Читать книгу Рассказы. Повести. Эссе. Книга первая. Однажды прожитая жизнь - Владимир Гамаюн - Страница 21

Она вовсе не была заразой, она была очень милой красавицей с загадочной улыбкой Джоконды, глядя которой вслед, мужики и парни сворачивали себе шеи, а мы пацаны, мигни она глазом, готовы были бросится со скалы. Да, красота страшная штука, и в первую очередь для той, которая ей обладает. Заразой её прозвали те же бабы, которые не отличались ни умом, ни красотой, это они шипели ей вслед: «У, пошла зараза, дывысь як вона жопой вэртит, и вси сиськи наружу, як у моий козы, а ще вона наших мужикив приманюе, свий-то сбижав вид нэи, ось вона и бесится, тай мабудь и колдуе, дывысь яки у нэи, очи бесовски, видьма».

После отъезда мужа, который раньше в совхозе работал механиком, она стала «белой вороной» которую в этой женской стае, (стаде) каждая норовила клюнуть побольнее, и всегда при людях; – вот мол, мы какие порядочные, у нас мужья, дети, а ты ходишь юбкой крутишь да наших мужиков сманюешь.

На самом деле, никого она не сманивала, и никто ей не нужен был, и сюда, на целину, она наверняка попала по какому-то страшному недоразумению, ведь есть прекрасные цветы которые даже из теплицы выносить нельзя, они быстро завянут и засохнут, потеряв свою первоначальную красоту и аромат. Но наш цветок ещё держался, пытаясь приспособится и выжить в чаще чертополоха.

Мы пацаны любили её, а девчонки боготворили, наши детские души ещё не были испорчены завистью, злобой и ненавистью Мы ещё не могли ненавидеть, мы могли только любить и уважать. Вот она, с небольшим эмалированным тазиком идёт на берег Ишима, и мы уже знаем что будет дальше. Спустившись по тропинке к воде, она располагается на большом плоском камне, потом оглянувшись по сторонам, снимает лёгкий сарафанчик и ложится на горячий от солнца камень. На ней символический бюстгальтер и такие же трусики, мы все замерли по своим расселинам, откуда подглядывали за ней, вот это картина. Это не то что наши бабы ходят на речку в самодельных лифчиках прошитых крест на крест, и в байковых от грудей и до колен рейтузах.

Вскоре она встаёт, снимает полоску едва прикрывающую рвущуюся наружу грудь со светло коричневыми торчащими сосками, и трусики. Тут мы и вовсе окаменели, и всем нам стало страшно стыдно, но оторвать глаз, мы уже не могли. Она немного намылив, быстренько всё простирнула, и опять оглянувшись вокруг, расстелила бельишко на раскаленном камне, а сама большой белой рыбой нырнула в тёплые воды Ишима. Теперь она вся была на виду, а кристально чистая вода, как линза увеличивала её прекрасное тело. И мы уже любовались ею не как мальчишки, а как парни, не тая грешных но таких несбыточных грёз. Мы видели её всю, но и она отплыв на серёдку речушки, видно обнаружила нашу засаду, и нырнув как дельфин, за несколько нырков достигла берега. Прямо из воды, она стянула с камня сарафанчик, и чтоб его не намочить, стала выходить из воды, показав нам на последок всё то что мы так хотели увидеть. Погрозив нам, якобы невидимым, своим пальчиком, она неспешно пошла по тропинке вверх, отряхивая на ходу свои длинные до пояса, мокрые волосы. Мы, думая что она уже не обернётся, как суслики повыскакивали из своих норок, но она неожиданно остановилась, обернулась, и засмеявшись, ещё раз погрозила нам пальчиком.

Мы никогда не слышали её смеха, и только теперь поняли что зазвеневшие колокольчики, и были её смехом. С тех пор, мы, уже почти юноши, потеряли покой и сон, она снилась всем, она манила всех нас своим очарованием, и была нашей несбыточной мечтой. Думая о ней, мы пацаны, мужали, и уже как-то по другому смотрели на своих девчонок, кто из них первая расцветёт такой же красотой и обаянием?

