Читать книгу На Юго-Западном фронте и другие горизонты событий (сборник) - Владимир Коркин (Миронюк) - Страница 9

Ветер перемен в стране набирал шквальную силу. Солдатской массе всё равно, насколько талантлив был генерал Брусилов и его воинское окружение. Они помнили, как их унижали с 15-го года, когда в армии ввели наказание розгами, как кое-кто из офицеров бил им морды. Солдаты не радели за старый режим, они хотели одного – мира, а ещё и земли. Буквально в считанные месяцы дисциплинарная власть офицерского состава оказалась ничтожной. Вот потому дивизия срочно передислоцировалась в соседнюю губернию, где власть большевиков пока что была формальной. Где лозунг «Штыки в землю!» не стал столь угрожающим. Здесь офицеры до мозга костей мечтали о возможности укрепить боеспособность войск, создать армию, способную разгромить большевизм. В некой как бы дымке уже прорисовывался образ грядущей Гражданской войны. На фронт, где творилось что-то невообразимое, Александру Миланюку не хотелось нисколечки. Ради чего туда рваться? Царь бросил страну и армию, Россию трясёт, будто она живёт на вулкане. Он как-то стал спокойнее, или, скорее всего, безучастнее относиться к тому, что творилось в армии и в городе. Конечно, как штабист, хотя и в малом звании, он представлял себе, как сейчас в середине восемнадцатого года формировались армии и бригады, как обстояли дела на юге у Деникина, на российском флоте, как здесь, почти в географическом центре державы шевелился КОМУЧ, как непрочно положение Директории, какую огромную надежду возлагало офицерство на Омск, на Колчака. Всё чаще он слышал о превосходном военном таланте Каппеля, который прошел через горнило фронта мировой войны. Но особо прислушивался к разговорам и сообщениям о чехословацких и венгерских дивизиях, занимающих активную позицию в борьбе с большевиками.

Он вспоминал, как в курительной комнате или в больничном парке, что радовал глаза берёзами, липой, ельником, кустарником ирги, знакомился с бойцами, бывшими некогда противной стороной. Языковая практика – вещь великая. Лечение в госпитале столкнуло его лицом к лицу и с поляками, и с чехами, и со словаками, и сербами, и даже с венграми, дало этому общению неоценимую услугу – развить его природный дар полиглота. Миланюк понимал, что его, знатока славянских языков рано ли поздно ли, да бросят на некий контакт с огромной армией чехов, передвигающихся по железной дороге. Александр даже мысленно представил, как он, выполняя задание штаба, очутится у порога избы, где будут размещаться бойцы чешской армии, кажется, генерала Гайды. Так оно и случилось. Но не было никакой избы, а на одной большой сибирской железнодорожной станции в кирпичном доме военной прокуратуры ему отвели на втором этаже столик и велели привести в порядок все опросные листы задержанных большевиков, их пособников – людей из среды технической интеллигенции – и составить список тех, кого предстоит отправить под конвоем в распоряжение Омского правительства. Ему помогал разбираться в бумагах бывший ротмистр, ныне надпоручик Свиящ, следователь спецотдела белочехов.

– У тебя аналитическая голова, подпоручик, – похвалил его офицер. – Но из этой оравы большевистских недоумков ты отобрал всего сорок негодяев, замахнувшихся на твою империю. Пожалел их? Молчишь! А они, как думаешь, пожалеют тебя или меня, если попадём в их лапы, в плен? Да разорвут в клочья!

– Но ведь мы их пошлём наверняка на верную смерть, господин надпоручик. Быть может, они изменят своё мнение. Всё же не так уж и плохо им жилось в матушке России. Просто попали под влияние агиток, красных горлодёров.

– Вот что, молодой мой друг. Я тут тебе отобрал ещё личные дела семидесяти человек. Они истово трудились на благо своих новых хозяев. Вписывай их имена в реестр и отправляй всех под конвоем в губернскую тюрьму. Мне с тобой предстоит новая задача – с передовыми отрядами нашей армии выйти к Оби, возможно, пойдём на Север. Когда-нибудь доводилось в тех местах бывать?

– Не доводилось. Я родом с Волыни.

