Читать книгу Публичная власть и новый социализм - Владимир Шумсков - Страница 5

Первым документом НЭПа, как известно, стала замена продразверстки продовольственным налогом, которая была введена Декретом ВЦИК от 21 марта 1921 года «О замене продовольственной и сырьевой разверстки натуральным налогом».

Был установлен натуральный налог в размере 20% от чистого крестьянского труда. Этот налог был вдвое меньше, чем прежняя продразверстка.

После сдачи продналога крестьяне могли оставшиеся продукты продавать либо государству, либо на свободном рынке.

24 мая 1921 года Совнарком принял постановление «Об обмене». Этим постановлением разрешался свободный обмен: покупка и продажа у населения не только сельских продуктов, но и предметов кустарной и мелкой промышленности. Запрет устанавливался только на материалы и изделия, в отношении которых имелись специальные постановления Публичной власти. Новая Публичная власть, стоя на позициях марксизма-ленинизма, принимала постановления не только по отношению к продуктам производства, но и по отношению к форме собственности.

К примеру, если на частном предприятии выплачивалась зарплата, значит, там использовался наёмный труд (читай: эксплуатация человека человеком), а, значит, там проявлялась частнокапиталистическая собственность, которая, согласно марксизму, являлась причиной всех антигуманных и античеловеческих проявлений в обществе.

В колхозах, как известно, наемного труда в то время не было, и зарплата никому не выплачивалась. Мерой труда в колхозах выступал трудодень.

На государственном предприятии выплачивалась заработная плата. Но там в роли «эксплуататора» выступало государство, которое при «государственном капитализме», как писал Ф. Энгельс, является, по сути, «идеальным совокупным капиталистом». И все граждане Республики Советов являлись по отношению к органам государственной власти наемными рабочими и служащими. И это считалось в то время нормальным и справедливым.

Следовательно, утверждали вожди и лидеры Публичной власти, необходим был жесточайший контроль именно за частнокапиталистическими предприятиями, в какой бы нормативно-правовой форме они не создавались. И одной из форм контроля была регистрация всех частнокапиталистических предприятий в местном совете народного хозяйства (совнархозе).

Дескать, мы там, в совнархозе, посмотрим: регистрировать вас или нет!

Так Публичная власть в лице совнархозов создавала условия для развития коммерческого сектора экономики, но ставила его под свой особый контроль. К тому же Публичная власть своими решениями и постановлениями регулировала оптовые и розничные цены коммерческого сектора.

Например, она ежегодно устанавливала предельные цены на товары, перечень которых утверждался Советом Труда и Обороны. И частные торговцы обязаны были вывешивать в своих лавках и киосках список с указанием цен за продаваемые товары.

Буржуазная кооперация в коммерческом секторе развивалась на основе акционерной (долевой) собственности. При этом она использовала принципы коммерческого хозрасчёта: использовала наемный труд в разрешенном размере и производила товары на рынок с целью получения прибыли.

Обмен и распределение прибыли в коммерческом секторе экономики осуществлялся по принципу: «От каждого по способности, каждому по вложенному капиталу». Мерой оценки и формой учета количества и качества капитала выступала акция. Оплата производилась в форме дивидендов. А наемным работникам выплачивалась только зарплата.

В государственном секторе, где господствовала государственная (общая) собственность, сохранялся наемный труд в виде зарплаты и коммерческий хозрасчет, который нацеливал деятельность работников государственных предприятий на получение прибыли.

В таком случае, государственные предприятия становились фактически «унитарными», т.е. коммерческими предприятиями, но которыми управляли не капиталисты, а органы государственной власти. И государственная власть постепенно коммерческий хозрасчет, нацеленный на получение прибыли, стала заменять натуральным хозрасчетом, нацеленным на удовлетворение общественных (предметы быта) и производственных (сырье, полуфабрикаты) потребностей.

Государственные предприятия в СССР, переходившие на натуральный хозрасчет в первый ленинско-сталинский период построения социализма (1921 – 1957 гг.) не продавали друг другу продукты производства, а поставляли их, согласно фондам распределения, иногда даже ниже себестоимости. Нерентабельность некоторых государственных предприятий, выпускающих нужную продукцию для удовлетворения общественных и производственных потребностей, покрывалась за счет других предприятий, выпускающих сверхприбыльную продукцию.

Как мы уже говорили выше, левые эсеры в первые годы советской власти навязали стране коммунистический принцип распределения в государственном секторе экономики, который осуществлялся по принципу: «От каждого по способности, каждому – по потребностям». Ведь общественные и производственные потребности легко было рассчитать научно, ведь они в количественном и качественном плане небезразмерны. На этом основании трудящиеся государственных предприятий получали для полного удовлетворения своих необходимых потребностей, различные пособия и надбавки. Женщины, например, получали пособия по беременности или по уходу за ребенком. У них потребности были выше, нежели у других женщин. Работники во вредных цехах производства, а также работники Крайнего севера и Сибири также получали надбавки к зарплате, потому что имели потребность в курортно-лечебном отдыхе. При этом заработная плата служащих на заводе и в органах государственной власти не превышала заработную плату квалифицированных рабочих. Только инженеры получали больше, чем служащие и рабочие. Инженерный труд ценился тогда в России, потому что страна осуществляла индустриализацию.

Другими словами, принцип распределения среди работников в государственном секторе экономики объективно и постепенно переходил от коммунистического принципа к социалистическому принципу: «От каждого – по способности, каждому – по социальному положению и по труду».

Наряду с промышленными предприятиями в государственном секторе развивались и сельскохозяйственные советские (государственные) предприятия (совхозы).

С этой целью было принято Постановление СНК СССР «О советских хозяйствах».

Таким образом, наряду с кооперативами и коллективными хозяйствами (колхозами), которые создавались в колхозно-кооперативном секторе на основе коллективной (общей долевой, кооперативной) собственности, в государственном секторе создавались совхозы на основе государственной (общей совместной) собственности.

При этом лидеры и вожди коммунистической Публичной власти в то время отлично понимали, что нельзя государственную организационно-административную систему управления фабриками, заводами и совхозами переносить на колхозно-кооперативный сектор экономики.

В отличие от совхозов, фабрик и заводов, созданных на основе общей совместной (государственной) собственности, коллективные хозяйства (колхозы) и кооперативы являлись добровольным объединением крестьян, созданным на средства самих крестьян на общей долевой собственности, на которой развивалась социалистическая кооперация.

Формы колхозов были различными, но в основном это были производственные некоммерческие кооперативы, артели, коммуны и товарищества по обработке земли (ТОЗы). В колхозно-кооперативном секторе развивались, с одной стороны, частная (не капиталистическая, а личная, долевая) собственность. С другой стороны – общая (кооперативная, коллективная) собственность «ассоциированных производителей». И защищала эти виды собственности именно советская власть в лице совнархозов.

При этом, надо заметить, что большевики, поставив своей целью обеспечить господство «государственного капитализма», т.е. господства государственной (общей) собственности и государственного сектора экономики, тем не менее находили возможность оказывать всевозможную помощь колхозам и сельским потребительским кооперативам, т.е. колхозно-кооперативному сектору.

В связи с этим представители государственной власти поддерживали и саму советскую власть.

Развитие колхозно-кооперативного сектора экономики в то время развивалось двумя путями.

С одной стороны, путем создания торгово-закупочной потребкооперации (потребительских кооперативов), а с другой, путем производственного кооперирования отдельных коллективных хозяйств (колхозов).

Основными законодательными актами того периода по колхозному строительству явилось Постановление СНК СССР от 22 августа 1924 г. «О сельскохозяйственной кооперации» и Постановление СНК СССР от 16 марта 1927 г. «О коллективных хозяйствах».

Публичная власть определила сельскохозяйственное кооперативное объединение как «объединение, ставящее своей целью совместное ведение сельскохозяйственного производства, снабжение своих членов, сбыт и переработку их продуктов, совместную мелиорацию и машинизацию».

И вот тут необходимо обратить внимание на то, что кооперация в колхозно-кооперативном секторе экономики отличалась от кооперации, которая осуществлялась в коммерческом секторе, как «социалистическая кооперация» от «буржуазной кооперации».

13. Формы кооперации, хозрасчет и Публичная власть.

В 20-е годы, во времена НЭПа в СССР развивались две формы кооперации: социалистическая и буржуазная.

Главное отличие их состояло в том, что при социалистической (колхозной) кооперации использовался «натуральный хозрасчет», нацеленный на удовлетворение общественных и производственных потребностей натуральными продуктами производства, а при буржуазной (коммерческой) кооперации использовался «коммерческий хозрасчет», нацеленный на прибыль,

Вся колхозная кооперация развивалась на основе общей долевой собственности пайщиков (дольщиков), которыми становились сами крестьяне. Субъектом этой собственности являлось общее собрание (сход) колхозников (пайщиков, дольщиков). Оно выбирало Правление колхоза во главе с Председателем, которое и управляло этой коллективной собственностью. При этом колхозники на общем собрании (сходе) избирали членов Правления колхоза в орган советской власти, т.е. в сельский совет (сельсовет).

