Читать книгу Бедный Рюрик - Владислава Николаева - Страница 7

Теплые простыни. В глазах – белизна молока с каплями солнечного масла. Струи свежего воздуха из окна дышат щебетом и ароматами сирени. Комната раздувается от света, как лёгкие, вдыхающие свежий ветер. Чуть трепещут кремовые занавеси.

В постели – нега. Утренний сон особенно крепок, особенно сладок. Летом легко просыпаться, бодрость приходит с рассветными лучами и уже в шесть не хочется спать. Для сна предназначена зима с хмурыми короткими днями, едва открывающими глаза к полудню, чтобы заснуть через какие-нибудь два часа, погрузиться в кислые утомительные сумерки, переходящие в глухую ночь. Летние дни слишком хороши для сна, их надо встречать с широко раскрытыми глазами. Весна и лето – время рождения, жизни, возрождения, надежд и радостей. Время светлых. Время тёмным с шипением затянуться в щели и норы и не показывать из них по-животному чутких, беспрестанно двигающихся носов.

Александр проснулся с улыбкой, хоть и не бесконечно счастливого, но, тем не менее, довольного жизнью человека. С наслаждением потянулся, широко разводя в стороны руки, выгибая дугой спину и выставляя кверху голую грудь. Простынь, служащая вместо одеяла, сползла на живот и соскользнула дальше, остановившись на поднятых бёдрах, обнажая вытянутый торс с лишней парой кубиков на поджаром животе. Наглядное наследие Святогора. К счастью, те, кто видел Александра без рубашки, не демонстрировали анатомической осведомлённости.

Немного воображения и можно представить такого же светловолосого подтянутого мужчину с лишними кубиками пресса, лежащего на голом камне в миллионах миров отсюда, в обиталище бессмертных, на Тёмной. Если у него действительно есть время передохнуть, то возможно есть время подумать о мире, давшем ему дом, жён и сыновей.

Он ушёл давно. Пришёл и ушёл первым, его жизнь прогорела, как тонкая свеча… или скорее пронеслась над миром, как полыхающая комета, не прекратившись с земным путём. Его жёны умерли, умерла сотня сыновей… Кто может себе представить сотню сыновей? Он воспитал сотню детей в те времена, когда в последний снежный месяц весны перебивались древесной корой, когда дрались за тощих зайцев с голодным медведем. По легенде, прежде чем умереть, каждый из сотни светловолосых мужчин с лишними кубиками пресса вырастил по десять сыновей, каждый из тысячи внуков вырастил ещё по десять сыновей… Имелись основания считать род Святогора одним из величайших в мире.

Солнечным утром Александр часто размышлял о прародителе. У него не было привычки делиться сокровенным, даже с самыми близкими, то есть, с отцом и старшим сыном, эти мысли были для себя. Ещё со времени мало-мальской сознательности приятно мечталось, что в определённые моменты высший представитель рода бросает сверху взгляд на своего потомка, то воплощаясь в прорывающемся над пышным облаком луче, то в самом звёздном диске. Александр был «золотым» ребёнком, надеждой старого рода, к нему не допускали других детей, и он играл в присутствие Святогора. Звучит странно, но слова эти никогда и не звучали. Арист был практически единственным собеседником, и ещё маленький Александр не стал посвящать его в свою идею, догадываясь, что отец прямо и незамедлительно сообщит, что он заблуждается. Святогор далеко и не смотрит, и даже не знает об их существовании. Маленький Александр прогнал такую унылую реальность из своего бытия, не дав сформулироваться на уровне слов. Он следовал указаниям отца, оправдывал ожидания учителей, главным из которых опять-таки был отец, и чувствовал в касающемся кожи солнечном свете похвалу и немое одобрение.

Взрослеть пришлось быстро, но, видимо, игра длилась слишком долго и слишком много для него значила, Александр продолжал вести себя, будто прадед смотрит и судит. Повзрослевший наследник не допускал всерьёз вездесущего взгляда сверху, но хотел верить, что Святогор знает и ценит, что его род, не растеряв благородства, чести и богатства, прожил две с половиной тысячи лет и остаётся одним из наиболее уважаемых в Совете.

Когда настроение омрачали повседневные дела и заботы, Александр воображал каково делить мир с полутора сотнями тёмных высшей пробы. Беспощадные, ожесточённые войнами – каково сотне высших светлых уживаться с ними? В мир Совета не бывает допущено одновременно более трёх, основное мнение – уже вчетвером им будет тесно.

Как это понять? Какая-то несостыковка.

О бессмертных в принципе было известно немного и строить предположения на их счёт – неблагодарный труд. Например, насколько вероятно, что у бессмертных есть семьи в других мирах? Наследники убеждены, что они единственные, но на чём основывалась эта уверенность? Миров много, едва ли в одном-единственном хороший климат и красивые женщины. Или ещё – способны ли бессмертные на дружбу? Есть ли среди бессмертных на Тёмной, легендарной планете, кто-то, кого Святогор рад видеть, возвращаясь с миссий? Кто-то, с кем он общается? Умеют ли бессмертные любить? Любил ли Святогор мать своего первого сына или он был с ней только ради ребёнка? Как он нашёл здание Совета? Обычная легенда всем известна, но она, что характерно, звучит как легенда, а не рассказ очевидца. Как выглядит Тёмная? Бывают ли у бессмертных настоящие родители или, в обратном случае, как они появляются на свет? Сколько лет Святогору и другим бессмертным? Как именно он выполняет миссии в других мирах? Обучался ли он чему-то или знал всё, что нужно, с рождения? Сколько всего бессмертных? Сколько из них светлые? Появились ли они все сразу или по очереди? Равны ли они в силе или всё же нет? Есть ли у них главный? Если да, то кто он? Кто из них самый светлый? Действительно ли Руслан самый тёмный? На что он способен и как его держат в узде на Тёмной?

