Читать книгу Рай. Пионэрэн! Зайд Бэрайд! - Владимир Буров - Страница 25

Квент всегда мечтал быть рядовым Райаном. Или, по крайней мере, его режиссером. И вот мечта его сбылась. Прибыл Троян для Сида под названием Райан. Но этому огромному парню он был маловат. Это быстро стало известно Квенту, и он предложил Сиду обменяться. Это было сделано через Упи, который тут бился на левом фланге. Квент со своим Муромцем стал одолевать на площадке перед лестницей первого этажа.

– Ну как заколдованный, – сказал Геракл. Джек Лондон вышел из своего Геракла, попросил закурить, рюмку коньяку и стакан Кока-колы со льдом для рекламы. Иначе бы Билл Ге Кока колы просто не дал. Он вытер пот со лба. – Легче было писать про Клондайк.

Сид вошел в своего теперь Илюху, и довольный улыбнулся. Смеяться он не умел. А то бы заржал, как скакун, вырвавшийся на волю. Уп в ужасе стал пробиваться к Отелю. Он просил вестового передать Квенту, что сражаться с Ильей Муромцем он не в состоянии.

– Это какой-то Монстр.

Но Сид все-таки догнал Упа. Это было недалеко от Отеля. Он хрякнул его палицей. Хрякнул так, что повалилось тринадцать саранчей. Сид рассердился, что не попал и хрякнул еще раз. Предварительно он добавил мощность на все семьдесят баллов. Уп смог увернуться. И упали, как подкошенные еще тридцать саранчей. Никто не объяснил этому могучему парню, что точность удара уменьшается, когда добавляется мощность. Хотя если обладать логическим мышлением, или просто хотя чуть-чуть разбираться в физике, обвинять никого не надо было бы. А тут все, как обычно, этот парень стал обвинять других, что, мол, козлы не предупредили его о таком устройстве Ильи Муромца. Он начал крушить боевые порядки саранчей и оторвал голову Аду, который выбежал из Отеля на помощь этому боязливому ублюдку Упи.

Маша смогла ударить ворвавшегося Сид в пах, где у него находился слив конденсата. Гидравлика ослабла, и Муромец грохнулся на залитый черт знает чем, ковер Нового Хилтона. Конечно, это не Хилтон, но претензии на шик были. Были даже белые махровые полотенца в ванных и душах. В отличие от Хилтона здесь больше воровали полотенца, чем халаты. Но запас их был большой, поэтому еще не кончились. Халаты воровать боялись. А куда в них ходить? Сразу засветишься.

Прибытие Мерилин Монро. Конец Света наступает раньше, чем люди и звери успели перебить друг друга. Мэри, как и мечтала отправляет людей на Тот Свет. Только на какой? Это пока никому неизвестно. Едем мы, друзья, в дальние края.

– Больше тыщи красных роз, на прощанье ты принес! Больше сотни хризантем, ты занес мне, а затем. Два десятка орхидей заказал ты без затей. Орхидей, орхидей, орхидей! Действительно, я хочу орхидей. Но что-то здесь не так. Как же это было? Не помню. Честное слово, я не помню, как это было.

Она сидела в первом классе. Это было купе поезда. Возможно, Восточного Экспресса. Остатки прошлых миров уже едва доходили до ее взлохмаченной головы. Подошел проводник. Она спросила:

– Ты кто? Мой муж?

– Простите, мэм, я пока что только проводник.

– Хотите быть моим мужем?

– А без мужа вы не можете жить?

– Похоже, ты угадал, парень. Итак, какое ваше последнее слово?

– Простите, мадемуазель, мой друг хотел вам погадать сначала. Вы как, не против?

– Уверена, что нет. Ну, где он? Пусть заходит.

Вошел Со. А первый был Ла. И этот Ла был с трезубцем. Мери спросила:

– Вы негр?

– Положение обязывает, графиня.

– Итак, княгиня, вот три карты. Одна – это дальняя дорога. Вторая женитьба на негре с трезубцем. Третья…

– Я знаю, какая третья, – сказала Мерилин Монро.

– Дайте угадаю! Вы думаете, мы хотим продать вас в публичный дом. Я угадал? – спросил Со.

– Простите, рыцарь с фракийским мечом, но я думала о другом.

– О другом? Кстати, откуда вы знаете, что я действительно рыцарь с фракийским мечом?

– Что значит откуда? Знаю и все. Видимо, вы мне об этом сказали.

– Я?! Я не говорил.

