Читать книгу Капитал: от раннего христианства до коммунизма - Владимир Паутов - Страница 2

Я не ставлю перед собой цель досконально проанализировать учение Иисуса, ибо для такого серьёзного дела просто не хватит человеческой жизни, но на некоторых основных положениях его теоретических изысканий и разработок остановиться стоит, дабы, изучая их, понять ход моих рассуждений.

За блестящими притчами, обращениями и поучениями Иисуса при внимательном и детальном их изучении весьма чётко вырисовывается довольно необычная для того времени политическая и экономическая программа реформ.

Людям незаурядным и целеустремлённым, к коим, бесспорно, относился Иисус, свойственно ставить перед собой сложные задачи. Именно поэтому такие личности остаются в истории, так как их мысли обгоняют время, заглядывая далеко в будущее. Вполне очевидно, что главной целью всей деятельности Иисуса было кардинальное изменение социально-экономического облика если не всего человечества, то хотя бы небольшой его части, проживающей в Палестине.

Я смею утверждать, что Иисуса можно считать в определённой степени революционером – конечно, не в широком смысле, который мы привыкли вкладывать в данный термин, но тем не менее бунтарём и мятежником он бесспорно был. Это моё утверждение основано в первую очередь на содержании его смелых проповедей и бесед с людьми. Некоторые его действия – смелый вызов государственному устройству, сложившемуся в I веке до нашей эры в Палестине, как части Римской империи. Не побоюсь повториться, но, называя Иисуса «революционером», я хотел бы в первую очередь сконцентрировать внимание читателей на реформаторских усилиях проповедника из Назарета[11] по изменению человеческого характера как главному условию последующего всеобщего преобразования мира.

Иисус помимо своей воли, но в силу сложившихся обстоятельств, стал великим социальным реформатором. Это моё утверждение основывается в первую очередь на анализе его деятельности и огромных усилий, направленных на то, чтобы низшие классы израильского общества, пребывавшие в полной нищете и изнывавшие под непосильным бременем налогов и поборов, освободились от гнёта местных и иноземных правителей. Цель его жизни заключалась не в чём ином, как в попытке дать своему бедному народу свободу и привести людей к полному счастью.

Итак, как уже говорилось, после своей смерти Иисус оставил человечеству богатое наследство в виде нравственно-этических правил и норм поведения, необходимых людям в их повседневной жизни. Ведь до этого в обществе не существовало каких-либо моральных критериев, по которым следовало бы оценивать поведение человека и строить отношения между людьми. В эпоху рабовладельческого строя человеческая жизнь ценилась крайне дёшево, если не сказать, что вообще ничего не стоила. Исключение составляли только граждане Рима, на которых распространялось такое благо цивилизации, как юридическое право неприкосновенности, для остальных же закон существовал в лице хозяина, правителя или императора. Так, например, в Риме на арене Колизея владельцы гладиаторов в дни представлений не жалели жизней своих рабов. На потеху зрителям и высокопоставленным патрициям иногда умерщвлялось до 2,5 тысячи человек за один день. По свидетельству современников, порой на арену просто выносили ребёнка, рядом ставили его мать и на её глазах вспарывали малышу живот. Толпа неистовствовала от восторга, наблюдая мучения ребёнка и сумасшествие матери. И это совершалось в республиканском обществе, где существовало юридическое право, действовала демократия, процветали культура и искусства, строились водопроводы и дороги, которые своими архитектурными конструкциями и инженерными решениями удивляют до сих пор. За весь период существования Колизея, этого мерзкого театра, было убито более полумиллиона человек. В то время проведение кровавых спектаклей не ограничивалось никакими правилами и нормами, только указами императора. Понятие о гуманизме, как таковом, в рабовладельческом обществе практически отсутствовало. Да и не могло язычество дать миру столь значительную идею.

По мнению Иисуса, человеку всегда надо было стремиться к хорошему, прекрасному и возвышенному. Истина, как известно, не даётся человеку, охваченному страстью. Истиной наделяются умы, которые сами ищут ее без предвзятости и лишней суеты, без слепой любви и глупого фанатизма, без упорной ненависти и безрассудной ярости, но с безусловной свободой и без корыстной мысли воздействовать на судьбы людей. Поэтому идеалы любого общества, считал Иисус, неизменно должны быть высоки и чисты. Наверное, поэтому главным критерием оценки человеческой жизни, поведения людей и отношений между ними должны были стать изложенные Иисусом в Нагорной проповеди правила и принципы, соблюдая которые человек получает возможность вступить в новое общество, которое великий Назаретянин замыслил как Царствие Божие.

К Нагорной проповеди мы ещё вернёмся, а сейчас мне хотелось бы остановиться на таком важном пункте программы Иисуса, как провозглашение Царствия Божия. Что же такое было Царствие Божие? Как представлял его сам Иисус? Естественно, об этом можно судить только по свидетельствам, оставленным евангелистами. Анализируя тексты Нового завета, можно сделать вывод о том, что Царствие Божие, по замыслу Иисуса, – это человеческое общество совершенно нового типа, основанное на таких важнейших принципах, как свобода, равенство, братство, справедливость и милосердие.