Раз в два дня Совет лицезрел сразу трёх бессмертных, хорошего, приемлемого и нежелательного. Рюрик охотно вступал в беседу, тем не менее расспрашивать его о чём-то было бесполезно. Невезучий Игорь с каждым годом глубже замыкался, преодолевая себя беря слово, когда вынуждали обстоятельства. Александр корил себя, что слишком долго присматривался к этому тёмному, ожидая какого-нибудь выплеска дурной тьмы. Наибольшим прегрешением оставалась казнь трёх тёмных родов, но наследник Святогора не видел здесь за тёмным вины. С последним Александр не желал иметь совершенно ничего общего.

Жалко, к Игорю можно было проявить больше расположения, когда оно что-то для него значило… Теперь ему многое всё равно в силу положения в обществе. Он на самом верху, но без активного участия в политике. Ему неинтересно властвовать, достаточно, что сверху никто не стоит и указывать никто не смеет.

Александр прогнал никуда не ведущую мысль. Наследник, как обычно, прекрасно выспался и был полон энергии. Утро пятницы, проверить верфи, просмотреть бумаги, которые привезли вчера от отца, деловая встреча с заказчиками, разгрести документы на подпись, проверить договор от Карла, согласовать «начинку» с замом, съездить на заседание Совета. Вечер обещал быть приятным, Александр наметил провести его с сыновьями. По дороге нужно проверить яхту и подготовить её к отплытию.

Покидать город надолго Александр не имел возможности, но сутки лучше чем ничего, он давно не посвящал время только детям, отвлекали встречи, звонки, работа допоздна, в придачу неудачный заговор, в итоге кончившийся унизительными долгами, напрасной тратой времени и ресурсов.

Нужно прихватить некоторые вещи, особенно для Акима, закупить еды, чтобы растущие организмы, надышавшись свежим воздухом и наплававшись в холодной воде, ни в чём не нуждались… да, какую-нибудь иллюстрированную книгу для Акима и настольную игру для старших, чтобы не пришлось как в прошлый раз бегать за ними в темноте по скользкой палубе. Александр не собирался говорить сыновьям о своих планах на вечер – если сорвётся, не расстроятся. Отсюда всё перечисленное требовалось сделать незаметно.

На секунду Александра отвлекла неприятная мысль. Мужчина вздохнул, успокаиваясь. Ничего. Туча набежала на солнце, ничего. Хороший день, всё будет прекрасно.

Мужчина рывком поднялся. Ради воспитательного примера, застелил постель – расправил простынь, взбил подушку, разгладил вмятины и морщинки, бросил подушку сверху. В его доме разрешалось спать нагишом, при условии что кровать утром будет заправлена. Никакая женщина, пожалуй, не допустила бы подобной оговорки в воспитательных нотациях, но женщин в квартире уже почти два года не водилось.

В спальне Александра всё было очень просто: светлые обои с неуловимым рисунком, паркетный пол, широкая кровать с высоким изголовьем, обитым кожей, вмурованный в стену шкаф, заполненный исключительно мужской одеждой, приземистая деревянная тумба на две полки, на ней пузатенький торшер, книга, телефон, наручные часы, подаренные отцом на семнадцатилетие. Александр имел подозрение, что подарок обошёлся Аристу дороже статусной машины сына. Впрочем, машину Александр покупал на первые собственные крупные доходы, а часы на ту же сумму для Ариста, утратившего с возрастом вещественные желания, были пустячком. Всё равно Александр не решался их надевать, пока полагающаяся раз в месяц миссия не будет в прошлом. Риск оставался. Когда имеешь дело с миссиями ни в чём нельзя быть до конца уверенным – может случиться и три за месяц. В этом месяце одна уже была, Александр досыта набегался по дюнам, но коль скоро на вечер намечается отплытие, часам лежать на тумбе.

Обнажённый Александр прошёл в личную ванную, принципиально умываясь холодной водой, обтёр, фыркая, грудь и плечи. В душ не пошёл, всего четыре часа назад принимал, всё равно вечером без плаванья не обойдётся. Не размышляя перед забитым шкафом, надел белую сорочку и повседневный серый костюм. Хоть и лето, на его посту носить светлый неприлично. Радуясь, что не страдает повышенным потоотделением в отличие от сотен мужчин, занимающих сходные посты, направился в кухню, завязывая галстук.

Шкворчание услышал, когда шёл по коридору мимо тренажёрной – Андрей возился со сковородками, запахло яичницей и сосисками. Запихивая длинный язык галстука в широкую петлю, вошёл в кухню.

Андрей переложил один жизнерадостно жёлтый блин яичницы в сосичный горошек на тарелку и разрезал на трети – это для троих младших, чтобы остыло, и потянулся за следующей дюжиной яиц. Арктур засыпал заварку из высокой керамической банки в заварочный чайник, Антип стоял на коленях на стуле, придвинутом к тостеру, и впихивал в прибор свежую пару хлебцев. Алексису доверили разложить на столе приборы. Его мать бы это умилило, не предпочти она взамен материнской гордости счёт с шестью нулями.

Александр улыбнулся детям:

– Доброе утро! …Ахилл, я просил его здесь не одевать.

