Читать книгу Ветроум. Странное, страшное, смешное в повседневной жизни русской провинции XVIII – начала XX века - Владимир Коршунков - Страница 11

В Центральном государственном архиве Кировской области (ЦГАКО), в фонде Вятской губернской палаты суда и расправы, хранится дело 1799 года, тогда же озаглавленное: «Дело по доношению Нолинского уездного суда, о крестьянской женке Мавре Осиповой дочере Гущиной, в поении мужа своего травою»[58].

Опой травы

Нолинск (или, как в архивных документах, Ноли) – уездный городок Вятской губернии, а ныне – районный центр Кировской области. В тех краях жила эта «жёнка» и её близкие. Дело сначала разбиралось в инстанциях Нолинска, а затем поступило наверх, в Вятку.

Обвинялась не одна только Мавра Осиповна Гущина. Вместе с нею привлекли к ответственности крестьянскую девку Акулину (иначе: Акилину) Мартыновну Машарову, которая, согласно показаниям Гущиной, дала той смертоносную траву. К счастью, муж Мавры Варлам Герасимович Гущин выжил: спустя месяц он «находится жив и ходит» (л. 6 об.). Потому судили их не за убийство.

Обложка архивного дела. Центральный гос. архив Кировской обл. Ф. 1. Оп. 2. Д. 471. Надпись: «1 799-го года маия 6-го дня. Дело по доношению Нолинского уездного суда, о крестьянской женке Мавре Осиповой дочере Гущиной, в поении мужа своего травою»

Я стану здесь цитировать отрывки из присланной в Вятку «выписки, учиненной в Нолинском уездном суде», где вкратце излагается суть дела.

Началось всё 15 марта 1799 года, когда крестьянин Герасим Гущин, отец Варлама, доставил в мирской двор сноху свою Мавру. Герасим утверждал, что она дала своему мужу Варламу выпить пива, куда была подмешана какая-то трава, от чего тот «находится при своем доме в тягчайшей болезни и к выздоровлению не благонадежен» (л. 2).

Через три дня лекарь и мирские люди освидетельствовали Варлама: «…Оной Варлам имеет колотье в животе, сопряженное с лихорадкою. Но сомнително, де, чтобы оное могло произойтить от опою неведомо какой травы, потому что оной травы налицо не оказалось. И по сему, де, и судить заочно о ней не можно, столь ли оная была ядовита, чтобы возмогла действием своим приключать вышеозначенные болезненные припадки» (л. 2 об.).

На следующий день после осмотра больного допросили саму Мавру.

Версия жёнки Мавры

«А 19 марта Нолинской округи ясашной Стретенской волости починка По речке Сосновке ясашного крестьянина Варлама Гущина жена Мавра Осипова в отраве ею означенного мужа своего в Нолинском земском суде допрашивана и показала.