Следовательно, избранные на общем собрании (сходе) руководители производства становились одновременно руководителями и законодательного органа власти (членами сельского совета во главе с председателем), и руководителями исполнительного органа власти (членами Правления колхоза во главе с председателем).

Таким образом, в колхозах царил социалистический (коллективный) способ управления на принципах демократического централизма, соединяющий в себе как представительную, так и прямую демократию.

В колхозах сохранились и развивались принципы общинного самоуправления.

Сельский совет одновременно был и политическим органом советской власти и производственным органом управления коллективным хозяйством. Поэтому сельсовет с одной стороны подчинялся «решениям общего собрания колхозников», с другой стороны – «решениям вышестоящих органов советской власти».

И вот тут надо обратить внимание на способ обмена и распределения продуктов производства.

В одних колхозах и кооперативах применялся «коммерческий хозрасчет», нацеленный на прибыль, а в других – «натуральный хозрасчет», нацеленный на удовлетворение общественных и производственных потребностей.

При «коммерческом хозрасчете» оплата работников осуществлялась по принципу: «От каждого – по способности, каждому – по вложенным паям». В этом случае паи выполняли функцию акций. Колхозники превращались в акционеров и получали дивиденды с прибыли. И такие колхозы фактически превращались в акционерные хозяйства и автоматически относились к отмирающему, коммерческому сектору экономики. Ведь их целью становилось увеличение прибыли, от которой зависели их дивиденды. Тем самым их паи-акции превращались в их капитал.

В этом случае автоматически действовал капиталистический закон распределения: «От каждого – по способности, каждому – по вложенному капиталу».

При «натуральном хозрасчете» оплата производилась по принципу: «От каждого – по способности, каждому – по конечным результатам труда». Такие колхозы превращались в социалистические предприятия и относились к колхозно-кооперативному сектору экономики.

Если в первом случае мерой оценки и формой учета выступал «пай-акция», то во втором случае мерой оценки и формой учета количества и качества труда выступал «трудодень».

Если оплата за паи-акции выдавалась только при получении прибыли, то оплата за трудодни производилась продуктами производства или деньгами, даже, если прибыли колхоз и не получал.

Известно, что сельское хозяйство во всем мире – производство не прибыльное, а зачастую – убыточное. Поэтому, каждую весну государственная власть в лице Совнаркома предоставляла социалистическим колхозам льготные банковские кредиты, а осенью производился взаиморасчет между государственной властью и колхозами. Если колхоз не получал прибыли, но выполнял план по выпуску запланированной продукции и обеспечивал население и производство сельхозпродуктами, то государственная власть списывала ему долги по кредиту. И следующей весной вновь выдавала новый кредит.

Кооперативные сельхозпредприятия коммерческого сектора, естественно, таких льгот от государственной власти не получали.

Все противоречия между коммерческим и колхозно-кооперативным сектором экономики, возникающие на основе различных форм собственности, а, стало быть, и на различных способах производства и способах распределения результатов труда, порождали разногласия среди «строителей социализма и коммунизма», т.е. среди лидеров и вождей коммунистической Публичной власти, и делали неустойчивой саму коммунистическую Публичную власть.

Экономические противоречия порождали, в свою очередь, и политические противоречия.

Публичная власть, как мы уже говорили выше, представляет собой взаимодействие секторальных властей, каждая из которых защищает свой сектор экономики и ту форму собственности, на которой этот сектор развивается. Каждая секторальная власть лоббирует и защищает интересы своего сектора.

В 1921 году коммунистическая Публичная власть включала в себя две формы власти.

Была государственная власть, в лице Совета Народных Комиссаров, которая защищала государственную (общую) форму собственности и, базирующийся на ней, государственный сектор экономики, который справедливо называли в то время «государственным капитализмом».

Была и советская власть, в лице Высшего Совета Народного Хозяйства и Совета Труда и Обороны, которые защищали, с одной стороны, колхозно-кооперативную (общую долевую) собственность, а с другой – частнокапиталистическую (акционерную) форму собственности и, базирующиеся на них, колхозно-кооперативный и коммерческий сектор экономики. Фактически они защищали, и социалистическую, и буржуазную кооперацию.

При этом, коммерческий сектор экономики марксисты называли, опираясь на К. Маркса «частнохозяйственным капитализмом» и коммерческим сектором экономики. А колхозно-кооперативный экономический уклад справедливо называли социалистическим сектором экономики.

Взаимодействие органов государственной власти и органов советской властей между собой и формировали единую коммунистическую Публичную власть, нацеленную на построение социализма и коммунизма.

Тем не менее, противоречия между Совнаркомом и Совнархозом с каждым годом становились всё явственнее и иногда принимали затяжной характер.

После смерти В. Ленина, И. Сталину пришла идея, снять (разрешить) данное противоречие. Разрешить его путем создания над этими двумя формами властей единого руководящего органа, который бы помогал им развивать экономику страны в едином – коммунистическом – направлении.

Другими словами, И. Сталин предложил создать единый политический орган, который бы определял единую – коммунистическую – политику в стране.

При этом РСДРП (б) уже при В. Ленине переименовали в Российскую Коммунистическую партию большевиков.

Следовательно, таким органом, по мнению И. Сталина, должно быть Политическое бюро (Политбюро) Центрального Комитета Российской Коммунистической Партии (большевиков) во главе с Первым секретарем, каковым на тот момент являлся он сам.

И это было логично!

Раз Публичная власть имела коммунистический характер, то и во главе неё должен был стоять такой орган власти, который утверждал бы «коммунистическое направление».

Осенью 1923 года секретариат ЦК РКП (б) направил всем наркомам и руководителям государственных учреждений перечень должностей (номенклатуру), назначения на которые осуществлялись бы исключительно Постановлениями Центрального Комитета Коммунистической партии большевиков.

Номенклатура – в переводе с латинского языка означает «роспись имен, перечень, список чего-либо или кого-либо».

Таким образом, во все высшие органы государственной и советской власти могли попасть только члены партии, твердо стоявшие на позиции большевиков-ленинцев, державших курс в направлении строительства социализма и коммунизма.

Не все обрадовались такому нововведению.

Особенно против такого новшества возражали бывшие меньшевики и правые эсеры. Но и среди левых эсеров немало было тех, кто возражал против такого засилья «партийных бюрократов» во власти. Среди возражавших партийцев были Н. Бухарин, Л. Троцкий и другие коммунисты.

И тогда началось «очищение партии от оппозиционеров и врагов народа».

Начались репрессии против всех противников «упрочения коммунистической Публичной власти», какие бы должности они не занимали, и какие бы награды от советской власти не имели.

Так с 1923 года коммунистическая Публичная власть в СССР, прежде состоящая из двух элементов, пополнилась ещё одним элементом. Наряду с органами государственной и советской власти в неё вошли и органы партийной власти: сельские, городские, районные и областные комитеты ВКП (б), которые, как муку сквозь сито просеивали кадры для Публичной власти.

С этого момента структура новой Публичной власти стала выглядеть так:

1. Государственная власть во главе с Совнаркомом (СНК), защищающая государственный сектор экономики;

2. Советская власть во главе с ВСНХ и СТО, защищающие колхозно-кооперативный и коммерческий сектор экономики;

3. Партийная власть во главе с Политбюро Центрального Комитета ВКП (б), руководящая и направляющая сила, которая помогала обеим формам власти держать курс на построение социализма и коммунизма в стране.

Так в молодой Республике советов родилась новая Публичная власть, которая включала в себя три элемента власти и которую справедливо называли «коммунистической Публичной властью».

К 1928 году коммунистическая Публичная власть упрочилась настолько, что могла себе позволить принять план развития всех секторов экономики (всего народного хозяйства) не на один год, а на пять лет.

Так появилась в СССР «первая пятилетка».

Первая пятилетка – это был, по сути, первый пятилетний план развития народного хозяйства СССР в истории страны с 1 октября 1928 г. по 30 сентября 1933 г. включительно. Первая из сталинских пятилеток индустриализации СССР.

14. «Сталинская конституция», бюрократический

централизм и «отмирание» народовластия.

В 1936 году была принята новая Конституция СССР, которая в народе получила название «сталинской конституции».

В статьях 4 и 5 новой Конституции было записано: «Экономическую основу СССР составляют социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства, утвердившиеся в результате ликвидации капиталистической системы хозяйства, отмены частной собственности на орудия и средства производства и уничтожения эксплуатации человека человеком. Социалистическая собственность в СССР имеет либо форму государственной собственности (всенародное достояние), либо форму кооперативно-колхозной собственности (собственность отдельных колхозов, собственность кооперативных объединений)».

