Читать книгу Тысяча лет счастья - Владимир Дараган - Страница 10

Как же прав был Рыжий! Почему я, математик и программист, не смог сделать простой вывод, сложить два и два, не понять, что если А=В и В=С, то А=С. Ведь я изучал логику и другие премудрости. Сейчас, конечно, все очевидно. Так бывает, когда посмотришь ответ к задаче, хватаешься за голову и называешь себя тупицей и идиотом. Единственным оправданием моей недогадливости я считал, что логика – это наука древнегреческая и на этом острове не работает.

Таким самобичеванием я занимался через три дня после просветительной лекции. А в эти три дня ничего не происходило. Наши беседы с Рыжим, Джоном и Мери ограничивались обсуждением ресторанного меню, температуры воды в море и жалобами на духоту и влажность. Я смотрел телевизор, пытаясь понять, что происходит на острове, но, судя по репортажам, везде все было прекрасно. Лопались от спелости манго и ананасы, наливались золотом кукурузные початки, сытые коровы давали рекордные надои, куры непрерывно несли гигантские яйца, а на консервном заводе запустили новую линию по производству компота из ананасов. По вечерам на городских площадях проводились конкурсы танцев, все английские вывески сменили на испанские, а представитель Сеньора Гобернанте наградил команду школы номер пять за победу в национальном чемпионате по регби. Сам Сеньор Гобернанте появлялся на экране каждый день, сообщая, что страна достигла новых рубежей, практически полностью перестала зависеть от империалистов, и недалек тот день, что даже автомобили на острове будут местные, так как в следующем месяце будет заложен первый камень фундамента автозавода. Узнав об этом, Рыжий сказал, что осталось дождаться, когда тут объявят о создании космической программы.

Показывали и международные новости. Я с удивлением узнал, что после моего отъезда мир сошел с ума. Везде велись кровопролитные войны, один теракт следовал за другим, в катастрофах погибали сотни людей, тысячи людей ежедневно умирали от жары или голода, в Америке и Европе бушевали эпидемии, безработные и бездомные хотели объединиться, чтобы сбросить власть кровососов, в магазинах давка за дефицитными яйцами… В общем, только в Ла-Эсперансе протекала нормальная жизнь, которая становилась с каждым днем все лучше и лучше.

Я пытался узнать другие новости острова у своего куратора, но Хосе лишь улыбался, говорил, что Сеньор Гобернанте все держит под контролем и что нам надо немного потерпеть.

– Не сегодня завтра все ограничения будут сняты, – говорил он и переводил разговор на другую тему.

Солдаты по-прежнему охраняли территорию отеля. На море я часто видел военные катера, мчавшиеся вдоль берега и иногда совершавшие крутые развороты, поднимая стены брызг, пугая пеликанов, чаек и туристов, которые все еще пытались делать вид, что это нормальный курорт. Пару раз по ночам я слышал звуки автоматных очередей и даже отдаленные разрывы то ли гранат, то ли снарядов, хотел спросить об этом Хосе, но потом понял, что лучше промолчать – ведь Сеньор Гобернанте все держит под контролем, а если кто-то стреляет, то это стреляет кто надо и куда надо.

От скуки я побывал в библиотеке отеля и был поражен, увидев книги Маркеса, Оруэлла и даже переводы книг писателей из во всем виноватой Америки. Видимо, счастливые жители острова не портили себе настроение чтением, и Сеньор Гобернанте еще не озаботился навести порядок на культурном фронте. Впрочем, возможно, что у него пока до этого не дошли руки и вскоре выйдет указ, что в целях духовного очищения и во имя непрерывного счастья все книги, не воспитывающие верность идеалам Ла-Эсперансы, подлежат пересмотру и замене на издания, утвержденные Министерством Просветления.

Утром шестого дня моего пребывания в тропическом раю Хосе отвел меня в сторону и, смотря куда-то вдаль, сказал, что в кабинете управляющего состоится мое интервью. На мои удивленно поднятые брови Хосе не отреагировал и ничего больше объяснять не стал. Он постучал по циферблату часов, сделал озабоченное лицо, и исчез, как человек, который не хочет иметь к этому никакого отношения. «Дело срочное», – понял я и пошел на второй этаж, где располагался кабинет. Подошел к двери, обитой кожзаменителем, осторожно постучал, не дождался ответа, приоткрыл дверь, заглянул и увидел двух незнакомых мужчин. Один был в военной форме, кажется, полковник. Второй молодой, в рубашке с галстуком, но без пиджака. Они были заняты беседой и на меня не обратили внимания. Я кашлянул, военный медленно повернулся, увидел меня и ладонью пригласил заходить.

– Сеньор Кевин Тейлор? – спросил полковник.

