Читать книгу Вор - Владимир Росс - Страница 11

Часть I. Роковой каприз
Псевдоотеческий бедлам

Оглавление

Чужие стены. Пол паркетный. Шпилем крыша.

Уютно здесь, тепло. Не капает, не дует.

А по ночам в душе скребутся мыши

То отчий домовой по мне тоскует.


Первым делом крестник оценил достоинства отдельной меблированной комнаты с видом на пустырь и потребовал смены утлого диванчика огромной викторианской кроватью, пылящейся в сарае. После трехлетней йоготерапии на продавленной раскладушке счастье представлялось Юрке именно настоящей двуспальной кроватью, с которой, раскинув руки, так легко взмывалось в ночной полет и не свисали, затекая, ноги. Люди в преобладающем большинстве своем до того изнежены, что неделями приспосабливаются к новым условиям. Давит непривычная обстановка, путаются мысли, пропадает сон. С Юркой же все обстояло иначе. Понятие психологического барьера отсутствовало напрочь. Мальчишка не испытывал дискомфорта, видимо, благодаря редкому типу мировосприятия. Сформированное под воздействием непогодных условий и уличной среды, оно заставляло думать в первую очередь о безопасности и целесообразности, а этическую сторону предпринимаемого шага считало телячьим романтизмом. Сапрыкин впитывал радость от надежного комфортного крова полной грудью и ни капли не стыдился своей удачной экспансии, ведь она соответствовала идее – выжить. Через пару лет Юрка прочитает авторитетное мнение о том, что стыд – первый признак сумасшествия и, усмехнувшись, подметит свое душевное здоровье. А пока далекий от фрейдовско-юнговских концепций он просто поступал, как подсказывал ему инстинкт. Напрямую, без словоохотливых посредников.

Разобравшись со своим логовом, Сапрыкин придирчиво осмотрел весь дом, насчитал в телевизоре четыре десятка каналов, окунулся в бассейне, покатал в бильярдной шары и, удовлетворенный, отправился завтракать.

За столом парню приоткрылась разгадка подозрительной щедрости.

– Аквинский, ты видишь то же, что и я? – спросила Ляля, стараясь непринужденно улыбаться.

– Не делай из меня идиота, – Фома недовольно поморщился и тут же глупо подтвердил правоту девушки: – Руки как руки.

Объекты пристального внимания орудовали столовыми приборами с грацией гребца, пытающегося благополучно пройти на каноэ пороги бурной горной реки. Голод для Юрки был не только не теткой, но даже и не троюродной бабушкой.

– Разуй глаза, алкаш! Да это и есть та последняя надежда для Виктора.

– Ну… Учи ученого! – Фома расправился с отбивной и подскочил табакерочным чертиком. – Виктора нема в городе. Они сейчас в столице ход ладят40. Вернется – покажу, а пока хай приживется и себя покажет, – закрыл опасную тему Аквинский и поторопил крестника: – Малой, включай глубинный насос. Чего ковыряешься?! Дела ждать не будут…

Экзамен прошел успешно. Теперь Фома мог взвалить на Юрку подсобную работу и вздохнуть свободней.

Вечером пацан убивал двойную порцию ужина, запирался в своей комнате на замок и вспоминал прошедший день, перебирая промахи и ошибки. Но стоило лечь в постель и зарыться в шелковые простыни, пахнущие Лялькиными руками, тотчас сердечко начинало бешено колотиться, в темноте вспыхивали озорные глаза крестной и попытки самоанализа безнадежно глохли.

Чуткий сон приносил Юрке неприятные моменты. Просыпаясь от знакомой по детскому опыту возни, мальчишка зажимал уши руками, натягивал на голову одеяло, пел песни и все равно не мог избавиться от режущих нервы звуков. Если Босоножка глухо и неуверенно стонала, то крестный в кульминационный момент орал, как подрезанный.

«Мудак!» – чуть не плакал Юрка от чужого счастья и ненавидел Фому всем своим существом. Свинячий визг от прикосновений к Лялькиному телу мальчишка считал кощунством, и каждый раз, когда он его слышал, оскорблялся до корней волос. В юношеском возрасте половой инстинкт опирается на идеалы. Особенно, если говорить о любви.

Наутро волнующие оттенки в Лялькином голосе бесследно исчезали, и когда мужчины задерживались к столу, она отчитывала провинившихся с привычными интонациями:

– Ох и рожи! Куда весло41 тянешь?! Хамуру умой, барсук!

«Семья» завтракала, Фома выводил из гаража машину, и сильная половина отправлялась на скок. Девушка присоединялась к ним в случаях крайней необходимости.

