Читать книгу «…Так исчезают заблуждения». Том 1 - Владимир Леонов - Страница 5

Эссе призвано производить впечатление…

Да, внимательный читатель, ты прозрел… он чисто русское явление, поднявшее из своего пройденного такой существенный характер, «Мелькартовый столп» поэтической России… Пушкин.

То, что автор эссе понял, было превосходным. Думаю, что таково же и то, что автор не понял в творчестве Пушкина. Решать тебе, читатель.

Кто он, Пушкин?

Поэт, писатель, сценарист государственной жизни России?

Художественный исследователь бытия России на протяжении многих столетий?

Моралист, возводящий, возносящий нас вверх, указывающий путь к достойным плодам, каковы бы ни были корни действительности. В древности применялось ключевое убедительное «Одно слово: святость. Этим все сказано»?

Но… прежде всего, это нерастраченная юность России, нерастраченное чудо России.

И все вместе – Гражданин легендарной Державы: «Я числюсь по России». И зачислен он в штат Отчизны уже навсегда.

Мирянин, который создал век и выполнил работу мира: «Вращается весь мир вкруг человека».

…Пушкин занимает уникальное место в истории русской культуры, им дорожат все русские, где бы они ни находились:

Талант – одно, а человеческая энтропия, – другое, но все вместе – это Пушкин. От Пушкина неиссякаемая человеческая энергия шла вулканическими выбросами: упрямо, жестко, уверенно, страстными ослеплениями. Он волнорезом, широко и емко, до оцепенения, как от некого магического полюса, входил в литературу, в историю, в политику, в жизнь.

У него все получалось. Он творчеством своим восхищал и покорял, – «… И долго буду тем любезен я народу…» – своей солнечной эмоциональностью, своими вопросами миру, своими ответы миру. Обыденный мир он осветлял мифопоэтической оболочкой, вспахивал в житейских землях ту борозду светлого смирения, которого праведники ищут в вере, свободе и просвещении, а грешники в покаянии:

Пушкин – феномен художника, который смог заглянуть далеко назад и далеко в будущее. В наше время. Поэтому он нарушает логику и встаёт в самом начале этой исторической цепочки, истории России. Слева.

Он создал образы из другой эпохи… и нашей. А его современники не смогли осознать его новаторства до конца. И только мы с Вами сейчас можем взглянуть на его «Евгения» и сказать: «Как же это гениально!»:

Пушкин создал нечто удивительное.

Его поэзия резко отличается от того, что создавали его современники.

Да и поэты следующего поколения не сразу смогли осознать, что такого сделал Пушкин – все герои поэта (а нередко и сам поэт) испытывают очень сильные эмоции. Это настоящие эмоции, которые заставляет нас сопереживать.

Как будто перед нами и есть сама Любовь, само Потрясение, само Отчаяние. Они реалистичны, весомы и обьемны. И также легки, словно едва касаются нас

Такие сильные эмоции изобразил за 500 лет до Пушкина живописец Джото: мы видим отчаяние и горе у скорбящих ангелов над мертвым Христом (Джото. Оплакивание Христа. 1305)

А спустя сто лет после Джото – гениальный Мазаччо, в необычной фреске на библейский сюжет «Изгнание из Рая» (1426—1427). Изгнание наших Прародителей

Время отбрасывает все случайное и наносное в истолковании поэзии Пушкина, о его поэзии уже не спорят, без нее уже современник словно тютчевский «безропотный тростник…»; она уже органическая часть думающего гражданина, приходящая сладкой негой в его мысли, чувства, суждения:

Всмотритесь в историю России, «священной» и «изящной» (в определении Н. Карамзина) глазами Пушкина, и вы тогда по —настоящему испытаете силу ее воли и крепость ее мысли: «Оскорблять Россию и русских – это цивилизованно и культурно. А получить за это по морде – дикие русские варвары»:

Мастер слова из «Поднебесного». Поэт, говоривший резко и определенно, и в котором выразился исторический момент русского общества – протест против гнусных его порождений и «сочувствие ко всему человеческому».

На каждом пушкинском листе разлиты ум, душевность и страсть. Это труды ума незаурядного.

