Читать книгу Огонь и Железо. «Солдаты Сумерек» - Владимир Николаевич Стрельников - Страница 5

6718 год от Сотворения Мира, 04 мая.

Сзади раздались лёгкие шаги. Подошла жена, ласково обняла:

– Ты чего? Чего не спишь?

Владимир вздохнул, взял за обхватившие его руки:

– Да так…

Не рассказывать же. Леди, конечно, женщина неординарная. Многое знает. Ещё о большем догадывается. Но вряд ли даже она способна понять трепет воина при виде сияющих прозрачных валькирий, что явились во время лесной тризны. Как оказалось, даже викинги тогда впервые воочию увидели своих Серых Ангелов. Что уж говорить про остальных. Северян ещё поразило, что забирали крылатые девы из погребального огня души не только их соплеменников, но и павших галлов, и даже гладиаторов.

Или как сам ушел в ночь по следам Вольфа. Новым, волчьим чутьём нашёл логово и понял, что там кто-то есть. Подходить не стал. Положил на снег его мёртвое тело и зарезал специально приведённую с собой раненую кобылу. Потом ещё пару раз приезжал зимой. Привозил волчатам то овцу, то кабана. А по весеннему насту смог даже увидеть семейство друга – крупную нежно-серую волчицу и большеголовых, широколапых щенков. Как он надеялся, что им не передалось проклятое умение отца оборачиваться человеком! К апрелю логово опустело…

– Да так, милая. Вспомнилось вот, как первый раз в Кангард десятину везли.

– Это когда ты сочинил ту Песню?! – голос Сусанны непроизвольно дрогнул.

Действительно, смешно. Она помнит только про легендарную Песню Любви. А он-то всё о другом. В декабре 6700-го тот клятый Кангард вообще каким-то змеиным клубком казался. Ведь, как выяснилось, хазарин Давид, которому Володька отдал остатки золота «за доставку Миранды Конвей в безопасное место», не только не спас её, а ещё и дважды нажился – продал пришлым викингам в качестве красивой секс-рабыни. Взбесился от этого известия барон просто не по-детски! Успокаивало лишь, что Миранда сразу Бьорну досталась. А он, со своей медвежьей ухваткой и чистой душой, даже по нраву женщине пришёлся… Но входили они тогда в вероломную столицу как в логово врага.

Сперва отправили разведку, в виде «обоза мельника Макэра». Сами же съехали с тракта, встали лагерем в лесу и замаскировали следы съезда. На этот раз соглядатаи проникли в Кангард успешно. Уже через день посланец ложного мельника доставил им корявые схемы расположения особняка главного врага, начальника тайной стражи принца, и домовладения вероломного Давида. А, заодно, и жилища главы хазарской диаспоры, Авраама Постера. Не зря, выходит, сэр Волк учил оруженосца рисовать серебром по ткани. Глядя на эти рисунки, вместе с быстро поправляющимся Бьорном он тогда придумал план дерзкого «варяжского» набега. Причём, опять опирался на своё новое родство как на самую надёжную гарантию. Ведь, как показала жизнь, в этом мире «троюродному» брату и его сыну можно было доверять безоговорочно.

Золотую «десятину» с кораблей вновь вернули в повозки. Затем всех викингов, разведчиков и часть сорви-голов из отряда Уильяма посадили на три, наиболее быстроходные посудины. Этих воинов сэр Волк возглавил сам, взяв в помощь нового десятника, Бьорна Виваранда. Остальные корабли, во главе с трофейным карви, под командой «Айвенго» отправили вперёд. Они должны были выйти в море и дождаться подхода «варягов» на траверзе Уистера. В лагере, старшим на охране золота, оставили благородного Торина. Остальные рыцари согласились с этим решением.