Название данного общества целиком соответствует духовной и утончённой натуре самого Иисуса – признанного мастера аллегорий, притч и образного мышления. Только он со своим чутким пониманием настроений народа мог уловить людские чаяния и надежды, связанные с естественным желанием жить счастливо и спокойно. «Огромное пространство вне этого мира, сияющее сверхъярким светом; воздух там сверкал лучами солнца, сама земля цвела неувядаемыми цветами, была полна ароматов и прекрасноцветущих вечных растений, приносящих благословенные плоды…» Такое описание Царствия Божия даётся в одном из раннехристианских апокрифов под названием «Апокалипсис Петра».[12]

Однако утверждать, что Иисус первым поднял вопросы свободы, равенства или справедливости, нельзя, ибо ещё задолго до его рождения все ветхозаветные пророки в той или иной степени выступали поборниками свободы и равенства, были ярыми хулителями властей предержащих и борцами за справедливость. Иисус, видимо прекрасно знавший Писание, так же как и его предшественники, считал государство инструментом злоупотребления и грубого насилия над народом. Любой правитель и хозяин, будь то царь или император, деревенский староста или старшина рыболовецкой артели, владелец виноградника или обыкновенный купец, казался ему естественным врагом человека, так как, угнетая близкого и подобного себе, выступал против людей Божьих. Сам Иисус, например, никогда не испытывал искушения и соблазна стать царём, хотя, будучи уже весьма популярным среди простых жителей Галилеи, Самарии и других областей Палестины, неоднократно получал предложения стать судьёй и даже возложить на голову корону. Конечно же, в обстановке всеобщей любви, которая в некоторых городах Галилеи была особенно страстной, он очень просто мог добиться поста тетрарха этой области Сирийской провинции Рима, но нигде и никогда Иисус не высказывал желания и стремления получить богатство и власть. «Иисус же, узнав, что хотят прийти, нечаянно взять Его и сделать царём, опять удалился на гору один» (Ин.,[13] VI, 15).

Отношение же Иисуса к богатству было ещё более однозначно и категорично: «…удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие». (Мф.,[14] XIX, 24). Иисус постоянно заострял внимание своих последователей на той мысли, что золото и деньги – не главное условие для счастливой и праведной жизни на земле: «Не собирай себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше… Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. VI, 19–21, 24). «…смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лк.,[15] XII, 15). Эти наставления вполне уместны и актуальны и сегодня, и помнить о них следовало бы многим нечаянно разбогатевшим или призванным во власть служить народу, а тем более тем, кто волею судьбы оказался священнослужителем.

Судя по содержанию евангельских текстов, Иисус считал, что в мире существовали и существуют три главнейших и зак-лятейших врага, от которых человеку следовало не только бежать, а уничтожать их, изживая в себе как пережитки прошлого, ибо с такими качествами человеку было нечего делать в создаваемом Иисусом новом обществе. Этими основными врагами человека он считал богатство (чрезмерное имущество), эгоизм и попечение (заботу) о самом себе. Первым среди трёх указанных основных пороков человечества Иисус выставлял имущество в самом широком смысле слова, то есть те самые земные блага, которыми люди желают обладать и рабами которых они становятся, когда достигают своей цели. Ведь деньги – это потенциальная власть и возможность подчинить себе других людей. Соблазн обладать властью и деньгами для человека нравственно ущербного, слабого духом, комплексующего эгоцентриста, мечтающего не благодаря своим способностям и талантам, но через интриги и обман добиться своей цели, чрезвычайно велик, чтобы преодолеть его. Поэтому Иисус ставит очень жёсткие условия для тех, кто хотел бы войти вместе с ним в новое общество. Именно в силу этих причин принцип социальной справедливости считался одним из основных в общине, созданной им, как прообраз царства небесного. Распродажа всего своего имущества и раздача денег нищим считались среди его последователей обязательными атрибутами общинной жизни. Весьма показателен ответ Иисуса богатому человеку, когда тот спросил, что нужно сделать, дабы пойти вместе с ним: «… если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим; …и приходи и следуй за Мной» (Мф., XIX, 16–26; Мк.,[16] X, 17–27; Лк., XVIII, 18–27).

Необходимо подчеркнуть, что проблеме социальной справедливости в Новом Завете уделяется самое пристальное внимание. Иисус и его ученики в довольно жёсткой форме осуждают жадность, корысть, алчность, стяжательство, скаредность и многие другие пороки. Например, корыстолюбие последователи Иисуса вообще считали одним из смертных грехов, хотя в то время корыстолюбие выражалось всего лишь в простой привязанности к своему имуществу. Эти взгляды, по всей видимости, были унаследованы Иисусом от его двоюродного брата, Иоанна Крестителя. Как известно, тот жил в пустыне и вёл весьма аскетический образ жизни. Он «имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, а пищей его были акриды и дикий мёд» (Мф., III, 4). Безусловно, отношение Иоанна к богатству и земным благам служило достойным примером многим его соплеменникам, в том числе Иисусу: «…у кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же… ничего не требуйте более определённого вам… никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк., III, 11–14).

О необходимости общности имущества говорится не только в Евангелиях. Эта сторона жизни грядущего нового общества, то есть принцип социальной справедливости, широко освещается и в Деяниях святых апостолов: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее» (Деян.,[17] I V, 32, 34–37; V, 1 и след.).

Если заглянуть в Ветхий Завет и внимательно почитать сочинения древнееврейских пророков, можно обнаружить мысль, которая красной нитью проходит через каждую страницу Святого Писания. Эта мысль обращена не только к простым людям, но и к правителям, доказывая непосвящённым и лишний раз напоминая сведущим, что Бог есть мститель за бедного человека и защитник слабого. Кому-то может показаться удивительным, что почти все ветхозаветные пророки слово «богач» считали синонимом таких понятий, как «злой», «нечестивец» и «насильник». Напротив, слово «бедняк» они толковали как «смиренный», «кроткий» и «благочестивый».