Это повествование о нашей русской душе с ее долей, неиссякаемой верой и несокрушимой силой духа. В пушкинской лирике – и язык нации, и исповедь, и свобода. А еще – светлая Вера:

***

Из дневниковых записей П. А. Васильчикова…:

«…Когда французы были в Москве, устроена была тайная компания для переноса и сохранения бумаг и драгоценностей и т.п.: боялись, чтобы французы не вошли в Петербург (…), боялись тоже и за памятник Петру Великому и думали о средствах его скрыть и перенести. В то время именно доложили доложили один раз А. Н. Голицыну, что отставной капитан Булгаков желает его видеть. Входить старик на деревянной ноге и костылях и говорит, что он видел странный сон и что он просит передать его государю. Ему снилось, что он идет по Дворцовой площади. Когда он подошел к углу Миллионной,, он услышал за собой странный шум, как мерные удары большого молота по камню. Он обернулся и увидел за собой памятник Петра Великого, идущий за ним; в испуге он снял картуз и посторонился, памятник поглядел на него пристально и проехал мимо. Булгаков, влекомый какой – то неведомой силой, пошел за ним. Петр Великий переехал через Троицкий мост и поехал к Каменному острову, где жил тогда император перед отъездом в армию. Петр Великий подъехал к крыльцу, в это время император выходит из дворца в полном мундире и, скрестив руки, подходит к Петру Великому, который сказал ему: « Молодой человек, отчего подверг ты Россию таким опасностям. За Петербург бояться нечего; он будет безопаснее, пока я буду стоять на том месте, где я теперь нахожусь». Сказав это, Петр Великий повернул лошадь и поскакал назад. Император закричал: «Коляску, коляску!», и Булгаков проснулся. Замечательно, что Булгаков не знал и не мог знать про тайную комиссию и особенно про намерение насчет памятника Петру Великому. А. Н. Голицын рассказал это государю и памятник Петру Великому был оставлен в покое как по тяжести переноса, так и потому, что на этот сон смотрели как на предзнаменование, памятника не трогали. А. Н. Голицын рассказал это Мих. Ю. Виельгорскому. Виельгорский рассказал это Пушкину, на которого этот рассказ сделал большое впечатление и который впоследствии оного написал «Медный всадник»

***

Поэзия, будто посланная светом дальним, сочетающая в себе всю загадочность звезд. А сам поэт – посланник красоты и поэтической гордой лиры. В его руках – волшебное перо. Строки переливаются лунным светом – то вечность делится своими секретами и таинствами. Стихи льются надеждой. Надеждой предстоящих встреч и новых мотивов. Словно несут в сердца мир потаенных снов. Любовь и верность в каждой лирической нотке. Поет и мечтает, и плачет сердце читателя, и тает, полнясь стихами, звучащими на волне небесной тонкости и красоты…:

Лира поэтов переносит меня, читателя, в какие – то другие принадлежности души, другие внутренние опоры, мне под влиянием такой поэзии кажется, что я ощущаю то, что собственное свое привычное положение покинул. Я вдруг начал понимать то, чего я не понимаю; начал понимать, зачем мне надо понимать и мочь то, чего не могу. Эта поэзия безнадежно проникновенная, возмутительно притягательная, красиво и непосредственно переносит меня в то душевное состояние, в котором находился сам Пушкин:

Я, читающий поэтические строки, чувствую, как стихия моей души выносит меня из забытьи и уносит в мир чувствований, и я сливаюсь с ним. Из отчаянного грешника современности, обуреваемого всевозможными недугами, я становлюсь существом порядочным, годным на какое – нибудь духовное… наслаждаюсь, живу, люблю, мечтаю и хочется утонуть в этих строках, и так и плыть по волнам своей памяти.

Густой коктейль, словесное богатство в эмоциональной оправе с насыщенной характерной ноткой РУССКОСТИ. Этот дискурс в подаче слова стряхивает пыль с вашего ума и знаний, обновляет, систематизирует, информирует, откапывает внутренние ресурсы и стимулы; преобразовывает пространство представлений в пространство переживаний:

Это называется – очаровать читателя с первой строчки, с первой смысловой ноты, с первого чувствительного аккорда колоритностью, смоляной вязкостью и внутренним интенсивным ритмом лирических стихий, словно ты в лабораторию Мефистофеля, в жерло Этны погружаешься при мерцании пылающей свечи. Или превращаешься в светлячка, полет и свет которого не зависит от капризов цветков и природы.