– Знай – там жизнь на особицу, тепла – мало, холода – выше крыши, что называется. А я бывал, ходил через Уральские горы на вычегодские земли, оттуда на Архангельск, в этом морском городе сейчас дислоцируются британские части. Да, а откуда ты знаешь столько европейских языков?

– Мой отец купец, правда, средней руки, но поездил с ним вдоволь, был в Польше, в Карпатах. Встречался с разными людьми, дружбу водил с чешскими и венгерскими купцами. И как-то быстро овладевал их языком, наверное, есть к тому тяга, склонность, что ли.

– Похвально, Миланюк. Будем товарищами?

– Слушаюсь.

– Это не приказ. Нам предстоит нелёгкая дорога. В Тобольской губернии сейчас полно краснозадых, а их надо вышибать. Для меня Русь – не чужая страна. Мамко моя – русская с примесью украинской крови, отец – чех. Надо крепче друг за друга держаться, мало ли что нас ждёт впереди. Ну, пиши полный реестр. Через час зайду, и пойдём в наш штаб. Побудешь пока в караульной роте. Потом я тебя представлю как переводчика и представителя вашей армии моему непосредственному командиру.

Словом, из штаба союзников подпоручик Миланюк уходил окрылённый. Он теперь приписан к пехотному полку союзников, временно расквартированному в узловом железнодорожном центре. Ему дали три дня, чтобы подготовить обстоятельный доклад офицерскому составу о политической и экономической ситуации в России и в Сибири, о готовности старой русской армии дать отпор узурпаторам власти – большевикам. Накупив брошюрок, газет и сняв с заборов листовки-агитки, углубился в работу над текстом. Ему, в недавнем прошлом нижнему чину русской армии, надлежало встать вровень с кадровыми офицерами некогда противной стороны. Но она, эта сторона, волею случая и судьбы, стояла теперь вместе с ним по одну сторону бруствера, а по другую – солдатская масса из рабочих и крестьян его родины. Он сознавал, что эта лекция будет для него проверкой его взглядов, лояльности к чехам и их союзникам, и в целом готовности выступить на стороне соединений плененной чешской армии, готовности вступить в реальную борьбу с большевиками. Он подбирал и факты, компрометирующие новую власть России. И тут местные газеты, приверженцы белого движения, оказали ему неоценимую услугу. Миланюк помнил и то, что на слуху многих офицеров штаба их русской дивизии было имя Каппеля. Ради интереса Миланюк в отдельный блокнот записал все данные об этом русском офицере, словно интуитивно чувствуя, что строки эти ему когда-нибудь да пригодятся. Составив лекцию минут на сорок, он показал её надпоручику Свиящу. Тот похвалил, но предупредил, что его однополчане наслышаны о подвигах этого русского офицера Каппеля и, наверняка, пожелают узнать больше о его жизни и подвигах. Александр заверил, что у него припасено достаточно информации о Каппеле, и он готов ответить на многие вопросы.

Александр Миланюк впервые выступал в аудитории. Перед ним в просторном зале офицерского собрания сидели в креслах бывшие фронтовики, некогда противники русской армии. Кое-кто из них толком не знал, зачем им, чехам, словакам, венграм надо сейчас воевать на стороне тех, с кем они в своё время сходились в жарких рукопашных схватках на полях сражений. И подпоручику Миланюку надо было, как советовал Свиящ, вправить мозги представителям солдатской и офицерской массы, огромной змеёй катившейся на поездах по просторам Сибири. Перебелённая им наново рукопись лекции лежала перед ним на трибуне. Он всматривался в зал, ожидая, когда стихнет гул и погасят самокрутки. Как он и предполагал, в этой среде имели смутное представление о положении дел в его стране, кроме того, что повсюду бардак. Засыпали его вопросами о верхушке командования – Колчаке и Деникине, о других руководителях местной власти и военачальниках движения российской Белой гвардии. В первую очередь у него интересовались, как развивались события на фронтах гражданской войны, особо в регионе их дислокации. Что он знает о вооружении воюющих стран. Миланюк бегло поделился знаниями, полученными на курсах. Рассказал, что наряду с основным оружием пехоты – винтовкой, получает распространение автоматическое оружие.

– Вы сами имеете на вооружении станковый пулемет Максим, названный по имени американского изобретателя. А ещё имеются автоматические пистолеты, и автоматические самозарядные винтовки. С начала нашего двадцатого века производятся ручные пулеметы.