Ахилл, раздвинув стулья, прямо на полу, практически под столом, возился с Акимом, натягивал на сопротивляющегося брата комбинезончик с корабликом на животе. Вид у Акима был угнетённый и несчастный.

– Тебя бы так! – возмутился Александр, отбирая маленького. Аким со вздохом вцепился ручонками в шею. От чистой макушки пахнуло жвачкой-ароматизатором детского шампуня, Александр успел уклониться от нечаянного удара по носу.

– Как прошёл вечер? – лукаво сменил тему Андрей.

Александр вернулся домой, когда все шестеро спали. Встретил после работы знакомую женщину, приятную, лет двадцати пяти – двадцати шести, прежде видел её на паре бомондных сборищ, не помнил точно, то ли она актриса, то ли искусствовед, то ли журналистка, освещающая события культурной жизни. Культуры на событиях было ни на грош, во всяком случае, то была не та культура, которую Александр мог бы принять и ценить. Глотали шампанское, брезгливо рассматривали бутерброды с икрой, как будто подозревали в них яд, брызгали алкоголем на картины, громко визгливо ржали. Надо полагать, на фоне общества Александр выгодно выделялся, она обратила на него внимание, подошла, представилась. Обменялись парой незначительных светских слов и больше могли никогда не встретиться, если бы вчера Александр не наткнулся на неё в банке.

Она продала машину или что-то в этом роде и хотела внести деньги на счёт, пришла слишком поздно, банк закрывался, её отказались обслуживать. Когда Александр заметил её, она уже в нерешительности стояла за дверью, не зная, будет ли безопасней вызвать такси или совсем наоборот. Светлый наследник не мог пройти мимо, не предложив помощь. Она, как ни удивительно, сразу его узнала, согласилась.

Александр повёз её домой. Простой спальный райончик, даже не из тех, что строил Игорь, всё неприглядненькое, серенькое, тесненькое, незнакомая территория.

По дороге мило поболтали. Она звала его «Александр Аристович», действительно запомнила. Наследник вообще предпочитал, чтобы за пределами Совета с ним не фамильярничали. Пригласила на чай, казалось бы из чистой вежливости, смутилась, осознав как нелепо приглашать на чай с сушками миллионера, но потом с подкупающей искренностью пригласила снова. Александр пожал плечами и согласился. Ладно хоть жила она одна, без родителей, а то чай мог бы превратиться в пиршественный ужин из всего, что небо послало, с ознакомлением с генеалогическим древом и краткой историей семьи, распитием спиртного и заунывными пьяными песнями.

Когда Александр ступил в квартиру у него даже дыхание сбилось – однушка. Отродясь не бывал в такой тесноте, едва не сбил головой люстру. В кухоньке стало тошно, зашёл бочком, не смог умостить колени под стол, оставил в проходе, мешая хозяйке разливать чай.

Она была интересной, чудный взгляд, красивая улыбка, хорошо сложена. Глотнув чая, вдруг сказала, что он сразу привлёк её, так и сказала, не привлёк внимание, а именно привлёк; что долго думала о нём, ловила себя на том, что, задумавшись, начинает рисовать его профиль…

Каждое слово – правда, наследника рода бессмертного не обманешь.

Она смутилась и сбилась. Не должны женщины говорить такие вещи, им предназначено природой получать желаемое. Александр потянул её за руки и усадил к себе на колени. Она не знала, куда деть глаза. Зрачки, подергавшись, остановились на его губах с немой мольбой.

После короткой по протяжённости, но насыщенной полосы препятствий: дореволюционной громоздкой швейной машинки, корзины для белья, корзины со скомканной бумагой, выехавшего на середину комнаты рабочего кресла, добрались до мебели, которую Александр не вполне уверенно опознал как тахту. А далее Александр посвятил всего себя тому, чтобы получить от близости максимальную пользу и удовольствие. Когда наследник Совета делает что-то с полной отдачей, это чего-то стоит, простые смертные не имеют возможности сравниться, им изначально сдали уступающие генетические карты.

Женщина демонстрировала расположение и охоту, но быстро уступила в этом парном марафоне по физической выносливости. Александру в качестве ответа хватало ходящей от дыхания грудной клетки и затуманенного нежностью взгляда.

Было хорошо. Неспешно, но всё же быстро шагали стрелки пластмассовых часов на стене в концептуальных обоях, не вяжущихся с удручающей уплотнённостью старого жилья.

Она обессиленно обмякла, не произнося ни слова и не глядя на него – Александр, когда в последний раз запускал пальцы в каштановые волосы, положил её так, и она опустошённо застыла. Наследник же в таких случаях испытывал прилив энергии.

Возможно, дело в затверженной привычке. Он был женат тринадцать с лишним лет – и «лишнее» в данном случае было действительно лишним. После близости с женой, он оставлял её спать, а сам шёл в детские, осматривал детей, проверял безопасны ли вещи и игрушки, не появилось ли чего-то подозрительного, выполнял домашние дела, требующие приложения грубой силы, несколько раз что-то делал для школы старшим детям…

В первые годы брака много пыла уходило на уговоры жены забеременеть – ради этого и затевалась канитель с семейной жизнью, но со временем Александр всё меньше хотел с ней разговаривать, в чём-то убеждать. Жизнь Акима затеплилась по случайности – стоило им остаться наедине, она требовала взаимного употребления всех возможных контрацептивов. В тот раз не потребовала, элементарно забыла, а её таблетки оказались пшиком против крови Святогора.

