Читать книгу Смерть после - Владимир Викторович Савинов - Страница 2

Тьма отступала, редела. Появились звуки: отдаленные голоса, приглушенный шелест дождя; следом – запахи: аромат чего-то стерильного, больничного; осязание: твердости внизу и мягкого вокруг.

Бродвуд застонал, его веки дрогнули, расширяя полосу света – по глазам ударило ярко-белым, он вновь зажмурился, машинально попытался перевернуться набок, спиной к свету, но едва пошевелившись, ощутил спазм терпкой боли вдоль позвоночника и в плечах и отказался от еще каких-либо действий.

Никакой поспешности. Спокойно, осторожно…

Бродвуд поморгал – постепенно глаза привыкли к освещению – медленно и осторожно приподнял голову и осмотрелся.

Он находился в просторной больничной палате, прошитой ярким электрическим светом. Помимо его койки из мебели здесь были две приземистые тумбочки, стол и несколько стульев с высокими спинками. В одном конце палаты имелось зашторенное окно, в другом – закрытая дверь. За окном гремел ливень, а за дверью шуршали приглушенные голоса.

Голова закружилась, Бродвуд опустился обратно на подушку, некоторое время смотрел на безмятежно-белый потолок, затем вздрогнул и попытался нащупать место ранения на груди: никакой раны уже не было, остался лишь едва различимый рубец.

Сколько прошло времени?

Как ему удалось выжить?

Где он?

– Эй! – хрипло, насколько смог громко позвал Бродвуд. – Кто-нибудь!

Разговоры за дверью смолкли. Три секунды тишины, затем – шаги. Дверь распахнулась, в палату влетели двое в медицинских фартуках. Мужчина и девушка. Мужчина – пожилой, с большими усами и крупными ноздрями – слегка очумело посмотрел на Бродвуда, обернулся к своей не менее ошарашенной коллеге – бесцветной, сутулой, с лицом, изъеденным алыми язвами какого-то кожного заболевания – и дрожащим голосом приказал:

– Позови доктора Уилкокса, Эшли. Нет, постой, прежде, телеграфируй Кроссу – только потом беги за Уилкоксом. Сперва должен узнать Кросс, поняла?

Девушка быстро кивнула и скрылась за дверью. Мужчина вновь посмотрел на Бродвуда.

– Я доктор Кайл Камминс, – сказал он, отнюдь не стремясь приблизиться к полковнику, – А вы Роберт, я знаю. Рад, что вы, наконец, очнулись.

– Да… – выдавил Бродвуд, и тяжело прокашлялся, – и я рад. Давно я здесь?

– Второй месяц, сэр.

Бродвуд медленно закрыл и открыл глаза, потер виски большим и указательным пальцем правой руки, и посмотрел на доктора Камминса прищуренным мутным взглядом.

– Второй месяц? – сдавленно проговорил он. – Сейчас конец осени?

– Начало зимы. Сегодня… э-э… кажется, пятое декабря.

– Ага, – пробормотал Бродвуд. – А я… в Англии?

Доктор Камминс кивнул.

– В самом ее сердце, сэр. В Лондоне.

Губы Бродвуда дернулись, будто нащупывая улыбку, но изобразили вместо нее нечто другое, гримасу, соседствующую в равной степени с выражением боли и отвращения.

– Почему я здесь? Почему не в Египте?

– Без понятия, – доктор Камминс покачал головой. – Вас доставили ночью, тайно. Первые три недели вас круглые сутки стерегли агенты Скотланд-Ярда. Они очень мешали, и доктор Уилкокс добился, чтобы их убрали. Э-э… скоро придет мистер Дилан Кросс, он заведует всем, что вас касается, он все вам подробно объяснит… я полагаю.

Бродвуд просипел нечто нечленораздельное, еще раз прокашлялся и проговорил уже чуть более крепким голосом:

– А война? Что сейчас происходит в Судане?

– О, война почти закончилась, – воодушевленно заявил доктор Камминс. – Судан уже наш, но, насколько мне известно, дервиши еще не сдались окончательно. Дело времени, я думаю.

– А…

– Прошу прощения, – доктор Камминс отвел взгляд. – На самом деле я не должен был отвечать на ваши вопросы, сэр, да и вообще говорить с вами. Я… э-э… и так много сказал. Это может быть опасно, понимаете? Нам настрого запретили с вами разговаривать.

– Что? – удивленно пробормотал Бродвуд. – Да какого черта?..

– Очнулся! – в палату ворвался низенький старичок с длинными взъерошенными волосами и в больших очках, под которыми сверкал исключительно безумный взгляд. – Глазам не верю! Боже… Боже! Срочный осмотр! Срочный! Кайл, неси сюда мои инструменты! Давай, давай, пошевеливайся! Надеюсь, этот агентишка не пронюхает, что парень очухался, и у нас будет время на полноценные исследования. Да, да, да!