Затем был набег на столицу. Вооружённые и экипированные как викинги, сорви-головы «Стаи» обошли Кангард ночью и скрытно высадились ниже по течению Орна. Замаскировали корабли и подобрались к самим стенам. Целый день наблюдали. Смогли рассчитать порядок смены часовых, и выяснили, что возводили крепость далеко не лопухи. Каждый её участок просматривался не менее чем с двух точек. Но Бьорн уверенно выбрал место у юго-восточной башни. Пояснил, что здесь, если удастся нейтрализовать часового, в сумерках можно скрытно перемахнуть стену.

С последним лучами солнца Феоктистов лично вышел на опушку и метким выстрелом снял охранника. Вот где пригодились тренировки Робин Гуда! И ветер тогда учёл, и «просадку» стрелы при пролёте над холодной водой крепостного рва, и спуск произвёл ровно… До сих пор приятно тот выстрел вспомнить. Дистанция-то была футов двести. В Кангарде, поди, думали, что оттуда даже добить до башни нельзя. Но их экспериментальный сборный лук, из железа и рогов, не подвёл.

Затем, с помощью верёвок с железными «кошками» викинги, действительно, ловко перемахнули стену. А вот большей части остальных им пришлось помогать. Ближе всего оказался дом преподобного Авраама Постера. С него и начали. Штурм не занял много времени. Охрану частью посекли, частью оглушили. Затем обездвижили оставшихся в живых домочадцев и торопливо разграбили домовладение. Добыча оказалось богатой. Жил хазарин роскошно, на широкую ногу. Ценности свалили в центре двора. Туда же согнали связанных пленников и оставили под присмотром двух галлов. А сами, не мешкая, на реквизированных лошадях поскакали к особняку де Крюсьена. По пути ещё и группу ночной стражи срубили. Затем штурм повторился. Правда, викинги сгоряча чуть не убили «мельника Макэра». Он дисциплинированно дождался их в ближайшем укрытии, а затем подошёл. Хорошо, что зрелая личина не отменила его юношеской ловкости и навыков сквайра.

Вот только внутри Джонни совершенно не узнал особняк. За знакомыми стенами раскинулся огромный, мощёный камнем двор, загромождённый торговыми обозами. Не было ни прежних дворовых построек, ни личной темницы маркиза, где томились незадачливые разведчики! Кое-как справившись с паникой, «мельник» начал что-то деловито вымерять шагами. Ему не препятствовали. Благо добыча превосходила все мыслимые пределы. А взятые в особняке пленные больше походили на купцов, чем на сотрудников тайной стражи.

Наконец, Джонни подозвал Феоктистова и указал на огромный каменный валун:

– Вот здесь был вход в темницу!

Грабёж моментально прекратили и все скопом навалились на каменюку. Увы, безрезультатно. Затем догадались впрячь лошадей. Наконец, смогли свалить валун набок. Под ним открылся бывший вход в темницу, замурованный каменной кладкой.

– Твою ж дивизию! Это что же тут случилось?

Джонни продолжил подсчеты шагами. Наконец, уверенно показал:

– Здесь! Здесь должен быть коридор.

Небо на востоке уже начинало сереть. Времени оставалось совсем мало. Но всё же решили рискнуть. Согнали пленных, вручили новенькие заступы, ломы и лопаты, найденные в повозке с кузнечным товаром. Заставили копать. И вновь чутьё молодого разведчика не подвело. Через полчаса проломили свод коридора темницы. А ещё через четверть часа достали на поверхность то, что когда-то было Мидлтоном из Гретевила. Ко всеобщему удивлению обтянутый кожей, ослепший скелет всё ещё был жив! Иначе как чудом это не воспринималось. Джонни тут же погрузил его в свою «мельничную» повозку и уехал. Пожалуй, только он и мог без особых помех скрытно доставить собрата по оружию к изнывающей в неизвестности супруге.