Она была в ярости. Устроила истерику с криками, слезами, битьём посуды, которую собиралась обновить на более дорогую. Зря старалась. Александр не простил ей угроз об аборте, просто дождался, когда она родит и прокормит Акима положенный срок, чтобы сообщить о разводе. Новая посуда не долго её радовала, а Акима она никогда не любила и оставила такого маленького без сожаления. После развода, в день, когда она получила свой семизначный чек, Александр честно спросил двоих старших, использовать ли ему в её отношении силу Стола, чтобы она больше никогда не беспокоила их. Андрей подумав сказал, что с этим всегда успеется, решить можно после хотя бы одной встречи.

Она даже не звонила.

Хорошо размятое тело хотело движения, Александр приподнялся на локте. Женщина тихонько льстиво простонала, отдавая должное его форме. Наследник больше не собирался её беспокоить этой ночью, но типично для себя рассуждал, хочет ли, чтобы она стала матерью его ребёнка. Глаза светлого не находили в ней физических изъянов, многое способна отретушировать его генетика. Мужчина беззастенчиво прошёлся взглядом сверху донизу, уже ради удовольствия. Можно встретиться снова.

Наследник поднялся и принялся одеваться. Его дети были ещё малы, чтобы оставаться на всю ночь без присмотра.

– Куда ты? – она встревожилась и нашла силы приподняться.

Дальше было, как заведено. Александр честно ответил. Услышав про детей, она закусила губу и спросила, не прилагается ли к детям жена.

К этому времени Александр уже застегнул рубашку. На вопрос у двери, придёт ли он снова, пришлось ответить неопределённым и разочаровывающим «может быть». В Совете строгие требования к соблюдению обещаний.

Приготовивший тем временем вторую яичницу Андрей хмыкнул примолкшему отцу.

Хмыкай-хмыкай. Посмотрим, как ты будешь хмыкать через годик, когда станет невмоготу проводить ночи дома, а строгий, но справедливый отец для начала ради приличия будет непреклонен.

– Хорошо, – слегка запоздало ответил мужчина, застёгивая младшему сыну лямки комбинезона. Старшему мстить всё же не собирался. Не дорос ещё, отца понимать, но на то Александр и отец, чтобы понимать сына.

Арктур направился с заварочным чайником к столу. Антип уже разложил поджаренные ломтики тостов на большом блюде с птицами. Девятьсот шестнадцать предметов, фарфоровый Клондайк, Александр всё ждал, когда шесть мальчишек размочат счёт. Бить напоминание о неблаговерной специально было как-то неправильно, Александр лишь позволил себе вытащить эту тонну из праздничных цветочных пакетов, а у каждого из девятисот шестнадцати элементов он был свой, и теперь ждал. Шесть мальчишек должны были расколоть всё, не со зла, а просто так, но уже два года прошло, а сервизу всё было до фонаря до его мальчишек. Похоже, мамаша успела в своё время так на них наорать, трясясь за сервиз больше, чем за женскую честь, что прививка до сих пор работала, и мальчишки чуть бледнели от напряжения, когда брались за одну девятьсот шестнадцатую дурацкого парадного сервиза.

Ахилл грел в руках крошечную баночку с фруктовым пюре для Акима. Арктур разделил ребёнка с белоснежной рубашкой отца и усадил на высокий стульчик с перегородкой столика. Андрей поставил на стол последнюю тарелку с яичницей, Антип намазал тонким слоем масло на тост, Алексис самостоятельно занялся своим завтраком, а Ахилл с решительным видом навис над Акимом с ложкой. Аким не очень-то уважал фруктовое пюре, строил возмущённые моськи, иногда пытался вытащить порцию изо рта и посмотреть, что за дрянью его потчуют.

Подоспела третья яичница. Андрей поставил перед собой и отцом общую тарелку. Александр пропустил ужин и со вчерашнего чая ничего не ел. Пахло аппетитно и вредно. Нужно будет встать раньше детей завтра и приготовить полезный завтрак, четырнадцатое поколение не может относиться к здоровью так же безответственно как, скажем, восьмое.

– Как дела? – негромко спросил мужчина, обращаясь только к старшему.

– Нормально, – без особой радости ответил Андрей. – С матаном не очень…

Андрей учился на втором курсе в университете. Александр знал по себе, ему не просто. Даже когда понимаешь, что не совсем человек, комфортно устроиться в университете в пятнадцать лет не выходит. Приходится не афишировать возраст, несмотря на то, что год рождения значится во всех документах, когда все вокруг совершеннолетние никому толком не составишь компанию, всем кажешься низкорослым и щуплым… Уйма доводящих мелочей, которые не приходили раньше счастливому ребёнку в голову.

В школе сыну было скучновато, Александр помнил себя в том возрасте, предложил закончить экстерном. Андрей учился год за два, индивидуальную программу только удлинили до двенадцатилетней, в итоге вышло шесть, и в тринадцать он закончил школу. Как же эта индивидуальная программа раздражала его мать! Она то выясняла у Александра, не считает ли он сына умственно отсталым, то начинала каркать, что добром это не кончится. Ну да, непросто конечно, но почему должно быть просто? Андрей углубленно прозанимался год с репетиторами и в четырнадцать поступил на трансферную – инженер-экономист. Арктур в отличие от брата попросил немного повременить с поступлением, хотел определиться, и это Александр тоже разрешил, чем не демократия?

– А что такое? – спросил мужчина, отпивая чай.

– Преподаватель сменился.

– Новый строже? – хмыкнул Александр.

