Читать книгу Два голоса, или поминовение - Владислав Броневский - Страница 221

За плетнями вербочки жмутся.

«Да войдите же вы, вербы, в калитку,

да отведайте же комариного напитку —

вот росы полное блюдце,

будет вам пляска,

будет и сказка,

будет и крови чарка,

и я,ваша товарка —

ива сохатая, ведьма богатая».

Ну, а вербочки

всё жмутся, девочки...

Город, любимый мною,

ты строишь зданья,

о, как мягки весною

их очертанья...

Много нужно стараний,

но мы залепим

каждую твою рану

насущным хлебом,

его от себя отнимем,

о да! отнимем,

твоей красоты во имя,

во имя

того, что уже свершила,

что свершала

славы нашей вершина —

Варшава!

Выйду да гляну, как поле вспахано,

ни зимы не страшусь, ни ветров осенних.

И нету во мне никакого страха.

Ты ведь знаешь: я – не Есенин.

Страхи налево, страхи направо, —

но, – промозглый страх не приемля, —

он учинил над собою расправу

и удалился в темную землю.

Милая, я не боюсь ничего на свете,

твоею лишь скорой печалью маюсь…

А над полями – всё свищет ветер.

А над кровлею – белый аист.

Птицы кругом летают,

вьётся птичий рой,

спрашивают, окликают:

кто ты такой?

А я – птицам друг,

и любви, и песне,

мой стих родился не вдруг...

Может, оно уместней

и проще – совсем не писать,

а я? – ха! – пишу.

Вместо того чтоб сосцы суки-земли сосать,

кое-как, но дышу.

Ненавижу в новелле Сенкевича волка,

ненавижу жестокость дел;

промолчать кой о чем – больше толку.

Грустный удел.

Волки жену мою растерзали,

хуже, чем волки.

Тишину жестокие вихри взорвали,

ангелы умолкли.

Что с того, что умею стихи писать, —

не хочу ничего.

Ведь я должен, должен, должен

в сон любимые призраки пеленать.

А для чего?..

В глазах моих – сырость,

сердце – изнылось,

что мне до дальних далей?

Сбежал бы, тоскуя,

в чащу лесную

да помер бы от печали.

Бумага белая лучше

стихотворения скверного,

плохого стиха ничто не улучшит,

и дело первое:

не пиши без уменья, не трать силу попусту;

а во-вторых – не пиши, если нет повода,

и не волнуешься, и несет тебя попросту

всяческих пустяков вода;

брошен в нее ты – и выплывай.

Длиннее писать у меня нет повода.

Бывай!

Сросшийся с жизнью, как древо с листами,

что же скажу ей?

Что сторониться, конечно, не стану

листиков жухлых.

Если деревья, то бишь поэты,

жить без листков не могут,

если дороги правильной нету,

выйду своей дорогой —

в поле, дорогой песчаной, не торной,

не для туристов:

стихотвореньям будет просторно

в жизни живой и чистой.

Евка – в веснушках нос!

Такой и у мамы тоже.

Похожа ли? Вопрос!

Ну, до чего похожа!

Я напишу о сосне,

зеленеющей у протоки,

и вспомнишь ты обо мне,

когда прочтешь эти строки.

Будут воды внизу тихи,

загорятся струи весенние...

Дед написал стихи —

под настроение.