– Может быть, ваш друг киликийский пират сказал это?

– Он не киликийский пират.

– Вы все путаете, леди, – сказал Ла. – Вы просто все забыли.

– А чтобы угадать нужную карту, надо… – Со не договорил, потому что госпожа Мери перебила его:

– Я знаю, я знаю это. Вы хотите сделать меня певицей! Я угадала?

– Действительно, мы продюсеры. У тебя еще голова работает, рабыня Изаура.

– Не слушайте его, – сказал Со. – Ты будешь Контролером.

– Извините, нет. Ни-за-что! Я помню, я хорошо помню, что я творческий человек. Контролер! Да вы сами контролеры! Скажу вам больше, такой карты не существует. Нет, такого издевательства над здравым смыслом я не могу себе представить.

– Хорошо, выбирайте тогда дальнюю дорогу.

– Нет. Давайте другое. Что там еще было? Муж? Я беру мужа.

– Благородная синьора, ни там, ни здесь мужа не было и нет, – сказал Со. Он перемешал карты и сказал: – Ваше последнее слово, товарищ Маузер!

– Подождите пару секунд, я сейчас вспомню, что там было третье. Что бы это могло быть? Что-то такое интересное. Очень, очень приятное. Какие-то японские хризантемы вроде бы. Нет? Хорошо, я не помню. Скажите тогда, какого они были цвета? Белого или черного? Я знаю, что люди всегда выбирают путь, который ближе к смерти. Я не буду исключением. Я выбираю белый!

– Вы ошиблись. Третья карта это чернок… это чернож… Попросту говоря, это негр. Он мог быть вам хорошим мужем, но вы выбрали белый. Согласитесь, всё было по-честному. Черного никак нельзя превратить в белого. Скажи, Ляо.

– Да. Могу только добавить, что и обратного сделать никак нельзя.

– Никак не пойму, вы шулера, что ли? Тогда к чему этот маскарад? Только я все равно не понимаю, почему контролер?

– Всё, – сказал Сяо, – ваша песенка спета. – И добавил: – Закругляшь.

– Подождите, подождите. Последний раз. Что еще было? Я опять всё забыла. Что со мной происходит? А дальняя дорога! Хочу дальнюю дорогу.

– Это ничего не изменит.

– Что, если даже я выберу негра, все равно буду контролером? Я не понимаю, как это связано.

– Увидите. – Только и сказал Ляо. А Сяо подтвердительно кивнул.

– Все равно, я хочу узнать, что мне достанется. Карты положите на стол.

Соло положил на стол три карты. Показал каждую. И начал двигать их по столу. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.

Она выбрала черную карту.

– Я предполагал, что так и будет, – сказал Ла.

– А я был уверен, что это она и есть.

Мери легла спать и проснулась от громкого стука в дверь.

– Бам, бам, бам, бам, бам!

– Что?! Полиция?

– Хватит придуриваться! – послышалось за дверью. – Мы погибаем, а вам и дела нет.

Далее, идет посадка на корабли, уходящие в неведомые дали.

– Подождите, я сейчас оденусь, – сказал Мери.

– Нет, вы подумайте только, она еще только хочет одеться!

– В таких случаях спать ложатся в одетом уже виде. Черт знает что!

– Бардак. Люди на войне не спят по четверо суток, а она еще раздевается. Слово на букву Б!

– Сука! Да когда же это кончится. Я сейчас умру.

– Никто не хочет помирать раньше времени. Мы зачем сюда прибыли? Мы должны жить, мы для этого и сражались здесь, как мушкетеры.

– Как львы.

– Как медведи.

– Ты куда лезешь, собака?!

– Я собака?!

– А кто же ты? Таракан, что ли? Ха-ха-ха-ха-ха.

– Какая Мурка здесь смеется над величественным Тараканом? – спросил кто-то.

Кто был Домовым?.

Мерилин умылась и посмотрела в зеркало. Потом опять умылась и еще раз посмотрела в зеркало.

– Что бы там ни было, я сделаю это и в третий раз, – сказала дама. Но когда и после третьего раза она увидела себя в зеркало, то упала в обморок. Она-то была белая Мерилин Монро, а в зеркале черная. И как ее там звали, было неизвестно. Это был Там-Там.

Она как угорелая выбежала из своего номера. Она даже не поняла, что коридор, по которому она быстро шла, был образован живыми телами. Он привел ее прямо к высоким дверям.