Все предельно искренно. Предельно честно и ничего лишнего.

Поэзия поэта проста. Поэзия красоты. Поэзия веры. Поэзия любви. Для мирочувствования ему не нужно скитов и церквей; не нужно суесловий и славословий: его поэтический алтарь – собственный мозг и собственное сердце, а поэтический амвон – это доброта и любовь:

Ощущения, что у него душа купалась в родниках, плескаясь с «золотой» рыбкой, а небо над ним расцвечивалось акварелью. И думаешь, возможно, воздушные тропы стихов забирают твои чувства, навсегда завоевывают сердце, настолько гармонично лиричные строки сливаются легко с твоей натурой, природой, поисками любви и радости:

Стихи рождаются как реакция чуткого сердца, проекция раздумий поэта, его отклик на мир, его прозрение на мир, несут в себе печать личной судьбы и являются отражением души поэта в реальности происходящего, становясь ее эквивалентом, вешним бытием, развертываются в моральную ответственность, лежащую у истоков судьбоносных значений для человека.

Стихи словно снежный ноктюрн – невозможно оторвать взгляд от этого чуда! И засыпает луна нежной ленью… И тают слова, как деревья в снегу, и замирают в снежной пыли! И звучит совершенная музыка, которая меняет ритм сердца… А мы, как белые снежинки, летим в свету для тепла и красоты… Честно, другого и не ощутишь, как только вдохновение на долгие годы:

Он строил самую высокую башню на земле. Литературную Вселенную. Поднимался к ней по лестнице, по ступенькам веры, как библейский пророк, и ступенькам разумения, как афинский мыслитель. И всегда оставлял ту ступеньку, на которой стоял, чтобы идти дальше, выше. Это было источником его счастья и наслаждения. В то время, тот миг, тот момент. А большего он и не хотел, потому что нес в себе это древнее правило мира: «Куда бы ты ни шел, иди со своей душой»…

Он приходит к нам во снах и наяву, как наивный «ангелочек», привносит в наши детские души мотивы красивых русских сказок, поэтичных и мудрых, прелестных и ярких, в которых всегда живут искренность и великодушие, побеждают любовь и верность.

Пушкин – наша органическая душевная целость, образ народной нашей сущности, нашей народной личности, наша русская словесная самостоятельность. Он наполнил правдивыми рафаэловскими красками и изящными ваятельными микеланджеловскими линиями русскую поэзию, сделал ее чистою и совершенной:

Не просто лирика, мировоззрение и не только моральное учение, а новая жизнь, которая охватывает все сферы бытия: умственную, нравственную, духовную.

Да, поэзия Пушкина – это поэзия охвата широты и смысла, она – антипод, враг внешней «отрицательной узости» и «внутренней рептилии», дезавуирует предвкушаемое удовольствие о своем поэтическом мире как «потреба ради».

Пушкин возвышается приметно, он не истертый камушек, он камень на поэтическом небосклоне России – уделе императора, властителя и держателя спроецированного, как лазером, метаисторического чертежа под названием «Я и Россия – вместе мы сила!»

С ним, подобием сияющему жемчужному перлу, он вошел в поэтический мир Отечества и за пределы его, как однажды как сама Россия вошла с императором Петром Великим, императрицей Екатериной Второй и в число великих держав:

Его метафора «Я числюсь по России» прочно прижилась в отечественной идеологии и поэзии. И томится душа Пушкина, как деревенское молоко на печке, и вовремя всплывает фраза русского поэта Хлебникова (в переиначивании): «… смотрится, как глаза Пушкина»:

Всё есть в пушкинской лирике: смысл, характеры, сюжет, интрига, но и это не главное. Основное – поэт Пушкин передает читателю мощный положительный эмоциональный заряд, а это, по-моему, и есть исключительная особенность, присущая только «Мастеру от Бога».