Таким образом, в 1936 году новая коммунистическая Публичная власть фактически прекратила действие Новой Экономической Политики и окончательно поставила на путь «отмирания» коммерческий сектор экономики, объявив коммерческую деятельность уголовно наказуемым деянием.

Все предприятия различных нормативно-правовых форм, работавшие в коммерческом секторе, стали упраздняться или реорганизовываться, а их рабочие и служащие увольнялись и разбредались по всей стране.

Одни нашли своё место в некоммерческих секторах экономики, а другие всё-таки продолжили свою коммерческую деятельность, но уже неофициально и незаконно, тем самым закладывая основы «теневой экономики» в СССР.

Так в стране стали зарождаться «спекулянты, фарцовщики и цеховики», т.е. люди, занимающиеся незаконной коммерческой деятельностью.

При этом надо заметить, что до самой смерти И. Сталина Публичная власть не особенно яростно боролась против «коммерсантов и коммерческих предприятий», давая возможность коммерческому сектору спокойно и эволюционно «отмирать».

После принятия «сталинской конституции» экономика СССР включала в себя три сектора:

1. Отмирающий сектор – коммерческий, незаконный, теневой.

2. Господствующий сектор – государственный.

3. Зарождающийся сектор – колхозно-кооперативный.

Название Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов в новой Конституции также было преобразовано. Они стали называться «Советами депутатов трудящихся».

Публичная власть того времени состояла из трех элементов:

1. Советская власть, которая зарождалась как горизонтально-территориальная система органов местного самоуправления в колхозно-кооперативном секторе экономики.

2. Государственная власть, которая зарождалась как вертикально-отраслевая система органов управления предприятиями в государственном секторе экономики.

3. Партийная власть, которая фактически руководила и направляла все органы Публичной власти в сторону построения социализма и коммунизма.

При этом, надо заметить, что в сталинской Конституции о «руководящей и направляющей роли КПСС» не говорилось ни слова.

В основном законе СССР только вскользь упоминалось, что КПСС, выступает в роли представителя «руководящего ядра» во всех общественных и государственных организациях трудящихся.

При этом, надо заметить, что система государственной власти замыкалась на Совнарком, который был преобразован потом в Совет Министров СССР (1945 г.).

Система Советской власти раньше замыкалась на Высший Совет народного Хозяйства, но по новой Конституции стала замыкаться на Верховный Совет СССР, при котором был создан Президиум Верховного Совета. Почему?

Потому что большевики во главе со Сталиным не без помощи «борьбы с оппозиционерами и врагами народа» добились своего и упразднили в 1932 году ВСНХ. А после этого упразднили и совнархозы на местах по всей стране.

Поэтому до принятия «сталинской Конституции» первую скрипку в Публичной власти играл Совнарком. И только после 1936 года появился триумвират власти – Совет Министров, Президиум Верховного Совета и Политбюро ЦК КПСС.

Этот властный триумвират фактически подчинялся решениям партийных съездов, на которых определялась общая социально-экономическая политика СССР и очередной «пятилетний план» развития социализма в стране.

Естественно, что между съездами социально-экономический курс страны, жестко контролировался и корректировался решениями Политбюро ЦК КПСС.

Приход партийной власти в Публичную власть принес с собой, как положительные, так и отрицательные результаты.

Партийная власть сыграла позитивную роль в том, что заменила в государственных предприятиях «коммерческий хозрасчет» на «натуральный хозрасчет». В результате этого государственные предприятия из «унитарных» превращались в «социалистические, народные» предприятия. Они стали не «продавать», не «оказывать услуги», а «поставлять» свою продукцию друг другу и населению, удовлетворяя общественные и производственные потребности. Продукция государственных предприятий перестала быть «товаром для рынка». Предприятия перестали быть «продавцами и покупателями», превратившись в «поставщиков и заказчиков».

Таким образом, частнокапиталистические (рыночные) отношения в экономике страны стали «отмирать» вместе с частнохозяйственным капиталистическим укладом и коммерческим сектором.

Отрицательную роль партийная власть сыграла в том, что она под давлением государственной власти, которая объективно развивалась на принципах «бюрократического централизма», постепенно свой партийный «демократический централизм», как принцип управления, стала подменять государственным, бюрократическим централизмом. Общие собрания коммунистов превращались в формальные заседания, на которых, якобы, «избирались» руководители, которых фактически предлагали (назначали) «сверху».

Это сказалось и на органах Советской власти.

Общие собрания рабочих и служащих, а также советы трудовых коллективов на госпредприятиях перестали играть существенную роль, превратившись в формальные «бюрократические заседания».

Другими словами, «выборность должностных лиц» и «принципы представительной и прямой демократии» подменялись постепенно «назначением партийных и советских должностных лиц сверху» и «принципами партийного единоначалия».

И чем мощнее становился государственный сектор экономики, тем прочнее в Публичной власти укреплялись принципы «бюрократического централизма».

Чем прочнее становились принципы «бюрократического централизма», тем сильнее становилась государственная власть в СССР.

Чем сильнее становилась государственная власть в СССР, тем слабее становилась советская власть и слабела роль органов местного советского самоуправления в системе единой коммунистической Публичной власти.

Местное самоуправление в лице советской власти, вобравшее в себя все традиции общинного, городского и земского самоуправления, под давлением партийной и государственной власти уступало свои позиции и отходило на второй план.

Советы по «сталинской конституции» самостоятельно решали вопросы, как местного, так и государственного характера. Но «самостоятельность» этих решений имела чисто формальный характер. Все решения фактически принимались в органах партийной власти.

Демократический централизм, формально допускал автономию и самостоятельность органов местной советской власти. Но так как, горизонтально-территориальные органы власти были жестко встроены в вертикально-отраслевую систему партийной и государственной власти, то в действительности местные советы теряли свою самостоятельность и фактически выполняли решения не конференций (собрания делегатов) и не общих собраний, а исполнительных органов партийной и государственной власти.

Реально в стране господствовала партийная власть, которая вкупе с государственной властью препятствовала развитию, как коммерческого сектора экономики, так и колхозно-кооперативного, преобразуя колхозы в совхозы.

Господство партийной и государственной власти способствовало господству «бюрократов и чиновников всех уровней». Публичная власть постепенно превращалась в «административно-командную систему управления производством». И такая модель управления государственным сектором экономики объективно стала защищать не «интересы народа», а «интересы партийной, хозяйственной и военной бюрократии», которым выгодно было господство именно государственной (общей, социалистической) собственности на средства производства.

Почему выгодно?

Да, потому, что, «частной собственностью бюрократа является государство» (К. Маркс).

Таким образом, мы можем уверенно сказать, что государственный сектор экономики и главный его экономический уклад под названием «государственный капитализм», с 1936 года стал развиваться в СССР не при господстве советской власти, а при господстве государственной власти, т.е. при господстве различных форм советской бюрократии.

И коммунистическая Публичная власть, взявшая курс на построение социализма и коммунизма, постепенно превращалась в бюрократическую Публичную власть, защищающую курс на удержание социализма и на сдерживание новых производительных сил, которые направили бы страну на построение коммунизма. Потому что при переходе к коммунизму, как доказали классики марксизма-ленинизма, государственная (общая) собственность постепенно «отмирает», уступая господствующее место в экономике страны коллективной (общей долевой) собственности. Собственности «ассоциированных производителей» (К. Маркс).

В послевоенное время, в 50-х годах в СССР господства советов, господства советской власти в системе коммунистической Публичной власти уже не было.

Вот почему с 1917 года и вплоть до 1990 года в СССР не было принято никаких законов о местном самоуправлении, которое фактически могло бы развиваться в форме советской власти.

В эти годы государственные идеологи от партийной бюрократии подавляли даже идеи и всякие теоретические рассуждения о местном самоуправлении.

Можно с уверенностью сказать, что новая история развития российского законодательства о местном самоуправлении (читай: о народовластии) возобновилась лишь во времена Перестройки (1985 – 1993 гг.).

15. Перестройка, бюрократы-либералы и рыночный социализм.

Местное самоуправление в СССР в течение длительного периода (с 1917 по 1990 год) практически не получило закрепления в правовых актах.

В 1960-х годах во время «хрущевской оттепели» в партийных документах и научной литературе неожиданно заговорили о «местном самоуправлении», но ненадолго.

Интерес к идее местного самоуправления вернулся в 80-х годах прошлого столетия.

Это началось во времена В. Андропова, который решил навести в стране порядок. Тогда некоторые представители партийной бюрократии неожиданно стали требовать усиления ответственности местных органов власти за комплексное, сбалансированное экономическое и социальное развитие территорий.

В 1985 году советский народ в большинстве своем поддержал М. Горбачева, который, став Генсеком, вдруг объявил «гласность и перестройку в системе органов управления».

Народ поверил молодому партократу, потому что искренне понадеялся, что с помощью гласности будут уничтожены льготы и привилегии представителей партийной и государственной власти.

XXVII съезд КПСС (1986 год) окончательно возродил идею о местном самоуправлении и определил стратегию развития социалистического самоуправления народа.