Вопрос из зала: «А где и когда они впервые были использованы?»

– Так вперые применены в русско-японскую войну. К слову, станковый пулемёт Максим также на вооружении войск Британии, Германии. Во Франции применяют станковый пулемёт Гочкиса, в родной вам Австро-Венгрии, как знаете, пулемёт Швар-цлозе. Винтовки следующие: так, во Франции – винтовка Лебедя образца 1896 года, в Великобритании – Ли-Энфильда, образца 1903 года, в Германии – Маузера образца 1898 года, ну, а в вашей стране, какая?

– У нас винтовка Манлихера образца 1895 года! – дружно неслось из зала.

– И скоко ж, господин подпоручик, в вашей армии было пулемётов? – ещё вопрос ему.

– Сегодня ваш вопрос не является прерогативой военной тайны. Значит, в начале войны пехотная дивизия русской армии располагала тридцатью двумя станковыми пулеметами системы «Максим», то есть по восемь пулеметов в полку. Легких пулеметов мы, по сути, не имели.

Зал постепенно вступал с ним в дискуссию. Вот тогда ему здорово пригодился блокнотик с записями о боевых действиях в Поволжье и Сибири. Самый настырный слушатель в лоб спросил, дескать, будут ли их усилия на благо возрождения России поощрены, не останется ли незамеченным их участие в борьбе с большевистской заразой? К такому вопросу Миланюк не был готов. Потому честно сказал:

– Я не представитель Ставки. И не имею полномочий давать некие обещания. Однако, напомню, адмирал Колчак, являясь самой авторитетной фигурой в Белом движении, признанным Верховным правителем России, располагает золотым запасом империи. Это позволяет нашему движению вести деловые переговоры с Антантой о приобретении всего необходимого для нужд армии. Так что мы выполняем все взятые на себя обязательства.

Упоминание о золотом запасе благотворно повлияло на собравшихся. Ну, а на просьбу рассказать подробнее о самом известном сейчас военачальнике в здешнем регионе подпоручик Миланюк дал обстоятельный ответ.

– На дворе берёт разбег 1919 год. Позади были весьма бурные события. Одно время Красная армия брала верх, наш Восточный фронт было попятился вспять. К сожалению, даже дискутировался вопрос о передислокации Ставки из Омска в Иркутск. Однако, Белое движение сумело преодолеть трудности и теперь власть так называемых большевиков крепко пошатнулась. Мы упрочили своё положение, армия контролирует огромную территорию – от дальневосточья до отрогов Урал. Как офицер штаба одной из дивизий могу сказать, что самые достойные офицеры и солдаты движения удостоены Георгиевскими крестами и Георгиевским оружием. Завидна карьера наших талантливых военачальников, они пополнили генеральский корпус, среди них вы можете найти даже в недалёком прошлом штабс-капитанов и ротмистров. Временное правительство Сибири учредило, к слову, два ордена – это «Освобождение Сибири» и «Возрождение России». Эти награды имеют несколько степеней. Дамы гордятся кавалерами, на чьих мундирах новые ордена, где благородные металлы прекрасно сочетаются с драгоценными камнями.

Кто-то из зала с усмешкой бросил ему на чешском языке:

– На вашем кителе что-то не видно наград.

– Откуда же им взяться, – парировал Александр Миланюк, – на русско-австрийском фронте я пробыл недолго, меня ранило и контузило. Валялся в госпиталях. А потом, как владеющий тремя европейскими языками – польским, чешским и венгерским, понимаю и немецкий, оказался здесь. Поверьте, я не штабная крыса, у меня немалый объём работы.

Другой голос из зала:

– Будет вам, не обижайтесь. Вы хотя и молоды, но уже понюхали пороху. Лучше расскажите нам про вашего генерала Каппеля, что он за человек и военный. Сейчас о нём ходят разные толки, вроде бы, даже якшался с большевиками. Так ли? Что он вообще за птица?!

