Читать книгу Трагедия царя Бориса - Владимир Уланов - Страница 11

Войдя к царю в Приемную палату, Борис застал его в полном смятении. Федор сидел за столом, сжимая рукой посох так, что руки его побелели, и что-то бормотал себе под нос.

Годунов подошел к государю и тихо сказал:

– Что ты, Федор Иванович, так расстроился? Не нужно так близко к сердцу все принимать. Сам знаешь, чего добиваются бояре. Они хотят тебя изолировать от нас, чтобы мы не могли тебе советовать и помогать в управлении государством, чтобы самим диктовать свои условия, а затем предать государя и страну полякам или шведам.

Царь молча слушал своего управителя, все еще не приходя в себя от происшедшего.

Годунов, пользуясь моментом, продолжал:

– Мои соглядатаи выяснили, что бояре тайно собирались у Мстиславского и чинили заговор против государя, чтобы убрать царицу Ирину, как не способную родить наследника, и против меня подбивали Мстиславского: заманить меня в гости и отравить, чтобы я не мешал им творить их черное дело.

Федор, очнувшись, зло произнес:

– Не позволю глумиться над царицей Ириной и ее родственниками! Я им покажу заговоры!

Годунов с любопытством поглядел на шурина и удивился: Федор преобразился, стал чем-то похож на своего отца Ивана Грозного. Борис подумал: «Все-таки порода берет свое».

Наконец Федор окончательно успокоился, обратился к шурину:

– Что будем делать, Борис Федорович, как поступим с Мстиславским? Больше главой Боярской думы его оставлять нельзя. Слишком он слабохарактерный.

– Действительно, пора убирать Ивана Федоровича, но надо это сделать как-то по-родственному, без огласки, чтобы меньше было разговоров и пересудов в народе. Отправим его в монастырь, пусть замаливает свои грехи, – предложил правитель.

Царь взял перо, пододвинул к себе чистый лист бумаги, задумался.

Годунов сидел молча, ожидая, что предпримет Федор.

– Что ж, я, пожалуй, напишу указ об отстранении боярина Ивана Федоровича с главы Боярской думы по его просьбе и болезни.

– Вот это правильное решение, Федор Иванович, – похвалил Борис государя.

– Борис Федорович, ты иди по своим делам, а я напишу указ.

Борис встал и произнес:

– И правда, государь, пора мне по своим делам, – и направился к выходу, затем у двери остановился, повернулся лицом к царю, сказал: – Ты, Федор Иванович, не горюй, будут у тебя еще дети.

Федор печально улыбнулся, махнул рукой, давая понять, чтобы правитель ушел, но все-таки пообещал:

– Да будет тебе, Борис. Конечно, будут, куда они денутся.

* * *

Колдунья Елена по просьбе Марии Григорьевны, жены Годунова, была приглашена в покои царицы для исцеления от бесплодия.

Бабка пристально взглянула на Ирину, бормоча что-то себе под нос. Затем велела ей раздеться донага и лечь на кровать.

Царица безоговорочно выполнила просьбу Елены. Та долго осматривала ее, щупала костлявыми руками тело, живот, груди. Затем велела ей одеться и сесть в кресло напротив иконы Божией Матери, зажгла свечи. Стала шептать молитвы. После прочтения молитв колдунья сказала, что Ирина – женщина здоровая и может рожать детей, что все неудачи в зачатии потомства из-за царя Федора, из-за его мужской слабости и нездоровья.

– Что же нам делать, как помочь моему мужу Федору, чтобы у нас появились наследники? – спросила у старухи Ирина.

Старуха присела на лавку, обитую мягкой красной тканью, на какое-то время задумалась, что-то забубнила себе под нос, затем вскинула взгляд на царицу и успокоила:

– Ты, моя голубушка, не беспокойся, я, пожалуй, тебе помогу. Я приготовлю отвар нужных трав, а еще расскажу тебе, чем его кормить. Настой надо будет пить каждый день свежим. Будешь ко мне каждый день посылать служанку. Поить надо три раза в день до еды. Утром на заре читай восемь раз молитву, которую я тебе дам.