– Не старается быть понятым.

Светлый наследник прекратил жевать, посетило подозрение.

– Андрей. По какой причине ушёл первый преподаватель?

Сын опустил вилку и посмотрел на отца такими же синими глазами.

– Едва ли это дело рук наследников. Мы подходили к ней, чтобы спросить. Она сказала, что увольняется по собственному желанию. Это было правдой.

– Хочешь, найму её тебе репетитором?

Андрей задумался.

– Она вряд ли согласится… Но вообще – хочу.

Александр пил из чашки, глаза зацепились за циферблат часов, наследник мысленно ахнул – ещё проверять яхту!

– Мне пора… у дома не торчите… и долго не гуляйте. Хорошего дня!

Дети нестройно ответили. Александр, на ходу надевая пиджак, поспешил из дома, произнося про себя «храни их Серафим».

Лифт спускался на подземную стоянку. Небезопасное устройство, по сему Александр нанял охрану на радость и горе соседям. Чтобы попасть в дом через главный вестибюль либо через стоянку нужно носить при себе свидетельство о прописке (единого образца, выданное секретарём Александра) либо быть Александром или Аристом.

Охранник ждёт навытяжку у лифта. Молча, по инструкции дружелюбно кивает начальнику. Идёт вперёд, к автомобилю. Александр специально не ставил машину на одно и то же место. Охранник пружинисто падает на руки, внимательно осматривает днище, выхлопную трубу, вглядывается в салон через стекло. Даёт Александру знак отойти в сторону. Александр огляделся. В гараже никого, шевеление начнётся примерно через полчаса.

Охранник проверил багажник, затем капот. Помедлив, залез в салон, тщательно прощупал стенки и панели, проверил под сидениями. Бардачок и карманы в креслах пусты, Александр не держал в автомобиле ничего постороннего, не предусмотренного комплектацией, даже бутылки воды с собой не возил. Если что-то требовалось детям, они брали это с собой и потом забирали из машины. То, что могло понадобиться в гипотетической миссии, Александр носил на себе, иначе никак, машина тут не помощь, кое-что на щиколотке, кое-что внутри рукава рубашки. Всего не предусмотреть и всего нужного на себе не утащить.

Охранник сел за руль, завёл двигатель. Зверь-мотор приручено порычал, автомобиль, ускоряясь, понёсся по свободному коридору. Ускорение не пробудило зловредных механизмов, чисто. Охранник развернул автомобиль, возвращаясь к Александру, услужливо повернул по ходу движения и освободил место.

Наследник благодарно кивнул, сегодня ежедневный ритуал особенно важен – он собирался взять в поездку всех своих наследников.

Ворота слаженно открылись перед носом автомобиля, козырнул дежурящий снаружи охранник.

Вырулил из подземелья к завороту на проспект. Сначала на верфи. Если периодически не появляться ничего не сделают, хвалёная национальная лень. Разогнался по трассе, любуясь умиротворяющими рассветными облаками.

На полпути позвонил Карл.

– Карл, – вместо приветствий поздоровался Александр. Уважаемый наследник из старинного и заслуженного рода и серьёзный деловой партнёр, но тёмный; может, пожелание здоровья мелочь, Карл не будет её удостоен.

– Здравствуй, Александр, – более дипломатично откликнулся Карл. – Получил окончательный вариант договора?

– Да, – без уточнений подтвердил Александр.

– Мы можем подписать его сегодня до полудня? – осведомился наследник Цезаря.

Александр внутренне содрогнулся. Тридцать шесть страниц, из которых тридцать премелким шрифтом и оставшиеся шесть супермелким. Не смог вчера заставить себя изучить его. Это был уже третий исправленный с учётом пожеланий двух сторон вариант, исправленный, но до ужаса похожий на предыдущие два, разум его больше не воспринимал, но нельзя подписывать, не прочитав.

– Если тебе нетрудно, – уточнил Карл, оценив затянувшееся молчание.

Александр не мог сказать, что ему что-то трудно, тем более такая заурядная рутинная мелочь. Никакой слабости перед тёмным.

– Если всё в порядке, пришлю документ с курьером, как можно раньше, – сдержав вздох, обещал мужчина.

– Отлично! – обрадовался Карл.

В данном случае обещание означало, что Александр должен подписать договор ещё до десяти, потому что на без двадцати одиннадцать назначена встреча с заказчиками, пешком идти – минут пятнадцать, ресторан рядом на Красном, но приходилось закладываться на пробки. Потомок старого рода не имел права подставляться под выстрел.

Наследники всегда держат обещания. Что за срочность, что за необходимость – подписать договор до полудня? Со вздохом подумав о верфях и законсервированной на зиму яхте, повернул к офису.

Ничего, ещё можно успеть и то, и другое.

От въезда в старый район, там, где обрывается лесополоса, и выползают приземистые особняки прошлого века, загнанные культурным слоем под землю на этаж, на хвост села машина.

Александр хмыкнул в предвкушении.

Обычный седан из отечественных, серенький, старенький, вышедший в тираж до появления на авторынке серьёзных игроков вроде рода Аскольда. Скорость выдаёт чужеродную гоночную начинку.

Ловить в старой застройке нечего. Там гуляют дети с экскурсиями, топчатся недовольные жильцы, мнящие себя истинными хозяевами цветущего города, но рыбка большая да маленькая за ушедшей под землю на добрых три метра красной крепостной стеной не водится. Наследники предпочитают строения передовые, индустриальные, с защитными системами, стоянками, с доступом к офисам других компаний и магазинам, ну или по-настоящему старые здания вроде Совета опять же с усиленной охраной у каждой двери. Но Совет другое, сакральное место, стоит века, простые люди обходят за полкилометра, а для непростых он как маяк.

