Читать книгу Для маленьких девочек и мальчиков, которые думают, что они большие. Книга 1 - Владимир of Владимир - Страница 5

Прошёл год. В нашем дворе мало что изменилось, разве что следуя законам нашего земного бытия постарело всё и все, за этот временной календарный срок. Да пожалуй ещё засыпали чернозёмом лужи по углам домов, превратив водную стихию в газоны, да кое где появились клумбы. А так, то же яркое солнце, те же дома, бабки на скамеечке, и детвора резвящаяся в свежей куче песка, привезённой во двор накануне.

Молодая, интеллигентного вида мама, вывела во двор поиграть своего шестилетнего сынулю, но материнское чувство тревоги, всё ещё не позволяло ей оставить маленького Мишу одного во дворе, и вернуться домой к своим делам и заботам. И она стоя возле сына, окинув взглядом весь двор, как бы желая пристроить ребёнка в надёжные руки. Отошедший от матери метров на шесть черноволосый Мишенька, мялся в нерешительности, такой славный воспитанный и опрятный мальчик, в совсем коротеньких шортиках с гольфами и светлой рубашечке.

Мальчишки играющие возле песочницы, первые заметили её любимое чадо и за ними подтянулись остальные, что бы поглазеть на это чудо в гольфах. Глазам нашей любящей мамочки представилась следующая картина. Возле деревянного домика, её мальчика разглядывали какие-то странные дети. Один самый высокий, с грязным гипсом на руке, – это был Аво, второй пониже, имеющий оба глаза синие, причём синие я имел ввиду не цвет глаз, а здоровые синяки под обоими глазами. Так этот второй был Валерка, заработавший один синяк от Аво, другой от Геши, известного нам как Кент. Трое остальных походили на мельников, только ещё хуже, – это были Леха, Седой в прошлом Шкет и маленький Славик. Их игра в песочнице заключалась в том, что они залезали по очереди под ящик, принесённый от магазина, а их старшие товарищи, Аво и Валерка хоронили их, то есть засыпали полностью ящик сверху песком. Так-как ящик был со щелями, на пацанов постоянно сверху сыпался песок. А когда могила была готова полностью, внутрь её не поступал воздух и погребённые под слоем песка пацаны, потели, сдерживая своё желание выбраться наружу. А теперь представим их вид, который имела честь лицезреть наша интеллигентно-ранимая еврейская мама. Вспотевшие лица засыпаны песком, а у Маленького Славика ещё и припорошённая сопля, случайно вышедшая из носа, у Седого в дополнение голова забинтована и потеки пота на лице такие, как будто он только что рыдал безутешно. Из-за дома подошли ещё два славных мальчика, один поздоровей и повыше с поджогой за поясом, это был Юрок – Крестьянин, второй с полудохлой крысой на верёвке и фингалом под глазом, звался Гешей и был автором одного из Валеркиных синяков, его же личный бланш говорил о том что Валерик тоже владел умением росписи по лицу.

– Ну и рожи. – Внутренне содрогнувшись подумала наша мамочка и в ужасе встрепенувшись:

– Ой, ой, ой Мишенька! – Защебетала подбежавшая мамочка к сынуле: – Ты с этими ребятами не водись, иди играй лучше с девочками. – И она подтолкнула Мишу в сторону клумбы, где сидели на расстеленном покрывале девчонки и мирно играли в куклы.

– У бабник!

– Услышала она слова пацанов, не понимающих сказанного, но брошенные в спину её мальчику.

Через пять минут во дворе остались только малыши строящие куличи в песочнице и девчонки с милым мальчиком Мишей, остальные ушли решать судьбу крысы, при помощи поджоги. Но это подлое животное убежало укусив за палец своего потенциального палача Гешу. Однако поджога была заряжена стальным шариком из подшипника, и мощь оружия проверили на водосточной трубе, что спускалась с крыши за домом со стороны гаражей.

– Да, классная дырка, только не насквозь. – Приставляя глаз в плотную к простреленному в трубе отверстию, заметил Славян, пришедший на шум первого выстрела.

– Надо по мощнее что-то придумать. – Мечтательно согласился Крестьянин.