– Уилкокс, – доктор Камминс продолжал прятать взгляд, – ты не… не злись… я… это… в общем, прости, но я уже послал за Кроссом.

– Что?! – заголосил доктор Уилкокс. – Предательство! Как ты мог?! Я же просил! Нет, я приказывал!

Бродвуд переводил взгляд с одного на другого, пытаясь собраться с мыслями. В голове стоял шум.

– У нас были бы проблемы, – залепетал Камминс. – Я не советую тебе даже разговаривать с ним, не то что…

– Вздор! Неси инструменты, Кайл, сейчас же! Клянусь богом, я уволю тебя! Как можно быть таким трусом? Неси инструменты, говорю тебе!

* * *

Спустя четверть часа Бродвуд окреп настолько, что мог без посторонней помощи прямо сесть на койке. Та девушка, что заходила вместе с доктором Камминсом, Эшли принесла Бродвуду сначала таз с водой и полотенце, затем поднос с овощным супом и чаем.

Пока Бродвуд ел, доктор Уилкокс измерял его температуру и давление, проверял реакцию зрачка, стучал по коленям, проделывал другие, порой загадочные манипуляции, бормотал без устали о том, как быстро и хорошо Бродвуд восстанавливается, говорил о слабости и пролежнях, плел еще что-то совершенно непонятное, изредка снисходя до ответов на вопросы Бродвуда.

Выяснилось, что Бродвуд находился в больнице доктора Уилкокса без малого семь недель, что все это время он был в бессознательном состоянии, что его кормили через трубочку, обмывали, сменяли ему белье и одежду, не особенно, впрочем, надеясь, что он однажды придет в себя. Доктор Уилкокс также заметил, что ранения Бродвуду лечил не он, что Бродвуда доставили с уже промытыми и зашитыми ранами, а он, Уилкокс, лишь снимал швы.

Еще один занимательный факт: настоящей фамилии Бродвуда доктор Уилкокс не знал, он называл Бродвуда Боуэном. Эта же фамилия значилась во врачебных документах наряду со званием не полковника, а лейтенанта. Слова доктора Камминса о том, что персоналу больницы было настрого запрещено общаться с Бродвудом, если вдруг он очнется, также были правдой. Но Доктор Уилкокс заявил, что никто, ни секретная служба, ни премьер-министр, ни даже сама Королева ему не указ, и что он будет делать, что пожелает и во что бы то ни стало, проведет обширное обследование невероятно важное, по его мнению, для науки грядущего.

Неоднократно заходила Эшли, молчала, сутулилась, делала, что требовал от нее доктор Уилкокс, и спешила уйти. Кайл Камминс заглянул лишь однажды и то не прошел дальше дверного проема, стараясь даже не глядеть на Бродвуда, бросил, что Кросс уже в пути – и был таков. Бродвуда избегали, точно прокаженного. Все, кроме доктора Уилкокса, сумасшествие которого после пятнадцати минут пребывания с ним наедине, уже не вызывало сомнений.

Бродвуду оставалось ждать таинственного Дилана Кросса, который должен был пролить свет на все эти странные обстоятельства – чем он и занимался, коротая время едой и выполнением различных нисколько не обременительных требований доктора Уилкокса. Во имя науки грядущего и, вероятно, для своего здоровья.

Доктор Уилкокс говорил, что мышцы практически не успели атрофироваться, уже завтра Бродвуд сможет самостоятельно передвигаться, а недели через две полностью восстановится.

Опять заглянул Камминс.

– Кросс здесь, – бросил он. – Уже поднимается.

Доктор Уилкокс промычал в ответ нечто невразумительное, Камминс собирался уйти, но не успел – посторонился, впуская в палату пожилого джентльмена, рослого, широкоплечего, с грубыми чертами лица, основная часть которых так или иначе была связана с носом – мощным, крайне замысловатого рельефа. Носатый этот джентльмен был в сером костюме-тройке и при галстуке. Через левую его руку было перекинуто такое же серое пальто, а в правой он держал длинный зонт. Это, по всей видимости, и был тот самый Дилан Кросс.

– Возьми-ка, – он сунул пальто и зонт Камминсу. – Повесишь в холле.

Кайл Камминс безропотно принял вещи пришельца, нервно кивнул и чуть не бегом покинул палату.

– Явился, – проворчал доктор Уилкокс.

– Спасибо, что исполнили мою просьбу, и сразу же сообщили, что мистер Боуэн пришел в себя, – сказал Кросс доктору Уилкоксу. – Я, признаться, тревожился по этому поводу. Не вполне напрасно. Я, кажется, просил ничего не делать до моего прихода, не разговаривать с ним и не осматривать. Разве нет?

– Осмотр был необходим! – злобно поглядывая на Кросса, заявил доктор Уилкокс. – Я врач! Я должен следить за здоровьем своих пациентов! Это мой долг! Это…

– Хорошо, хорошо, доктор, – отмахнулся Кросс, – я вас понял. Это было необходимо, пусть так. Но я вижу, пациент уже в норме. Ваша работа сделана, не так ли? А теперь – вон.