Ребятам положено было последить за кем-то или просто покататься для общего развития, а они самонадеянно решили покуситься на жирную рыбу.

Жирной рыбой наследник считал себя, а ослом – инициатора слежки. В самом деле, чтобы пойти против наследника Святогора, нужно либо быть в отчаянейшем положении, либо происходить из рода Кира. Гедеон так топорно не работает. Он – отвратный одутловатый старикашка с подозрительно чёрными длинными волосами, усами и бородой, во все времена года остающийся верным дурацкому балахону в стиле адепта восточной секты, но не дурак.

Александр не намеревался терять хвостик. Придумали себе занятие – следить, как он с верфи едет в офис. Да все знают, где его верфи и где его офис, но за глупость идиоты поплатятся…

Стоило незадачливым преследователям въехать на территорию головного офиса, они поняли свою ошибку. Детекторы, радары, камеры, вооружённая охрана. Исполнителей приведут для задушевного разговора не более чем через два часа, и они назовут хозяина, обязательно назовут. Дальше воспитательными разъяснениями займётся Арист. Воспитательные беседы доставляли старику подлинное удовольствие, пускай разомнётся, улучшит настроение. После столь долгой жизни, удовольствия – редкие посетители.

Легковушка, взвизгнув тормозами и оставляя жирный чёрный отпечаток на тёплом асфальте, пронеслась мимо входа, заворачивая за угол. С чистенькой клумбы с постеленным рулоном первосортного газона взметнулась стайка встревоженных птиц.

Осёл.

Припаркованные у тротуара иномарки жалобно затявкали, вызывая взволнованных хозяев из тесных стен офисов. Хозяева поспешно семенили из дверей, на ходу выуживая из карманов связки ключей с пультами сигнализации, теряя терпение, тыкали в кнопки.

Прежде чем встревоженные сигнализацией купленных на кровные коней успели вернуться в кондиционированную прохладу зданий, из ближайшего стеклобетонного гиганта выдвинулась неброская подтянутая группа в штатском. Прошли мимо начальника, ни взглядом не выдав знакомства с ним, сели в так и не пикнувший тонированный внедорожник и рванули за угол.

В расположении духа, не омрачённом предстоящим допросом, Александр поднялся на два лестничных пролёта, кивнул хорошенькой секретарше для визитёров, двадцати трёх лет в ладно-скроенном, словно игрушечном, костюмчике, потом настоящему секретарю, с виду не слишком приятному молодому ещё парню с жидкими русыми волосами, но толковому, прошёл через пикнувшую металлорамку, не по уставу пожал руку охраннику, мужчине с суровым тяжеловесным подбородком, и открыл кабинет личным ключом, который носил на внутренней стороне ремня. Ремень обычно удаётся сохранить после миссии. Запасной ключ припрятан в тайнике, на случай если ремень сохранить не удастся.

Притворил дверь, накинул пиджак на жесткую спинку стула, вытащил договор из кодового ящика, бросил на стол. До встречи оставалось не более полутора часов. Воскресший на углу стола экран, стоял испещрённый значками похлеще камня законов Месопотамии.

Ну спасибо, Карл. Александр обязан был знать написанное, но побрезговал читать в аккуратно поданном бумажном экземпляре, лежащем сейчас на столе. Многократно увеличенный шрифт документа вселял скуку. С каждым новым положением наследник Святогора всё более утверждался в мысли, что сочинял его умалишённый, кто-то из его и Карла доверенных лиц. Мысли возвращались к серой легковушке. Глаза пересохли. Александр моргнул.

…Открывая глаза, он почувствовал, что не увидит перед собой экрана и стен кабинета.

Лёгкая досада. Наследник Святогора не запаниковал перед лицом неизвестности, но, распахнув глаза, вздрогнул – вокруг смыкались сферичные стенки огромного подобия мыльного пузыря. В голове пронеслись сумбурные, не оформившиеся мысли.

Зал. Цементный неровный пол. Серые угрюмые Стены уходят в бесконечность потолочной мглы. Они так далеко, что кажется, в какую сторону не иди, доберёшься не раньше чем через полчаса. Дыхание даётся непросто. Воздух несвеж, неприятно тёпел.

«Какого…», – подумал мужчина.

Тяжело дышать – сердце подбирается к горлу, словно вознамерилось взглянуть наружу и убедиться воочию, что глаза ему не лгут.

Неизвестное не смутило бы так, как то, что открылось взгляду, неизвестное не удивляло наследника, регулярно отправляющегося на миссии с пятнадцати лет. Другое дело увидеть на миссии в чужое мироздание слишком много знакомого. Зрелище заставляло усомниться в реальности происходящего. Неубедительно. Впору протереть глаза, но Александр в зрении не сомневался, глаза светлого не обмануть.

Он был не один. На него молча смотрел отец. Сегодня взгляд его не поддерживал и не успокаивал, а сообщал досаду и горечь. Удивление отошло на задний план, Александр занервничал.