– Бабушка Елена, ты думаешь, это поможет моему мужу?

– Я думаю, поможет. Я еще побываю на крестинах твоего ребенка. Но то, что я тебе скажу, обязательно выполняй так, как я тебе велю. Да не вздумайте приглашать иностранных лекарей, они только все испортят. Корми своего мужа сытно яйцами, мясом с хорошим красным вином, только понемногу, но чаще.

– Я просто не знаю, Елена, как его убедить, чтобы он кушал хорошо. Царь постоянно сидит на сухом хлебе и воде и молится до изнеможения по несколько часов в день.

Бабка что-то недовольно забубнила себе под нос, затем посмотрела внимательно в глаза царицы, покачала головой и посоветовала:

– Если твой муж Федор хочет иметь наследника престола, он должен послушаться тебя. А ты постарайся уговорить его, да так, чтобы он хорошо ел и пил настои трав.

Ирина перекрестилась на образа со словами:

– Да просит меня Господь за мой грех, что буду отвлекать от веры моего любимого мужа!

– Не расстраивайся, царица, ради такого дела Господь простит и поможет заиметь вам деток. В этом греха нет никакого, – успокоила Елена. Она медленно поднялась с лавки, взяла свой деревянный посох и, сгорбившись, пошла к выходу, не сказавши больше ни слова.

Царица подозвала к себе служанку, велела:

– Дарьюшка, выведи Елену из дворца, чтобы никто ее не видел, а то пойдут разговоры всякие. Мол, с колдуньей знается. И начнут всякую чепуху сочинять. Народ у нас на выдумки горазд.

* * *

Между тем бояре не собирались сдаваться. Они стали пускать слух среди народа, якобы Борис Годунов хочет уморить царя Федора и вместо него посадить австрийского католика.

Вскоре царица Ирина забеременела, этим предотвратив, на время, развивающиеся грозные события.

Осторожный правитель надеялся, что роды сестры пройдут благополучно, но бабке Елене до конца не доверял, поэтому из Лондона была вызвана опытная акушерка. Но бояре, не заинтересованные в рождении наследника, стали распространять слух, что едет докторша, еретичка-католичка, которая может только навредить при рождении наследника царя, и неизвестно, какой он родится. Докторшу задержали в Вологде, где она и жила долгое время, а затем вынуждена была вернуться назад.

Тем не менее беременность вроде бы проходила нормально, Борис радовался, что и на этот раз он утрет нос заносчивым боярам.

Все началось неожиданно. Еще вечером царица чувствовала себя хорошо, была весела и радовала Федора своими сказками. Тот внимательно ее слушал и улыбался, глядя на жену и ее живот. Он мечтал о скором появлении наследника, уже придумал имя в честь деда Ивана.

Неожиданно царица схватилась за живот и прошептала, испуганно глядя на царя:

– Ой, что-то мне плохо, Федор! Ой, ой, очень в животе больно!

Царь вскочил с места, забеспокоился, глядя на Ирину, положил ее на кровать, стал звать на помощь слуг, чтобы они привели лекаря.

Вскоре прибежал лекарь, посмотрев на царицу, заявил:

– У царицы Ирины преждевременные роды.

Ирина, сморщившись от боли, прошептала:

– Зовите бабку Елену.

Вскоре доставили в опочивальню целительницу и повитуху. Она немедленно выдворила из спальни царицы всех лекарей, оставив только двух молодых служанок, велела приготовить побольше мягкой чистой ткани, принести кипяченой воды. Достала из своего узелка травы, которые всегда были при ней. Велела служанкам растирать их в ступке. Сама же стала осматривать царицу. Потрогала ей живот и, покачав головой, молвила:

– Эх, Ирина, Ирина, ну как же ты так не убереглась. Довела себя до преждевременных родов. А сейчас я едва ли чем тебе смогу помочь. Дай Бог спасти тебя. Что же случилось, что у тебя это началось?

Ирина, морщась от боли, ответила:

– Вчера я поторопилась, спускаясь по лестнице, и упала. Сначала было вроде бы и ничего, а вот к ночи стал побаливать живот.

