. Он катился по наклонной, деградируя и теряя свой облик. И, что удивительно, даже не желал этому противиться и что-то менять. Он летел в пропасть, им самим же и уготованную.

Всё своё время, Ирвинг проводил в ничегонеделание. Это бездействие он удачно совмещал с бессмысленным пьянством и заполнял всю свою, никчёмную жизнь, лишь только этим. Застолье стало его единственным центром событий. Пирушки ничего не оставляли после себя, кроме головной боли. Время от времени, он пытался размышлять. Размышлять, конечно, о не возвышенном. А хотя бы, о думах приземлённых: «Не отправиться ли ему в поход?..»

Но, все потуги Хальв, по лабиринтам разума, замыкались на собственной же персоне. И приводили всё к тому же застолью. В начале пира он пробовал рассуждать. Блуждал по развалинам своих возведённых планов. Обозревал туманную даль, когда то торной дороги, а теперь зарастающую бурьяном и всё больше и больше погружающуюся в океан праздности и безмолвия. Праздник без праздника угнетал. Он, уже, даже, не осознавал, что для поднятия духа: «Необходимо что-нибудь сделать!.. Не обязательно полезное! Но, хоть что-нибудь, но сделать…» Но он, лишь, продолжал уповать на то, что жизнь—злодейка, сломала его целеустремлённость. И благодаря, своим не мысленным путам, связала его. И теперь, ему не выбраться, из её зловещего мешка.

Это повторялось из дня в день. И пока, конунг Хальв Ирвинг приходил в обычную, уже привычную для него, лежачую кондицию, он мямля толковал свои оправдательные доводы. И мирно засыпал.