Автор книги Еноха, ветхозаветного апокрифа[18] идет дальше. В своём произведении он сурово порицает богатство и роскошь, которые представлены на страницах книги как самые настоящие преступления и злодеяния (Енох, XLVI, 4–8). В качестве наглядного примера можно привести следующие слова: «…горе вам, строящим дворцы путом других. Каждый камень и каждый кирпич, из которых они сложены, – грех» (Енох, XCIX, 13,14). «…Кто спешит разбогатеть, тот не останется ненаказанным… Спешит к богатству завистливый человек и не думает, что нищета постигнет его. Дающий нищему не обеднеет, а кто закрывает глаза свои на него, на том много проклятия» (Притч.,[19] XXVIII, 20, 22, 27). «Есть мучительный недуг, который видел я под солнцем: богатство, сберегаемое владетелем его во вред ему. И гибнет богатство его от несчастных случаев… Как вышел он нагим из утробы матери своей, таким и отходит, каким пришёл, и ничего не возьмёт от труда своего, что мог бы он понести в руке своей. И это тяжкий недуг: каким пришёл он, таким и отходит…» (Еккл.,[20] V, 12–15).

Вполне естественно, что традиция ветхозаветных пророков осуждать и порицать богатых перешла и в Новый Завет. Ведь Иисус, разрабатывая своё новое учение, не мог обойтись без основных положений единственной существовавшей в регионе монотеистической религии. К тому же он и сам был по происхождению иудеем, и нам совершенно неизвестно, чем он занимался более тридцати лет после своего рождения. Вполне вероятно, что Иисус много путешествовал, где-то и чему-то учился, с кем-то беседовал, изучал какие-то научные труды, тексты Священного Писания и т. д. По его стремлению, например, к справедливости можно сделать вывод о том, что Иисус, возможно, был знаком с принципами буддизма. Новый Завет вообще наполнен мыслями о социальной справедливости и равноправии. Этим идеям посвящены многие притчи Иисуса (Мф., XX, 1–16). Я думаю, было бы полным невежеством и лукавством утверждать, что Иисус придумывал своё учение с нуля, не используя опыта других религий. Ведь отрицать тот факт, что он был очень культурным и начитанным человеком, бессмысленно. Стоит только повнимательнее почитать места в Евангелии, где Иисус ведёт дискуссии с фарисеями, отвечает на их каверзные вопросы, вникнуть в смысл его притч, дабы понять, что перед нами весьма образованный человек, остроумный и порой даже резкий в выражениях. Я представляю себе, каков был бы литературный язык Нового Завета, если бы он был написан лично Иисусом, а не евангелистами. Однако вернёмся к основной теме нашего разговора – обустройству нового общества, которое Иисус собирался возвести на обломках старой веры.

Итак, бедность, которая возводится ветхозаветными пророками в ранг святости, находит отзыв в устах и самого Иисуса и его апостолов. Это слово звучит у них как синоним слову «святой». «Горе вам, богатые, ибо вы уже получили своё утешение, горе вам, пресыщенные ныне, ибо вос-плачете и возрыдаете…» (Лк., VI, 24–25). «Но, когда делаешь пир, зови нищих, увеченных, хромых, слепых, и блажен будешь…» (Лк., XIV, 12–14). Бедность и нищета в учении Иисуса тот самый идеал, от которого истинные его последователи никогда не отходили, вернее, старались не отходить. В других главах мы обязательно подробно рассмотрим, соблюдается ли этот древний принцип, по которому жил его основатель, а сейчас только замечу, что не владеть ничем – вот истинное евангельское состояние нового общества под названием «Царство Божие».

«Сделать бедность предметом любви и желания, возвысить на пьедестал нищего и освятить рубище бедняка – смелый переворот, который не понравится сильным мира» – такой вывод о концепции построения нового христианского общества сделал в своей книге «Жизнь Иисуса» известный историк религии Э. Ренан.[21] И нужно сказать, что бедность надолго осталось идеалом истинных последователей Иисуса.

Именно поэтому Евангелие по существу своему и смыслу является воззванием к солидарности и братству в пользу рабов и бедных. Именно поэтому Иисус восклицает, что заберёт обещанное Богом Царство у богатых и отдаст его бедным людям: «Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его…» (Мф., XXI, 43). Весьма смелое высказывание, за которое не только власть имущие, но и ближайшие родственники посчитали его сумасшедшим: «И, услышав, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя. А книжники, пришедшие из Иерусалима, говорили, что Он имеет в Себе вельзевула…» (Мк., III, 21–22).

«Тогда братья Его сказали Ему: выйди отсюда и пойди в Иудею, чтоб и ученики Твои видели дела, которые Ты делаешь… если Ты творишь такие дела, то яви Себя миру. Ибо и братья Его не веровали в Него» (Ин., VII, 3–5), Иисус, невзирая на то, что ему и его идеям не верят даже самые близкие люди, отказывается от них ради своих высоких идеалов. «Когда же Он говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: вот Матерь твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? И кто братья Мои? И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф., XII, 46–50; Лк., VIII, 20–21). Он продолжает свою деятельность и проповедует социальную справедливость. Но из речей Иисуса не следует понимать, что он хотел всеобщей нищеты и бедности на земле. Ничего подобного! Он никогда не требовал от людей отречения от всего земного, хотя порой в минуту какого-то внутреннего раздражения или досады с его уст срывались довольно резкие слова о том, что «если кто приходит ко мне и не возненавидит отца своего, и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестёр, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк., XIV, 26), но, скорее всего, это был его призыв к борьбе и самопожертвованию в решающую минуту, когда необходимо было действовать, а не рассуждать о прелестях бытия. «Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь» (Мф., VII, 19). Конечно же, Иисус был прав, ибо борьба не может быть без жертв, и он это понимал, как никто другой: ведь ему пришлось за свои идеалы пойти на крест и претерпеть жуткие мучения, отказавшись от сытой и спокойной мирской жизни, которую он вполне мог себе устроить.