Он до основ мира и людей стучался. И в столице, и в глуши, и в дыму, чтобы с Россией не распрощаться:

Стихи уже стали неотъемлемой частью российской литературы, в нее основательно привнесен незабываемый «пушкинский штиль». Он – исключительно и безнадежно один, импрессионистически своеволен, возмутительно смел, динамичен и экспрессивно воздействует на чувства и мышление моего современника, выражен метафорой «Счастлив близостью к человеку».

Автор исходного материала не скрывает, что он старалась и сам почувствовать Колумба русской литературы, «неприглаженного и непримазанного» Пушкина, переболеть глубиной его мысли, литературной дерзостью, роскошью поэтических образов, полнотой жизни, бьющей из него увлекательным фонтаном; и также вызвать у читателя искреннее желание снова коснуться красивых и глубоких текстов русской классики.

«До капли наслажденье пей, / Живи беспечен, равнодушен! / Мгновенью жизни будь послушен, / Будь молод в юности твоей!»

Автор шел на радикальные меры: отсекал главы… упрощал отдельные тексты и придавал краткость и емкость. Старался книгу максимально приблизить к идеалу архаичности, аристотельского классицизма с его требованием не растекаться мыслью, не «пахать небо плугом», а держать одну тему…

Старался быть предельно точным, в своих размышлениях опирался на поэтический материал Пушкина с его глубинной чувствительностью, требующей трепетного и вдумчивого осмысления:

Без хрестоматийного глянца, без мифологии, сакрального культа со своими неизбежными ошибками восприятия. Представить его воодушевленным, неистовым и в то тоже время простым и понятным со своими глубинными чувствами и тайнами характера, ума, завораживающие глубиной гения.

Его лирика была главный стержень жизненной одиссеи. Это пленительное таинство самой поэзии, отражение всей многогранности судьбы, порой темных и загадочных.

Пушкин нужен нам и дорог, как и Россия, где бы русский человек ни жил – в России или за ее пределами. Никто не знает своей судьбы, как и не знал великий поэт. Главное – надо знать и помнить, что мы – православные, что Россия – великая страна, коль бог ей посылает таких поэтов: «Восстань, Пророк, и виждь, и внемли, / Исполнись волею Моей, / И обходя моря и земли, / Глаголом жги сердца людей!».

Пушкин и потому классик, что он во все времена современен и актуален.

Русская стихия мощно зарокотала в слове Пушкина. И великая тайна его творчества приоткрывается, лишь тогда, когда понимаешь, что творчество это было соприкосновением с Солнцем, Небом, Творцом. С Родиной, которая с давних библейских пор тщательно отбиралась природой для дел неувядающих.

Если бы сегодня мы говорили языком Пушкина, это была бы другая страна, без оболванивания иноземной интервенцией: «таргетирований», «аутсорсинга», «рекрутинга», «банкинга», «дайвинга», «яхтинга», «шопинга», «лифтинга», «олигаргата»

На каждом новом историческом этапе подтверждаются слова, сказанные И. А. Гончаровым: «…Пушкин – отец, родоначальник русского искусства, как Ломоносов – отец науки в России. В Пушкине кроются все семена и зачатки, из которых развились потом все роды и виды искусства во всех наших художниках».

Речь в авторской книге идет о той поэзии, выраженной метафорой «Устремленная ввысь», которая говорить о самом близком: о каждом из нас и о людях, среди которых мы становимся собой, среди которых отстаиваем себя, то сближаясь с людьми, то оставаясь в одиночестве посреди толпы. О поэзии, будто посланной светом дальним, сочетающей в себе всю загадочность звезд и безбрежного эфира: Бог есть. Душа связывает человека с ним. Жизнь обладает смыслом.

О стихах, проникнутых большой психологической и художественной правдой, когда впечатления от внешнего мира органически слиты в них с твоими душевными ощущениями. С твоей заботой о будущем. С твоим интересом верить и любить, не конструировать абстракции, а выращивать семена на плодородной душевной равнине.

