Читать книгу Не щадя себя и своих врагов - Владимир Иванович Силантьев - Страница 13

Я получил адреса однополчан. Пятеро из них жили в Ленинграде. Один из них – командир полка, полковник Трофим Романович Тюрин. Во время телефонного разговора Тюрин вспомнил меня и пригласил навестить его в удобное время. Он был на пенсии, немного хворал и редко выходил на улицу подышать свежим воздухом. И вот я с трепетом подошел к его дому, что смотрит фасадом на Дворцовую площадь.

– Я принадлежу к когорте первых советских летчиков, – начал рассказывать Тюрин. – Воевал вместе с генералом Полыниным в Китае в тридцатых годах. Нас там очень уважали и ценили. Помню, от нашего домика на аэродроме до самолета китайцы выстилали красную ковровую дорожку.

– А где вы встретили 22 июня 41-го?

– В воздушной мясорубке, – отрезал Тюрин и помрачнел. – Командовал полком истребителей на границе в особом Белорусском военном округе. Еще в 1940 году с генералом Кобцом, командующим воздушной армией округа, мы облетали местность возле границы, определяли, где разместить полевые аэродромы. Рассредоточить на них истребители не успели. В первом воздушном бою я был подбит. Полк, вооруженный старыми Ил-16, был разгромлен. Связь со штабом была потеряна…

Тюрин продолжал:

– Мне удалось слетать в Минск, в штаб воздушной армии. Там была полная неразбериха. Где наши войска, откуда идут немцы? Не знают. Кобец, взмыленный и взбешенный, кричит, приказывая бомбить фашистов. Но чем, где наша бомбардировочная авиация? Я лечу в Шаталово, что под Смоленском. Там должны дислоцироваться наши «бомберы». Прилетаю. Гляжу. О, ужас! Самолеты расставлены в ряд, как на параде. Я отчитал командира полка за эту оплошность, посоветовал быстро рассредоточить машины по лесным полянам. Вскоре с аэродрома Медыни, считай из Подмосковья, стали поступать приказы на бомбежку. Я же отправился на переформирование, переучиваться на «Пе-2». В сентябре вызвали в штаб ВВС, направили в Монино командовать 2-м ДРАП. В октябре полк начал боевые действия.

–Погодные условия были тяжелые, – подтвердил Тюрин. – И потери соответственно. Но надо было летать. Мы вскрывали вражеские группировки на Калининском и Тульском направлениях. После взятия Калинина разведывали Дмитров. Враг был уже вблизи Москвы. В плохих погодных условиях бездействовали наши бомбардировщики. Им приказывали, помню, разбомбить мост в Калинине. Хотели помешать немцам переправиться на восточный берег Волги. Доложили, что разбомбили. Наших разведчиков неоднократно посылали подтвердить результаты бомбежки. Смешно! Мост и по сей день стоит целехонький.

– Мне рассказывали, что и разведчики сразу не смогли сфотографировать злосчастный мост. К счастью, наши быстро выбили немцев из Калинина, Клина и про мост в штабе ВВС забыли. Ваша 3-я эскадрилья перебазировалась в Выползово под Валдаем, а 1-я на аэродром Мигалово в Калинин.

– Перед мощными наступательными действиями фронта нам приказывали в течение суток раскрыть все аэродромы противника. В определенный час над ними появлялись советские воздушные разведчики. По одному над каждым аэродромом. Я сразу выпускал в полет до 15 «пешек». Каждая летела по известному ей маршруту, фотографировали аэродром, который разведывали неоднократно.

– А когда мы несли самые большие потери?

– Также во время подготовки крупных операций Красной Армии. Не возвращались на базу молодые необстрелянные экипажи. Скажу откровенно, хотя я и не суеверный, было поверье: коли совершит молодой летун пять-шесть полетов в тыл врага, значит, будет жить. Вашей эскадрильи в Выползово крепко «досталось» в ходе операции Северо-Западного фронта по ликвидации «Демянского мешка». В нем оказалась окруженной целая армия фашистов. Тогда вы не досчитались многих отличных экипажей и погиб мой заместитель майор Столяров.

– Да, я помню. Тогда кроме Столярова не вернулся замечательный летчик Иван Ширяев со штурманом Шацким. Сколько же экипажей погибло за всю войну?

Тюрин задумался:

– Более сотни.

…В стеклянных шкафах были аккуратно расставлены подписные издания классиков литературы. Я привстал, чтобы разглядеть поближе другие книжки. Тюрин отыскал одну из них и похвастал:

– Это воспоминания моего давнего друга, однополчанина еще по войне в Китае.