Другим, не менее важным, чем равенство и справедливость, условием создания своего царства Иисус считал достижение всеобщего братства, без которого построение новой жизни было бы просто невозможно. Объединить людей в одну семью, где все стали бы друг другу братьями и сёстрами, можно было только на основе искренней любви к Богу, милосердия к людям и взаимного прощения. В этом, по-видимому, заключался принцип воспитания новой общности людей. «Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, – вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет» (Мк., XII, 29–31; Мф., XXII, 37–39).

Иисус всегда считал, что настоящее братство между людьми создает даже не религиозная вера, но доброта и милосердие по отношению к другим. В этой связи очень поучительна его притча об ограбленном путешественнике, священнике и прохожем (Лк., X, 30–37). Эту свою мысль о взаимной любви и помощи Иисус всегда проводил последовательно и повсеместно на протяжении всей пророческой деятельности. Кроме того, Иисус считал, что ячейкой, цементирующей новое общество, призвана стать крепкая и нерушимая семья (Мф., XIX, 3–12; Мк., X, 1–12).

Большое внимание в своей теории строительства нового общества Иисус уделял людям, которых он собирался призвать к тяжёлому созидательному труду, ибо прекрасно понимал, что им предстоит очень нелёгкое дело, так как обновление мира не произойдёт само по себе. «…Не придёт Царство Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть» (Лк., XVII, 20–21 и далее). Иисус не был наивным человеком. Он предполагал, что для преобразования мира потребуются годы, ибо для великих реформ и великих строек нужно было в первую очередь перевоспитать самого человека, переделать его душу, мировосприятие, то есть создать новый тип людей для созидания, задуманного им Божьего Царства. А каким Иисус видел человека будущего, можно, пожалуй, узнать, если вновь обратиться к древнему апокрифу под названием «Апокалипсис Петра». Вот что говорится в нём о людях, которые будут проживать в новом христианском обществе: «Тела их были белее всякого снега и краснее всякой розы, и красное у них смешано с белым. Я просто не могу описать их красоту. Волосы у них были волнистые и блестящие, обрамлявшие их лица и плечи, как венок, сплетённый из нардового дерева и пёстрых цветов, или как радуга в воздухе». Но внешнее благородство и прекрасный облик людей нового общества обязательно, по замыслу Иисуса, должны были сочетаться с высокими духовными помыслами, завещанными ветхозаветными пророками и праведниками: «Вот шесть, что ненавидит Господь, даже семь, что мерзость душе Его: глаза гордые, язык лживый и руки, проливающие кровь невинную, сердце, кующее злые замыслы, ноги, быстро бегущие к злодейству, лжесвидетель, наговаривающий ложь и посевающий раздор между братьями» (Притч., VI, 16–19). И для созидания такого Царства, что удивительно, Иисус остановил свой выбор не на господствующей политической элите и даже не на религиозных руководителях, а тем паче не на высших церковных иерархах (священники, по его замыслу, вообще не будут и не должны воздвигать общество всеобщего счастья и благоденствия), а на представителях простого народа, смиренных и малых, не богатых и имущих. Причём эта мысль чётко проходит через все Евангелия, именно на ней Иисус акцентирует особенно внимание, когда затрагивает тему Небесного Царства. (Мф., V, 3,10; XIX, 23–24; XX, 16; XXI, 31; XXII, 2; Мк., X, 23–25; Лк., VI, 20; XIII, 30; XIV, 11; XVIII, 14, 24–25). Пожалуй, данная идея – создание совершенно нового общества, свободного от зла, нищеты, бедности и всяких прочих пороков, – стала основной целью его жизни. Иисус придерживался этой цели до конца дней, посвятив ей себя полностью и всецело.

Нельзя не сказать и о том, что особое внимание в своём учении Иисус уделял детям. Он всегда считал, что именно для них и их будущего создаётся новое общество, в которое они должны вступить первыми. Когда в Евангелии речь заходит о детях, сразу же бросается в глаза какое-то необыкновенно трепетное отношение к ним Иисуса. Он не просто любит детей, он их обожает, отводит для них особое место в своём грядущем царстве. В проповедях и пророчествах Иисус не упускал случая повторить мысль о том, что дети существа священные, что именно им принадлежит Царство Божие, что любой младенец по факту своего рождения получает право беспрепятственно вступить в него, ибо ребёнок принимает общество искренне и без всякой корысти. Он даже подчёркивал, что Бог скрывает свои мысли от мудрецов, но открывает свои знания перед ребёнком. «И, взяв дитя, поставил его посреди них и, обняв его, сказал им: кто примет одно из таких детей во имя Моё, тот принимает Меня; а кто Меня примет, тот не меня принимает, но Пославшего Меня». (Мф., X, 42; XI, 25; XVIII, 1–5, 10, 14; XIX, 14; Мк., IX, 36–37; X, 14, 15; Лк., IX, 46–48; X, 21; XVII, 2; XVIII, 16).