Однажды, как раз в день получки, я стал свидетелем безобразной сцены прямо у конторы совхоза, где она и работала. Хохлушки кучковались у крыльца конторы, чтоб вовремя изъять у своих благоверных, потом заработанные карбованци. И как всегда разговор зашёл о «заразе», ах вона така, ах вона сяка, и мужик вид нэи сбижав, добрий хлопчик був, мыханыком робыв и гроши добри получал. Но тут вдруг выходит наша красатуля, поняв что разговор идёт опять о ней, она проходя мимо, всё же поздоровалась и хотела пройти мимо, но не тут-то было.

– Ты шо зараза наших мужикив зманюишь? Шо чешеца у тэбэ мижду ниг?

Красатуля сначала онемела не зная что и сказать, – женщины это о чём вы, или о ком? Зараз мы тоби покажем, и о ком, и о чём, – бабы бей её, но первая которая подлетела, получила такую оплеуху, что отлетела к стенке и завыла басом. С другими, не менее храбрыми произошло тоже самое, и это было чудо, наша кроткая и милая красатуля дралась как лев.

Но подскочила припоздавшая к разборкам, бабища молотобойца, – бабы стойте, щас мы побачим, е нэи трусы чи ни. И она умудрилась разодрать на красатуле платье, до самого пояса, где все увидели крошечные трусики, а все мужики (идиоты) вытаращили глаза, но ни один из них даже подумал защитить женщину от своих жёнок. Бабы, та хибаш це трусы? Проститутки тильки таки носют, а лифчик який у нэи, срам одын. Красатуля стояла бледнее полотна, но больше ничего не говорила и даже не думала убегать, хотя бы в свою контору, куда за ней никакая из мегер не пошла бы.

Бабы, а я ии щас селёдкой по мордасам надаю, бабища выхватывает из авоски большую солёную селёдку, и размахивая ею начинает подступать к красатуле, Та не долго думая, сдёргивает с ног остроносые туфельки на высоких каблуках; – ну давай, попробуй образина, сразу без гляделок своих наглых останешься. Хохлушка сразу как об стенку стукнулась, а тут и у нас парнишек мысля сработала: – «Бабы, вы тут скандал затеяли, а там ваши дома горят синим пламенем, вон видите дым валит?» Конечно ничего не горело, и ни какого дыма не было, но бабы все как одна включили свои сирены, и с воем понеслись к своим домам. Инцидент сразу был исчерпан.

Красатуля поняв наш нехитрый ход, улыбнулась, сказала, – спасибо вам мальчишки, и пошла по улице босиком, неся туфли в руках, и даже не пытаясь прикрыть разорванным платьем свою красоту, богом данную.

Буквально на другой день, она получила от мужа бандероль с сургучными печатями. В конторе написала заявление на расчёт, и попросила директора никого не наказывать и не увольнять из-за вчерашнего скандала, а ещё сказала что её мужа как специалиста, горком партии направил в одну из развивающихся стран, тоже подымать целину, сказала что он уже там, и ждёт её. А ещё сказала что их бунгало стоит на самом берегу океана, а вокруг растут большие пальмы, и бегают маленькие обезьяны. Что оставалось делать директору совхоза? – Езжай доченька с богом, большому кораблю большое плаванье.

Красатуля ничего и никому не продавала, она всё раздала, на её взгляд, хорошим людям, и посуду из нержавейки, и всю добротную мебель, девчонкам отдала весь свой гардероб, нам пацанам складные мужнины ножи, и весь столярный и слесарный инструмент. Она никого не обидела, и всем что-то осталось на память. Она попросила нас проводить её, и каково же было её удивление, когда возле автобуса она увидала толпу людей, и здесь были все, и друзья, и тех кто вчера готов был растерзать её, но сегодня все желали ей счастья и доброго пути. Она заплакала, и конечно всех простила. Прощай наша первая пацанская любовь, наша Красатуля.