«Варяги» тем временем споро навьючили наиболее ценную добычу на коней и выдвинулись к дому Давида. Его штурмовали уже на рассвете. Здесь брали только золото да наиболее красивых женщин. Самому вероломному хазарину Феоктистов отрубил ноги. Затем связал его дочь, Юдифь, как свою личную рабыню. И лишь после этого допросил. Правда оказалась печальной – всех женщин, доставленных Кальвадосскими рыцарями, Давид продал в рабство. Да не куда-нибудь, а тамплиерам Гринеберга. Так что и зубровская симпатия Эммилия не избегла общей участи.

Дом хазарина запалили и вернулись в особняк Авраама Постера. В городе уже началась суматоха, но это было на руку «варягам». Они быстро изобразили торговый караван с небольшим отрядом охраны, и спокойно двинулись к северным воротам. Благо, повозками в усадьбе де Крюсьена разжились в достатке. В них укрыли трофеи, пленников и большую часть воинов, не похожих на купеческих охранников. Несколько встречных групп стражи Арч Вислоносый перенаправил на совершенно посторонние, но удалённые объекты. Чем усилил начавшуюся в столице неразбериху.

Благополучно достигли выезда из города. Правда, ворота оказались заперты, а встревоженные стражники стояли на боевых постах. Вот только опасность они ждали снаружи. Поэтому когда сорви-головы объявились у самых ворот, даже небольшое замешательство стоило им жизни. Выход перешёл под контроль налётчиков. Трофеи благополучно вывезли из столицы. После чего четверо викингов, во главе с Бьорном, сломали запорную решётку ворот и заклинили снаружи подъемный мост. Теперь погоня должна была сильно потрудиться, либо вообще выехать из Кангарда через восточные ворота. Что опять-таки давало «варягам» большой выигрыш по времени.

В итоге награбленное и рабов успешно погрузили на корабли. После некоторого раздумья Феоктистов передал командование верному Арчу, приказав как можно быстрее выйти в море и соединиться с отрядом «Айвенго». А затем прислать трофейный карви к правому берегу устья Орна. Туда должна была выйти остающаяся группа отвлечения погони. В неё он назначил всех викингов и самого себя. Северяне, правда, сначала возмутились. Но сэр Волк их быстро успокоил:

– Как выйдем к морю, считайте, что служба в Стае закончена. Сейчас каждый возьмёт себе из добычи по одному кубку и набьёт золотом. Доберёмся до кораблей – получите оставшуюся часть своей доли. В том числе и рабов. Тогда сможете выкупить у сэра Уильяма свой карви и вернуться домой с победой!

Собственно, так и получилось. Погоню они существенно измотали шараханиями по узким тропам зимнего леса и тонкому льду подмёрзших болот. В итоге одну за другой, побросали ломавшиеся и застревавшие повозки, а затем устроили стражникам классическую стрелковую засаду. В рубку не полезли, а просто перестреляли из луков сначала всех коней, а затем и часть спешенных солдат принца. Насколько стрел хватило. Погоню после этого саму можно было преследовать. Но время поджимало. Спокойно, верхами, выехали к устью. Где, в нарушение всех инструкций, их уже ждал весь импровизированный флот Шансона. Впрочем, под командой «Айвенго» даже такие моряки представляли грозную силу. Тем более, сэр Уильям неплохо умел вести боевые действия в условиях побережья.

С викингами рассчитались по правилам разбойничьего дележа. Правда, своим сорви-головам Феоктистов приказал брать только не опознаваемые вещи – деньги и не самые приметные ценности. Так что доля северян оказалась больше. Тем более что и рабы отошли им. Разницу морские налётчики отдали качественным оружием. За него же и свой корабль выкупили в складчину. Так что все остались довольны. Не зря, выходит, Феоктистов и Арч столько лет сами разбоем занимались.

Он тогда ещё дополнительно обменял свою рабыню Юдифь на Миранду. Бывшей горожанке тут же вернул свободу и выплатил два фунта серебром, за потерянный дом. Самое смешное произошло потом. Загрустивший было Бьорн потоптался-потоптался, да и попросил Миранду остаться. Очень уж, говорит, мила ты мне. И та согласилась! Пришлось потребовать, чтобы викинг законным образом взял её в жёны. Сын ярла пообещал, да ещё и Юдифь вернул. В качестве подарка и в знак признательности.