Всё, что было сказано выше о новом обществе, связано в первую очередь с его надстройкой, то есть той частью, которая покоится на каком-то определённом базисе, детерминированном экономическими отношениями. Так какие же экономические отношения предполагал заложить в основу своего «Царства» Иисус? А Иисус считал, что создание общины, в которой понятия «частная собственность» не существовало бы вообще и никогда, это и есть первый шаг на пути в Царство Небесное. Как человек, обладавший интуицией, он должен был понимать, что перевоспитание человека всего лишь часть общего плана по переустройству мира. Ведь без изменения форм собственности такую сложную задачу выполнить практически нельзя. Поэтому Иисус выдвинул довольно чёткую и смелую для своего времени экономическую программу реформирования общества. И в основу этой уникальной программы была положена общественная собственность. Ниже, в других главах моей книги, я более подробно остановлюсь на этой теме, когда речь будет идти о первых христианских общинах, в которых ученики Иисуса всё-таки предприняли попытку претворить идеи своего гениального учителя в жизнь. Конечно, в силу своей бездарности, необразованности, глупости, наивности, невежества, ограниченности они не справились с задачами, для выполнения которых требовался незаурядный ум их великого пастыря. Да и не могли ученики Иисуса стать достойными его наследниками. Ведь в душе они, по существу, оставались обычными рыбаками, пекарями, ткачами, каменщиками. Им было не под силу взвалить на свои плечи тяжелейший груз необычных мыслей своего учителя, которые задавили даже его самого, что же было тогда говорить о простых людях, способных только на обыденные дела, но не на подвиг и самопожертвование.

А теперь самое время вернуться к Нагорной проповеди. Конечно же, слова «не убий» принадлежат не Иисусу. Они были сказаны задолго до его появления на свет, и относились они к десяти заповедям, которые пророк Моисей получил от Бога в качестве закона для еврейского народа. Однако сразу же стоит подчеркнуть, что, говоря об аксиологическом аспекте данных правил поведения, записанных на каменных скрижалях и затем помещённых в Пятикнижие,[22] не стоит забывать, что эти правила были исключительной прерогативой иудейского народа. Нет смысла оспаривать тот факт, что впервые о человеческой жизни как о высшей ценности упоминается в Ветхом Завете. Это и неудивительно. Ведь в то время монотеистической религией, то есть единобожием, обладали только евреи, и потому соблюдение десяти заповедей (Втор., V, 6–21) касалось только иудеев. В отношении же других народов этих правил морали можно было и не придерживаться, чем иудеи не преминули воспользоваться, когда покоряли необходимые им жизненные пространства, разоряя и изгоняя племена язычников с родных земель, но на эту тему мы поговорим более подробно в другой главе, а сейчас вернёмся к нашей теме.

Итак, мы остановились на том, что фраза «не убий» принадлежит не Иисусу. Однако он упорно повторяет её в своей Нагорной проповеди, обращаясь с программной речью к народу. Но в отличие от Моисея, получившего свои заповеди только для еврейского народа, Иисус обратился с Нагорной проповедью (Мф., V–VII; Лк., VI, 17–49) к людям, независимо от их национальной и религиозной принадлежности, ведь в областях, которые посещал Иисус со своими учениками, проживали в основном язычники. Стоит заметить, что иудаизм как религия имел весьма сильные позиции только в Иудее, так как большинство населения составляли евреи, в то время как в других районах Палестины – Самарии, Галилее, Перее, Десятиградии – проживали финикийцы, самаряне, сирийцы, ханааняне и др. И количество их среди его слушателей было довольно значительно, об этом имеется свидетельство в самом Евангелии: «И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах[23] их… И следовали за Ним множество народа из Галилеи и Десятиградия, и Иерусалима, и Иудеи, и из-за Иордана» (Мф., IV, 23–25).

Стоит также упомянуть и о том, что предтечей появления столь блистательной программной речи Иисуса было незаурядное знание Писания. При внимательном изучении текста Нагорной проповеди – обращений, призывов и слов, заключённых в ней, – вполне можно сделать вывод о том, что это обращение Иисуса является неким моральным кодексом нравственного поведения человека, когда принцип «возлюби ближнего как самого себя» становится основой существования человеческого рода. В противном же случае всем людям грозила гибель и полное исчезновение, если убить человека столь же легко, как зарезать жертвенную овцу или курицу.

Читая Нагорную проповедь, приходишь к выводу, что для Иисуса столь яркое выступление было очень смелым поступком. Хотя народ ходил за ним толпами, нельзя забывать о том, что этот народ вполне естественно был подвержен и влиянию иудаизма. Иисусу приходилось довольно часто вступать в споры и в дискуссии с представителями духовенства. В принципе, его могли арестовать сразу и притащить сначала в местную синагогу, а уже оттуда в Иерусалим на суд синедриона.[24] Да и римские наместники в лице прокураторов строго следили за порядком на подвластных им территориях. Но тем не менее Иисус не побоялся выступить перед народом в самом начале своей деятельности с этим смелым по тем временам и весьма оригинальным программным заявлением. Следует обратить внимание и на то, что этим выступлением Иисус не только чётко обозначил приоритеты своих шагов в будущем, но и предъявил довольно жёсткие требования к тем своим сподвижникам, кто собирался следовать за ним.

Иисус искренне стремился помочь простым людям обрести новую жизнь, пытался изменить саму сущность бытия, понятие о любви, верности, дружбе, чести, подлости, предательстве или хотя бы ответить на вечный вопрос: что есть истина? Существует ли она в абсолютном смысле или у каждого своя? Действительно ли миром правят ложь, наветы и кривда? Где проходит граница между долгом и совестью? Как отличить честь от самовлюблённости, возведённой в ранг гордыни, в чём разница между лицемерием и порядочностью и что страшнее для человека – алчность, замешанная на тщеславии, или жадность, порождённая завистью? Можно ли считать убийцу героем, если он совершил своё преступление за правое дело, и стоит ли оправдывать предательство пустыми разговорами о долге, а самопожертвование ради любви предавать осмеянию? Почему смелость и отвага сегодня не в почёте, а наглость и подлость вызывают уважение? Можно ли, выдавая ханжество за добродетель, лакейство за уважение, а скупость и скаредность маскируя заботами о людях, говорить, что грядёт время справедливости и милосердия? Как отличить истинное чаяние порядочного человека о благе всех и вся от пустой суеты и лукавого словоблудия случайного пророка? Разве все эти имеющие вполне теллурическое происхождение вопросы, поставленные Иисусом перед обществом, не являются революционными не только для того, но и для нашего времени? А цель у него была одна – изменить людей, придать их поступкам духовность, культуру, побудить их быть гуманными по отношению друг к другу, видеть в себе и других людей, но не рабов.