Крестьянин был по тому Крестьянин, что каждое лето ездил с бабулей на её родину Псковщину, в деревню. Был он в деревне и весь июнь и этого лета. Как-то послали его съездить на лошадке запряжённой в телегу, в сельский магазин, и он взял с собой соседскую девчонку, чтобы веселей было ехать. Крестьянин перешёл в этом году в третий класс, ну а девчоночка была чуть по моложе. И вот когда они уже ехали обратно, мирно сидя и беседуя на телеге, Крестьянину вдруг захотелось само выразиться перед своей симпатичной соседкой. И не найдя лучшего способа, как разогнать лошадь до рекордной для неё скорости, он стал погонять животное. Лошадь и сама не знала до этого, что она может так быстро скакать. А теперь представим состояние «шоссе» в деревне, это яма на колдобине, дорога без какого-то либо покрытия, и естественно наши юные друзья скакали на телеге, аж как на батуте, только приземляться было гораздо больней. Их подбрасывало вверх, вправо, влево, а также присутствовали и диагоналевые подскоки. Отбив об телегу заднюю часть своего тела, и боясь вылететь с повозки в любую минуту, наша юная селянка просто не оценила своего залихватского кавалера, а только орала как резанная:

– Стой! Остановись пожалуйста, разобьёмся!

– Вот зря, зря орала, накаркала. – Думал в последствии Крестьянин, когда телега подскочив на очередной колдобине перевернулась и соскочила с передней оси. То есть телега теперь лежала на боку, неподалёку же стояла взмыленная лошадь с передними колёсами от телеги. Наконец он перестал любоваться бесконечно голубым небом, лёжа в колючем бурьяне. Пошевелился, вроде цел:

– Ах какая вокруг благодать, тишина, кузнечики стрекочут, не то что в городе. – Произнёс он в слух и услышал рядом тихий плач.

– Ну ты как, цела? – Плач усилился: – Значит живая. – Сделал заключение Крестьянин. Он подошёл к ней, хотел утешить, но она вскочила на ноги и не поняв его пылкой души, сказала сквозь слезы и ещё не прошедший испуг:

– Дурак. – Заревела в голос и пошла домой.

– А не дурак ли я? – Спросил у себя Крестьянин: – Как теперь быть дальше-то, телега тяжеленная на боку, придти в деревню с одной лошадью? Спросят где телега? Что ответить? Да будешь тут репу чесать, думая что делать дальше.

Крестьянин попробовал поставить телегу на задние колеса, получилось, не будем забывать, что это не плохой результат для мальчишки перешедшем в третий класс. Подвёл коня, с передними колёсами к телеге, подлез под телегу и спиной подняв её, поставил на ось. Так что вернулся в деревню он лёжа на телеге, как не в чем не бывало.

Второй случай с ним случившийся в это лето был такой, ехал он на бричке со своим ещё совсем маленьким двоюродным братом, и представилось ему будто он помещик местный, то есть феодал, а вокруг все его поместья и его владения, и так он этими мыслями увлёкся, что не заметил как вожжи намотались на ось брички, и натянули узду так, что чудом только не порвали рот лошади, или не сломали ей челюсть. Вот так и родился Крестьянин.

– Скучно что-то. – Сказал Крестьянин, задрав голову вверх, при этом он интенсивно скрёб свою нижнею челюсть.

– Ну что полезли на чердак? – Предложил Геша.

– А чо мы там забыли? – Без интереса спросил Славян.

– Да мы с Гешей, от делать нечего вчера проковыряли дырку в вентиляционной трубе. Труба выходит в ванну, ложишься на пол и секёшь, все как на ладони. Там тётка вчера в ванной мылась, майор милиции. Только у меня с собой ключей от чердака нету. – Крестьянин говоря, обрисовал, показывая на себе фигуру майора милиции.

– Так полезли по пожарной лестнице. – Предложил Славян.

– Полезли, только я ещё по пожарке не лазил. – Заметил Геша. Вся компания двинулась к другой стороне дома, где была лестница.

Дотянуться до лестницы с земли никто не мог из присутствующих, по причине своих малых лет, поэтому техника восхождения на крышу была следующая, по водосточной трубе до пожарной лестницы, а затем по лестнице вертикально- восходящей на крышу. Что немедленно и продемонстрировал Славян, остановившись на лестнице где-то посередине и видя что за Гешей собирается ползти Седой, запротестовал:

– Не пускайте его, а то ещё сорвётся, а нам отвечай.

