Читать книгу Кровь и золото ислама - Владимир Соколов - Страница 39

Аль-Бируни, математик, историк и астроном из Хорезма, – самая крупная и яркая звезда на исламском научном небосклоне. В молодости он был советником местного правителя, при Саманидах работал в Бухаре, а при Газневидах служил султану Махмуду и путешествовал вместе с ним и его армией по Индии. Последние годы он провел под опекой султана Масуда, которому посвятил всеобъемлющий астрономический «Канон».

Бируни был средневековым ученым, а значит – универсалом и толкователем Аристотеля. Его интересовали все науки и все искусства, за исключением богословия. В сферу его интересов входили география, история, этнография, физика, математика, минералогия и многое другое. Математику он ценил выше всего, считая ее универсальным инструментом, который открывает доступ к любым загадкам и тайнам природы. Одной из его любимых наук была тригонометрия: он много работал над тем, как проецировать сферу на плоскость, и придумал новый способ цилиндрической проекции. Его астрономические наблюдения отличались безупречной точностью благодаря усовершенствованным инструментам, которые он делал собственноручно по своим же чертежам.

Не менее ярко он проявил себя в этнографии и исторической хронологии: его детальное описание Индии до сих пор считается образцовым. Аль-Бируни хорошо знал индийскую науку и религию, в оригинале читал на санскрите и переводил на него арабские трактаты. Самих арабов он при этом не любил, предпочитая им персов, хотя сам писал на арабском.

Как и ар-Рази, которым он искренне восхищался, аль-Бируни ближе всего стоял к тому типу пытливого и объективного ученого, какой мы знаем сегодня. Для него существовали только точно взвешенные и проверенные истины, основанные на рациональном мышлении и живом опыте. По вере он был шиитом, симпатизировавшим манихейству, но всегда достоверно и беспристрастно излагал другие вероучения, стараясь объяснить их психологическими мотивами. О трезвости мышления и широте взглядов аль-Бируни красноречиво говорят его отзывы об индусах, в которых он описывает их «чудовищные» обычаи без намека осуждения, считая, что они имеют такое же право следовать своим привычкам, как мусульмане – своим. «Не только индусы смотрят сверху вниз на все народы, кроме своего собственного: это обычное свойство всех людей».

Руководствуясь теоретической наукой, аль-Бируни достиг блестящих практических результатов, на которые не мог рассчитывать никакой другой ученый его времени. Он первым измерил твердость и плотность минералов и создал теорию о геологической трансформации ландшафта, в результате которой формируются горы и морское дно становится сушей. Опираясь исключительно на астрономию и математику, он предсказал существование большого материка между Атлантическим и Тихим океаном – будущей Америки.

Аль-Бируни был одним из немногих ученых, кто в своих изыскания прибегал к экспериментам. Его не устраивала любая неясность и произвольность в допущениях, легковерие и ссылки на авторитеты, не подтвержденные знанием и практикой. Он на дух не выносил всевозможные «народные», неизвестно откуда взявшиеся мнения и добросовестно проверял сомнительные постулаты, которыми были полны тогдашние псевдонаучные труды. Однажды он взял «магический» камень, который якобы мог вызывать дождь, и, проделав все необходимые ритуалы, установил, что дождь так и не пошел. В другой раз он опроверг распространенное мнение, что змея слепнет, увидев изумруд: поставленный им опыт этого не подтвердил. В отношении к фактам аль-Бируни всегда был дотошным, основательным и нетерпимым ни к каким темнотам и «выдумкам толпы».

Нефрит

Один из ученых рассказал аль-Бируни, что нефрит защищает от удара молнии. В доказательство он принес кусок нефрита, расстелил на нем ткань и положил сверху тлеющий уголь: ткань осталась невредимой. Аль-Бируни возразил, что стальное зеркало производит то же действие, однако от удара молнии расплавляется, а не защищает от него. Опыт был признан неудачным.

Его любовь к знаниям была неистощима и поглощала его целиком, требуя постоянной сосредоточенности и пренебрежения к мирским делам. Биограф писал, что «его рука почти никогда не расставалась с пером, его глаза – с наблюдением и его ум – с размышлением, за исключением двух праздничных дней в году». Смерть аль-Бируни вполне соответствовала жизни убежденного ученого. «Я посетил его, – рассказывал современник, – когда его душа была почти готова отлететь и предсмертное дыхание стеснило ему грудь, и в этом состоянии он сказал мне: «Как это ты объяснил мне однажды такой-то вопрос наследования?» Я ему сказал с состраданием: «В этом-то состоянии?» – и он ответил: «Не лучше ли, если я прощусь с миром, зная этот вопрос, чем покину его, не зная его?» Тогда я ему повторил вопрос, и он запомнил его и обучил меня тому, что он обещал; затем я вышел от него и уже на улице услышал крики, возвещавшие о его смерти».

Аль-Бируни не пользовался большой популярностью ни у современников, ни у потомков, поскольку его язык был труден для восприятия: сам он говорил, что пишет для ученых, а не простых людей. Его великолепная «Индия» и астрономический «Канон Масуда» позже почти не упоминались в мусульманской литературе. В Европе о нем ничего не знали вплоть до XIX века.

Читайте в Приложении. Бируни об Индии и идолопоклонстве