Читать книгу Ода одуванчику - Владимир Гандельсман - Страница 41

Вот она идёт – вся выпуклая,

крашеная, а сама прямая,

груди высоко несёт, как выпекла, и

нехотя так, искоса глядит, и пряная.

Всё её захочет, даже изгородь,

или столб фонарный, мы подростками

за деревьями стоймя стоим, на исповедь

пригодится похоть с мокрыми отростками.

Платье к бёдрам липнет – что ни шаг её.

Шепелявая старуха, шаркая,

из дому напротив выйдет, шавкою

взбеленится, «сука, – шамкнет, – сука жаркая!».

Много я не видел, но десятка два

видел, под её порою окнами

ночью прячась, я рыдал от сладкого

шёпота их, стона, счастья потного.

Вот чего не помню – осуждения.

Только взрослый в зависти обрушится

на другого, потому что где не я,

думает, там мерзость обнаружится.

В ней любовь была. Но как-то страннику

говорит: «Пойдём. Чем здесь ворочаться —

лучше дома. Я люблю тебя. А раненько

поутру уйдёшь, хоть не захочется».

Я не понял слов его: мол, опыту

не дано любовь узнать – дано проточному

воздуху, а ты, мол, в землю вкопана

не любовью – жалостью к непрочному.

А потом она исчезла. Господи,

да и мы на все четыре стороны

разбрелись, на все четыре стороны,

и ни исповеди, ни любви, ни жалости.