Читать книгу Кофе на троих - Влада Багрянцева - Страница 9

– Камер тут нет, – говорит Эрик, прежде чем взяться за резинку моих леггинсов и стянуть их до середины бедер.

О том, что кто-то может войти, я не думаю – во-первых, кому это надо, переться сюда, когда в зале веселье только набирает обороты, к тому же с минуты на минуту начнутся конкурсы, – разве что такие же, как мы; во-вторых, думать я могу только о его губах на головке моего члена. Вот так сразу, да, без прелюдий, почти как с Келли, только сравнивать их смысла нет, потому что они в этом совершенно не похожи – Эрик хоть и действует напористо, но делает это мягко… мм-м… покровительственно. Типа, сегодня твой день, Марти, кайфани немного, пока я в настроении. По правде говоря, это я собирался у него отсосать, как только мы окажемся в темноте, в углу за шкафчиками, с грохотом музыки на заднем плане. Но этот вариант мне тоже нравится – как он сжимает мою задницу пальцами, пока, то и дело сглатывая, насаживается на меня ртом, а я, сдвинув ноги, пытаюсь быть паинькой. Всхлипывать вместо того, чтобы стонать. Все происходит так быстро, что я не успеваю толком насладиться процессом, кончаю, а он заботится о том, чтобы ни капли не попало мимо его рта, натягивает обратно леггинсы и собирается сдвинуть маску на лицо тоже, но я не даю, добирая того, чего не хватило, губами и языком. Целуется он так же мозговыносяще, как и сосет, и вкус собственной спермы вызывает во мне ощущение моей бесстыдной порочности. Вот уж не думал, что когда-то докачусь до такого, но кажется, что это совершенно другой я, которому можно все.

Где-то неподалеку, уже в моей реальности, хлопает дверь, я отскакиваю и выбегаю в зал, оставляя позади того, другого себя, который ведет себя как потаскушка. Раньше за собой я таких склонностей не замечал, и надо бы влепить себе пощечину, чтоб проснуться, но она будет с именем и запахом Эрика. Лучше потом. Все потом.

Наверное, чтобы не анализировать произошедшее, я бухаю. Или просто бухаю, потому что хочется – иногда это необходимо, когда ты запутался настолько, что клубок ниток затягивается на твоей шее петлей. К концу вечера, когда я становлюсь местной звездой всех развлекательных мероприятий и кроличьи уши оказываются на голове Бэна, сам Бэн висящим на библиотекаре, а я – лежащим на заднем сиденье машины. Успеваю подумать, что машины у меня, так-то, нет, затем отключаюсь.

Просыпаюсь на кровати в чужой комнате с задернутыми шторами. Определение «проснулся на кровати» в моем случае отличается от «проснулся в кровати», потому что лежу я сверху, на постели, застеленной темным пледом, одетый. Трогаю лицо, на пальцах – где перчатки? – остается подсохший аквагрим, поэтому, видимо, никто меня на чистые простыни и не положил. Комната, судя по запаху в ней, Эрика – стеллажи с книгами, сухоцветы в огромной вазе у окна, шкаф-купе с зеркалами в полный рост напротив кровати, журнальный столик с лампой, ковер-зебра на полу. Уютно и просторно, не то что у Келли, где каждая вещь, не имея постоянного места, кочует из комнаты в комнату.

Зачем я вчера пил? Чтобы сейчас желать заснуть и не проснуться?

Ползу на запах кофе по узкому коридору и оказываюсь на кухне. Домашний Эрик, в футболке и шортах, как раз переливает эту раскаленную черную жидкость в чашку. Смотрит на меня и достает вторую такую же, только не белую, а коричневую.

– Где можно помыться? – каркаю я осипшим голосом и морщусь от того, как он царапает слух.

– Идем, – Эрик проходит мимо, в коридор, открывает дверь в ванную и кивает на вешалку: – Полотенца, халат. Если что-то не найдешь – зови.

В ванне, задернув шторку, я угрюмо смотрю на душевую лейку, жмурюсь и безжалостно откручиваю вентиль, чтобы потом, под ледяной водой, стиснуть зубы и сдерживаться, чтобы не орать, как сумасшедший, от того, как она впивается в тело иглами. Потом откручиваю горячую, и это даже хуже, чем ледяная, потому что хочется орать уже от облегчения. Пытки контрастным душем длятся до тех пор, пока я не начинаю чувствовать себя проснувшимся, и тогда я могу достать с полки гель и смыть с себя искусственную кровь, приставшие к коже запахи и воспоминания о вчерашнем дне. Завернувшись в шелковый халат, подбираю с пола вещи, понимаю, что никогда больше это не надену, и выбрасываю в контейнер для мусора рядом со шкафчиком для бытовой химии. У зеркала, в стакане, две зубных щетки – синяя и красная. Беру синюю.

– Я воспользовался твоей щеткой, – сразу сдаюсь, вновь появляясь на кухне.

– Моя – красная, синяя – Келли, – Эрик бросает в стакан с водой шипучку, которая может быть только средством от похмелья, и ставит его рядом с моей кофейной чашкой. – Он не обидится, если ты взял его.

– Я что, в раю для задолбавшихся женатиков?

– В раю?

– Ну да. Как в фильме, где серая мышка просыпается в особняке миллионера, а тот приносит завтрак в постель – круассаны там, апельсиновый сок. Кофе. Шипучка от похмелья. Бодрящий минет, – Эрик поднимает бровь, я качаю головой. – Это я просто, к слову. Почему ты не отвез меня домой?

– Ко мне было ближе. Келли в курсе, я позвонил ему, он уже едет за тобой.

– Послушай, Эрик. – Я замолкаю, подбирая наиболее подходящие слова. – Вчера…

Он прикладывает палец к губам:

– Вчера мы все немного развлеклись. Это единственное, что я знаю. Пей кофе. Завтрак не предлагаю, потому что вряд ли ты хочешь этого сейчас.

Я киваю и отпиваю из чашки. Эрик, сидя напротив, рассматривает меня с любопытством, как будто раньше не рассмотрел, и как бы я не сутулился и не втягивал голову в плечи, моей общей помятости и потрепанности не скрыть. Потому мне это быстро надоедает, и я распрямляю спину и вздергиваю подбородок, пусть видит мои отеки под под покрасневшими глазами, припухшие губы, морщинки на лбу и растрепанные мокрые волосы.