– Однако все из присутствующих подымались на крышу, а отставать от компании и оставаться одному, Седому явно не хотелось, и по этому не слушая старших, он за всеми карабкался вверх.

– Да черт с ним, разобьётся сам виноват будет. – Кто-то показал безразличие к глупой судьбе семилетнего парнишки. Поднявшись по пожарной лестнице до уровня крыши, Седой внутренне обомлел, когда увидел расстояние от лестницы до края склона шифера, на который ему нужно было теперь ступить, сделав шаг. Седой был доходяга, слишком маленького роста, и чтобы ему попасть на крышу, требовалось совершить скорее маленький прыжок, чем шаг. Стоя на лестнице Седой посмотрел в низ, он теперь находясь на уровне где -то пятого этажа, в открытом пространстве. Малыш почувствовал как на него навалился страх:

– Нет, не шагну никогда, упаду, разобьюсь. – Завертелось у него в голове. И тут как будто ожил внутренний голос: – Вперёд.

Седой стоял на лестнице глупо улыбаясь глядя на своих старших товарищей. – Вперёд. – Решительно скомандовал себе Седой и уже не думая прыгнул на крышу, поспешив за своими друзьями.

– Как вам такое развлечение, подглядывание за чьей-то личной жизнью, да ещё в совмещённой ванной с туалетом. – Сказала Похоть, прячась во мраке чердака. Жизнь такова, что порой мы все сталкиваемся с тем, что становимся невольными свидетелями чужой жизни, и всё нами увиденное не предназначающее для наших глаз, вольно и не вольно входит в нашу жизнь. – Какие гадкие мальчишки, поклонники сортирной эстетики, мерзкие извращенцы. – Простонала Похоть. А может и не такие уж извращенцы, посмотрев на наше современное телевидение скажем мы: – Наш телевизор, после распада СССР, стал теперь как одна большая проковырянная дырка в сортир, забавно не в эфир, а сортир, причём загаженный, и продолжающий заплывать…

На кухне сидели трое молодых интеллигентных людей, симпатичный молодой человек и две изыскано одетые девушки. Вели беседу они о бульдозерной выставке в Москве, о Малевиче, Кандинском, о западной музыке, о моде и прочем запретном в Советском Союзе. Молодые люди пили кофе с ликёром, и от этого их разговор наполнялся эмоциональной напыщенностью:

– Ах милые мои девочки! Вы только посмотрите как мы живём, и как живут на западе. – И молодой человек открыл свой портфель и извлёк оттуда пачку иностранных журналов. Его собеседницы с загоревшимися глазами, начали разглядывать первые попавшиеся под руки им шедевры западной рекламы и пропаганды светской жизни, буржуазного мира.

– Вот обратите внимание, как там живут люди! Крайслер, какие автомобили! Смотрите а здесь, тут написано что эту марку Крайслер Плимут может себе позволить даже рабочий! Представляете, такую тачку и рабочий! – И его спутницы с завистью уставились на картинку, где была изображена счастливая американская семья, Красавец манекенщик-рабочий, его красавица жена и маленькая дочь в роскошных платьях, и чуть постарше сын, в парадном костюме. И все это на фоне автомобиля, похожего на Чайку.

– Живут же люди!

– Да уж.

– Ну а это, мне кажется слишком. – Сказала брюнетка, листающая плейбой.

– Да что тут такого? – Не согласилась с ней блондинка.

– Красота! Красота голого женского тела, воспеваемая ещё с античных времён. А представляете сколько им ещё и платят, за то что они снимаются для журнала вот в таком ракурсе. – Обведя пальцем картинку, произнёс молодой человек.

– И всё таки, так откровенно перед всеми, я наверное не смогла бы. – Все ещё сомневалась брюнетка.

– Дура. Будь у меня такие данные, как у этой девки с плейбоя, я бы согласилась, ну не здесь конечно, там на западе.

– Ну а какие у нас данные, листай дальше, да ты проста королева, по сравнению с этой, а у тебя рост, ну и что что грудь маленькая, многим мужчинам нравится маленькая грудь, в том числе и мне. – Утешительно ворковал блондинке, молодой человек.