– Ну, как же ты, милая, не убереглась-то? Столько мы с тобой положили сил, чтобы этот ребенок появился на свет. Да, видно, Господь не дал ему жизни, – и старуха перекрестилась на образа.

Роженица опять закричала от невыносимой боли, выгнулась всем телом, стала просить Елену:

– Ой, помоги мне! Не дай мне умереть мученической смертью! Сделай же что-нибудь!

Старуха стала поить царицу отваром, приготовленным из трав, приговаривая:

– Не реви, голубушка, сейчас будет легче. У тебя уже начались схватки. Ты тужься, тужься, может и все обойдется.

От болей роженица беспрестанно кричала и стонала.

Старуха то и дело повторяла:

– Ты тужься! Тужься, милая!

Наконец ребенок пошел. Старуха стала помогать роженице, наклонившись над ней, повторяя:

– Ты тужься! Тужься, Ирина!

Царица зашлась в страшном крике и потом затихла; видимо, почувствовала облегчение, что плод вышел наружу.

Елена засуетилась, потребовала ткани, приговаривая:

– Ты тужься! Тужься, чтобы вышел послед.

Ирина лежала без движения, прикрыв глаза.

Крупные слезы катились по ее щекам.

Повитуха, взяла ребенка на руки, сказала:

– Был бы мальчик, будущий царь Руси великой!

Услышав эти слова, царица зарыдала.

Старуха стала гладить ее по голове, приговаривая:

– Будет тебе реветь, будут еще у тебя дети, коли уж начала рожать, узелок развязался.

* * *

Узнав о том, что у царицы случились преждевременные роды, Борис Годунов не находил себе места. Он прекрасно понимал, что бояре с еще большей силой возьмутся за царскую семью ради того, чтобы извести его и всех Годуновых.

После случившегося бояре активно начали распространять слух о том, что на престол Годуновы хотят возвести знатного австрийского католика и при живом муже сватают его за царицу Ирину.

Всякие слухи и разговоры о царской семье как снежный ком росли и катились по Москве, все больше обрастая небылицами.

Также нарастали слухи, будто умершего от преждевременных родов наследника подменили на только что родившегося ребенка в стрелецкой семье.

Василий Шуйский, собрав бояр на своем подворье, в тревоге сообщил:

– Однако мы, бояре, перестарались. Как бы вся наша затея оклеветать царскую семью и правителя Годунова не обошлась нам боком.

– Это точно, бояре. По Москве бродят толпы народа, готовые в любой час ворваться в Кремль. А вы сами знаете, если наш народец возьмется бунтовать, начнутся погромы. Разнесут все, и нам достанется, что уже неоднократно бывало, – высказался Колычев и, повернувшись ко всем присутствующим, предостерег: – Пока не поздно, надобно погасить назревающий бунт.

– А что теперь делать-то будем? – в тревоге спросил Воротынский.

– Я выступлю посредником, в примирении между Думой и Годуновыми. Постараюсь успокоить народ.

– Эх, как все хорошо складывалось! Смели бы мы Годуновых с лица земли и делу бы конец, – с сожалением молвил Иван Петрович Шуйский.

– Все это так, но если вы хотите, чтобы чернь разгромила ваши подворья да еще красного петуха пустила, то можно не отступать от нашей затеи, – заметил хитрый Василий Шуйский и добавил: – Опять Борис выкрутился. Придется нам с ним мириться.

В это время распахнулась дверь, в палату буквально ворвался бледный стрелецкий сотник и с порога закричал:

– Беда, бояре! Беда!

– Что случилось – то, говори скорее?! – с нетерпением спросил Василий Шуйский.

– Весь московский люд восстал, сломали ворота, ворвались на площадь перед Грановитой палатой, требуют выдать всех Годуновых, чтобы побить их камнями! – возбужденно ответил сотник.

– Ну, вот, бояре, мы и дождались, чего боялись! Надобно немедленно идти в Кремль, чтобы как-то успокоить народ.