На предприятиях государственного сектора экономики рабочим разрешалось создавать советы трудовых коллективов и избирать директоров предприятий. В связи с этим, думали советские люди, в Публичной власти господствующее место займет горизонтально-территориальная система советской власти, а не вертикально-отраслевая система партийной и государственной власти.

На первом этапе Перестройки объективно и целенаправленно законодательная работа пошла именно в эту сторону.

В июне 1987 года Верховный Совет СССР принял Закон «О государственном предприятии (объединении)».

В пункте 1 статьи 6 было четко записано: «Управление предприятием осуществляется на основе принципа демократического централизма, сочетания централизованного руководства и социалистического самоуправления трудового коллектива».

А пункт 5 этой же статьи гласил: «Основной формой осуществления полномочий трудового коллектива является общее собрание (конференция). Общее собрание (конференция) трудового коллектива избирает руководителя предприятия, совет трудового коллектива, заслушивает отчеты об их деятельности».

26 мая 1988 года был принят Закон «О кооперации в СССР», которым государственная бюрократическая власть наконец-то отдавала все сельхозпредприятия в руки сельских и поселковых советов, т.е. в подчинение органам местного самоуправления. В стране разрешалось создание коллективных хозяйств (колхозов, артелей, кооперативов и т.д.) на основе коллективной собственности.

Тут необходимо сделать одно уточнение.

По Конституции СССР (1977 года) в стране признавались две формы социалистической собственности: государственная (общенародная) собственность и колхозно-кооперативная собственность. Несмотря на это в стране полным ходом шло бюрократическое преобразование коллективных хозяйств (колхозов) в советские хозяйства (совхозы).

На каком основании?

На том, что некоторые представители партийной бюрократии в конце семидесятых годов прошлого столетия стали смотреть на коллективную собственность, как на буржуазную собственность.

Открываем, например, учебник «Политическая экономия» выпуска 1982 года.

На странице 72 черным по белому написано буквально следующее: «На стадии социализма общенародная собственность на средства производства выступает в форме государственной собственности… Передача общенародных средств производства в собственность отдельных коллективов предприятий означала бы превращение их в групповую собственность, что несовместимо с социализмом и представляет собой ликвидацию его экономических основ… Буржуазное государство представляет собой диктатуру буржуазии, его собственность есть лишь коллективная собственность класса капиталистов, форма капиталистической собственности».

Как видим, уже тогда либерально настроенные бюрократы, проповедующие идею «рыночного социализма» стали вдалбливать в головы советских людей мысль о том, что «коллективная собственность есть буржуазная собственность».

И вот законы «О государственном предприятии (объединении)» и «О кооперации в СССР» опровергали эту антимарксистскую чушь.

Была ли в этих законах разрешена «частнокапиталистическая собственность» и «частная предпринимательская (коммерческая) деятельность», порождавшая в любом обществе антигуманную эксплуатацию человека человеком?

Ответ однозначный: «Нет!».

Этими законами Публичная власть в СССР, в лице бюрократов-государственников возрождала «производственный принцип общинного и городского самоуправления», который, как известно, включает в себя: коллективную и кооперативную (общедолевую) собственность, гражданскую инициативу и свободное от государственной власти развитие хозяйственной деятельности граждан.

Но, освободив местное самоуправление этими законами от попечения со стороны органов государственной власти, Публичная власть не освободила народовластие от партийного давления.

Статья 6 Конституции СССР 1977 года уже гласила однозначно: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза».

Во время Перестройки, как известно, развернулась мощная борьба за отмену или изменение именно этой статьи Конституции.

Но в самом начале Перестройки споры велись совсем не об этом. Советская номенклатура и советский народ сначала спорили о «формах социализма».

Вопрос о формах социализма возник не на пустом месте. Его сначала поднял Ю. Андропов в своей знаменитой статье «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР».

Советские люди уже тогда почувствовали, что «ленинский социализм», который «построил Сталин по заветам Ленина», в общем-то, несколько отличается от «развитого социализма».

Эту догадку подтвердил и сам М. Горбачёв, который первым публично заявил с высокой трибуны о «ленинской модели социализма» и о «деформации ленинских идей». Однако, в чём суть проблемы никто толком сказать не мог, поэтому все советские люди обратили свой взор на представителей научной и творческой интеллигенции. И те не заставили себя долго ждать.

На страницах газет и журналов, на радио и телевидении, а потом и на съездах народных депутатов СССР началось общественное обсуждение на тему: «На какой стадии развития мы находимся и куда нам надо идти?».

Это обсуждение постепенно перешло в ожесточённый идеологический спор, который достиг своего накала к концу 80-х, когда чётко определились три группы демократов.

Одну группу организовали партийно-хозяйственные демократы во главе с М. Горбачёвым. В неё вошли такие демократы, как Н. Рыжков, А. Лукьянов, Р. Хасбулатов, Л. Абалкин и др. Точку зрения этих демократов на путь развития страны выразил сам М. Горбачёв на 19-й партконференции. Выступая на ней, он сказал:

«Да, мы отказываемся от всего того, что деформировало социализм в 30-е годы и что привело его к застою в 70-е годы. Но мы хотим такого социализма, который был бы очищен от наслоений и извращений прошлых периодов и вместе с тем наследует всё лучшее, что рождено творческой мыслью основоположников нашего учения, что воплощено в жизнь трудом и усилиями народа, что отражает его надежды и чаяния. Борьбу с бюрократизмом в общественной и политической жизни надо вести через неустанное углубление демократии, широкое развитие форм социалистического самоуправления, возвышения и укрепления власти советов».

Экономический путь развития наметил Л. Абалкин, возглавивший к тому времени Государственную комиссию по экономической реформе: «Путь в завтрашний день – это путь развития многообразных форм собственности, становление социалистического рынка, переход к региональному хозрасчёту». (Цит. по кн. «Прорыв в демократию» М.,1990, стр.252).

Одним словом, эти демократы-государственники пропагандировали поэтапное, без всякой «шоковой терапии», проведение реформ под руководством КПСС и с помощью обычных механизмов государственного аппарата. Этим путём, кстати, пошел Китай.

Вторую группу демократов-либералов образовали, так называемые, представители «рыночного социализма»: О. Лацис, Г. Лисичкин, Ю. Черниченко. Наряду с ними в эту группу вошли Г. Попов, П. Бунич, Ю. Афанасьев, Н. Шмелёв, А. Чубайс, Е. Гайдар, Г. Старовойтова и т. д.

Эти демократы, сгруппировавшись вокруг опального Б. Ельцина, требовали решительных, радикальных мер по переводу экономики с государственных рельс на «рельсы рынка». Демократы-радикалы не верили демократам-державникам, обвиняли их в консерватизме и считали только себя истинными демократами. Выступая на Съезде депутатов Г. Попов, например, говорил, что «многие проблемы народного хозяйства страны связаны с действующим ныне объективным механизмом, рассчитанным на то, чтобы тратить, а не создавать. Поэтому, пока будет существовать этот механизм и эта политическая надстройка, то от реформ толку не будет. Необходимо оставить в руках государства 50% собственности, а остальное передать кооперативам и в частные руки». (Там же, стр. 175).

Тут следует заметить, что, требуя рынка и частной собственности, демократы-радикалы помалкивали о капитализме. Они представляли всё дело так, будто пекутся о «социалистическом рынке» и мечтают возродить «социализм с человеческим лицом».

Вот что писал на страницах «Известий» журналист В. Выжутович, который стоял тогда на позициях демократов-радикалов. Писал перед началом работы второго Съезда депутатов России:

«Были попытки оказать влияние на ход предстоящего Съезда и с другой стороны. Скажем, с трибуны Пленума ЦК КПСС, состоявшегося на днях, раздавались голоса, настойчиво требовавшие „определиться“ наконец, решить, „куда же мы движемся“. А что, ещё не ясно? Да нет, давно поняли все – и эти ораторы, и многие из тех, кто с призывом хранить верность социалистическим идеалам выходит на областные, районные трибуны, выступает на митингах. Правда, неплохо бы уточнить, какие именно идеалы имеются в виду. „Развитого социализма“ с его пустыми прилавками, административным диктатом, преследованием инакомыслия? Или социализма подлинного, открывающего простор здоровой экономике, многообразию форм собственности, свободе слова, творческому развитию личности и общества? Это, в сущности, и есть главный вопрос дня: за какой мы социализм? Казалось бы, окончательно выясненный, он тем не менее раз за разом вновь обретает остроту и дискуссионность». («Прорыв в демократию», стр. 351).