Сэр Волк, правда, и после этого не польстился на хазарские прелести. Был большой соблазн привезти её Николаю. Чтоб утолил, наконец, своё нереализованное желание. Но так рисковать не стоило – дочь Давида наверняка слишком хорошо знали в Кангарде. И вычислить, что за «варяги» порезвились в столице не представляло бы особого труда. Пришлось продать. Благо весёлый «ножеметатель» Хурд с радостью раскошелился за экзотическую красотку аж на 40 цехинов.

* * *

6718 год от Сотворения Мира, 04 мая.

Жена пошевелилась, потёрлась о спину:

– Воло-о-одь! Спой мне её.

Не сразу сообразил, о чём это она. Ах, да! Песня Любви. Почему бы и нет? Ромейский, возможно, и не так выразителен, как его родной русский. Но для хорошего перевода вполне подошёл. Даже неполной ночи, помнится, хватило. Лорд обернулся, заключил Сусанну в объятья и почти шёпотом, что бы не разбудить Сьюзи, запел:

– Луч солнца золотого,

Тьмы скрыла пелена.

И между нами снова

Вновь выросла стена!1

Жена, как заворожённая слушала чарующие звуки. Голос у лорда Владимира, конечно, уступал Муслиму Магомаеву. Но здесь-то все считали, что это были его слова и исполнение. Ну, с учётом, ромейского перевода, фактически так и получалось:

– Ночь пройдёт, наступит утро ясное.

Знаю, счастье нас с тобой ждёт!

Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная.

Солнце взойдёт!

Он пел, а какая-то часть сознания всё ещё была во власти воспоминаний. Тогда, в начале января 6701-го, вернуться по реке мимо Кангарда они не рискнули. Оставили теперь уже 7 корабликов под охраной в прежней «нычке» (чуть поднявшись от Орна вверх по широкому ручью). Вместе с конями навьючились награбленным и пешком, в обход столицы, вернулись в лагерь. У Торина там всё было в порядке. Он даже организовал питание лесных сидельцев свежими продуктами, которые закупал для них «мельник Макэр».

Трофеи разделили на 4 равные части, из которых три раздали благородным Торину Аржантанскому, Волкулу Канантонскому и сэру Жану Дыб-Кальвадосскому. Те не возражали. Из этих долей они уже сами наградили своих отличившихся. Вернувшиеся из набега сильно изменились. Теперь все воины действительно ощущали себя единой непобедимой Стаей. Чувствовалось, что сила объединённого каравана возросла. Теперь, уже не скрываясь, кавалькадой въехали в столицу.

* * *

Он так и не понял почему, но его перевод песни трубадура действовал на местных красавиц как мощнейшее приворотное. Его даже окрестили «Песней Любви». Ни больше, ни меньше. Сусанна не являлась исключением. Феоктистов ещё не закончил петь, а её сильные руки уже неумолимо потащили на супружеское ложе. Собственно, он и не сопротивлялся. Именно так, в пылу жаркой безудержной страсти у них когда-то получился старшенький.

Наконец, утомившаяся жена уснула, тесно прильнув к его разгорячённой груди. Владимир лёгкими касаниями ещё поглаживал её волосы, а воспоминания уже вновь вернули в Кангард… Приём у «Чина Ангельского», состоявшийся 7 января 6701 года, действительно, стал испытанием. Князь Ратмир был молод, высок и жилист. Его ярко-голубые глаза смотрели настолько жёстко и пронзительно, что оба барона вновь вспомнили лазерный луч. Князь выслушал историю их прибытия из Ванланда и захвата баронского феода. Затем, по одному, опросил рыцарей – свидетелей потустороннего визита прародителя Яфета. А лишь после этого приказал показать возможности ванландцев в схватках с его храбрами. Так здесь называли богатырей.