Необходимо подчеркнуть, что планы Иисуса с самого начала его деятельности были довольно амбициозными, ведь он сразу заявил себя великим реформатором. По словам ветхозаветного пророка Исаии,[25] Иисус обозначил себя как проповедника нового грядущего общества всеобщей справедливости: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовество-вать нищим и послал Меня исцелять сокрушённых сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное» (Лк., IV, 18–19). Хотя всем этим планам Иисуса по ряду объективных причин не суждено было претвориться в жизнь, нужно признать, что с его стороны всё-таки была предпринята смелая попытка что-то изменить в мире царившей несправедливости. Заслуга Иисуса заключалась в первую очередь в том, что он первым среди людей не только смог предвидеть идейно-нравственные изменения в обществе, но и провозгласил их неизбежность и окончательную победу в будущем. Именно поэтому Иисусу удалось выработать довольно дерзкую для того времени по содержанию социальную программу, основой которой являлось равенство всех людей, свобода от гнёта и эксплуатации, экономическое благополучие, братство и милосердие. И, кроме того, предложил пути практического претворения её в жизнь. Краеугольными камнями нового учения, по мнению самого Иисуса, являлись две его заповеди: «…Господь Бог наш есть Господь единый. Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостью твоею: вот, первая заповедь. Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя: иной большей сих заповедей нет» (Мк., XII, 29–31). Уже потом он добавил, что именно на них зиждутся пророки, подчёркивая тем самым необходимость соблюдения десяти заповедей, которые оставил Бог Моисею на каменных скрижалях, но как правил не исключительно иудейских, а общечеловеческих, принадлежащих всем людям. Кроме того, важным пунктом его программы по созданию нового общества являлся принцип равноправия в повседневной жизни, и особенно перед законом. Иисус чётко заявил об этом в своём наставлении апостолам: «…вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да будет так: а кто хочет между вами быть бульшим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом…» (Мф., XX, 25–27). В новом обществе предусматривалось полное переустройство и изменение социальной структуры: «Многие же будут первые последними, и последние первыми» (Мф., XIX, 30). Может быть, именно из этих слов через пару тысяч лет родился лозунг, что «кухарка сможет управлять государством»?

Итак, подводя черту, можно сделать вывод, что учение Иисуса – это на самом деле довольно конкретно разработанная программа социально-экономического преобразования мира, которая вполне чётко изложена в трёх синоптических Евангелиях Нового Завета. Данная программа включает в себя несколько основных пунктов:

• Разрушение «старого» мира до полного основания: «И когда выходил Он из храма, говорит Ему один из учеников Его: Учитель! Посмотри, какие камни и какие здания! Иисус сказал ему в ответ: видишь сии великие здания? Всё это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне» (Мк., XII, 1–2; Мф., XXIV, 1–2; Лк., XXI, 5–6). То есть, другими словами, полная смена общественно-экономической формации путём кардинального её слома и замены принципиально новым общественным устройством.

• Построение совершенно нового общества для бедных людей, получившего название «Царства Божьего», морально-этическими принципами которого должны были стать свобода, равенство, братство, социальная справедливость и милосердие. Причём во главу угла строительства ставилась задача по устранению гнёта и насилия, или, другими словами, уничтожение эксплуатации человека человеком.

• Развитие будущих взаимоотношений членов нового общества на основе трех главных заповедей (Мф., XXII, 37–40; Мк., XII, 29–31).

• Экономическая программа переустройства и перераспределения общественных богатств, основанная на общности имущества (т. е. общественная собственность на средства производства).

• Обоснование морального кодекса строителей нового общества, подробно изложенного в Нагорной проповеди (Лк., VI, 21–49; Мф., V, 1–43).

Вполне естественно, что для осуществления своей программы Иисус обязан был предпринять какие-то практические шаги, без которых дальнейшая деятельность была бы просто невозможной, что он и не преминул сделать.

Первый из них – это создание политической организации (если так можно назвать самую активную часть его общины), ядро (политическое бюро) которой составляют двенадцать его самых доверенных лиц (Мф., X, 1–4). Сразу же хочу предостеречь читателя от тщетных поисков и разочарования, так как в Евангелиях нельзя найти конкретных призывов к вооружённому восстанию, смене общественно-экономической формации через бунт или мятеж. В Новом Завете также невозможно обнаружить каких-либо намёков Иисуса, направленных на создание политической партии. Ведь все политические партии всегда создавались и создаются с одной лишь целью – добиться власти. В противном случае партия не имеет права называться таковой, ибо пустословие и показной оппо-зиционизм есть обычная спекуляция на чувствах людей и политическая проституция. Во главу угла всей деятельности такой «партии» ставится личное благополучие и материальное обеспечение её руководителей, но никак не радение за народ.

Общину последователей Иисуса в принципе, но с большим количеством оговорок, можно было бы посчитать зародышем первой в истории человечества политической партии, если бы он и его ученики боролись за власть.