– Ну нет, сниматься голой при всех, это аморально, бесстыдно, унизительно в конце концов тебя рассматривают с гнусными мыслями, и изучают как пособие и экспонат сексуальных своих фантазий, рассматривая миллиметр, за миллиметром твоё тело, твою бархатную белую кожу, линию изгиба спины, плавно переходящую в округлости задней части тела, вся сущность моя протестует, а мои длинные черно-шёлковые волосы, пытаются скрыть, предательски выпиравшую при глубоком вздохе грудь, а вокруг тебя просто рутина фото сессии: – Так наша брюнетка продолжала ещё десять минут к ряду, говорить в таком эмоциональном русле, после чего её молодые товарищи стали откровенно расслабляться.

– Эй, эй вы что? – Спохватилась брюнетка.

– Продолжай не останавливайся.

– Вот, вот ты тоже почувствовала это! Лишний бокал и ты забываешь эту глупую мораль и целиком отдаёшься своим желаниям и чувствам. Так, именно так человек и должен жить, спустить свои тормоза, не сопротивляться своим желаниям и чувствам, раскрепостить свою душу от всякой морали, и остаткам поповского рабства. Заботься прежде всего о себе любимом, в поиске своего счастья. Не будите же вы отрицать что мы все должны быть счастливы! – С пылающим взором, говорящий молодой человек встал и подняв свой бокал, предложил тост:

– За наше счастье!

– Прекрасно сказано, за наше личное счастье стоя!

– Позвольте! Но у меня же муж, а как же его счастье?

– Каждый окружающий нас, должен делать нас счастливыми, и быть счастливым от этого. Вот мораль хозяев жизни. – Сказала блондинка.

– Это не правда! Я просто обожаю своего мужа и готова на все, ради нашей любви.

– Да! Да! Именно так, страсть, увлечения и любовь, должны оправдывать все наши аморальные поступки. Любя себя, мы должны позволять иногда себе любить кого-нибудь.

– Но я просто люблю беззаветно. – Уже без энтузиазма, все ещё упиралась брюнетка.

– А вот это зря. Детство у тебя ещё в жо.., ну ты знаешь где играет. – Молодой человек, стал расчёсывать свои длинные волосы.

– Все мужики козлы! – Поделилась своим личным опытом блондинка.

– Точно. – Поддержал её молодой человек.

– Вот мой ухажёр, твою… Чистый скот. Хотя иногда и бывает приятным. – рассуждала блондинка.

– Точно. Золотые слова, и все же мы должны позволять себя любить. – Соглашался с блондинкой парень.

– А твоего Полковника, я между прочим видела с какой-то рыжей особой. В кафе сидели, и явно Полковник возле неё увивался. Все они одинаковые, только мой козел вонючий, а твой надушенный. – Внимательно глядя на свою собеседницу, сказала блондинка.

– Я тебе не верю! – Со слезой в голосе, произнесла Брюнетка.

– Да ладно не расстраивайся ты, это он со своей бывшей был, между ними давно ничего нет. – Попытался сгладить ситуацию Артист, показывая язык блондинке..

– Да, как же нет! Говорят она, когда её Полковник бросил, вены себе порезала. Старая любовь, это тебе не хухры-мухры. – Ехидно сказала блондинка.

– Ты так думаешь? – Плача спросила брюнетка.

– Нет, я так не думаю.

– Почему?

– Да потому! Видела бы ты эту его бывшую квашню, со смеху помрёшь.

– Да вы что? Ты всё придумала Оксана!? А как же также, я всех люблю и вас в том числе. Вы такие милые. – Далее следовал бы счастливый хмельной монолог минут на двадцать, но был опережён проницательным Фарцой:

– И тебя очень любим, посмотрите что я вам ещё принёс, эксклюзив, только для вас. А ля оп! – И молодой человек извлёк из своей большой сумки, ворох импортных вещей, роскошное платье и юбку, и ещё много красивых женских аксессуаров и нижнего белья. Девушки не сдерживая чувств, ринулись всё примерять.

– О!

– А!

– Вот это да!

– По моему коротковато?

– Какая сумочка!

– Послушай Артист, а побольше размерчика у тебя не найдётся?

– Это платье Тиннуле впору будет, а тебе Ксюша юбка хороша.

– О!

– А!

– Какая кожа, какой дизайн! К этой сумочке мне нужны новые туфли.

– Послушай Оксана, ты не можешь забрать у меня сумочку, я её первая присмотрела.