– Что это? приемная НКВД? – не удержалась и спросила она. Но увидела очень удивленные лица. Тогда она поправилась: – На ЦРУ вроде не похоже, а? ФБР. Точно, это Эф-Би-Ай. Она хотела пропеть:

– Фбр-фбр-фбр, – но поняла, может быть, первый раз в жизни, что это неуместно.

– Предъявите ваши билеты, дамы и господа, – сказала она строго.

– А их нам продали? – спросил высокий плотный парень. Это был Сид. – Кажется, мы еще ничего не получали.

– Да, точно. Экскьюзми! – она достала из своего синего халата три пачки билетов и добавила: – По баксу, по пять и по три.

Что тут опять началось!

– Какие на – слово на х – баксы?! Подавайте нам бесплатные билеты. Куркули – слово на букву е! – Ужас. Ужас. Тихий ужас.

– Ты, чё, сука черножепая, – сказал Уп, – решила построить нам здесь капитализм в отдельно взятом Конце Света?!

– Я ей щас пасть порву, – сказал Пи страшным голосом председателя палаты. – Впрочем, – он пошарил в карманах, – у меня есть пять долларов. – Он виновато улыбнулся друзьям саранчам.

– Вот, сука, крохобор, – сказала Маша, – ты где взял деньги?

– Ты кто? – Пи прищурился на Машу. Но устроить разборки не успел. Подошел мен благородного вида.

Он учтиво сказал:

– Добрейшая Мона Лиза, можно мне один бесплатный билет в другую Вселенную. Это был Квент. Он мог сам выдать деньги, но хотел именно бесплатный билет. Ну, чтобы было по блату.

– У меня нет бесплатных билетов.

– Посмотрите в другом кармане. Нет? Пощупайте внутренний карман. Есть. Отлично. Благородная донна Мона Лиза. Покорнейше прошу один билет.

– Никакая я вам не Мона Лиза.

Квент поднял указательный палец и сказал:

– Верно. Просто это была проверка. Настоящего Контролера звать Кондо Лиза.

– А я думаю, что вы просто забыли мое имя. Поэтому прошу вас встать в очередь. К тому же бесплатных билетов очень мало.

– Я вам заплатил, – встрял опять Пи, – дайте мне мой билет.

– Во-первых, вы мне ничего не платили, – сказала Кондолиза, – во-вторых, баксы я не принимаю. Сколько можно повторять одно и то же.

– Не понял! А что вы берете? – спросил Уп.

– Только рубли.

– Только рубли, – как эхо повторил Уп. Он схватился за голову. – А я их выбросил, – добавил он с гримасой ужаса на лице.

Но тут Квент всех успокоил.

– Сейчас будут выдавать деньги.

– Всем ли? Покойников прошу не подходить, – сказал он весело.

– Дайте мне, – сказал Лев Толстой. Он стоял тут ближе всех.

– Прошу вас. За сколько?

– А какие есть? – спросил Лев.

– Вы первый. Пока есть все. Один, пять, три.

– Дайте самый дорогой. За пять.

– Прошу вас семьдесят баксов.

– Какие еще баксы?! – возмутился Лев Толстой. – Сказали же: только рубли.

– У вас есть рубли? Отлично, тогда вам не надо ко мне. Идите прямо в кассу.

Как сказано, Конец Света начнется неожиданно. Все будут как обычно есть, пить, трахаться, биться на мечах – и вдруг все: три минуты, чтобы достать билеты.

Можно было подумать, что долларов ни у кого не окажется. Ведь давно все покупали на рубли. Оказалось, нет, оказалось, что народ не только невыносимо запаслив, но и омерзительно не доверчив.

Квент, как Нострадамус, обладал предвидением. Он заблаговременно запасся рублями. Криатор на прощанье сделал ему этот подарок. Он просто подменил в бане чемодан баксов, который припас Квент в поход, на такой же чемодан рублей. На прощанье Криатор сказал об этом Квенту, но тот до последнего времени не понимал, о чем тогда шла речь.

– Никогда не берите в дорогу доллары, – сказал тогда Криатор.

– Почему? – спросил Квент.

– Доллары завоевали весь мир, они и так везде есть. А вот рубли могут стать большим дефицитом. – Квент тогда подумал, что это просто неудачная шутка. А когда открыл чемодан в Там-Таме, понял: таможня не дала добро на его кровные баксы. Подменили – сл. на б – на рубли.

Оказалось, это был подарок Криатора. Спасибо.

– В очередь, в очередь! Сукины дети, – весело покрикивал Квент.