Но не будем отвлекаться от основной темы разговора. Итак, кроме двенадцати апостолов, в состав партии Иисуса избираются ещё 70 человек, своего рода центральный комитет или институт политических комиссаров. «После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред ли-цем Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти, и сказал им: жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою. Идите! Я посылаю вас, как агнцев среди волков» (Лк., X, 1–3; Мф., VI, 9–13). Этот своего рода агитационно-пропагандистский аппарат, как видно из приведённого текста, по личному указанию Иисуса и после получения от него конкретных инструкций расходится по всей стране для распространения нового учения о Царстве Божьем и вербовки новых сторонников.

Вторым его практическим шагом был подбор себе учеников, ближайших помощников и рядовых сторонников. Иисус устанавливает для кандидатов что-то вроде испытательного срока, выдвигая перед ними довольно жёсткие требования: «…сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, от-вергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, ибо кто хочет душу (жизнь) свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретёт её; какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф., XVI, 24–26). Полное отречение от старых заветов и законов, крепкая дисциплина и готовность самопожертвования ради высоких идеалов в минуту опасности являются одним из требований Иисуса при вступлении в его организацию: «Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» (Лк., XIV, 33); «никто возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадёжен для Царствия Божия» (Лк., IX, 62); «другой же из учеников Его сказал Ему: Господи! Позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: иди за Мною, и предоставь мёртвым погребать своих мертвецов» (Мф., VIII, 21–22; Лк., IX, 59–60). Однако Иисус стремился к тому, чтобы дисциплина в его организации основывалась не на принуждении, насилии или страхе, а на принципах взаимного уважения и доверия: «Наблюдайте за собою. Если же согрешит против тебя брат твой, выговори ему; и если семь раз в день согрешит против тебя и семь раз в день обратится, и скажет: каюсь, – прости ему» (Лк., XVII, 3–4).

Кроме того, наделяя своих помощников довольно большими полномочиями, Иисус устанавливает и довольно жёсткие правила их ответственности за свои действия. «И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут» (Лк., XII, 48). Напутствуя учеников, он постоянно напоминает им о том, что они призваны служить людям, делать это должны честно, по совести и бескорыстно: «Ибо и Сын Человеческий не для того пришёл, чтобы ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк., X, 45; Мф., XX, 28).

Отправляя «комиссаров» проповедовать свои идеи, Иисус стремится решить, таким образом, две главные задачи: с помощью пропагандистов привлечь новых сторонников и проверить их веру, убеждённость и преданность его идеям. «Соль – добрая вещь; но ежели соль не солона будет, чем вы её поправите? Имейте в себе соль, и мир имейте между собою» (Мк., IX, 50). Иисус, прекрасно понимая непримиримость духовной власти к его учению, постоянно напоминает апостолам об идеологическом противоборстве с представителями официальной религии и призывает их всегда быть бдительными и внимательными при встрече с идейным противником, который будет стремиться одержать верх: «А Он заповедал им, говоря: смотрите, берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой» (Мк., VIII, 15, XII, 38–40; Лк., XX, 45–47; Мф., XV, 1– 14); «…берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лк., XII, 1). На примере фарисеев и прочих блюстителей веры Иисус показывает сущность лицемерия и ханжества (Лк., XI, 38–52). А в своей притче о сеятеле Иисус настойчиво предупреждает своих учеников о том, что у кого нет крепкого корня, внутреннего стержня, тот после первой же опасности встаёт на путь предательства: «…но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазнятся» (Мк., IV, 2–20; Мф., XIII, 3–23; Лк., VIII, 5–15). Одновременно с этим Иисус постоянно напоминает своим последователям об искренности в словах и чистоте помыслов, ибо без наличия этих качеств в характере человека не считает возможным привлекать его к работе по распространению своего учения.

Одной из важнейших задач Иисус считает воспитание в своих последователях настойчивости и целеустремлённости. Он прекрасно понимает, что борьба за умы и души людей не может быть лёгкой и быстротечной, потому и говорит апостолам: «И Я скажу вам: просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Лк., XI, 9–10).

К тому же Иисус довольно часто напоминает своим ученикам о необходимости заниматься самосовершенствованием, критично относиться к своим поступкам, искать в себе недостатки, прежде чем видеть их у других, дабы в будущем иметь моральное право исправлять не только свои ошибки: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким и будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоём глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: „дай, я выну сучок из глаза твоего“, а вот в твоём глазу бревно? Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф., VII, 1–5; Мк., IV, 24 и далее).

Свою деятельность Иисус осуществлял открыто. Он никогда и ни с кем не вёл тайных переговоров, не искал выгоды лично для себя и учил этому своих последователей. «Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы. Посему что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях». (Лк., XII, 2–3).

Пусть мой поступок не покажется читателю безрассудным или излишне самонадеянным, но я осмелюсь высказать своё мнение об учении Иисуса, ибо не во всём согласен с Великим Предтечей первобытного коммунизма. По своим политическим воззрениям я не могу согласиться с некоторыми положениями его учения. Например, нельзя принять за аксиому изречение Иисуса о кающемся грешнике и праведнике. «Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк., XV, 7). Несправедливо усаживать на одну скамью праведника, всю жизнь отказывавшего себе во многих соблазнах, и грешника, вольготно и вдоволь евшего, пившего, спавшего, но после покаяния в конце жизни принятого более радушно, чем праведно живший человек. Несомненно, жить по оставленным Иисусом правилам и наставлениям весьма трудно и хлопотно. Это и неудивительно, ведь праведником всегда быть тяжелее, нежели распутником и лентяем. Так почему же у них равное положение, и у грешника даже более привилегированное? Я совершенно не согласен с Иисусом, что нужно думать только о духовной пище и не думать о завтрашнем дне. «…Посему говорю вам, – не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться: душа больше пищи… Итак, не ищите, что вам есть или что пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего… Продавайте имения ваши и давайте милостыню» (Лк., XII, 22, 29, 33); «итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо сегодняшний сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф., VI, 34). Во взглядах Иисуса довольно много противоречий, но не возьмусь ответить почему, ибо чтобы понять человека, надо поставить себя на его место, а сделать этого нельзя, даже если очень хотелось бы: ведь невозможно оказаться именно в тех исторических условиях. Все же рассуждения о том, что могло бы произойти, если бы… – просто некорректны.