Тартарийцы из свиты князя вполне соответствовали. Все были как на подбор, высоки, плечисты, резки и точны в движениях. Чувствовалось, что драться любили и умели. На ристалище выявилась первая интересная закономерность – в учебных схватках с готами пришельцы, в конце концов, проигрывали любому. Но после шести, кажется, одиночных боёв, Николаю пришла в голову спасительная мысль:

– Молодцы, тартарийцы! А двое на двое попробуем?

Оказалось, что вдвоём бароны Шансона уверенно побеждали аж шестерых. Когда они были вместе, силы и удачливость возрастали многократно. Князь заинтересовался, но скрестить меч с ним самим Феоктистов наотрез отказался:

– Для меня это высшая честь, князь! Но у правителя для таких дел воины есть.

После этого «Чин Ангельский» уже благосклонно осмотрел и великаний котёл из сплава серебра и золота, и секиру драугара. Выслушал просьбу о крещении и о чём-то надолго задумался. Молча опробовал подаренный «Ягерен», довольно ловко крутнув несколько раз. Затем вернул Феоктистову:

– Такое нельзя дарить. Эти вещи намного сильнее обычного оружия. Но ты пока используешь его правильно. Так и поступай впредь! Обряд крещения мы над вами, конечно, проведём. Но на обоих наложу три рыцарски обета. Как исполните первый, ваш статус баронов Шансона будет утверждён короной Империи.

Кальвадосские рыцари лишь согласно кивнули. Князь распорядился:

– До завтрашнего утра вам надлежит сложить новую песню в честь Прекрасной Дамы. Исполните её перед двором нашего гостеприимного хозяина, принца Жана.

Повернулся к временному правителю Нормана:

– Насколько я помню, у тебя там постоянно 5 или 6 гистрионов гостят?

Принц подтвердил, и Ратмир продолжил:

– Так вот, если кому песня окажется известной, он должен начать подпевать. В этом случае угадавший получит от меня княжескую награду, а вот владетели Шансона не подтвердят титул баронов. И второе условие. Эта ваша песня должна понравиться большинству присутствующих при дворе дам. Всё понятно?

Вот так и родилась их знаменитая «Песня Любви». Феоктистов практически сразу вспомнил «Бременских музыкантов» с его великолепной озвучкой. Решил, что здесь это не будет творческим воровством, и всю ночь бился над складным переводом. Зубров же с дружинниками охранял шатёр от любопытных глаз и ушей королевских гистрионов. Уж больно тем княжеской награды захотелось. Когда перевод сложился, Володька переписал его по-русски на чистую тряпицу, а черновик сжёг. Утром они, без репетиций, сразу спели дуэтом по-ромейски, читая «с листа». Причём, лирический голосяра у Николая оказался будь здоров. От его мелодично-раскатистого: «А, а, а-а-а, а!» в зале аж женский стон пошёл. Больше всего Володьку тогда поразило, что в завершение возбудившиеся дамы начали швырять в них монетами. Да не какими-то, а полновесными экю, цехинами и даже солидами.

Князь потёр лицо, скрывая набежавшие слёзы, и обнял исполнителей:

– Спасибо, милые! Уж угодили, так угодили!

А затем нарезал новоиспечённым имперским баронам ещё два задания. За год, наличными средствами феода, возвести сторожевой замок в гористом Лангедоке. Что бы обезопасить ущелье, по которому шёл из Фракии подвоз снабжения крестоносцев. А после «ввода объекта в эксплуатацию», самим принять участие в Троянской войне. Причем, третий обет баронов мог быть уточнён. В ставке великого князя Святослава.

