Читать книгу Час-корень - Владимир Сканников - Страница 6

Роберт закрыл поплотнее дверь, чтобы не мешал коридорный гвалт, вернулся за стол и принялся перебирать шедевры.

На верхнем листочке значилось: «Хочу, чтобы по городу бегали единороги с понями и какали радугой». Эпический трактат был дополнен не менее эпической иллюстрацией. Кривобокую тварюшку, если напрячь воображение, можно было идентифицировать как лошадку с рогом во лбу. Сзади у неё торчало нечто длинное и изогнутое – та самая радуга, вероятно.

Он взял следующую работу. Тут обошлось без потуг на юмор. Особой оригинальности тоже, правда, не наблюдалось: «Всем надо платить такие зарплаты, чтобы хватало. Должны работать смартфоны. И интернет. Курортники тоже должны ехать с деньгами. Надо пригласить на гастроли Гнойного и устроить батл. А нашего мэра надо…» Окончание было тщательно замалёвано.

Ещё несколько сочинений – примерно в таком же стиле, на «отвяжись». Он бегло их просмотрел и сунул в ящик стола. Таня вообще решила схитрить и не сдала ничего. Более или менее объёмные тексты поступили от Ольги, Кати, Никиты. Роберт не стал изучать их сразу – отложил на потом, чтобы прочесть внимательнее.

Больше всего, однако, он надеялся на Антона. Тот всё ещё дописывал, причём увлёкся всерьёз – уже не черкал, а строчил, не переставая.

Лера тоже не уходила. Хмурилась, грызла ручку, но состряпала пока только два коротких абзаца. Роберт хотел ей даже сказать – заканчивай, мол, не мучайся, четвёрку и так поставлю. Но решил, что это будет непедагогично. Неожиданные трудовые порывы надо ценить и всячески поощрять. Кто знает, когда они ещё повторятся?

Наконец Антон вручил Роберту свой листок. Смущённо прокомментировал:

– Тут у меня не совсем по теме, наверно. Ну, в смысле, не по-научному.

– Не страшно. Я же сказал – диссертаций от вас не жду.

– Это как бы рассказик…

Дверь приоткрылась, из коридора рявкнули недовольно:

– Антоха, ну ты идёшь?

– Занят ещё, не видишь? – огрызнулся фэнтези-мастер.

– Иди-иди, – сказал ему Роберт. – Я внимательно ознакомлюсь, не сомневайся. На следующем уроке выскажу впечатления.

Антон ушёл, а Роберт спросил у Леры:

– Ну, получилось что-нибудь?

– Чё-то какой-то бред, – призналась она. – Я, наверно, сдавать не буду.

– Чего вдруг? Старалась ведь.

Он отобрал у неё листок. Предложил:

– Давай я сразу проверю, у тебя тут совсем немного.

– Не надо, лучше потом! И на уроке вслух не читайте, а то они будут ржать!

– Ладно, договорились. Кроме меня, никто не увидит.

Лера, кажется, ему не поверила – вздохнула и поплелась из класса. Он озадаченно проводил её взглядом. Посмотрел на листок, чтобы узнать-таки, что же она такого насочиняла, но тут закончилась перемена, и его отвлекли подошедшие семиклассники.

На следующей перемене чтение шедевров тоже не состоялось. Сначала его позвали к секретарше директора, чтобы расписаться в какой-то ведомости, потом он столкнулся с методисткой Кариной, которая подвергла его допросу насчёт программы.

А после шестого урока Роберту хотелось лишь одного – поскорее смыться из школы. Он взял со стола непрочитанные работы, запер класс и уже через полминуты выбрался на знойную улицу. Собирался сразу домой, но заметил недалеко газетный киоск. Подошёл ради любопытства и увидел карту Усть-Кумска.

Карта была большая, красочная, подробная. На ней был отмечен, похоже, каждый пенёк в окрестностях. К тому же имелся пояснительный текст – справка по истории города. Роберт рассудил, что такое приобретение будет полезным.

Дома он бросил сочинения на диван, а карту расстелил на столе.