Его голос был неожиданно мягким, даже вкрадчивым, словно он собирался сообщить мне о награждении каким-нибудь орденом. Он пригласил меня сесть в кресло у стола, посмотрел на молодого человека, тот достал телефон и стал снимать видео. Сам полковник сел с противоположной стороны и стал расспрашивать о жизни в отеле, всем ли я доволен, нет ли претензий к обслуживающему персоналу. Я, конечно, отвечал, что все отлично, сотрудники отеля стараются тут сделать небольшой рай, что понимаю введенные временные ограничения, которые ничуть не мешают всем гостям наслаждаться тропическими радостями. Полковник удовлетворенно кивал, иногда говорил, что Сеньор Гобернанте заботится о гостях острова, что скоро нам устроят экскурсию, чтобы мы восхитились успехами страны и полюбовались дикими красотами тропиков, а то в отеле мы видим только ухоженные клумбы, которые, конечно, прекрасны, но такое можно увидеть и в других странах. Закончив общую часть, полковник поинтересовался, познакомился ли я с местной девушкой. Узнав, что нет, он захохотал так, будто я упустил самое главное в жизни, сказал, что девушки острова самые красивые в мире, и что я много потеряю, если буду жить тут отшельником, но чтобы я не очень переживал, так как времени у меня еще будет предостаточно.

Фраза про достаточное время мне не понравилась, полковник это заметил, ухмыльнулся отметил, что мой испанский прекрасен, и что теперь мы поговорим о важном. Здесь он дал знак молодому человеку, чтобы он прекратил съемку, нагнулся ко мне и заговорщицки сказал:

– Я ознакомился с вашим делом, навел справки. Про Канаду – это всё лапша на уши вашему куратору, но давайте будем серьезными. Вы пытались нас обмануть, а это уголовно наказуемо. Врать органам власти – это недостойно гражданина Ла-Эсперансы. Может быть, в вашей стране за это вас бы только пожурили, но мы относимся к этому весьма серьезно. Хвалите Господа, что пока вы не высказали ничего противоправного в частных беседах, а то бы наш разговор проходил в другом месте. И сейчас у вас выбор: или вы начинаете нам помогать, или мы прямо отсюда поедем в Управление государственной безопасности, где с вами побеседуют совсем в другом тоне.

У меня внутри похолодело, я сидел молча, не зная, что сказать. Полковник откинулся назад, достал коробку с сигарами, не спеша закурил. Молодой человек – его, как выяснилось позже, звали Армандо – взял кресло, стоявшее у стены, придвинул его к столу, сел и начал меня разглядывать. Взгляд его был равнодушным, так смотрят на товар на рынке, оценивая, сколько он стоит и сколько он протянет. Полковник смотрел на меня и ждал. Молчание прервал Армандо.

– Вы программист? Какие языки у вас в активе?

Я откашлялся, сглотнул и перечислил. Армандо кивнул и сказал:

– Я прочитал две ваши статьи, мне они понравились. Мы хотим вам предложить работу в Филиале кибернетического центра. Вы будете заняты шесть дней в неделю с девяти до шести. Поначалу за вами будет приезжать машина, она же будет отвозить вас обратно. Если вы проявите себя достойным сотрудником, прошедшим программу адаптации, то вам будет представлена комната в общежитии центра. В дальнейшем, возможно, вам выделят отдельную квартиру, но это будет зависеть от ваших успехов и соответствующего поведения.

Полковник, как мне показалось, довольно рыгнул и сказал:

– Заметьте, мы вас не пытаем, не бьем, не угрожаем вашей семье, не требуем подписать признание в заговоре против Сеньора Гобернанте. Это уже огромный кредит доверия, согласитесь? Вы родились в рубашке! Другой бы уже давно сидел в темной комнате, разговаривая с нашими сотрудниками, которые знают, как сделать беседу максимально продуктивной. Но вы – человек особенный. Специалист. А специалистам мы всегда рады! Если, конечно, они работают на правильную сторону истории.

Дальнейшее я помню смутно. Кажется, я кивал, подписал какие-то бумаги, с трудом запомнил, что в восемь тридцать мне надо выйти к воротам отеля, и чтобы я не удивлялся, если меня будут сопровождать на работу вооруженные солдаты. Полковник еще говорил, что Сеньор Гобернанте дает мне уникальную возможность, что мне не надо никуда ходить, никого искать, переживать за свою безопасность, что я буду полностью обеспечен, даже думать ни о чем не нужно.

Уже в номере я вспомнил слова Рыжего о специалистах, которые по своей глупости и за свой счет приехали на этот чертов остров, и которых ожидает судьба и захватывающая перспектива, красочно описанная мне Армандо. И еще я нашел в блокноте фразу, которую записал на лекции: «Свобода – это понимать, что все уже решено за тебя».

«И принимать», – подумал я, решив, что с такой добавкой фраза выглядит еще лучше.