А. Фет словно подсмотрел твои мысли, когда написал:

О том поэте, на сердце которого камнем Полифема, колоссальным обременением лежала вся циклопическая нелепость и уродливость николаевской эпохи:

Который нес груз этического решения, сумев выразить все насущные вопросы человеческого жития, ибо они и сегодня остро волнуют нашу веру, культуру и государственность. Писал позже Тютчев, словно в суть пушкинского поэтического стержня проникнув: «… Чтобы поэзия процветала, она должна иметь корни в земле».

Ему говорили «нельзя». Но он все же шел, он подходил к вратам, везде слышал слово «нельзя»…Но на последних вратах было начертано «Можно»…

Автор книги с напряжением и волнением нырнул в концептуальный интеллект пушкинского андеграунда с его отличительной магистральной эстетической самодостаточностью и пронизанный духом фрондизма, направленным против вульгаризированной массовой культуры, обывательского мейнстрима и официального искусства:

Душевное настроение читателя от встречи с прекрасным поэтическим миром о можно передать строками Пушкина:

Без пиета, как воздух для легких, так и пища для души – поэзия Пушкина. Она – питатель Красоты слова и смысла. Великодушное, невесомое изящество.

Стихи, способные изменить каждого, кто оказался на страницах пушкинских книг. Предельная простота и аккуратность, ясная гармония поэтической мысли и ее композиций.

Флиртующие стихотворные сентенции, предназначенные быть друг для друга, сочетаясь в нескончаемых вариациях смысловых совпадений.

Собственная искренняя воля поэта, ничего общего не имеющая с бунтарским стремлением к сомнительному и скверному, разрушительному. Простота мудреца, знающего о возможности достичь идеала реальности и высшего духовного порядка – это когда в красоте мироздания слиты и рождение звезды и гробница святого Петра. И когда Иисус является одновременно и Божеством, которому возносится Жертва, и самой Жертвой, приносимой за грехи мира, и Архиереем (жрецом), приносящим Жертву.

Писал Н. Рерих:

– «Как прожить жизнь? Как пройти по канату, натянутому над бездной: красиво, бережно и стремительно»:

Уверяю тебя, читателя Пушкина, ты приобретешь столь замечательное познание в области природы и человека, истории, культуры и языка своего народа, которым говорит само величество Время, что оно причинит тебе величайшее удовольствие. Возврат ценностей, растоптанных в крошево, ибо в поэзии Пушкина всегда баланс, гармония – будущее уравновешивается прошлым!

Если твое сердце открыто познанию, добру и любви – это твои стихи; светлые, поднимающие человека, дающие силу. В них проявляются самые тонкие и неуловимые движения твоей собственной души.

В них – и глубокая мудрость человечества: в минуты тягостных раздумий и раздирающих душу сомнений – как поступить и что сделать – среди мирской суеты, открыв страницы Пушкина, ты получишь и ответы и тот самый, теплый душевный настрой, в комфорте зеленого домашнего абажура наслаждаясь полюбившимися текстами. И консервативная сфера бытия, каковым является чтение, вдруг откроется тебе в ином мерцании, точно магия… И ты перестанешь думать о подошвах, ибо у тебя начнут расти крылья за плечами…

Ты явственно начнешь слышать, как расталкивая израненные душевные струны, сквозь скрип умственных недомоганий и пушистый шорох нежной лени, ломая стан пустоте желаний и хребет застывшему разуму, вторгается в твой микрокосмос, чувствительный эфир, свежий ритм жизни. Словно ты на велосипеде едешь по зубчатым дугам. Или ловишь тигра в чаще, а птицу – в небесах.

Будут всплывать в сознании видения древних цивилизаций, затонувших, увядших материков, картины увлекательных жертвоприношений, династических цепей разрушительного безумия…

Тех времен, когда мистический Моисей сошел с горы Синай, прижимая к сердцу Скрижали Завета и призыв «Возлюби ближнего, как самого себя», а Голгофский Страдалец, пришедший спасти мир от проклятого греха, был отвергнут Иерусалимом… И прочие, не поддающиеся разумному истолкованию явления и формирования, желающие утвердиться, назвать и воззвать «для изучения, для обличения, для исправления, для наставления и праведности» – Библ. Новый Завет.