Как видим, демократы-радикалы, оказывается, ратовали за подлинный социализм! И Б. Ельцин тоже говорил о социализме, но не о капитализме: «Да, мы гордимся социализмом, и гордимся тем, что сделано, но нельзя кичиться этим… Конечно, по-крупному, на социалистических принципах они (вопросы социальной справедливости – В.Ш.) у нас решены. Но остались некоторые вопросы, которые не решаются, вызывают возмущение людей. Моё мнение. Должно быть так: если чего-то не хватает у нас, в социалистическом обществе, то нехватку должен ощущать в равной степени каждый без исключения… В тезисах ЦК почти ничего нет о молодёжи. Не нам, а ей отводится главная роль по обновлению нашего социалистического общества. Надо смело приучать её руководить процессами на всех уровнях».

(Б. Ельцин. «Исповедь на заданную тему». М., 1990 г., стр. 99—100)

Отдельную группу демократов составляли наши пресловутые «диссиденты». Они сорганизовались в нашей стране вокруг А. Сахарова, а за рубежом – вокруг А. Солженицына. Это были стойкие защитники «цивилизованной культуры», т.е. апологеты буржуазной демократии и буржуазной кооперации. Они были принципиальными противниками Советской власти и большевиков, а потому не признавали никаких форм социализма. Эти, вкусив свободы торговли, знали, чего хотели. Однако, они тоже прямо и открыто не ратовали за капитализм. Они не обольщали советских людей «прелестями буржуазной жизни». Нет! Приняв участие во всесоюзном диспуте о путях развития страны, они устроили оголтелую кампанию против социализма и коммунизма вообще! Диссиденты, поддерживаемые западным капиталом, как застоявшиеся на скачках кони, устроили настоящее состязание. Они развернули такую антикоммунистическую, антиленинскую, антисталинскую пропаганду, что не только советские люди, но и зарубежные профессионалы-антисоветчики диву давались.

Выступая в средствах массовой информации, диссиденты доказывали «неразумному ребёнку», т.е. советскому народу, что в СССР за 72 года вообще ничего не строилось и не совершалось. Просто «богатая и купеческая Россия», обманутая большевиками, свернула со «столбовой дороги» цивилизованного пути развития, по которому пошли все ныне богатые страны и… угодила в тупик!

«Брежневский застой» – это естественный результат большевистской власти. Эту мысль конкретно выразил И. Клямкин в журнале «Новый мир» №11 за 1987 год. В своей статье он так и заявлял, мол, альтернатив тому, что произошло в России после 1917 года, не было. Дескать, ни одна из Улиц к Храму не вела. Следовательно, спорить о формах социализма – только зря тратить время. Одним словом, диссиденты настаивали на том, что социализм и коммунизм – это утопии.

Более того, они утверждали, что эту «сказку» специально придумали коммунисты и большевики, чтобы, захватив власть в России, ограбить её и сделать нищей. Этого, мол, они добивались и добились.

Особенно остро пошел спор за понимание термина «социализм с человеческим лицом» на I Съезде народных депутатов, который начал свою работу 25 мая 1989 года,

В острых прениях на съезде опять сформировалось два направления сторонников Перестройки:

– умеренное направление, во главе с М. Горбачевым, которое призывало вернуться к построению «ленинской модели социализма»;

– радикально-либеральное, в виде Межрегиональной депутатской группы (МДГ), членами которой являлись: Юрий Афанасьев, Гавриил Попов, Виктор Пальм, Андрей Сахаров, Виктор Шендерович, Николай Сванидзе и, самоотверженно поддержавший их – бывший член Политбюро ЦК КПСС амбициозный Борис Ельцин.

Они под «социализмом с человеческим лицом» понимали «рыночный социализм».

Члены Межрегиональной группы возглавили бюрократов-либералов, которые открыто встали в оппозицию не только к государственной и политической власти, но потребовали полного уничтожения Советской системы управления.

Но неожиданно делегаты съезда дали отпор апологетам «рыночного социализма» и не дали им возможность принять провокационные решения.

После съезда в апреле 1990 года был принят закон СССР «Об общих началах местного самоуправления и местного хозяйства в СССР».

С опубликованием этого закона в нашей стране началось практическое реформирование органов Советской власти и создание правовых основ для местного самоуправления.

Однако, либералы-бюрократы не оставили своей затеи «упразднить не только КПСС, но и Советскую власть». Рупором рыночного, антисоветского направления стали журнал «Огонек», газеты «Московские новости», «Московский комсомолец», «Аргументы и факты».

Вот со страниц этих СМИ и было вброшено в общественное сознание столько грязи, лжи и гнуси про Советскую власть, что нам, лево-патриотическим силам гражданского общества России, это до сих пор аукается.

Основной упор антисоветчики-ельцинисты делали на то, что, якобы социализм и коммунизм – это социальные утопии.

Советский народ был ошарашен! Но не дрогнул! Не засомневался в строительстве, как социализма, так и коммунизма. На Всесоюзном голосовании советский народ проголосовал за то, чтобы сохранить Союз Советских Социалистических Республик.

И тогда апологеты рыночной экономики решились на отчаянный шаг – заговор в Беловежской Пуще и расстрел Верховного Совета. В декабре 1993 года ельцинисты добились принятия новой Конституции Российской Федерации, в которую, наряду с ценностями социального государства, был забит весь пакет либеральных ценностей.

Одним из примечательных пунктом новой Конституцией стал пункт, который касался органов местного самоуправления.

Статья 12 новой Конституции РФ, которая, слава богу, до сих пор осталась неизменной: «В Российской Федерации признается и гарантируется местное самоуправление. Местное самоуправление в пределах своих полномочий самостоятельно. Органы Местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти».

С этого момента органы местного самоуправления (органы народной советской власти) были окончательно и бесповоротно выведены из-под опеки, как партийной, так и государственной власти.

В Конституции РФ на радость рыночникам появилась статья 13, в пунктах 1 и 2 которой написано:

1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие.

2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».

С 1993-го года по 1995 год юридическая основа местного самоуправления формировалась преимущественно на основании новой Конституции РФ и Указов Президента РФ.

Таким образом, в стране была упразднена коммунистическая Публичная власть и стала формироваться новая капиталистическая, либеральная Публичная власть, защищающая либеральные принципы рыночной экономики, среди которых был и принцип «разделения органов государственной власти и органов местного самоуправления».

И теперь мы имеем то, что имеем, а потому будем исходить из фактов реальной действительности.

16. Новая Конституция, формы собственности

и три сектора экономики.

С принятием новой Конституции РФ (1993 г.) в России начались Административные реформы.

В рамках «ельцинской административной реформы» был принят закон от 28 августа 1995 года №154-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ», в котором принципы местного (муниципального) самоуправления (МСУ) вновь получили юридическое выражение, и у активных граждан появилась возможность, более сознательно подходить к построению органов муниципальной (местной) власти на местах.

Однако, определение местного самоуправления в этом законе было дано с позиций метафизического способа мышления.

Любой метафизик, как писал Ф. Энгельс, «мыслит сплошными неопосредствованными противоположностями». Речь метафизически мыслящего человека состоит из: «Да – да, нет – нет; что сверх того, то от лукавого».

Другими словами, метафизики мыслят дуально. Или – Или. Третьего не дано!

Ельцинисты были махровыми метафизиками.

Пункт 1 статьи 2 ФЗ-154 от 1995 года гласит: «Местное самоуправление в Российской Федерации – признаваемая и гарантируемая Российской Федерации самостоятельная и под свою ответственность деятельность населения по решению непосредственно или через органы местного самоуправления вопросов местного значения, исходя из интересов населения, его исторических и иных местных традиций».

Тут необходимо обратить внимание на два момента.

Во-первых, в этом определении не уточняется, что местное самоуправление (МСУ), согласно марксизму-ленинизму – это «форма народной власти».

Во-вторых, здесь говорится, что «деятельность по решению вопросов местного значения» может осуществляться населением непосредственно ИЛИ через органы Местного самоуправления.

Таким образом, вопрос поставлен метафизически ребром: население само решает вопросы местного значение или через органы Местной власти.

Или – так, или – эдак! Третьего не дано!

При такой метафизической постановке вопроса местные органы чаще всего предпочтение отдают второму варианту – «через органы местного самоуправления».

Таким образом, у органов местной власти всегда есть законное право отстранить местное население от решения вопросов местного значения.

Исходя из этого, многие марксисты уже тогда считали данный закон несовершенным.

Но, как говорится, «на безрыбье и рак – рыба!».

Как ни как, но в законодательной базе России появился закон об МСУ.

26 ноября 1996 года был принят закон №138-ФЗ «Об обеспечении конституционных прав граждан Российской Федерации избирать и быть избранными в органы местного самоуправления» (редакция Федерального закона от 28 июня 1998 г. №85-ФЗ).

На основании этого закона практически во всех субъектах Федерации прошли выборы в городские и сельские Думы, которые заменили Советы.

Начиная с 1995 года, субъекты Российской Федерации приняли свои, региональные, законы о Местном самоуправлении, о Местном референдуме, о Выборах, которые в большей мере соответствовали Конституции Российской Федерации (1993 г.) и Федеральному закону «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» (1995 г.).