– Почему вы меняете по такому жуткому курсу? – спросила одна девушка. Это была Монте, А Монте была, – хотя это еще никому не было известно, – женой Молчановского. Просто она сбежала от него – вот и все. Хотя существовало мнение, что все было подстроено Домиком. Он влюбился в жену Молчановского Ди, и так всё устроил, что она, в конце концов, оказалась здесь. На Там-Таме. – Нет, вы ответьте, это что, морские боны?

– Нет, это не боны, это просто рубли. Но, я думаю, это справедливый курс.

– Вы пользуетесь отсутствием конкуренции, – сказала Монте и отдала последние семьдесят долларов за пять рублей.

Получив билет, Монте вдруг остановилась. Она посмотрела на билет и задумалась.

– Скажите… Эй, послушайте, родственничек! Где здесь указано направление полета? Куда я еду? Вы можете объяснить мне, в конце концов?

– Какой я вам родственничек? Я не понимаю вашей фамильярности, – начал Квент. Он не узнал Ди, которую всегда мечтал трахнуть. Он начал, но, как всегда не кончил. Все начали орать. Они как будто опомнились. Думали, что всех отправляют в одно место. Уже некоторые группы начали, раскачиваясь петь свои песни. Одни:

– Я помню тот Ванинский порт, и гул пароходов угрюмый. Как шли мы по трапу на борт, в холодные мрачные трюмы. – Ну, в общем, эти люди думали, что их везут из тюрьмы на свободу, в Магадан. Или наоборот.

Другие обнялись и, раскачиваясь в стороны, пели:

– Я всю ночь не сплю, а в окна мои ломится ветер северный умеренный до сильного.

– Держись геолог, крепись геолог, ты солнцу и ветру брат.

– И снег, и ветер, и звезд ночной полет. Меня мое сердце в тревожную даль зовет.

– Все здесь замерло до утра. Если б знали вы, как мне дороги Подмосковные Вечера. Речка движется и не движется, вся из лунного серебра.

– Когда весна придет – не знаю. И здесь

на этом перекрестке с любовью встретился своей. Ту заводскую проходную, что в люди вывела меня. Горят мартеновские печи, и день, и ночь горят они. Пройдут дожди, сойдут снега. Но ты мне улица родная и в непогоду дорога.

Все поняли, что на билетах уже написано, куда этот парень или девушка летит. Оказалось, что написано кодом, цифрами и буквами. Похоже на логин и пароль. Ужас!

– А как это понимать? Скажите мне, пожалуйста, Кондолиза. Пожалуйста. Ну, пожалуйста.

– Да я сама не знаю. От – сл. на е слитно с От – вы от меня!

– Бардак, какой бардак! – воскликнул Джек Лондон.

– Все пошло прахом, – сказал Лев Толстой.

– Я не полечу с этими кошками и собаками, – сказал Уп, – они меня загрызут.

– Да ты и так живешь один день лишний, – сказал Сид.

– Вы слышали?! Вы видели? – это настоящие гангстеры.

Какая-то девушка ворвалась в фойе из второго этажа с диким криком:

– Кто сказал, рабочим пива не давать?! Дайте им по кружке – пусть балдеют! – На ней был темно-вишневый сарафан, перекрещивающийся спереди и сзади, как пулеметные ленты. Кто-то даже крикнул:

– Анка-пулеметчица! – Другой сказал недоуменно:

– Кто бы это мог быть?

А Лев Толстой предположил, что это ожил Ад. Хотя, скорее всего, он в это время еще лежал в морозилке. Как и Пикассо.

Маша сказала, что у нее нет денег, и попросила дать ей взаймы. Никто как будто ее не слышал. Как это нет денег? Деньги должны быть всегда! А как же иначе? Вот надо, например, сейчас всего пять рублей на очень важное дело. А их нет. Квент между тем сделал важное заявление.

– У кого нет денег, тот все равно имеет право уехать отсюда. – Настала мертвая тишина.

– Ты забыл нам это сказать сразу? – спросил Лев Толстой. И с угрожающим видом повернулся к Президенту, как сам говорил про себя Квент.

– Он нехорошо поступил, – сказала Монте. – Гад. Настоящий гад.

– Это ужасный поступок. Поступить так перед самым концом света! У меня в голове не укладывается, – сказал Джек Лондон.

– Надо ему вмазать, – сказал Сид.

– Я ему сейчас вмажу, – сказала Маша и, вынув меч, замахнулась на Квента. Резидент легко отбил ее удар. Маша хотела завалить быка, но вышло наоборот: Квент, как сильный и смелый матадор, проскользнул мимо рога разъяренного зверя.