«И положил с вечера мысль на сердце, а утром выдал решение» (хроники персидские). Пушкин именно кладет мысль на сердце – нигде иначе мысль не может преобразиться, стать силой духовной, как на престоле сердца поэта. Его поэзия стоит как Наос, как Храм, близкое к миметическому подобию « Образ человека», заполняет эфирную безликость и безначалие, подсказывает, что мысль когда- то поселилась в душе человека.

Его нельзя было заподозрить в неискренности, в добывании славы наигрыванием на худших струнах человеческого сердца. История его тревожной души и судьбы есть история падений и восстаний, веры и отрицания, добродетелей и пороков, любви и разочарования, легкомысленной игры и глубокой серьезности, что и отразилось в сочинениях поэта в глубоких и ярких красках.

Воздействие самой личности Пушкина на нас, современников, настолько велико, что не уступает доминанте его поэзии. По сути, смыслу и ценности Пушкин стал для нас духовным властелином. Откровенный вызов царю, не прирученный и не льстивый, никогда не дающий себя в обиду, слишком самодеятельный, слишком своевольный, даже в чем- то бунтарь. Без страхов, лакейства и компромиссов «среди детей ничтожных мира». Объяснение этого феномена кроется не в шаманском гнозисе, не в экстатическом растворении личности в угоду времени и эпохе, оно – в сакраментальной, смысловой содержательности утверждения Гете: «Чтобы что-то создать, надо чем-то быть». Этим объясняется нравственный вектор Пушкина в России – в сакральности его духа, в жажде независимости, цельности и несгибаемости этого желания. В вызове приниженности, унизительности, прирученности, раболепию:

Трагическая судьба поэта и гражданина, этическим императивом которого был долг «милость к падшим призывать». Но прежде всего личность Пушкина – это моральная парадигма, образец свободы и смелости, бескомпромиссности: славить Свободу и в этом находит счастье. Он не угодничал и не мельтешил у трона, не путался под ногами у «сильных мира сего». Напротив, Пушкин восставал, бунтовал против этой слепой и бездушной зависимости от политики и власти, – в образном выражении поэта – от «ливреи», – а в чем -то и от народа, нередко ждущего от творца призывов, лозунгов и пророчеств. А Пушкин хотел следовать своим сокровенным чувствам, а не отзываться на прихоти и ожидания вельмож и народа льстивыми одами. Ему дороги были «лучшие права» и «потребна» другая свобода:

Да, Пушкин не хотел тратить свой гений на суетные и корыстные дела вокруг трона. Он подпитывался от Ломоносова, про которого написал, что Ломоносов « не дорожил ни покровительством своих меценатов, ни своим благосостоянием, когда дело шло о его чести или о торжестве его любимых идей». А ответ Ломоносова влиятельному сановнику И. И. Шувалову привел Пушкина в восхищение «Я, ваше превосходительство, но только у вельмож, но ниже у Господа моего Бога дураком быть не хочу». Впоследствии Пушкин не редко приводил слова Ломоносова, чтобы ясно выразить свою позицию.

Тема, поднятая в книге, подобна бездне, где гаснет все и все меняет цвет – искусственное изменение нами собственной природы (так называемое сигнальное вещество) есть продолжение метаморфоз такого существа, как «Я». Разум стагнирует, он будто в темницу попадает, когда смотрит в эту бездну – мы не в силах понять, что происходит с миром и самим разумом, ведь наш разум есть часть неумолимого движения материи и неуловимого замысла природы.

Итак, войдем в воды, которые не просто никто не пересекал, но которые никто так и не видел. Достаточно очевидно и об этом следует сказать: в рамках существующего мировоззрения мы не можем понять свою природу, самого человека; только необычное понимание себя и мира способно дать результат: «Вызревайте на Солнце Счастья, И тогда жизнь – праздник, пригласите ее потанцевать».

«Жизнь – вот истинная дама сердца» -А. Пушкин.

Я приглашаю вас в путешествие по реке вашей жизни, но… с тремя непременными условиями: не превращать мечту в пытку, а жизнь в святость; свободного черта в повязанного ангела; и чтоб о насилии судьбы вами мысль не владела: «Твою мечту буду беречь я», – так ответила Планета Маленькому принцу. (Антуан де Сент – Экзюпери. Сказка – притча «Маленький принц»).