Потом вступили в силу Федеральные законы от 25 сентября 1997 г. №126-ФЗ «О финансовых основах местного самоуправления в Российской Федерации» и от 8 января 1998 г. N 8-ФЗ «Об основах муниципальной службы в Российской Федерации» (редакция Федерального закона от 13 апреля 1999 г. №75-ФЗ)

11 апреля 1998 года наша страна ратифицировала Европейскую хартию о Местном самоуправлении.

15 октября 1999 г. Указом Президента Российской Федерации были утверждены «Основные положения государственной политики в области развития местного самоуправления в Российской Федерации».

Для организации взаимодействия органов Местного самоуправления с органами Государственной власти были созданы Совет по местному самоуправлению в Российской Федерации, возглавляемый Президентом страны, и Совет руководителей органов местного самоуправления по проблемам социально-экономической реформы при Правительстве Российской Федерации (упразднен в 2004 году).

На смену периоду «шатаний и разброда», которые имели место после принятия новой Конституции РФ, приходит период принятия законов субъектов Российской Федерации, обеспечивающих определенную устойчивость института Местного самоуправления, вселяющих уверенность в его развитии.

Стала проясняться и социально-экономическая ситуация в стране.

С принятием новой Конституции РФ в экономике России уже окончательно закрепились три основные формы собственности на средства производства: частная (коммерческая), государственная (общая) и муниципальная (общедолевая и совместная).

Впоследствии в Гражданском кодексе РФ было дано разъяснение общей совместной собственности и общей долевой собственности.

Пункт 2 статьи 244 ГК РФ гласит: «Имущество может находиться в общей собственности с определением доли каждого из собственников в праве собственности (долевая собственность) или без определения таких долей (совместная собственность).

Другими словами общая муниципальная собственность имеет две формы:

– общая долевая собственность, когда из общей собственности можно легитимно выделить долю, не изменяя назначения объекта общей собственности. Например, при приватизации земельного участка из общей муниципальной собственности или приватизации отдельной квартиры в муниципальном доме.

– общая совместная собственность, когда объект общей собственности не может быть разделен без изменения его назначения (неделимое имущество) либо не подлежит разделу в силу того или иного закона. Например, городские парки и площади муниципалитета находятся в общей совместной собственности жителей и того или иного органа муниципального образования.

Общедолевая и общесовместная собственность может возникнуть у жителей и без участия органа МСУ. Например, когда в многоквартирном доме (МКД) создается Товарищество Собственников Жилья (ТСЖ).

Пункт 1, статьи 36 Жилищного кодекса РФ гласит: «Собственникам помещения в МКД принадлежит на праве общей долевой собственности общее имущество в многоквартирном доме».

При этом подпункты 1) и 2), пункта 4, статьи 37 уточняет: «Собственник помещения в МКД не вправе:

1) осуществлять выдел в натуре своей доли в праве общей собственности на общее имущество в МКД;

2) отчуждать свою долю в праве общей собственности на общее имущество в МКД, а также совершать иные действия, влекущие за собой передачу этой доли отдельно от права собственности на указанное помещение».

Этой статьей ЖК РФ делает общее домовое имущество неделимым, а потому превращает общую собственность в общесовместную.

В связи с наличием трех форм собственности (частной, государственной и муниципальной) в стране стали формироваться три сектора экономики:

1. Коммерческий сектор на основе частнокапиталистической (долевой) собственности на средства производства.

2. Государственный сектор на основе государственной (общей) собственности на средства производства.

3. Муниципальный сектор на основе муниципальной (совместной и общедолевой) собственности на средства производства.

Каждый сектор экономики объективно стал формировать свою систему органов управления секторальными производительными силами.

Взаимодействие трех секторальных систем управления стало, в свою очередь, формировать новую Публичную власть, которую мы вправе назвать «либеральной Публичной властью».

И тут надо заметить, что новая, либеральная Публичная власть формировалась либеральной номенклатурой во главе с президентом Б. Ельциным с подсказки «американских советников». И это уже сегодня не является для многих секретом.

Захватив руководящие посты в высших эшелонах власти, бюрократы-либералы не собирались «решать государственные вопросы».

Какой должна быть система Публичной власти? Какие элементы в ней должны быть? В каком направлении должна Публичная власть развивать тот или иной сектор экономики?

Все эти вопросы для бюрократов-либералов, разорвавших не только свои паспорта и партбилеты, но и историческую связь со своей Родиной, звучали риторически. Не о том они думали! Они, как шакалы, растаскивали по кусочкам раненую страну под названием СССР.

Не задавались этими вопросами и представители «советской номенклатуры» – бюрократы-государственники. Конечно, они возмущались, когда видели, как на их глазах дербанили государственную собственность, но ничего сделать не могли. Потому что не знали точных ответов на возникающие в их головах вопросы.

А не знали потому, что они вдруг начисто «забыли» свое учение, которое ещё вчера для них было «верным и всесильным!».

Уже для многих не секрет, что партийные бюрократы-государственники в 1996 году даже испугались взять власть в свои руки, хотя такая возможность в результате президентских выборов им предоставила сама судьба.

Одним словом, в период с 1993-й по 1998-й год ни либеральная, ни социалистическая номенклатура точно не знали, что творится в стране, а потому и не могли ясно выразить, в каком направлении развивается российская экономика и куда она, в конечном счете, идет. Поэтому этот период в России стали называть «лихие девяностые», но можно было его смело назвать – «смутным временем».

Как некогда князья России, понадеявшись на ордынского Хана, перестали думать о государственном устройстве собственной страны, точно также бюрократы-либералы, понадеявшись на американских советников, перестали думать о том, какая Публичная власть должна быть в стране и куда она должна повести Россию.

Дефолт, случившийся в 1998 году, стал шоком, как для либеральной номенклатуры, так и для тех россиян, которые кинулись их рьяно поддерживать.

17. Дефолт, бюрократы-государственники и

новая вертикаль власти.

Рыночная экономика и идея о рыночном социализме, о которой столько было разговоров и мечтаний среди отечественных антисоветчиков, наконец-то стали внедряться в России реально и практически после 1993 года, на радость бюрократам-либералам и их сторонникам – диссидентам всех цветов и мастей.

Но неожиданно, эти идеи не оправдали надежд, возложенных на них противниками социализма.

«Демократия по-американски» оказалась элементарным развитием тех же стадий капитализма, которые пережили в XIX и XX веке страны Европы и сама России с 1921-го по 1936-й год.

С разрешением частнокапиталистической формы собственности в стране начался разгул частнособственнических инстинктов и, как следствие – хаос, анархия, бандитизм и неустойчивость различных форм государственной власти, которая на этой стадии напрочь отрицается «буржуазной демократией».

Российская мелкая буржуазия в лице спекулянтов, фарцовщиков, челноков и кооператоров, объединенные единым словосочетанием «новые русские», пустились во все тяжкие.

И не было уже на тот момент в России «большевистской коммунистической партии», «усатого и строго вождя» и «всесильного НКВД», которые бы смогли эту разнузданную стихию человеческих пороков, получивших полную свободу при разрешении частнокапиталистической собственности и диктующих им стремление к наживе и вседозволенности, обуздать и остановить.

Не было ни «Морального кодекса строителя коммунизма!» с его коммунистическими ценностями, ни «Библии» с её православными десятью заповедями.

Была только частнокапиталистическая собственность, которая стала неуклонно развиваться в акционерную собственность, а затем и в государственно-монополистическую.

В 1995 году вышел закон об «Акционерных обществах», который ознаменовал собой переход частнохозяйственного капитализма в России в акционерно-монополистический капитализм.

В 1998 году наступил дефолт, который реально показал, что наступил крах частнокапиталистической и акционерной собственности, и она стоит на этапе превращения в государственно-монополистическую.

И вот тут-то Россия, как вкопанная, встала вдруг на пороге «государственного капитализма», который, согласно марксизму-ленинизму, является «преддверием социализма».

С этого момента эйфория, которая владела политическим сознанием Либеральной номенклатуры во время Перестройки, исчезла, как по мановению волшебной палочки.

«Лихие девяностые» закончились!

Страну надо было вытаскивать из дефолта. А для этого нужна была, как ни крути, но сильная государственная власть.

А как раз её-то на тот момент либералы и демократы, под шумные призывы о «невмешательстве государства в экономику», разрушили основательно.

Я помню те годы, когда бюрократы-либералы с умным видом размышляли о «развитии свободной конкуренции», о «рыночном механизме», который вот-вот (дайте время!) станет «невидимым, но надежным» регулятором социально-экономических процессов.

Время пришло! И наступила стадия шока, а потом отрезвления и осознания того, что без крепкой государственной властной вертикали российская экономика эффективно развиваться дальше не может.

Всё течет, всё изменяется в собственную противоположность!

Надо было срочно включать механизмы «государственного капитализма» и вытаскивать страну из дефолта. Однако, в эшелонах власти уже не было специалистов по «государственным механизмам урегулирования экономики» и не было Госплана СССР. И волей неволей пришлось ельцинистам-капиталистам приглашать во власть бюрократов-государственников.