– Подождите, подождите, вы еще успеете меня убить, – заторопился Квент. – Бесплатный проезд есть, да. Но это путевки в вэд, плохие места. Вы думаете, я их зажал? Нате, берите, ешьте! Там, куда вы попадете будет так плохо, что вы никогда оттуда не выберетесь. Так кто хочет бесплатную путевку в ад? Есть желающие? Нет? Отлично. Продолжаем посадку. Кондолиза Райз, примите билеты у господ.

Не успели все успокоиться, как опять раздался чей-то возмущенный голос.

– Почему нам внятно не сообщили, кто куда направляется? Прекратите, в конце концов, этот сознательный бардальеро!

Маше выдали путевку, где было написано, что она едет в Дальние Края.

– Что это такое? – спросила она. – Я никуда не поеду. – Она помедлила, потом опять сказала: – Возьмите меня с собой. Ну, кто-нибудь.

– Никто вас не возьмет, – сказал Квент. Он добавил: – И знаете почему? Ни у кого здесь нет лишнего места. Все путевки на одно место. Откуда возьмутся лишние места.

– У меня, между прочим, путевка на два места, – сказал какой-то медведь. Это был Сид. – Но я, между прочим, предателей с собой не беру.

Тут Маша как будто что-то вспомнила. И сказала, что ей положены деньги за геройски погибшего мужа.

– Я слышала, что есть такое правило.

– Эх, милая, сколько у тебя еще мужей будет! И за всех тебе платить? – спросил Квент.

– Заплатите пока что за одного.

– Не могу.

– Почему?

– Хорошо, тогда дайте мне в долг. Я как-нибудь потом снимусь в вашем фильме.

– А что ты можешь, детка? – ухмыльнулся великий режиссер.

– Я могу сыграть Марлен Дитрих в кино про войну. Может быть, это будет В Окопах Сталинграда номер Два. Первый-то, говорят, ты уже снял, милый.

– Не надо меня обольщать. Я сам, кого хочешь обольщу. Не думаю, что ты мне понадобишься. Впрочем, ладно.

– Я согласна. Говори быстрее, что это. Я думаю, это В Джазе Только Девушки Два. Я права? Нет, ты скажи: я угадала?

– Нет.

– Нет? Тогда это роль жены Соломона. Больше я ничего не могла придумать.

– Какой из семисот? – спросил Сид. Он стоял тут рядом и курил, несмотря на запрет Кон Лизы Ра.

– Хорошо, какую роль вы мне решили предложить? Кавказской Пленницы Два? Не получится. Я ведь соглашусь на предложение местного наркобарона. Может быть, не с первого раза, но соглашусь. Не буду прыгать в Терек с высоты десятого этажа.

– Никто не будет спрашивать твоего согласия, – сказал Сид.

– Да? Почему это?

– Тебя просто купят за холодильник.

– За какой еще холодильник?

– Розен Лев, – сказал Сид и бросил сигарету Мальборо, докуренную до самого фильтра. Он добавил, что согласен, несмотря на подлое предательство, взять Машу с собой.

– Я предлагаю тебе роль Анки-пулеметчицы в фильме Чапаев Два, – сказал Квент.

– Я на тебе женюсь, – сказал Сид.

– А как же твоя Ксе? – спросила Маша.

– Она умерла, – ответил Сид.

– Может быть, она просто вам изменила?

– Для меня это еще хуже, – сказал Сид.

– Я предлагаю тебе роль Джульетты в фильме Кве Тара Ромео и Джульетта Один. Ты согласна?

– А вы, милый, будете Ромео. Я не ошибаюсь? Именно Ромео?

– Думаю, ты не разочаруешься.

– Я женюсь на тебе прямо сейчас. Попа! – крикнул Сид.

– Я согласна, – сказала Маша.

– Согласна с кем?! – хором крикнули Квент и Сид.

Тут с неба ударила молния. Ее никто не видел – значит гроза была еще далеко. Но гром услышали все.

И все забегали, как мыши на тонущем корабле. Испуг – и никакой другой мысли не осталось у них в голове. Не надо уже было собирать никаких тварей. Хоть по паре, хоть по одиночке. Все ломонулись в дверь. Какие уж тут билеты! Но Кондолиза была здесь не зря. Она уже успела проверить все билеты заранее, как хороший кондуктор в битком набитом троллейбусе.