Здесь были все. Трое бессмертных, отец, Виктор, Рихард, Гедеон с Кирой, Белла, Мария, Карл, Анджей, Маланья, Клава, Иван, Трой, Силан, Никос, Берен, Талимея, Михаэль, Асаф, Лирфус, Арчи, Калигулла, Сыткликлай, Мина, Резо, Ксавье, Дмитрий, Исидора, Инга, Калеб, Ларош, Гал, Радик, Марианна, Рагнеда, Неман, Зенон, Анна, Абро, Борис, Малик, Гатана, Азу, Маврикий, Синуфил, Лавита, Лира, Франц… три других Александра, наводившие на Александра Аристовича в личном общении тоску… все в одном странном месте, многие почему-то в окружении мутных сфер, как и он сам.

Состав исполнителей плохо укладывался в бытийные рамки, потому что даже если бы они сидели за Столом, в одном помещении, зацепить одним зовом их не могло, а более они нигде вместе не встречались.

Кому понадобилось и удалось вызвать всех? Какая миссия, какая беда могла потребовать такой меры, как все наследники сразу – войско по численности, а если помножить на физическую силу и боевую подготовку, огромный элитный полк. Что нужно было сделать, чтобы послать зов стольким родам?

Но собрание не исчерпывалось кворумом Совета, даже если бы Стол позволял переносы из своего Зала. Дети, самых разных возрастов: от неходячих малышей до совсем взрослых. Пятеро – новорожденные в лёгких летних конвертиках – лежали на сером полу. Окружённые мутными сферами родители тщетно пытались прорваться к ним, отчаянные крики не достигали слуха Александра. Он видел, как открывались рты, шевелились губы, скребли по стенкам сфер пальцы. Его шесть мальчишек были здесь, начиная с пятнадцатилетнего Андрея и заканчивая трёхлетним Акимом, все в сферах. Пока ничего нельзя было сделать, Александр удовлетворился тем, что младшие не выглядели сильно напуганными и не плакали.

Борясь с удивлением и сохраняя лицо – надлежащее наследнику великого рода – спокойное до наркозной бесчувственности и разумное, с живым вдумчивым взглядом – Александр снова посмотрел на ссутуленного отца, ища в его облике ответ. Старик выглядел устало: морщины пролегли глубоко, правое плечо застыло ниже левого, ни следа традиционной усмешки. Последнее хуже всего.

Бедный отец, не в его возрасте скакать по миссиям и маяться по чужим мирам. Время схваток и походов осталось за плечами и обрушиваться на седую голову старика вот так со стороны бравого боевого прошлого было некрасиво, попахивало предательством…

Предательство! Он своим детям ещё миссий не передавал! Как они могли здесь оказаться?!

Попытка поддеть гнутую, обманчиво хрупкую стенку пузыря ножом не увенчалась успехом. Острие скользнуло, чуть не оцарапав руку. Александр вернул нож обратно в крепление, стараясь не привлекать к загашнику излишнего внимания. Бессемейные в сферах имели растерянный вид, но не зевали. Нужно быть начеку. Вдали от Стола Совета цивилизованные предприниматели превращаются в волков и акул. Гедеон не выходит из дома без яда, Виктор не стопроцентный, но вампир, у Арчи пылкий норов, у Азу от мышц непонятно как шкура не трескается, Мина горазда замечать мелочи – её прародителя прозвали Соколом, Гатана, как многие из тёмной братии, агрессивный, как выдержанный в тюрьме психопат. Ещё бессмертные.

Бессмертных укрывали от потерянных взглядов три крупные непрозрачные сферы. Две огромные чёрные жемчужины и одна молочная. Одна из чёрных особенно темна, огромна, раза в два с половиной крупнее сферы вокруг, например, Маврикия. Темнейший.

Александр ненавидел его. Тёмный откровенно продемонстрировал своё отношение к старым родам – отслеживать промахи, позорить перед Советом, лишать трона, казнить… Александр не мог подвести своих детей, оставить их без положенного по крови… но здесь их могли лишить не только прав и привилегий – их могли уничтожить. Он мог. Кажется, никогда ещё самый старый светлый род не подвергался такому риску.

Тёмных всегда было больше. Арист держал светлых, как стержень, многим тёмным набил оскомину, нажил много врагов, убить его и останется додавить светлых одного за другим… Чем темнее наследник, тем легче пускается в крайности, чем темнее, тем больше ненависти, тем легче слетает с катушек, тем проще перешагнуть моральный барьер и свернуть чью-нибудь шею… Александр осознавал, что его дети могут не вернуться из миссии с таким количеством тёмных. А ещё он Руслану должен… Как и Арист.

Здесь нет утешительной уравнивающей силы Стола. Нужно объединиться со светлыми, светлые генетически не способны на злодейство, собрать детей, выбираться из каменного мешка и скорее разбираться с миссией. Но пока почти триста наследников заключены в сферы, предпринимать решительные действия невозможно.

Вряд ли кто-то понимал, что происходит. Счастливчики без сфер спешили к детям через огромное помещение, постоянно натыкались на тех, кто был в сферах, словно не видели. Мимо Александра нестойко прошагала девочка-подросток с чётко прорисованным косметологом лицом, мазнула плечом по пузырю, не обратила внимания. Аура читалась слабо. Девчонка, не отрываясь от экрана телефона, на слух дошагала к нетерпеливо протянутой руке Фавсты, недовольно поджавшей губы и сузившей глаза. Кого-то из подчинённых худощавой наследницы могло пробить на холодный пот от выражения недовольства на этом бронзовом лице. Фавста с раздражённым вздохом сквозь сжатые зубы сцапала девицу за запястье резким движением хищной птицы и поволокла куда-то за тёмные жемчужины бессмертных, закрывающих выход.

Несправедливо. Дюжина наследников могла добраться до детей. И эта дюжина не пыталась помочь тем, кто не мог.