23 августа 1998 года либеральное Правительство С. Кириенко было отправлено в отставку, а 11 сентября 1998 года важнейшие посты в Правительстве заняли представители социалистической номенклатуры, среди которых были такие тяжеловесы-государственники, как Е. Примаков, Ю. Маслюков и В. Геращенко.

Они буквально за восемь месяцев укрепили государственный, социалистический сектор экономики, задействовав основные рычаги и механизмы «государственного капитализма».

И сделали это быстро и эффективно потому, что в своей деятельности опирались не на «подсказки Вашингтонского обкома», а на «Капитал» К. Маркса.

Через восемь месяцев бюрократы-государственники добились таких успехов, что в воздухе запахло «социалистическими отношениями».

И Б. Ельцину (под давлением друзей-либералов) пришлось жестко остановить это «скатывание страны к социализму», отправив Правительство Е. Примакова в отставку.

Августовский дефолт 1998 года отрезвляюще подействовал и на некоторых россиян, заставив их призадуматься.

В российском общественном мнении, как это водится, сразу же возникли сакраментальные русские вопросы: «Что произошло?», «Кто виноват?» и «Что делать?».

Где наша Родина – СССР? Где наша Советская власть, за которую с 1905 года нашими отцами и дедами было пролито немало пота и крови?

Кстати, о Советской власти.

Если мы сегодня вместо Советской власти имеем Местное самоуправление, то оно должно заменить нам «советскую власть», которая, как писал В. Ленин, должна действовать не только «в интересах народа», но и «посредством самого народа»!

В 2000-ом году Россию, как известно, возглавил новый президент В. Путин, которому поневоле пришлось продолжить вслед за Е. Примаковым «скрытую национализацию».

Решительного вмешательства государственной власти в экономику потребовало объективное преобразование самой частнокапиталистической собственности в государственно-монополистическую и тот курс, который уже обозначили бюрократы-государственники.

С приходом нового президента в стране началась подготовка к новой административной реформе, которая должна была взять курс на построение и укрепление жесткой вертикали власти.

В июле 2003 года вышел Указ Президента №824 «О мерах по проведению административной реформы в 2003 – 2004 годах».

В связи с этим, был принят новый Федеральный закон от 6 октября 2003 года №131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации».

И с первых же статей этого закона стало ясно, что к нему приложили руки и представители социалистической номенклатуры, не забывшие основ марксизма-ленинизма.

В новом законе были устранены недостатки прежнего закона.

В пункте 2 статьи 1 ФЗ-131 теперь было дано такое определение МСУ:

«Местное самоуправление в Российской Федерации – форма осуществления народом своей власти, обеспечивающая самостоятельное и под свою ответственность решение населением непосредственно и (или) через органы местного самоуправления вопросов местного значения исходя из интересов населения с учетом исторических и иных местных традиций».

Как видим, данное определение возвратило местному самоуправлению его истинное название – народовластие!

К тому же оно дало полное право населению непосредственно самому осуществлять свою «народную власть», обеспечивая самостоятельное и под свою ответственность решение вопросов местного значения.

В главе 5 закона об МСУ перечислены не только формы непосредственного осуществления населением местного самоуправления, но и даны формы участия населения в осуществлении МСУ. Среди этих форм особое внимание необходимо уделить такой форме самоорганизации граждан, как территориальное общественное самоуправление (ТОС).

Под территориальным общественным самоуправлением понимается самоорганизация граждан по месту их жительства на части территории поселения, внутригородской территории города федерального значения, муниципального округа, городского округа, внутригородского района, а также в расположенных на межселенной территории населенных пунктах (либо на части их территории) для самостоятельного и под свою ответственность осуществления собственных инициатив по вопросам местного значения.

Территориальное общественное самоуправление осуществляется непосредственно населением посредством проведения собраний и конференций граждан, а также посредством создания органов территориального общественного самоуправления.

ТОСы могут осуществлять хозяйственную деятельность по благоустройству территории, иную хозяйственную деятельность, направленную на удовлетворение социально-бытовых потребностей граждан, проживающих на соответствующей территории, как за счет средств указанных граждан, так и на основании договора между органами территориального общественного самоуправления и органами местного самоуправления с использованием средств местного бюджета

Таким образом, ТОС становится территориальной производственно-хозяйственной единицей, образуя экономический фундамент прямой демократии в системе МСУ, направленной на решение вопросов местного значения непосредственно самим населением.

При этом закон об МСУ определил каждому муниципальному образованию, присущие только ему вопросы местного значения, которые должны быть в обязательном порядке отражены в Уставе муниципального образования.

А в статье 83 было записано, что настоящий закон об МСУ вступает в силу с 1 января 2006 года. Таким образом, законодатели давали, с одной стороны, представителям всех уровней власти три года на то, чтобы разграничить территории муниципальных образований и внести в свои Уставы перечень вопросов местного значения. С другой стороны они давали возможность лидерам политических и общественных организаций, а также лидерам общественного мнения (ЛОМам) ознакомить население страны с основными теоретическими положениями данного закона.

Тут надо заметить, что ещё в 1995-ом году был принят Федеральный закон №82 «Об общественных объединениях». Статья 12 этого закона уже давала возможность гражданам создавать Органы Общественной Самодеятельности (ООС) для решения различных социальных проблем, возникающих у людей по месту жительства, работы или учебы.

Однако, российские законодатели решили, что опытом общественного самоуправления россияне могут овладеть и в рамках жилищной реформы.

В 2004 году был принят закон новый «Жилищный кодекс РФ» (№188-ФЗ).

Если ФЗ-82 позволял гражданам создавать ООС по месту жительства, учебы и работы, а ФЗ-131 разрешал жителям создавать Территориальное Общественное Самоуправление (ТОСы) на городских территориях, то Жилищным кодексом законодатели давали право гражданам России создавать товарищества собственников жилья (ТСЖ) непосредственно в своих многоквартирных домах (МКД).

Статья 36 ФЗ-188 устанавливала перечень общего имущества в многоквартирном доме, которое принадлежит собственникам помещений «на праве общей долевой собственности». В этот перечень была включена и придомовая территория.

Таким образом, с принятием нового Жилищного кодекса, в законодательной базе России, наряду с предпринимателями (акционерами) и государством, появился новый субъект собственности и новый работодатель – общее собрание собственников помещений.

Фактически наши законодатели предлагали населению с помощью Жилищного кодекса РФ превратить наши многоквартирные дома в коллективное хозяйство.

ТОСы и ТСЖ – это не только территориальные, но и хозяйственные (производственные) единицы. Это новые производительные силы третьего (гражданского) сектора в экономике современной России.

ТОСы и ТСЖ – это, по сути, коллективные хозяйства, т.е. современные колхозы, которые, неустанно развиваясь, будут формировать современную советскую власть, а вместе с ней и «новый социализм».

Создание ТОС и ТСЖ в больших и малых городах России способствует возрождению той самой сущности, которая является главным условием становления и развития народовластия (читай: советской власти) в стране. Речь идет о гражданской инициативе и о свободном развитии хозяйственной деятельности горожан, не на общей (государственной) и не на долевой (акционерной) коммерческой собственности на средства производства, а на общей долевой собственности, которая раньше в СССР при советской власти называлась «колхозно-кооперативной».

Создавая в пределах многоквартирного дома или в пределах городской территории первичные органы народовластия (ТОСы и ТСЖ), жители будут не только преодолевать в себе иждивенчество и безынициативность, но и получать помощь по ликбезу, т.е. по ликвидации собственной правовой безграмотности. Приобретут навыки ведения коллективного хозяйства.

Однако, увы! Законодатели ошиблись в сроках.

До 2006 года эти законы не оправдали надежд, возложенных на них представителями социалистической номенклатуры, бюрократами-государственниками и советскими марксистами.

18. Новая административная реформа, парламентаризм

и правовое невежество.

С приходом во власть В. Путина и Правительства М. Касьянова (М. Фрадкова, В. Зубкова) в России опять стало возрождаться господство Либеральной номенклатуры.

Бюрократы-либералы нещадно очищали кабинеты от «социалистической заразы» на всех уровнях государственной власти, выпихивая оттуда представителей социалистической номенклатуры и бюрократов-государственников. Дескать, вытащили страну из дефолта и… До свидания! Больше в ваших услугах не нуждаемся!

В коридорах власти вновь появились «американские советники», которые подсказали легкий выход из «системы государственного капитализма» в сторону «олигархического, транснационального капитализма».

Господство государственно-монополистической собственности (читай: государственного капитализма, а затем и социализма) можно, оказывается, избежать, взяв курс на поддержку надгосударственной, наднациональной (транснациональной) собственности, превращая национальные государственные корпорации в транснациональные.