Я прочитал обложку: Ф.П Полынин «Боевые маршруты», Военное издательство, 1972 год. Совсем свежая, пахнет типографской краской. Внутри дарственная надпись: «В знак совместной боевой службы». Полынин командовал с января 1943 года воздушной армией, прикомандированной к Северо-Западному фронту, и ничем особо не отличился. Как, впрочем, и руководство фронта. Да и как мог отличиться командующий фронтовой авиацией, если в ней насчитывалось около 160 самолетов, включая транспортные. Это я прочитал в книге генерала, которую купил в Москве после поездки к Тюрину. В старом блокноте сохранились выписки из книги Полынина.

Генерал рассказал подробности гибели Столярова, любимца полка. Столяров прилетел к нам в Выползово на новом, секретном по тем временам бомбардировщике Ту-2. Он получил задание Верховного Главнокомандующего: сфотографировать Демянский мешок. В связи с таким ответственным заданием Столярову придали прикрытие – эскадрилью истребителей под командованием капитана Кислякова. «Ястребки» вступили в бой с «мессерами», атаковавшими Столярова, сбили четырех фашистов, но упустили из виду своего разведчика. Столяров был атакован вторично и подожжен, лишь штурман Хабеев выпрыгнул с парашютом и приземлился в нашем тылу. Столяров и два стрелка-радиста погибли в снегах и болотах Старой Руссы.

Полынин также описал в книге воздушный погром аэродрома Выползово 21 марта 1943 года. Я был свидетелем этой мощной фашистской бомбежки и чудом остался жив. Но трагический итог налета узнал лишь из книги генерала. Согласно Полынину, 15 наших самолетов получили повреждения, 17 пришлось списать, погибло 18 человек, среди них 11 медработников (бомба угодила в щель, где они спрятались). Хотелось спросить генерала, что значит «пришлось списать». Среди списанных была и моя «пешка», которая стояла «как на параде» вместе с другими самолетами нашей эскадрильи. В нее попала бомба, и от бомбардировщика остался только пепел. «Случай на аэродроме в Выползово послужил для всех нас горьким уроком», – написал Полынин.

Если бы я прочитал эти строки до беседы с Тюриным, наверняка задал бы ему вопрос. Как же так, в июне 41-го вы отчитывали командира полка в Шаталово, расставившего свои самолеты в парадный ряд, а вот приезжая в Выползово, не усмотрели строй наших «пешек» у взлетной полосы. Явная беспечность! Увы-увы! Война и наш боевой путь состояли из будничных побед и обидных промахов.

В тот злополучный день кто-то (комендант выползовского гарнизона, вот кто!) должен был сообщить в штаб Полынину, что над аэродромом пролетел фашистский разведчик. Поднявшиеся «ястребки» не смогли его догнать и сбить. Кроме наших «пешек» фашист сфотографировал около десятка новеньких «мигов», которых перегоняли на Ленинградский фронт. Следовало их «растащить» по стоянкам, капонирам, по опушкам, замаскировать, наконец.

Гибель Столярова переживали все. Тюрин послал людей на поиски упавшего самолета. Но они не увенчались успехом. Наравне со Столяровым в полку высоко ценили второго заместителя Тюрина – майора Романова, который регулярно летал на разведку. А вот сам Тюрин отсиживался в штабе. Почему? – спрашивал я многих.

Возможно, Трофим Романович тогда, в первый день войны, в первом сражении пережил нервный срыв и стал бояться неба. А скорее всего, командование сложным разведывательным полком, чему не учили ни в одной академии, как говорится, «засосало». И он из лихого летчика превратился в администратора.

«Хозяйство» у Тюрина было огромное. В лучшие времена в полку насчитывалось до 80 самолетов различных типов. Почти целая авиадивизия. В ту войну полки бомбардировщиков, истребителей, штурмовиков состояли из двух эскадрилий, гвардейские – из трех. Наш полк – исключение из правил. Приказы на разведку поступали от Генштаба по телеграфу и лично по телефону. Указания давал и командующий воздушной армий фронта. А когда полк обслуживал своими данными несколько фронтов, то донесения посылались по многим адресам.

И все же Тюрина тянуло в небо. Ему хотелось хотя бы подышать аэродромным воздухом, пройтись по стоянкам самолетов, «размять ноги» от сидячей штабной работы. Вспоминаю связанный с этим забавный случай. Однажды, когда на аэродроме в Выползово я работал со своей «пешкой», меня обогнала «эмка», легковой автомобиль отечественного производства. Из кабины появился Трофим Романович и направился к нашим самолетам, спрятанным в просеках леса, хорошо замаскированным срубленными елками. Я подумал, что горький урок бомбежки 1943 года не забылся. Помнил ли о нем Тюрин, шагая к нашим стоянкам?