Усть-Кумск по форме напоминал обгрызенный ромб. Санаторий располагался к югу, у нижнего тупого угла. А на севере обнаружился минеральный источник, о котором сегодня было столько сказано в школе.

В примечаниях Роберт нашёл и дату, когда источник открылся. Семнадцать лет назад – то есть, получается, примерно за год до начала воя. Насчёт воды говорилось, что она лечебно-столовая, холодная и с «природной газацией». Приводился даже точный состав – значки химических элементов и количество миллиграммов на литр.

Значки эти ничего не сказали Роберту – в химии он был не силён. Зато слово «холодный» заставило его облизнуться. Да и природное любопытство требовало оценить наконец, какой же там вкус. Кислый или всё-таки сладкий?

– Ой!

Женский возглас донёсся через открытую балконную дверь. Миг спустя на балкон спланировала бумажка – серая, небольшая, с печатным текстом. Роберт подошёл и поднял её – это оказалась квитанция для оплаты за свет. Посмотрел наверх и встретился взглядом с девушкой, которая стояла этажом выше, перегнувшись через перила. Она была похожа на Таню, но явно старше.

– Уронила, – пожаловалась соседка. – Хорошо, что ветром не унесло, иначе фиг бы нашла. Вернёте?

– Ни в коем случае, – сказал Роберт. – Сохраню как реликвию.

– Ужас-ужас. Короче, ждите, я к вам спускаюсь.

Через полминуты она позвонила в дверь:

– Приветик.

– Здравствуйте, заходите. Вы, наверно, сестра Татьяны?

– Сестра, ага. Ира. А вас я знаю, Танька все уши нам прожужжала. Вот, значит, как вы тут живёте…

– Можете осмотреться, если хотите.

Упрашивать себя она не заставила. Скинула сланцы и босиком прошлёпала в комнату. Она была худая, как и сестра, только чуть повыше. С короткой пепельно-белой стрижкой и в мини-платье.

– Да, – сказала она, поглядев на стол, – сразу видно, что человек культурный. Сидит, изучает карту. Или вы, может, шпион какой-нибудь?

– Марсианский. Прибыл разведать состав источника.

– Поздно вы спохватились. Всё разведали уже двести раз. Этот бедный источник и просвечивали, и процеживали, и чуть ли не попой нюхали.

Роберт, оценив последнюю фразу, хмыкнул:

– Знаю теперь, с кого Таня берёт пример в плане красноречия. И Катя, её подружка, видимо, тоже.

– Ну, Катя и сама по себе – та ещё звезда. Степная, блин, кобылица – с опережением созрела по всем статьям.

– Как-то вы к ней, по-моему, без особой симпатии.

– А чего я должна ей симпатизировать? Не моя ж подруга, а Танькина.

Говоря, она продолжала бродить по комнате. Роберт сказал:

– Чаю могу заварить. Хотите?

– Не, слишком жарко.

– Тогда вариант – мороженое, но за ним надо в магазин. Ещё у них там пиво есть в холодильнике.

– Прямо какой-то невыносимый выбор, хоть разорвись.

– Ладно, возьму и то, и другое. Потом решим.

– А я эту фитюльку пока домой отнесу, – она брезгливо помахала квитанцией. – И заполню сразу, а то забуду.

Полчаса спустя они сидели на кухне. Невыносимый выбор был сделан в пользу мороженого – гостья призналась, что любит сладкое до икоты, но ограничивает себя, чтобы не растолстеть. А тут хотя бы есть повод – знакомство, да ещё спасение квитанции.

Вафельный пломбир подтаивал на тарелках – здоровенные брикеты-бруски. Ирина, вооружённая чайной ложкой, отщипывала кусочки от своей порции. Смаковала и попутно рассказывала:

– Я родителей приехала навестить. А вообще, в Усть-Кумске давно уже не живу. Как только школу закончила, свинтила отсюда с бешеной скоростью. В Москву попёрлась, но там цены – просто пипец, особенно на жильё. В Подмосковье сняла квартиру вдвоём с подружкой. Работала в продуктовом, потом в колл-центре. Нормально, в принципе, только дебилы всякие звонят постоянно… В этом году хотела на море с девками, за границу, но после коронавируса как-то стрёмно… А тут ещё матушка докопалась – почему так долго не навещаешь? Уломала меня, короче. Ну и торчу тут уже неделю…

– Зато с сестрой пообщаешься.