Таким образом, в России началась политическая борьба между «бюрократами-либералами», защищающими интересы транснациональных корпораций и «бюрократами-государственниками», защищающими национальные интересы «государственного капитализма».

И эта политическая схватка глобалистов с антиглобалистами, либералов-космополитов с государственниками-патриотами свела фактически на нет усилия законодателей, стоящих на позиции марксизма, которые представили россиянам законы, направленные на построение «сверху» и «снизу» новой системы местного самоуправления в форме народовластия, т.е. «нового социализма».

Однако, российским политикам и российскому народу в то время было не до социализма!

Политическая драка между представителями либеральной и социалистической номенклатуры зачастую сводилась не к разъяснению форм и принципов самоуправления, а к выяснению пределов «вмешательства» и «невмешательства» государственной власти в экономику страны и в работу органов местной власти.

То есть фактически «борьба за власть» велась в среде самой бюрократии между «бюрократами-либералами» и «бюрократами-государственниками».

При этом одни и другие использовали народ (население, электорат), каждый в своих целях.

Объективно получается, что бюрократам-государственникам необходимо восстановить в стране господство национальной государственной (общей) собственности, потому что она является, по сути, их «частной собственностью».

А бюрократам-либералам нужно было утвердить наднациональную, глобалистскую собственность, потому что вся их «частная и личная собственность» находилась за рубежом!

В работах Маркса и Энгельса научно доказано, что капиталистические отношения – это узаконенное, легальное воровство. И роль государственной власти при капитализме, хотят того или не хотят бюрократы разных уровней и мастей, но сводится только к одному: следить, чтобы размеры этого воровства не превышали допустимых размеров.

Поэтому либеральной и советской номенклатуре, было глубоко плевать на местное самоуправление, на власть народа и на народовластие.

Они были озабочены лишь тем, чтобы захватить руководящие кресла в кабинетах государственной власти, чтобы направить экономику России в русло глобализма или в русло государственного капитализма.

А для этого им важно и нужно было привлечь на свою сторону народ.

Им надо было, чтобы люди думали не о самоуправлении и о народовластии, а об укреплении «российского буржуазного парламентаризма». Чтобы электорат массово и добросовестно ходил на «честные выборы», избирая в законодательные органы государственной и местной власти членов различных партий.

Парламентаризм – система государственной власти, при которой законодательная власть (государственная дума) четко отделена от исполнительной власти (правительства). Правительство при этом утверждается парламентариями из числа членов тех партий, которые получили большинство на выборах.

И тут поневоле вспоминаются замечательные слова В. Ленина, который в работе «Государство и революция» писал:

«Раз в несколько лет решать, какой член господствующего класса будет подавлять, раздавливать народ в парламенте, – вот в чем настоящая суть буржуазного парламентаризма, не только в парламентарно-конституционных монархиях, но и в самых демократических республиках. А в это время настоящую «государственную» работу делают за кулисами и выполняют департаменты, канцелярии, штабы. В парламентах только болтают со специальной целью надуть «простонародье» (т.33, с.46).

И далее В. Ленин приводил слова К. Маркса, который писал:

«Коммуна должна была быть не парламентским учреждением, а работающим, в одно и то же время законодательствующим и исполняющим законы».

Как видим, при «буржуазной демократии» осуществляется разъединение законодательной и исполнительной власти, а при «советской демократии», законодательная и исполнительная власть соединены «в коммунах и советах».

В этом и заключается главное отличие государственной власти, как «аппарата насилия», от советской власти, как «аппарата народовластия».

Есть ещё один момент, который отличает «буржуазную демократию» от «социалистической (советской) демократии» и о котором у нас в стране мало, кто говорит.

При «парламентаризме» население избирает депутатов, которые, якобы, выражают интересы народа, а при «советской демократии» население избирает делегатов, которые обязаны выражать интересы большинства.

Собрания, советы и комитеты, как органы Советской власти являются одновременно и «законодательными и исполнительными органами власти».

На этих собраниях и заседаниях решения принимаются на основе принципов прямой демократии:

1) голосование не тайное, а открытое;

2) меньшинство подчиняется большинству.

Эти решения затем «делегируются» избранному и утвержденному «делегату».

Съезды и Конференции – это «собрания делегатов», на которых делегаты доносят до присутствующих не свои мнения и суждения, а те решения, которые приняты были большинством голосов на собраниях и заседаниях.

При «буржуазной демократии» народные избранники называются «депутатами» и избираются на определенный срок, в течении которого они обязаны принимать решения (законы), якобы, в «интересах народа». Но это только одна кажимость и видимость. А на самом деле депутаты в Парламентах мира голосуют в интересах тех, кто больше им заплатит. И это называется в парламентаризме «лоббированием».

Таким образом, лоббирование есть не что иное, как узаконенная взятка депутатам всех уровней и мастей. А по-русски – коррупция и воровство! Преступление!

При «советской демократии» народные избранники называются «делегатами» и избираются не на срок, а на определенное мероприятие, на котором они обязаны только озвучить то решение, которое принято «большинством голосов», на том или ином собрании или заседании.

Здесь уместно привести пример из истории деятельности Центрального Комитета (ЦК) партии при заключении пресловутого Брестского мира.

Как мы помним, на заседании ЦК В. Ленину удалось убедить своих соратников продолжить переговоры с кайзером Вильгельмом, затягивая их вплоть до неизбежного ультиматума, который поставят пунктуальные немцы. После это можно и нужно было «заключать с кайзером мир».

В решении так и было записано: «Держимся до немецкого ультиматума, потом переговоры сдаем». То есть, соглашаемся на заключение мира.

Но Л. Троцкий, посланный во главе советской делегации, после ультиматума немцев выразил не «решение большинства», а свое личное мнение (суждение): «Ни мира, ни войны! Мир не подписываем, войну прекращаем!». За это, как известно, Л. Троцкий был тут же разжалован и потерял статус делегата. На следующем заседании ЦК избрали другого делегата.

Вот яркий пример, как может и должна действовать «советская демократия».

Отзыв избранного делегата в любое время дня и ночи!

Сегодня законодатели-марксисты пытаются преобразовать «функцию депутата» в «функцию делегата» с помощью «наказов избирателей своему депутату». В этом есть своя логика. Но этот механизм пока действует слабо. Его надо бы развить до совершенства и посмотреть, какой результат он даст на практике.

На современном этапе развития советская власть, как форма народной власти в России, представлена именно системой местного самоуправления.

Но, ни бюрократы всех уровней и мастей, ни муниципальные служащие в больших и малых городах России не спешат объяснять населению различие между «буржуазной демократией» и «советской демократией». Различие между деятельностью Парламента и Верховного Совета.

Не лучшим образом ведут себя и некоторые Лидеры общественного мнения (ЛОМы), которые представляют различные политические партии. Они, будто нарочно, не хотят признавать тот юридический факт, что «органы местной власти не входят в структуру государственной власти». Многие из них упрямо продолжают называть глав муниципальных образований и глав администраций «мэрами», как это принято в системе «буржуазной демократии», а сами органы местной власти считают «низшим звеном (уровнем) государственной власти», как это было в СССР. Поэтому они муниципальных служащих – должностных лиц МСУ – до сих пор упорно называют «муниципальными чиновниками», что в корне неверно.

Особо отчаянные ЛОМы даже пытаются дискредитировать новые законы. Некоторые из них, например, открыто заявляют, что Жилищный кодекс РФ и Закон об МСУ являются «антинародными законами», т.к. «сваливают» решение всех жилищных и социальных проблем на плечи народа. Хочется задать вопрос таким отчаянным говорунам: «А разве «сваливание» решений всех жилищных и социальных проблем на плечи народа – это не есть ли «передача власти народу»?

Но об этом наши словоохотливые говоруны даже не задумываются.

При этом они не забывают красиво вещать о «народовластии и самоуправлении», и при каждом удобном случае требовать от президента вернуть стране «власть народа»!

Обидно не то, что они своими речами дискредитируют «власть народа», по-настоящему обидно, что они в своих речах не видят противоречия!!!

Вот уж поистине, нас погубит не «пресловутая Америка», а наше собственное правовое невежество и незнание основ марксизма-ленинизма, которые формируют наше мировоззрение.

19. Теория, практика и идеальный образ Будущего.

В результате юридической некомпетентности, политического невежества и правовой безграмотности некоторых политиков и «народных ЛОМов» развитие новой административной реформы практически захлебнулось.

К 2006-му году стало понятно, что принципы организации местного самоуправления не завладели умами большинства политиков, лидеров общественных мнений и общественных активистов.

Наоборот, все разговоры о новой административной реформе в политических и экономических дебатах и дискуссиях были задвинуты на самый задний план.

На первый план выдвигались вопросы и проблемы, которые не сближали муниципальную и государственную власть в рамках единой Публичной власти, не улучшали их взаимодействие и взаимосвязь, а, наоборот, сеяли раздор между ними, и формировали в сознании людей недоверие, как к органам государственной власти, так и к органам местного самоуправления.