– Могу. Ты присмотрела а я взяла.

– Богини! Не ссорьтесь, вы обе неотразимы! – И молодой человек на коленках подполз к брюнетке: – Ах, все мужики также будут у ваших ног, если увидят вас в этом платье.

– Оно наверно стоит бешеных денег? Ах как гнусно быть бедной студенткой и целиком зависеть от разных обстоятельств, где твои желания, разбиваются о твои возможности… – Далее следует пятнадцать минут заунывного текста Тинны.

– Дура! Я сейчас расплачусь. Твои возможности. Взять любой ценой деньги у твоего не молодого и не бедного мужа. Ну и что! Я тоже студентка, кстати сколько стоит юбка? Шестьдесят, а сумочка тоже шестьдесят, я за сто возьму всё вместе.

– Нет, нет Оксана, ты в долг берёшь я не могу тебе скинуть я уже для вас и так сделал скидку, себе в убыток. – Далее следует трезво-рассудительный торг, к которому присоединилась и Тина, видя что не в силах отказаться от выбранных ею вещей и тем более, снять с неё это роскошное платье, теперь мог только Полковник, и то на правах законного мужа. Что кстати он и сделал, правда несколько позже, неожиданно объявившись, и застав у себя дома молодёжь в явно разгорячённом коммерцией виде. Представившаяся его взору картина выглядела так, его жена в роскошном платье, с визгом задиравшая подол и Оксана в нижнем белье прижимавшая юбку к груди, обе девушки лениво отбивались от рук молодого ухажёра, преследовавшего их на коленях, и требовавшего в конце концов расплатиться с ним.

– Картина маслом, я бы сказал в посcтельных тонах. Ну что остановился, пастушок? Ты наверно собирался подоить этих легкомысленных коз? – Полковник сдвинув брови, морозил своим ледяным взглядом Фарцу.

– Как-ка-кой пастушек? Дорогой, ты все не правильно понял. – Осеклась Тинна, под холодным взглядом мужа.

– Ну как же, раз у нас пасcтераль, должен быть и пастушок, такой молоденький, молоденький. Или это хорь в курятнике?

– Да что вы Полковник в самом деле! Тут у нас другая картина, не ждали. Мы с Тинночкой примеряем шмотки, и вы откуда не возьмись. Всё так неожиданно, что мне приходиться пред вами сгорать от стыда, за мой не пристойный вид. – Произнося это Оксана, ни сколько не смущалась и даже и не пыталась себя чем-нибудь прикрыть, а наоборот стояла перед Полковником с высоко поднятой головой, максимально выставив грудь в перед, так что её нулевой размер, пожалуй мог сойти за первый.

– Какая прелесть. Ваши щёчки действительно порозовели, только не от смущения, а от принятого на на грудь. И глядя на вашу грудь, вам пошло только на пользу. Я поражён. – Пророкотал голос Полковника.

– Вам нравится моя грудь, вы поражены её красотой, или тем что моя маленькая грудь, меня не смущает и я её не стесняюсь. – Оксана максимально выгнула спину.

– Нет. Я поражён, что оказывается она у вас есть.

– Не такая уж она и маленькая, и вообще, вы сами сегодня какой-то помятый.

Полковник оглядел свой безупречно выглаженный костюм:

– Да уж, куда уж нам до твоего любимого Товароведа.

Сравнив мысленно благоухающего Барона с вонючим Товароведом, Оксана зло парировала:

– Да я не про костюм ваш говорю, лицо ваше помято, как будто всю ночь пили, хотя оно наверно такое и должно быть, в вашем почтенном возрасте. – И она задрала ещё выше своё лицо, переполненное гордостью и чувством собственного достоинства.

– Экая злючка. – Полковник закончил диалог, глядя с восхищением на полу раздетую нашу блондинку, но только его взгляд коснулся её лица, он утратил к ней интерес.

– Бароша! Посмотри какая прелесть, ты должен мне его купить, посмотри как сидит. – И брюнетка закружилась, демонстрируя своё платье, с лихорадочным блеском своих черных глазах. Затем бросилась на шею своего мужа, не закрывая рта в течение ближайшего часа, что позволило не заметно улизнуть молодому человеку, и громко хлопнуть дверью, его одевшийся спутнице.