Обладая врожденной способностью усваивать все на лету и особым даром игнорировать страх в нужные минуты, Сапрыкин легко схватывал основу неведомого доселе искусства. Фома с завистью открывал в пацане новые грани, а тот уже самостоятельно шлифовал их. Вскоре Юрка с непосредственностью юного гения указывал крестному на недоработки.

– Ты что, глаза пропил? Какого беса этот замок высверливать приспичило? В нем нутро медное – кислоты плесни, – и назидательно протягивал учителю наполненный шприц.

В унизительные минуты Фома обиженно хлюпал носом и клялся найти изъян в работе ученика, но тот обходил подводные камни так ловко, что оставалось разводить руками и переносить мщение до следующего раза.

Придраться, как известно, можно к чему угодно, и сам повод в таком случае не имеет особого значения. Как-то, увидев в Юркиных руках нож, Аквинский насупился:

– Вот блядь, детсад! Зачем он тебе?

Нож, подарок Степана, крутился в пальцах серебристым колесом. Как сталь исчезла в корпусе Фома даже не заметил. Любуясь резной рукоятью, пацан объясняться не стал:

– Пусть будет.

– Что?! – Аквинский протянул руку и потребовал: – Дай.

Острое жало вновь сверкнуло на солнце. Мальчишка осклабился:

– Понравился? Да? Может попробуешь забрать?

Фома опешил. В холодной насмешке старый арестант подсознательно выделил ту иронию, с какой жираф обозревает сочную зелень низкорослого кустарника. С такой же улыбкой на зонах ломали позвоночники, прошивали печень заточенными электродами и загоняли в петушатню42. Бояться было поздно, а отступать нельзя.

«С-сученок! Пригрел гадюку!»

Но вслух не произнес. Соотношение сил требовало мирной развязки.

– Запомни, босяк43. В нашем ремесле никакого оружия. Если швайка44 тебе дороже по уму выставленной хаты – нам не по пути. Решай!

Юрка вложил рукоять в протянутую ладонь. Швырнув нож в кусты, Аквинский осмелел:

– Будем считать, что пошутили. Но брыкнешься – выгоню на хер!

Усмотрев в инциденте ущемление своего права собственности, Юрка затаил настоящую злобу. Он опять ощутил одиночество.

«Чужак», – кипел Сапрыкин. – «Вот кто я для них».

Он не ушел от крестных, однако задетая гордость неусыпно взывала к духу противления. Немного отойти помог компромисс – через неделю карман оттягивал другой нож, вдвое страшнее старого. И все же, до конца сгладить неприятный случай не смогли ни Аквинские потуги к примирению, ни теплые глаза Босоножки, ни щедрые гонорары. Просто неразумно возвращаться в подвал за месяц до зимы. Дождаться солнечных дней, а весной и думать…

40

Ход ла'дить – сложное понятие, подразумевающее целый ряд мероприятий, нацеленных на распространение и укрепление воровского влияния. «Идеологический фронт работы» включает в себя приобщение преступного люда к понятиям, насаждение воровской субкультуры, а первыми практическими шагами становится создание общака (смотри), черной кассы (смотри) как фундамента для дальнейшего возведения воровской цитадели. Координация всего этого довольно непростого процесса осуществляется в рамках общей стратегии – наработанных действенных мер по преодолению агрессивного противодействия со стороны правоохранительных органов. Ход, как таковой, бывает людским (воровским) и мусорским – в зависимости от того, в чьих руках сосредоточена реальная власть – в городе то, городском районе, зоне или тюрьме. Мусорской ход – это разброд и шатание в рядах преступников, когда каждый сам за себя, вследствие чего правоохранительные структуры, не ощущая жесткого отпора «подопечных», навязывают им выгодные для себя условия и подчиняют своей воле. Людской ход неуловимо близок к воровскому, ибо в основе понятий «людское» и «воровское» лежит одно – «единство и взаимопонимание в преступной среде», позволяющее криминалитету совместными усилиями сдерживать давление милиции или тюремно-лагерной администрации и заставляющие последних идти на максимально возможный компромисс.

41

Весло – ложка.

42

Петуша'тня – тюремная камера, отделенная часть барака или весь барак, где живут петухи (смотри).

43

Босяк – уважительное среди преступников обращение. В старину босяк употреблялось как близкое по значению к Вор.

44

Швайка – самодельное колющее оружие: заточенный электрод, шило, длинный гвоздь. Самое популярное благодаря своей доступности и простоте средство самообороны или нападения в местах лишения свободы.

Вор

Подняться наверх