Тем самым видеть в жизни новые миры с новыми чудесами красоты, чтобы сказать: «Эта сказка под названием жизнь – у тебя есть Я. Вместе мы справимся – для этого будем проводить каждый день без тревоги, трусости и притворства».

«Вот старая сказка, которой// Быть юной всегда суждено» -В. Брюсов.

Потому что «Кто не знает, что такое мир, не знает, где он сам…» – М. Аврелий.

И потому, что «Наша жизнь – это то, во что ее превращают наши мысли» -Мудрость времени.

И еще довесок, что «Великие начинания даже не надо обдумывать». -Правило Юлия Цезаря.

И добавим, что «В системе мире нам дан кроткий срок пребывания – жизнь. Дар этот прекрасен и высок» – Аристотель.

А значит, «Мужайтесь, бодрствуйте и смело протекайте сей краткой жизни путь» -А. Н. Радищев.

Все это и есть Великая Бессмертная Истина – чтобы незаметно не превратиться в посредственность, ординарность, «давно замыслил я побег… волнуемой души» (Пушкин). И пусть «…весь Египет в вечной тризне» (Бальмонт), а вы оденьтесь в самую лучшую одежду, которая всегда в моде – в счастье:

Всякое развитие человеческой природы есть прежде всего новая ступень свободы – свободы чувствовать себя и выражать себя. В стихах Пушкина свобода – не безжизненность и не аморальность, это проявление четкой национальной идентификации и национальной гордости: «Я числюсь по России»:

Эта неумолимая тяга духа к свободе проистекает из источника – от неуемной жажды существовать, жажды «Быть». Этот источник питает любое вещество и существо на свете. Вся человеческая мысль пропитана гальваническим элементом «Быть». Агрессивная, гильотинная, не знающая пощады и жалости, воля природы заложена в таковом неиссякаемым, неистребимом свойстве, как характер и дух человека. Сила их – не в экстракте, не в колоде верных карт.

Они авангард человеческой личности. В них и смелость, и дерзость, и твердость.

Поэзия Пушкина сеет добро каждой строчкой, каждым словом. И наше сердце растет в этом упражнении добра, становясь более милосердным, утонченным, менее эгоистическим личным аппаратом:

Вместе с поэтом будем продираться сквозь дебри действительности, находит себе дорогу среди заросших невежеством тропинок знаний. Взбираться на горные кручи истории, чтобы распознать прошлого пути и рассеять мрак будущего: «Анархии с хаосом мы супротив…». При этом соблюдая три жизненных правила; если вы не сделаете шаг вперед – вы не сдвинетесь с места; если вы не спросите -вы не получите ответ; если вы не попробуете – вы не добьетесь цели:

Писал Гомер свою вторую поэму: «Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который, / Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен, / Многих людей города посетил и обычаи видел, / Много и горя терпел на морях, о спасенье заботясь…»

На поэтическом плоту Пушкина, (словесная инверсия мифологемы о «плоте Одиссея») мы пересечем воды жизни и истории, и об этом следует сказать: именно так мы можем понять свою глубинную природу, самих себя – только необычное, несхожее с банальным поэтическое озарение способно дать результат. Тот самый, пушкинский: «Жизнь – вот истинная дама сердца»:

Вслед за поэтом, как за дантовским Вергилием, мы пойдем сквозь этические, философские и исторические интересы, «Воронку дьявола» (образно, из Данте), которые нас окружают, сквозь блеск всего мира красоты и спускаемся в мир современного человеческого существования, который стал для нас непроходимо скучен…:

И к удивлению обнаруживаем, что Пушкин поворачивает зрение нашей эпохи: его поэзия, его лирическая полифония»…отзывается неуемным раздольем…», научает нас (многих) видеть сквозь пленку внешних событий – существо бытия, живое и трепетное, однажды обожженное страстным жаром Н. Некрасова: «Когда из мрака заблужденья// Горячим словом убежденья//Я душу падшую извлек…»

Творчество поэта унаследовало четкую линию общенациональных славянских ценностей… любви к Родине… традициям:

В лирике поэта – смысловая интеллектуальная глубина, сила русского языка, русского слова и просветительская по широте лирическая экспозиция.