* * *

Утром леди Сусанна проснулась раньше мужа. Услышала как завозилась Сьюзи. Привычно взяла на руки, развернула ещё сухую пелёнку и подержала малышку над тазом. Успела! Всё чаще ей удавалось своевременно понять извечное намерение дочки. И та, в свою очередь, старалась. Сначала ворочалась, кряхтела, слегка похныкивала. И только лишь если её во время не понимали, справляла нужду под себя. Вот тогда уже орала громко и обиженно. Но сейчас все остались довольны. Сьюзи вновь оказалась в тёплой пелёнке и облегчённо заснула. Муж тоже задышал ровнее. Владимир всегда спал чутко. Она аккуратно легла рядом, слегка прижалась грудью. Муж знакомо сгробастал, притиснул плотнее и вновь расслабил тёплые руки. Уснул. В темноте балдахина ей был виден лишь силуэт его плеча. Но даже от этого Сусанну вновь заполнила нежность. Она возблагодарила Бога за ещё один день с ним.

Все годы, что они жили вместе, воспринимались чем-то вроде яркого сна. Наполненного всепоглощающей любовью, всплесками других сильных чувств и страхом. Постоянным страхом проснуться. Слишком уж он был не такой, её любимый рыцарь без страха и упрёка. Как однажды высказался в сердцах сэр Николай: «Его как ни положи – всегда положительный!» С ним она вознеслась из простой свободной девушки до уровня графини, почти полновластной владычицы двух городов и двух десятков сёл. Хозяйки тысяч рабов. Детей, правда, Господь дал пока всего троих. Зато – все живы-здоровы. Завидная судьба… В то же время её никогда не оставляло ощущение, что она проживает чужую жизнь. Не её должен был бы осчастливить сэр Владимир. Ради иной женщины он пришёл в Митгард из своего сказочного Ванланда.

Как могла Сусанна билась за своё счастье. Немало, конечно, в этом помогла благословенная бабушка Линде. Вот она-то как раз, была убеждена, что именно дочь кузнеца будет наилучшей супругой для её названного внука. Вскоре после имперского подтверждения баронских титулов, сошла с дистанции и наиболее вероятная соперница – леди Вероника де Канантон. Благополучно вышла замуж за троюродного племянника сэра Волка. А Сусанна так и жила постоянной любовницей Владимира. Времячко, конечно, было ещё то. Феод, разорённый перед самой зимой, с трудом восстанавливали стараниями свободных и нескольких сотен рабов. Еды не хватало, бараки и замок отапливали полусырыми кизяками и ворованным хворостом. Да ещё постоянно ждали нападения тамплиеров либо войска карателей наместника. Легче стало, когда бароны вернулись из Кангарда. Они привезли огромный обоз с продуктами, утварью, инструментами, металлом и строительной древесиной. К тому времени ребятишки Шансона от голода уже начали варить корни камыша да добывать лягушек, которых вытаскивали с заиленного дна Дива.

Сусанна непроизвольно улыбнулась, вспомнив, как на это отреагировал её Володя. Она тогда вместе с ним зашла в помещение, отведённое под «детский сад». А там, на самопальной «печке Зуброва» мальчишки постарше как раз варили недавний улов. Испугались, шарахнулись в стороны. Но малыши по-прежнему выглядывали из-за их спин голодными глазёнками.

– Что это тут у вас? – барон наклонился над кипящим котелком. Поддел варево ножом: – Лягушки, что ли?!

Получив утвердительный кивок, поинтересовался:

– Где вы их наловили-то? Зимой?

– Они в реке, на дне спят! – ответил чуть осмелевший Жирард из Гретевила. – А мы их короткими бредешками с лодок вычёрпываем.

– Это, конечно, хорошо. Это вы молодцы… В принципе, мы во Франции. Так что, почему бы и нет? Вот только помыть перед варкой не пробовали?!

– Зачем? И так вкусно!

– Может, и вкусно… Но так и с животом слечь не долго. А вы нам живые и здоровые нужны… Хм, да вы, похоже, ещё и не выпотрошили их?

Решительно снял котелок, аккуратно слил грязную воду:

– Жерард! Лягушек помыть, выпотрошить, залить чистой водой. Селеста, идешь со мной. Получишь брюкву и соль. Добавишь в варево. Как будет готово – позовёте.