– Ч… что?! Да как вы смеете! Это моя больница! Вы мне здесь не указ! Я… да я вас…

– Если вам, доктор, – Кросс оставался спокойным, но в голосе его появилось нетерпение и жесткие, угрожающие нотки, – край необходимо, чтобы я выбросил вас как паршивого котенка, вы практически добились своего. Но лично я хотел бы этого избежать. Пожалуйста, покиньте это помещение. Сами. Без моей помощи.

Доктор Уилкокс глубоко вдохнул, готовясь к очередной гневной тираде, но в последний момент одумался, смолчал, потоптался на месте и, наконец, заявил:

– Я ухожу.

– Очень разумно, – сказал Кросс. – Плотно закройте за собой дверь, будьте любезны.

Кросс дождался, пока доктор Уилкокс выйдет, подхватил один из стульев, поставил его перед койкой Бродвуда и сел, положив ногу на ногу.

– Здравствуйте, мистер Бродвуд, – сказал он. – Мое имя Дилан Кросс. Счастлив видеть вас в сознании.

– Скотланд-Ярд? – хмуро осведомился Бродвуд.

– Врачи растрепали? – усмехнулся Кросс. – Очень зря они это здеслали. Придется их наказать.

– Извольте, – одобрил Бродвуд.

– О-о-о, как цинично, – ехидно отметил Кросс. – Не будьте так жестоки, мистер Бродвуд, в конце концов, эти люди убирали за вами дерьмо. Буквально.

Бродвуд одернул манжеты своего белоснежного медицинского одеяния.

– Я сегодня воскрес не с той ноги, – проговорил он сухо, – даже не знаю, что еще, кроме жестокости, мне сейчас поднимет настроение. Разве что вы… хм… мистер Кросс… растолкуете, какого черта я делаю в Лондоне под чужой фамилией и под наблюдением Скотланд-Ярда.

– Ну да, – Кросс потер подбородок, – пора прояснить ситуацию… Ваше положение, мистер Бродвуд, гораздо сложнее, чем вы полагаете. Дело в том, что официально, да и в некотором роде, фактически вы сейчас отнюдь не в Британии – вы все там же, в Судане, вдохновляете наши войска на новые победы. Полковник Роберт Бродвуд стал вдруг невероятно популярен. Великий патриот. Герой. Уйди он со сцены в такой переломный момент, как битва за Омдурман, кто знает, что могло бы случиться. Поэтому он все еще там. А здесь не полковник Роберт Бродвуд – здесь лейтенант Роберт Боуэн. Личность ничем не примечательная. Заурядная. Неинтересная.

Лицо Бродвуда окаменело.

– Как такое… – начал он.

– О-о-о, просто, очень просто, – Кросс откинулся на спинку стула и щелкнул пальцами. – Мы подыскали вам замену. Парень из двадцать первого уланского всегда был славен тем, что лицом и фигурой похож на вас. Не припомню его прежнего имени… – Кросс почесал подбородок, – но не важно. Сейчас его зовут Роберт Джордж…

– Бред, – оборвал Бродвуд.

– Вовсе нет, – возразил Кросс. – Вам, мистер Бродвуд, точнее привыкайте, Боуэн, следует как можно скорее принять этот факт и смириться с ним. Вы потеряли много крови, одной ногой стояли в могиле, а для боевого духа армии вы были нужны живым и здоровым. Ваше бесстрашие и военное мастерство сделало вас символом, одно присутствие которого окрыляет. Понимаете?

Бродвуд почувствовал легкое головокружение.

– Допустим, вы говорите правду, – вымученно сказал он. – Допустим, пока я пускал слюни и пачкал штаны, кто-то пожинал плоды моей славы. Это портит мне кровь, но, я понимаю, так было нужно. Смущает меня одно, вы высказываетесь так, будто честь носить свою фамилию мне больше не светит. Я воскрес, я восстановлю силы и я вернусь в Судан, чтобы занять свое положенное, законное, черт побери, место.

Дилан Кросс отвел взгляд и выдавил виноватую улыбку.

– Вообще-то, нет.

– Нет? Почему это?

Кросс откинулся на спинку стула и впился в Бродвуда пристальным взглядом.

– Я не все сказал, – проговорил он. – Дело в том, что главная причина вашей депортации в Англию состоит не только и не столько в том, что ваша… кхм… героическая фигура обязана быть на доске войны в Судане, а по причине… эм-м… иного характера. Понимаете ли, возбуждено следственное дело государственного масштаба, в котором ваша личность занимает особенно высокое положение. Догадываетесь, о чем я?

Бродвуд прикоснулся пальцами к вискам и медленно их помассировал. Он не просто догадывался – он знал наверняка:

– Об Ангеле Смерти.