– Тогда по порядку. Владимир Оскарович Каппель родился в апреле 1883 года в Тульской губернии в семье офицера, родом из Швеции, соратника знаменитого Скобелева, был награжден орденом святого Георгия. Владимир Оскарович гордился дедом по линии матери, тот также был русским офицером, участником героической обороны Севастополя. Он мечтал о военной карьере: за его плечами петербургский кадетский корпус, Николаевское кавалерийское училище. Произведен в корнеты, служил в драгунском Новомиргородском полку. Затем успешно окончил Академию Генерального штаба. С 1914 года – фронтовик, от капитана, вырос до подполковника, удостоен нескольких орденов. А потом в России началась вакханалия.

– Про то мы знаем, и далее, как он себя проявил? – голос из зала.

– В Поволжье, в Самаре Каппель оказался в конце 1917 года. Естественно, как патриот родины, остро переживающий за развал России, он не мог быть в стороне от происходивших событий. И не мне рассказывать вам, как весной 1918 года вспыхнуло восстание чехословацкого корпуса, влияние которого распространялось вдоль Сибирской железной дороги, от Пензы до Дальнего Востока. Благодаря вашим решительным действиям большевики сыпанули вон из Челябинска, Омска, Сызрани, Самары, Владивостока. Такую ситуацию в Самаре не упустили представители разогнанного большевиками Учредительного собрания, создав правительство – так называемый Комуч – Комитет членов Учредительного собрания. Комитет сумел заявить о себе: формировалась армия. Правительство учло фронтовой опыт Каппеля, предложив ему командовать ей. Владимир Оскарович согласился, хотя взгляды эсеров ему чужды. Он твёрдо решил воевать с большевиками. Под его началом тогда были небольшие отряды ваших подразделений и добровольцев-офицеров. А затем – бои.

– Господин лектор, нельзя ли обрисовать ход военных операций? Мы знаем лишь о тех боях, где сами участвовали.

– Я не против. Приятно рассказывать о таком талантливом военачальнике, как Каппель. Значит так, внезапным ударом его отряд вышиб красных из Сызрани. Отряды Каппеля росли. Расширялась сфера боевых действий, в которых приняла участие Волжская речная флотилия. Власть правительства Самары упрочилась, а каппелевцы продолжали победное шествие. Так, 22 июня 1918 года они овладели Симбирском. А самая заметная победа каппелевского Самарского отряда Народной армии и частей вашего чехословацкого корпуса относится к 7 августа 1918 года – это освобождение от большевиков Казани. Здесь в руках доблестного белого движения оказался золотой запас России.

– Это воодушевляет. Но насколько велики были потери частей Каппеля?

– Вы не поверите: безвозвратные потери составили чуть более двадцати добровольцев. Сослуживцы отзываются о нём, как о храбреце и умном военачальнике. Это один из самых толковых командиров на Самарско-Волжском фронте, или, условно говоря, на всём Юго-Западном фронте Сибири. Да и с пленными бойцами красных сил он поступал по-божески, обезоружив, отпускал на все четыре стороны.

– И што жа, подпоручик, он всегда держал победу?

– Увы, успехи не всегда сопутствовали Каппелю. Особенно после того, как противник получил весомое подкрепление. После прихода в ноябре 1918 года к власти адмирала Колчака, генерал Каппель не был востребован до начала нынешнего, девятнадцатого года. Убедившись в преданности Каппеля присяге, что он помогал эсеровскому Комучу в силу обстоятельств, учитывая его успехи в борьбе с большевиками, адмирал Колчак присвоил ему звание генерал-лейтенанта, назначив командиром 1-го Волжского корпуса. Вот, господа военные дружественного нам чехословацкого корпуса, на этом я и завершу свою небольшую лекцию. До встречи на полях сражений с большевиками!

Откровенно говоря, Миланюк хотел расспросить слушателей о том, как живут чехи, об их военачальниках, как они воспринимают своё участие в борьбе с большевиками. Однако надпоручик Свиящ, сидевший в первом ряду, подал ему условный знак, дескать, пора закругляться. По дороге в офицерскую казарму, Александр поинтересовался, почему надпоручик предложил завершать лекцию.

– Господин надпоручик, я что-то сделал не так? Беседа протекала живо.

– Что вы, подпоручик. Я не ожидал, что вы столь блестяще справитесь с заданием. Но буквально несколько минут назад мне передали записку, что вам следует отправиться в штаб своей дивизии. Причём, налегке. Я выделю вам своё авто. На нём вы и вернётесь к нам.