Конечно, Иисус в реальности был утопистом и убеждённым пацифистом. Как любой мечтатель, он полагал, что общество всеобщей справедливости, равенства и братства будет построено без применения принуждения и насилия. Он хотел уничтожить гнёт, богатство и власть, но ни разу не помыслил о вооружённом восстании и сопротивлении, ни разу не призвал к бунту и борьбе, ибо боялся гражданской войны, предвидя её в случае неповиновения власти: «Предаст брат брата на смерть, и отец – сына; и восстанут дети на родителей, и умертвят их; и будете ненавидимы всеми за имя Моё…» (Мф., X, 21–22). Был, правда, один случай, когда Иисус, будучи вне себя, повыгонял из храма всех торговцев и менял, устроив настоящее побоище, но это был всего лишь мимолётный душевный порыв, так и не переросший в более серьёзные действия. Иногда, по всей видимости, в минуты отчаяния его одолевали приступы ярости, и он готов был весьма жестоко наказать отступников: «А врагов Моих этих, не пожелавших, чтобы Я воцарился над ними, приведите сюда и заколите передо Мною» (Лк., XIX, 27). Но эти его пожелания не могли стать правилом, ибо столь явная жестокость более могла повредить ему, нежели помочь. Ветхозаветные праведники и проповедники, на которых он стремился быть похожим, не могли позволить себе распространять свои идеи огнём и мечом. Слишком скромным был Иисус, дабы играть роль тирана, слишком мягкий характер был у него, чтобы стать диктатором, навязывающим своё мнение другим людям через насилие и страхи: «…не садись на первое место, чтобы не случился кто из званых им почётнее тебя… ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк., XIV, 8–11; XVIII, 14).

Иисус наивно думал, что люди, внимая его словам, устыдятся своих недобрых поступков, богатым станет стыдно за свои неправедно собранные богатства, злодеи и мошенники раскаются, и все дружно возлюбят друг друга. Иисус неоднократно личным примером демонстрировал своим ученикам образец самоуничижения, когда собственноручно омывал им ноги перед трапезой, говоря о смирении и кротости, дабы не быть выше других, а наравне со всеми «снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, перепоясался. Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был перепоясан…» (Ин., XIII, 2–8 и далее). Слишком уж экзальтированным романтиком был Иисус, если не понимал, что ни один богатей, ни один купец не отдаст добровольно своего имущества в пользу бедных и ни один правитель или царь не станет вести государственные дела так, чтобы перераспределять доходы от собранных налогов по принципу справедливости. Сколько уже минуло лет с тех пор, а принципы Иисуса так и остались его несбыточными мечтами, хотя и очень красивыми и привлекательными. Можно ли считать его планы ошибочными? Конечно же, нет! Они были прекрасны и возвышенны, но вот действия его, будучи нерешительными, не могли привести к победе. А реальна ли была победа в тех конкретных исторических условиях? Конечно же, нет! Ибо, перефразируя слова Библии, и упавшая песчинка может вызвать падение горы, но если только для горы настало время упасть.

Право и порядки, основанные на насилии, Иисус осуждал, но не велел сопротивляться такой власти. Не мог Иисус призвать к восстанию или мятежу, не было сил и возможности, да и принципы у него были другие: хотел обустроить мир через духовное преобразование человека. «Иисус же, подозвав учеников, сказал: вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом» (Мк., X, 42–44). В этом изречении Иисуса удивительным образом просматривается переоценка отношений между людьми, то есть между простым человеком и власть имущим. По мнению Христа, быть первым – это означает служить, поэтому он заповедует своим ученикам не стремиться к власти ради неё самой, а служить, но, добившись власти, всё равно служить друг другу, каждому и людям. Иисус судит о «князьях и вельможах», то есть о начальстве, с позиций своего времени, а власть тогда была не очень гуманной. Если не сказать больше, что власть была жестокой и безнравственной, алчной и продажной, поэтому она находилась за рамками нравственной оценки великого оппозиционера.

Мне могут возразить: «А как же тогда объяснить наличие на земном шаре почти двух миллиардов христиан, как не победой его идей?» Но я отвечу вопросом на вопрос: «А можно ли считать победу христианства победой идей Иисуса? Разве это одно и то же?» Иисусу не удалось две тысячи лет назад построить на земле своё Царство, где все люди жили бы свободно, счастливо и спокойно, не испытывая притеснений со стороны себе подобных, не удалось это сделать и по прошествии двух тысячелетий. В чём же тогда причины его неудачи? Их довольно много, и одна из них заключается в том, что учение Иисуса было столь новым и необычным, к тому же идущим вразрез с ортодоксальным иудаизмом, что не заметить его было просто невозможно. Естественно, израильское общество встретило Иисуса вначале настороженно, некоторое время спустя первоначальная настороженность еврейского духовенства переросла в испуг, а затем в ожесточённую ненависть.