– Это да. Хотя с ней мы и так болтаем периодически. По телефону, я имею в виду. Она смешная с этим своим Антоном… Зато красивая стала, прямо фотомодель…

– Это у вас семейное.

– Спасибо, приятно слышать. Но вообще тут, конечно, тоска зелёная. Надоело уже – сил нет, общаться не с кем.

Она раздражённо звякнула ложкой. Роберт спросил:

– А ты не преувеличиваешь? Наверняка со школы остались какие-нибудь поклонники и подружки.

– Да ну, какие поклонники? Какие подружки? Все разъехались, остались самые лохи. Тут реально задница, ты просто ещё не понял.

– Мне регулярно об этом напоминают.

– Правильно делают. Смотри, вот я беру тех, с кем постоянно тусила в школе… – она наморщила лоб и стала загибать пальцы. – Эта уехала, этот тоже… Остальные – чуть позже, кроме одной девчонки, Варьки…

– Ага, вот видишь, ты сама себя опровергла. Как минимум одна из твоих подруг всё-таки осталась.

– С ней вообще непонятно. Она умненькая была, а не раздолбайка вроде меня. Училась серьёзно, историей увлекалась, думала в универ поступать. В Петербург куда-то, если не ошибаюсь.

– Даже так? – удивился Роберт. – Хотела в Питер на исторический? Любопытное совпадение. Получается, мы могли бы там встретиться.

– Могли бы, – согласилась Ирина. – Только она передумала почему-то. Поступила в наш, местный – час езды отсюда, соседний город. На автобусе ездила каждый день. А потом…

Гостья умолкла и хмуро поковырялась в белой пломбирной кашице. Он спросил осторожно:

– С твоей подругой что-то случилось?

– Не знаю, в том-то и дело. Я со школы её не видела. Один раз только дозвонилась по телефону. Потом звонила – трубку не брали. А в этот раз, когда приехала, попробовала набрать – вообще тишина, как будто номер не существует.

– Тут, насколько я знаю, связь барахлит в последние дни. Не только мобильная, в смысле, но и городская тоже.

– Да, есть такая фигня. То соединяют неправильно, то звук отвратительный. Я вот думаю – надо к Варьке домой зайти. Никак не соберусь, правда. До неё идти далеко. В сторону санатория, там домики на отшибе…

– Я вчера до санатория дошёл быстро.

– Ты, может, и дошёл. А я девушка ленивая.

Она развернулась на табуретке и эффектно скрестила ноги. Словно приглашала полюбоваться и подтвердить – да, с такими ногами надо не пешком бродить по окраинам, а шествовать по красной дорожке. Предварительно подъехав на лимузине…

– Согласен, – сказал он.

– С чем? С тем что я – ленивая?

– Нет, со своими мыслями. Не обращай внимания. И вообще, я тоже ленивый, только скрываю. Сегодня вот еле вытерпел шесть уроков.

– Да уж. Не представляю, как можно эту ораву ещё чему-то учить. На твоём месте озверела бы через пять минут. Ты с ними построже там, только Таньку не обижай.

– Танька твоя решила, по-моему, что она теперь – льготница, раз мы в одном подъезде живём. Не сдала сегодня работу.

– Я ей отвешу волшебный пендель.

– Не надо. На уроке сам разберусь.

– Ну-ну.

Они доели мороженое, Роберт поставил тарелки в раковину – и вспомнил, о чём надо ещё спросить, коль уж речь зашла о школьных делах:

– Слушай, а Коновалов вёл у тебя историю?

– Вёл. А что?

– Да вот любопытно, какие у тебя о нём впечатления.