Маврой ее зовут, родная дочь крестьянина Ботылинской волости деревни Голиков Осипа Прилукова. От роду ей 20 лет. На исповеди и у святого причастия от роду своего ни разу не бывала. В замужество вышла она за реченного Варлама доброволно, сего 799 года прошедшим мясоястием, на Сплошной неделе в пяток, чему минуло толко недель с пять. Мужа ж своего напоила она в пиве на 15 число месяца марта ночью травою, не с намерением, чтоб ево тою травою умертвить, но сие учинила по глупости своей таким образом. Хотя во первых после свадьбы с тем своим мужем она жила согласно и ласково до первой недели Великого поста и он ей ни на словах, ни делом никаких обид и притиснениев не чинивал, равно до сего времяни и домашние не делали ж. А на той первой неделе муж ее подрал за уши, сказав, что сие он ей чинит за то, что с ним она мало говорит. Из чего и взяла она сомнение, что он ее не очень любит. И для того в бытность ее в городе Нолях в первое поста воскресение, на базаре, сошедшись с прежнею своею подрушкою, крестьянина Мартына Машарова дочерию, девкою Акулиной на улице наедине, и между разговоров ей сказала, что муж с нею живет не очень ласково. Которая, де, ей на то отвечала, что у нее есть такая трава, когда оную дать в чем-нибудь напитца, то любить ее муж будет. И обещала оную ей дать, сказывая, что оная называется чемерицею, которую она Окулина ей в бытность на второй неделе Великого поста, но которого дня, не упомнит, у своего отца родного в гостях, в вышеупоминаемой деревне Голиках, на улице, завернутую в тряпке, наедине и дала. После чего с нею разошлись. И потом вскоре воротилась она Мавра в дом мужа. И, ночевав толко со оным одну ночь, при наступлении другой, в сумерки, когда уже затемнело и огня еще не было, попросил ее муж пить, то она, пошедши за пивом и при налитии онаго в ковш, высыпала ту траву всю, ибо оной было весма мало и то истертая в мелкой порошок, похожей по цвету на табак, но сзелена. И более у нее травы той нисколко не осталось. Коего пива по выпитии муж ее часа чрез два зделался внутренностию болен, а прежде того был здоров и толко что тем вечером приехал из лесу с лучиною. А поутру, узнав свекор ее от мужа, что он крайне зделался болен, по сказанию ево, будто бы от выпития пива, при питии коего чувствовал он, что был в нем какой-то сор, то и объявил в мирском дворе. А потом, по прошению своего свекра, села Стретенского священник Мокей Лошкин мужа ее исповедал и приобщил святых тайн. Напредь сего убивств, воровства и других преступлениев никаких она не чинивала и под судом ни за что не бывала» (л. 2 об. – 4).

Позднее Мавра дополнила свои показания: оказывается, муж её «по недопитию пива отдал оное выпить брату своему, которого также вырвало и которой теперь жив и здоров» (л. 6 об.). Доза отравы, таким образом, пришлась на стороннего человека. А муж Мавры мог бы получить из рук жёнушки той гадости и побольше, но обошлось – «жив и ходит».

В тот же день в Нолинске допросили подружку Мавры Акулину.

Версия девки Акулины

«А оговорная оною женкою Маврою девка Акулина в земском суде допросом изъяснила.

Акулиной ее зовут, крестьянина деревни Голиков Мартына Машарова дочь, девка. От роду ей 18 лет, на исповеди и у святого причастия у духовного своего отца Петра Сушкова ни разу с роду своего не бывала. Что она сего года в марте месяце на второй неделе Великого поста и никогда крестьянской женке Мавре Осиповой, по муже Гущиной, в своем селении и нигде никакой травы для отравы или опою мужа ее Варлама, чтоб ее впредь любил, не давала. И будучи в первое воскресение Великого поста в городе Нолях на базаре, о даче таковой травы ей Мавре обещания не толко не делала, но с нею нигде тогда не схаживались и не видались. Да и в своей деревне с ней Маврой в бытность ее у отца в гостях нигде не видалась же. Да и в девках будучи, оная Мавра с ней короткого знакомства не имела, ибо живут друг от друга в неблиском разстоянии, чрез целое почти селение по концам» (л. 4–4 об.).

Поскольку Акулина ни в чём не сознавалась, то ей в тот же день устроили очную ставку с Маврой. Акулина и там запиралась. Она, дескать, Мавру вообще не знает.

Похоже, Мавра очень старалась доказать знакомство с Акулиной и подкрепить свою версию. На очной ставке она припомнила, что один мужик проходил мимо них, когда они встретились на деревенской улице и Мавра получала от Акулины траву. Факт их знакомства могла бы подтвердить ещё двоюродная сестра Акулины, которая, мол, видела, как они вместе стирали бельё (л. 4 об.).