Упрашивать не пришлось. А ещё через полчаса сэр Волк снимал пробу с импровизированной похлёбки:

– Да, вроде, съедобно… Ладно, кормите малышей!

После этого, вместе с рыбаками, начали отряжать и мальчишек на лов лягушек и раков. А из привезённых припасов существенно увеличили рацион всех работников. Владимир тогда был сам не свой. Он словно горел каким-то внутренним невидимым огнём. Как-то само-собой сложилось, что сэр Николай начал активно руководить хозяйственно-восстановительными работами, а сэр Волк сосредоточился на обороне.

Сусанну же тогда больше всего взволновало появление новой соперницы. Так как из Кангарда сэр Волк прибыл в сопровождении здоровенного викинга и очень симпатичной женщины-воина. Очень быстро Сусанна выяснила, что ещё летом с этой самой Мирандой он был очень близок. Вот тогда впервые ревность накрыла Сусанну. Правда, головы она всё же не потеряла и мгновенно сблизилась с бывшей «столичной штучкой». В результате, буквально через два дня, после специально организованной баньки, за кувшинчиком разбавленного кальвадоса, Миранда выплакала ей своё горе. Оказалось – освобождённая рабыня, на которой бывший хозяин обещал жениться.

Сначала, вроде, всё складывалось удачно. Миранда вновь шла с викингами на их карви. Но теперь уже как свободная женщина. Солёный холодный ветер наполнял радужными надеждами. Где-то впереди был суровый дом Бьорна Виваранда. Там её ждала скорая свадьба и новая вольная жизнь… Однако всё изменилось в одночасье. В море им встретился драккар недружественного клана. О наличии золота у них те, конечно, не знали. Но вот многочисленных рабов разглядели. И потребовали отдать добычу. Хорошо сразу не напали. Неприятельский корабль был больше и наверняка лучше приспособлен к абордажу. Однако откровенно нарваться на кровную месть ни бьорновским, ни вражеским хирдманам не хотелось. У викингов с этим строго. Договорились на бой вожаков. Кто выиграет – того и добыча. Корабли сцепили вёслами, и на эти ненадёжные опоры выпрыгнули вооружённые ярлы. Тут выяснилось, что Бьорн утратил способность подчиняться демону-берсерку. Пару раз он уже был близок к тому, чтобы упасть в студёные волны. Но положение спас весельчак Хурд, неожиданно начавший ритмично выкрикивать:

– Ульф-хед-нар! Ульф-хед-нар!! Ульф-хед-нар!!!

Его тут же подержал весь экипаж и сама Миранда. Скандирование задало ритм схватки. Ярла словно напитало их энергией. Он закружил вокруг оппонента как недавно его самого осаживал сэр Волк. Шутя отвесил два обидных пинка, а затем просто свалил в волну. Да не оружием, а мощным тычком собственной задницы! Одобрительных хохот и рёв викингов с обоих кораблей был первой наградой. Затем Бьорн забросил в карви уже ненужное оружие и уселся на весло верхом. Крепко обхватил его ногами, свесился вниз и выловил за волосы барахтающегося в студёной волне оппонента. К своему позору, тот успел утопить меч и щит. При всех хирдманах спасённый ярл поблагодарил Бьорна и заверил в дружбе. За проигрыш отдал запасное оружие и доспехи, пообещав добыть себе новые в бою. После чего приехать и показать их старейшинам уважаемого клана Скарролигов.