– Железобетонный был дядя. Такой, знаешь, старинной закалки. На уроках не кричал никогда, даже голос не повышал. Представь? Но мы на него смотрели как кролики на удава.

– А предмет он хорошо знал? Объяснял понятно?

– Это тебе лучше с Варькой поговорить. Она у него была любимая ученица. А я-то что? Двоечница голимая. Мне эта его история была вообще побоку. Я к нему ходила на пересдачи, чего-то блеяла. У него при виде меня – фейспалм. Но тройку мне ставил в конце концов. Из жалости к убогой, наверно.

– Гм. То есть он был строгий, жёсткий, но адекватный. Правильно понимаю?

– Ну где-то так. И что тебя удивляет?

Роберт пожал плечами:

– Просто картина никак не сложится. Весной у него возник вдруг конфликт с учениками – какой-то совершенно абсурдный…

– Да, Танька рассказывала что-то такое по телефону. Но я не особо вслушивалась – своих проблем было выше крыши. Карантин, пропускной режим, с работой непонятки – вот это всё. Сам помнишь, какая была тогда обстановка.

– Помню, конечно. Но сейчас-то – дело другое. Я пришёл вместо Коновалова и ничего пока не пойму. Он мне вчера позвонил, хотел что-то объяснить, но только запутал.

– Ну, может, дедуля – уже малость того? – она покрутила у виска пальцем. – Старенький ведь совсем.

– Вот и ищу ответ.

Она встала и шутливо-покровительственно похлопала его по плечу:

– Давай-давай, педагог, работай. Припёрся в эту дырищу – сам виноват. И спасибо за угощение.

– Уходишь?

– Да, хорошего понемножку. Заходи, если что, звони.

– Если связи не будет, крикну с балкона.

– Договорились.

Он закрыл за ней дверь. Вымыл тарелки, сложил аккуратно карту. Поход к источнику решил отложить до завтра – навалилась усталость, которую он списал на трудности акклиматизации. Принял душ, прилёг на диван и сразу же задремал.

Когда проснулся, солнце уже садилось. Роберт, глядя в окно, почувствовал беспокойство. Попытался понять, в чём дело, но разумных причин так и не нашёл.

Взял сочинения, написанные десятиклассниками, попробовал вникнуть в смысл. Взгляд, однако, соскальзывал, притягивался к окну. Последний солнечный луч угас, багряное зарево тлело над горизонтом.

Сумерки вползли в комнату. Буквы на бумаге терялись, а свет зажигать было неохота. Роберт покосился на пульт от телевизора. Попытался предугадать – что на этот раз покажет хитрая техника? Какие мысли уловит? Беспокойство усиливалось, превращалось в предчувствие перемен, ключ к которым – где-то поблизости, совсем рядом.

Оттягивая момент, Роберт несколько минут прыгал по обычным телеканалам. Кадры менялись перед глазами, но совершенно не оставались в памяти. Наконец, поймав спортивную передачу (показывали гонки на мотоциклах), он задержал дыхание – и перешёл на канал с помехами, похожими на снежинки.

Ждать, пока экран очистится, в этот раз пришлось достаточно долго. Вьюга будто дразнила Роберта. Но он терпел, не переключался – и увидел-таки проступающую картинку.

Сначала показалось, что перед ним – циферблат часов. Затем, однако, изображение стало чётче, и Роберт понял – нет, не часы, а компас, нарисованный на чистом листе бумаги. Рисунок был простой, схематичный. Четыре буквы обозначали стороны света, а стрелка указывала верхней частью на север, нижней – на юг.

Диктор почему-то молчал.

В полной тишине белый фон, на котором был нарисован компас, начал заполняться деталями. Проявилась карта – или, точнее, аэрофотоснимок.

Роберт узнал Усть-Кумск.

Компасная стрелка верхним концом упиралась в минеральный источник.

А нижним?

Роберт сощурился, подался вперёд, что рассмотреть лучше…

…и проснулся ещё раз.

Он полулежал на диване, а экран перед ним заполняли бессмысленные помехи.