Сосед Акулины Семён Марков заявил: действительно, во время Великого поста, когда Мавра гостила у отца своего Осипа, вёл он как-то раз по улице лошадь и заметил стоящих поодаль Мавру с Акулиной. «…Но что они говорили или делали, не всмотрелся, кроме того, что Акилина имела с собою водоносные ведра лужении. Осиповой снаружи никаких вещей не приметил, изключая имеющейся на ней одежды» (л. 5). А двоюродная сестра Акулины Катерина Мосеева (Моисеева) не засвидетельствовала знакомства Акулины с Маврой: ну не видала она, как те вместе бельё мыли, не бывала при том мытье и вообще не ведает, сходились ли они для разговора (л. 5–5 об.).

Версия следствия и суда

Итак, и Акулина, и её родственница Катерина Мосеева всё отрицали. Тогда провели «повальный обыск», то есть опрос всех, кто хоть что-либо знал об обвиняемых. Обратились к крестьянам тех деревень, где жительствовали Мавра и Акулина.

Соседи отвечали: «…Крестьянская женка Мавра Осипова дочь поведения замечена добраго и напредь сего в штрафах и подозрениях и наказаниях не бывала». В замужество взята «ныняшнего году прошедшим мясоедом на Сплошной неделе». А те, кто знавал Мавру девкой, когда она жила в одной деревне с Акулиной, про них обеих поведали кое-что любопытное: «…Но по слыху и по подозрителным обращениям замечены они в блудодействе с разными людми, но за то по невыимке и по необъявлению ни от кого суждены нигде не были и доказать совершенно в том по неимению явных улик не могут, кроме слуху…» (л. 5 об. – 6).

Дело было заведено в марте в Нолинском нижнем земском суде. Затем в апреле его рассмотрели в Нолинском уездном суде. Отравительнице жёнке Мавре прописали плети. Вина же девки Акулины не была доказана (л. 13 об. – 14).

Решение о необходимости покарать Мавру пояснялось так: только с её слов известно, что это была чемерица. Хотя муж остался жив, «но от таковаго ее суеверия естьли б вместо чемерицы дал ей кто-нибудь какое-либо другое едовитое вещество, то б она, как видно, по глупости своей, конечно, и оное мужу своему для привлечения изъясненной себе любви выпить или съесть дала, а через оное, не зная действия вещества того, зделалась причиною смерти ево» (л. 13 об.).

Чуть позже, в мае, решение Нолинского уездного суда подтвердили и в Вятке. Да, Мавру было «велено наказать плетми и отдать в жительство» (л. 19). Акулина ни в чём не созналась, даже в знакомстве с Маврой. Потому «по непризнанию ея и по недоказателству» повелели передать её на поруки (л. 1).

Нерадивые прихожанки

Обе обвиняемые утверждали, что ни разу в жизни не бывали на исповеди и у причастия.

Между тем в свои 18 и 20 лет они уже неоднократно должны были бы исповедоваться и уж тем более – причащаться. Люди ходили к исповеди и причастию хотя бы раз в год, перед Пасхой. Государство строго требовало этого от своих подданных православного вероисповедания.

В указах Петра I и Анны Иоанновны, подтверждённых указом Екатерины II от 30 сентября 1765 года, говорилось о необходимости «исповедываться и Святых Таин приобщаться по всягодно»[59]. И позднее, в указе Павла I от 18 января 1801 года «О наказывании людей Грекороссийского вероисповедания за уклонение от исповеди и Святого причастия, вместо денежного штрафа, церковным покаянием» содержалось требование, «чтоб всяк хотя единожды в год непременно сего исполнял…»[60]

58

ЦГАКО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 471. Далее ссылки на листы этого дела приводятся прямо в тексте, в скобках.

59

Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. [СПб.]: Тип. II отд. Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. Т. 17. С. 346–347.

60

Там же. 1830. Т. 26. С. 523. Прочие государственные установления, определявшие порядок исповедования, причащения и наказаний за уклонение от этого, см.: Там же. 1830. Т. 42. Ч. 1. Указатель алфавитный: 797–798.