Инцидент, вроде бы, был исчерпан. Но уже вечером, посовещавшись со своими викингами, Бьорн принял решение вернуться к удачливому конунгу франков. Что бы подольше послужить в его Стае и сильнее приобщиться к победоносной Хамингья Ульфхеднара. Подвыпившая Миранда охотно пояснила, что так северяне обозначают личную удачу, везение и духа-охранителя военного вождя. Они представляют Hamingja чем-то вроде невидимой девы-ангела, которая покидает конунга в момент смерти и переходит к его потомку или близкому сородичу. Причем, выявляется она только в поступках и решительных действиях. Соответственно, нерешительность и излишняя рефлексивность вождя приводят к отсутствию счастья. Благоприятный исход поступков правителя напрямую зависит от Hamingja. Но её обнаружения можно добиться лишь при постоянном напряжении всех моральных и физических сил. Конунгу требуется с наибольшей энергией и честью выполнять положенное. При этом не страшиться даже неблагоприятной участи, не пытаться от неё уклониться, но гордо и мужественно принять.

Сусанна молча согласилась, что всеми этими качествами её сэр Владимир обладал в полной мере. Не понятно было лишь как пришелец собирался приобщиться к его воинскому ангелу. Оказалось, что Миранда в свое время спросила у Бьорна то же самое. Он пояснил, что конунг, подобный сэру Волку, обладает не только своей личной Hamingja, но и наследует «удачу» всех славных и богатых ею предков. И к такому везению военного вождя можно приобщиться. Причём, аж тремя способами. Во-первых, если служить ему. Во-вторых – если получить от него подарок. Ибо и в вещах удачливого конунга воплощается его везение. И, в-третьих – заслужить благое пожелание правителя. Своего рода благословение. Поэтому вариант с возвращением на службу мог дать Бьорну возможность осуществления всех трёх вариантов.

У ближайшей рыбацкой деревушки карви пристал к берегу. Местные сильно обрадовались, что викинги не стали грабить, и очень дёшево отдали двух неплохих коней. Ярл с Мирандой вооружились, взяли золота, съестных припасов и направились в сторону Кангарда. Неподалёку от которого и дождались возвращения баронов с выплаты имперской десятины. Сэр Владимир очень обрадовался Бьорну и с радостью восстановил его в чине десятника своей Стаи.

Сусанна уже тогда отметила одну удивительную особенность любимого. Он мог сплотить и успешно повести за собой практически любую твооружённую толпу. Даже бывших врагов. При этом авторитет и удача сэра Волка только возрастали. Да ещё и почти все примкнувшие к нему считали, что вытащили счастливый билет. Причём, как правило, именно так потом у большинства и складывалось.

После пьяной исповеди Сусанна быстро сообразила, как можно было решить проблему соперницы. Словно бы невзначай намекнула Володьке, что обещание ярла по поводу женитьбы можно легко выполнить и в баронстве. Тот поблагодарил за сообразительность, и уже через три дня отец Бум, в присутствии бабушки Линде (как служительницы Старых Богов, которым поклонялся викинг), соединил Бьорна и Миранду узами законного брака. А в качестве свадебного подарка Феоктистов подарил ярлу носитель своей Hamingja – пресловутый Ягерен. Бьорн, правда, тоже не растерялся и предложил сюзерену провести обряд кровного братания. А затем ответно одарил нового «брата» странным блестящим мечом. Пояснил, что это оружие фамильное и имеет нечеловеческое происхождение. Якобы молодой Олаф Скарролиг принёс его после боя с неким «силачом подземелья». Сэр Кальвадосский Гром тоже пожелал присоединиться к северному обряду кровного братания. В итоге викинг приобрёл в Шансоне не только жену, но ещё и двух «кровных» родственников.

Правда, даже официальная женитьба не остановила интимных загулов Бьорна и Николая. «Братья» быстро сдружились на почве «правильного воспитания рабынь». Впрочем, для холостого имперского барона такие развлечения были в порядке вещей. А Миранда не возражала против участия в них своего вольного ярла. Феоктистов же, к огромной радости Сусанны, никогда не занимался подобным. Из принципа. Да и занят был постоянно. Он, с её отцом и группой рабов-мастеровых, активно работал тогда над созданием своего первого адского оружия – управляемого многоразового огнемёта. Или, как его повсеместно называют теперь, «греческого огня».