Иван Алексеевич Бунин напишет: «Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то жили, которую мы не ценили, не понимали – всю эту мощь, богатство и счастье».

В поэтическом мире Пушкина не прижилось ни изощрённое шарлатанство, ни интеллектуальное мошенничество, ни религиозно – мистическая экзальтированность, ибо современная (постмодернистская) культурная мельница крутится без остановки, не способная осмыслить собственную неудовлетворенность жизнью и безбоязненно принять свою участь; создаются ноктюрны страданий и протуберанец мутных эмульсий, примесей, вносящих недомогание и беспорядок во внутренний мир человека. Они напоминают снеговые тучи, как будто истощённые выпавшими из них грудами снега и буранами метелицы, таявшими с проходившей ночью и приходившим светом. Своего рода, демонстрируя ад бессознательного существования, как результат ухода из мира Красоты, инспирированного Злом – бесплодной и пустой растратой сил и средств государства…:

(Мевий – бездарный римский поэт: от автора)

На этот счет автор с обратился за поддержкой к библейской общепризнанной мудрости, вложенной в уста Христа: «Да воздастся каждому по делам его… по вере вашей да будет вам» (от Матф.)

Охватывая широкий простор человеческого бытия, в хронометре времени которого, по воле Творца, встречаются образы нынешних событий и их давние прообразы, автору хотелось, чтобы твой дух, читатель, просто захватило от открывающегося отсюда вида на смысл и ценность Пути и Судьбы каждого, так глубинно отраженных в творчестве поэта Пушкина:

Будто неведомый скрипач играет ноктюрн Шопена, с души смывается вся тяжесть лет и возникает ощущение, что она летит за тучи, к небесам и звездам вслед, чтобы сказать вам: «Не откладывайте счастье на потом, лучше отложите все тревоги и суету». А главное – ваше мышление и понимание могут найти здесь, в стихах поэтов, представленных в книге, неиссякаемый оплот своему любопытству, верованиям и убеждениям: «Для вас истина ничего не значит. Вы променяли ее на грошовый уют и лестную славу мужей ученых» – Фауст.

И пусть даже придется изменить свои взгляды на понятия «человек», «разум», «цивилизация». Где-то незначительно, а в чем – то кардинально. Но это – право выбора каждого.

И помните, помните всегда слова Мефистофеля: «…оставь свои недомогания, свои упреки!» И иногда оглядывайтесь. Вдруг там где – то – та или тот, кто помнит и ждет:

Авторские схолии посвящены философским, мифологическим, историческим, географическим, текстологическим вопросам, затронутым Пушкиным в поэзии

Задача книги состоит не только в том, чтобы приобщить тебя, мыслящего читателя, к красоте и емкости поэзии Александра Сергеевича, но и показать некий сценарий исторического пути, – «…узнать, что служит к миру твоему» (библ.) – так плодотворно и осмысленно разработанный Пушкиным, скитальцем с «неуемной русской душой».

Сильный и исключительно мужественный поэтический ум, знающий одно – нельзя требовать от людей мышления, когда сам воздух необычайно немыслим… Остается только добавит к этому предупреждение человека с «железным намордником»: «Так обманывает нас время под маской пространства» (А. Шопенгауэр).

Рискуя попасть под бульдозер, которым славные мастера – критиканы («бессмертие свиноподобного размножения») укатывают все необычное и несхожее в плотный асфальт, выскажу маленькую надежду, что представленное тебе, истинному читателю, данное сочинение станет для тебя, пусть и не сегодня, а в дальнем гельштальте, настольным.

Станет полезным и успокоительным, когда придет время поиска знаний и добродетелей (скажете – ну и замахнулся!), чтобы мог ты, мыслящий читатель, вымолвить: «А ведь Пушкин… его поэзия, и нет другого Пушкина. Незаменимые есть, неповторимых нет!»

***

Некий царь, желая освободиться от всех посторонних влияний, спросил совета у мудреца; тот ответил: «В сердце своем найдешь освобождение». Но царь возмутился, отвечая: «Недостаточно сердца, стража вернее». Тогда мудрец простился, говоря: «Главное тогда не спи, Царь».