Читать книгу Тысяча лет счастья - Владимир Дараган - Страница 4

Ресторан, как я и ожидал, оказался полупустым и выглядел местом, где собрались те, кто не нашел себе более интересного занятия. Угрюмы и усталы были лица посетителей, склонившихся над столами. Я загрузил себе полную тарелку жареной курицы, добавил овощей, наполнил два стакана апельсиновым соком – один на случай неожиданной жажды – и направился к ближайшему столику.

– Разрешите?

Передо мной возник долговязый американец. Рыжий, в очках, загорелый – судя по цвету лица, он уже неделю на острове, а судя по выражению глаз, уже жалеющий об этом. Я кивнул и жестом пригласил его садиться.

– Вы сегодня приехали? – спросил Рыжий. – Я видел, как вы выходили из такси.

– Сегодня, – согласился я.

Разговор вести не хотелось. Хотелось найти Дантиста, но он почему-то отсутствовал. Я оглядел зал, барную стойку – Дантиста нигде не было. Учитывая местные нравы, это было поводом для умеренного беспокойства и сильного желания выпить.

– Кого-то ищете? – продолжил расспросы Рыжий.

– Познакомились в аэропорту, вместе попали на досмотр.

Рыжий оживился.

– Чем-то провинились?

Я рассказал про старика и капитана.

– Ну, если он назвал идиотами жителей, а не военных, то его, скорее всего, не расстреляют.

Я воодушевился.

– Вы так считаете?

– Конечно, – сказал Рыжий, придвигая тарелку. – А если бы назвал идиотами военных или Господина Правителя, Сеньора Гобернанте, как его тут называют, то и вас бы уже не было в этом ресторане. А ваш знакомый просто проспал. Я сам в первый день немного выпил и проспал часов четырнадцать.

Он принялся за свою рыбу с жареной картошкой.

– Странный сегодня день, – сказал я.

Рыжий кивнул.

– Здесь это часто бывает. То холера, то переворот.

– Переворот?

– Дерьмовая рыба, – сказал Рыжий, отодвигая тарелку. – И картошка недожаренная. Переворот – это один из трех вариантов. Второй вариант – умер Сеньор Гобернанте, а генералы не знают, что делать. Пока, наверное, решили, что народу лучше об этом не знать. Двойников хватит лет на тридцать. Вариант третий – кто-то пустил слух о смерти Сеньора Гобернанте, чтобы половить рыбку в мутной воде. В любом случае, отсюда надо делать ноги. И чем быстрее, тем лучше.

Он опять придвинул тарелку и начал ковырять в ней вилкой.

– Сегодня в аэропорту сумасшедший дом, а завтра я попробую улететь на первом же самолете, где будут места. Здесь мы как утки с перебитыми крыльями во время осенней охоты. Можем, конечно, спрятаться в камышах, но это ненадолго.

– А мы-то в чем виноваты?

– Американцы виноваты всегда и во всем. А Сеньор Гобернанте трудится с утра до ночи, чтобы бороться с американскими кознями.

Рыжий огляделся, потом продолжил:

– На данном этапе задача армии, полиции и службы охраны Сеньора Гобернанте – это уничтожить оппозицию и всякое инакомыслие.

– Оппозиция? – удивился я. – При таком контроле?

Рыжий еще раз огляделся и почти шепотом сказал:

– Если будете в городе, то в местах, где нет камер слежения, на стенах можно увидеть листки с буквами «L—I». Это, дорогой друг, «Либертад» и «Игвальдад» – свобода и равенство. Конечно, по большей части, это детский сад, но хоть какое-то напоминание, что не все здесь верят в программу тысячелетнего счастья.

Тут он наклонился ко мне и сказал еще тише:

– Основная часть оппозиции, конечно, за границей. Вот уж они разносят режим от головы до хвоста. Поэтому тут запрещены все соцсети, кроме одной, официальной, с входом по паспорту. А уж там модераторы изучают каждую запятую. Не дай бог, вы поставите пост с многоточием. Вас на следующий день приволокут в полицию и потребуют объяснений.

Я покачал головой, но Рыжий не остановился:

– А если хотите настоящего адреналина – возьмите чистый лист бумаги и выйдите с ним на главную площадь к Дворцу Правосудия. Готов поставить сто долларов против одного, что через пятнадцать секунд вы окажетесь в полиции, где вам зададут гениальный вопрос: если вы хотели написать, что любите Сеньора Гобернанте, почему не написали? А если не любите, то почему до сих пор не арестованы?

Я кивнул, изображая понимание и сочувствие. Рыжий продолжил:

– Фотографировать военного, полицейского или здание правительства – это штраф пять тысяч долларов, месяц тюрьмы и конфискация телефона.

Я предполагал нечто подобное, но пока не придавал этому значения. У меня были простые планы: пляж, море, пиво, и постараться не ввязываться в политические скандалы. Рыжий пристально посмотрел на меня.

– Уверен, капитан советовал вам не выходить за территорию отеля.

– Он рекомендовал.

– Ага. Здесь «рекомендация» – это когда вас еще не ударили прикладом по почкам, но уже очень этого хотят. В случае большой охоты все утки должны быть на виду. Представьте себе охотника, который гоняется за отдельно взятой уткой по всему болоту. Это же неудобно! Гораздо лучше, если все утки соберутся в одном месте и тихонько там сидят.

Я прикинул себя на месте утки и слегка напрягся.

– И что должно произойти, чтобы началась охота за американцами?

Рыжий вздохнул, словно объясняя очевидное.

– Да что угодно! Тут почти все считают, что американцы благоденствуют в грехах и пороках. Так что Сеньор Гобернанте вполне может решить, что все гринго, приехавшие на остров, – лазутчики и террористы, замышляющие испортить программу тысячелетнего счастья. Или среди них попадаются лазутчики. Или лазутчиков нет, но было бы неплохо это выяснить окончательно и бесповоротно.

Он вытер рот салфеткой, на мгновение задумался и заявил с деловитостью человека, уже все решившего:

– Поэтому я завтра на самолет. В любую страну. Хоть в Новую Зеландию.

Он встал, попрощался и пошел к выходу. А я направился к барной стойке. После первой кружки пива я решил, что этого хватит и надо идти в номер смотреть телевизор, чтобы во всем разобраться, но потом решил: раз день выдался непростым, то он требует анализа прямо тут, в баре, и заказал еще одну кружку.