В ушах застыла ватная тишина. Сердце ходило в груди. Александр задумался о кислороде в сферах – на сколько его хватит? Стенки выгибались под давлением пальцев, но не рвались.

Свободный Анвар, держась за двух взрослых мужчину и женщину, озираясь, шёл рядом и будто не замечал плотно обступивших его со всех сторон сфер с наследниками, его больше интересовало помещение.

Все они, в пузырях или без, находились в каком-то зале. В глазах Александра через упругую стенку он виделся расплывчато, сложно было сказать, как далеко отстоят друг от друга стены и как высоко потолок, очертания терялись в невнятной серости, и главное – не видно было выхода.

Неужели они вот так просто уйдут? Неужели не попытаются освободить их? Не увидят?

Действительно ли они их не видят?

Взгляд тянуло к детям. Младший стоял выпрямившись в прозрачном шаре на грубом сером полу, любопытно поглядывая из-под бровок по сторонам, на макушке топорщился светлый вихрок. Справа от него в опасной близости боролся со сферой Асаф – упирался ногами и руками, надеясь диагональю пропороть прочность пузыря. Он не смотрел на Акима, но мог переломать его весом, как карточный домик. Что такое хрупкий ребёнок против тридцатилетнего тёмного шестого поколения, перевитого мышцами? Асафу нечего будет предъявить – Асаф несколько неуклюж, хотя при своей неуклюжести изрядно силён.

Александр опасался не случайностей и не Асафа, а умышленного зла и кое-кого более смертоносного. Нет, от Асафа не будет вреда. Пузырь не пропороть, наследник Аскольда лишён возможности совершить неуклюжее убийство. Несмотря на активные телодвижения тёмного, сфера не сдвинулась ни на йоту.

Тёмные вскипали. Пока их взвинчивали не светлые, а лишение свободы. Рагнеда яростно пыряла плёнку ножом – безрезультатно, уже проверено. Рагнеда не могла остановиться. Тёмные глаза блестели маниакальным блеском, время от времени взгляд переключался на сидящего в метровой сфере мальчишку месяцев шести от роду. Рагнеда не могла остановиться. Иногда женщины упорнее совершают обречённые действия, иногда это приносит результаты.

Нет. Бесполезно. Решение будет другим.

С трудом отвлекаясь от сыновей, Александр вспомнил простые истины, которые годами твердил отец – быстрее всех осваивается и решает задачи бессмертный. Тут их трое в таких же безобразных шарах, надо повторять за ними. Двое из них потенциально опасны, однако сейчас они могут быть полезны, нужно наблюдать, а потом – быстро действовать.

Сфера, заключающая Рюрика, была туманно-молочного цвета, самого бессмертного не разглядеть, как и обоих тёмных, облепленных непроницаемой тьмой. Пристанище Руслана невозможно было не признать – словно гладкий чёрный бильярдный шар, сфера далеко растолкала остальных и высилась как непокоримая зловещая чёрная глянцевая гора.

«Если нужно выбраться, они выберутся», – уверил себя Александр, пристально следя за Русланом.

Краем глаза продолжал осматриваться. Неограниченные в передвижениях наследники нашли выход и заторопились из нехорошего места наружу, то ли не беспокоясь об остальных, то ли действительно их не замечая. Александр сжал зубы. Разделяться в таком месте, всё равно что проводить черту между живыми и мёртвыми. Их было человек сорок, и они исчезали в скромной двери, которую Александр не видел за туманной сферой, скрывающей беспечно неподвижного Рюрика.

У Александра заканчивалось терпение. Бессмертные как будто никуда не торопились.

«Может, они отравлены?» – неожиданно кольнуло Александра.

Тогда нескоро зашевелятся. Но им-то что? Отряхнутся, глянут на трупы и отправятся восвояси. Может, отомстят. Руслан никого здесь не уважает и уж точно не любит, но наверняка охотно отомстит, хотя бы ради процесса.

Поблизости не осталось никого, не скованного гибким, но неподатливым пузырём. В ушах застыла липкая тишина, та липкая тишина, которая впивается в уши безостановочным комариным писком.

В проходе, в который подались счастливчики, отдалённо заскрябало. Странно, почему он вдруг услышал?

Масляно-чёрный пузырь бешено дёрнулся – стенка вытянулась на полтора метра вбок, взрываясь проткнутым мячом – чуть сердце не разорвалось. Мягко опускающиеся края не успели опасть, как изнутри, перекувырнувшись, беззвучной пружиной выскочил Руслан, не обратил внимания ни на что вокруг и устремился к проходу.

Когда бессмертный в спешке покидает место, верить в счастливый исход становится трудно.

Александр глянул на удивлённых детей, секунду подержал встречный взгляд Андрея. Неподалёку опрокинулась, вытягиваясь, вторая очень тёмная аура. Она тянулась вперёд, но хвост тут же сокращался, и плёнка никак не рвалась. Через напряжённую минуту, провожаемый пристальными взглядами из сферы вырвался сжатый кулак Игоря. Пузырь продолжал сопротивляться.

Виктор размахивал руками, неслышно крича в своей сфере. Многие подумали одинаково. Игорь не бросит их, как Руслан. Александр тоже позволил себе надежду, что несколько его сыновей спасутся, в конце концов, он всегда уважительно относился к этому тёмному, этот тёмный выгодно отличался от других.

Оскалив зубы, Игорь выдирался наружу. Да, ему это стоило труда. Александр взволнованно дышал. Это сложно. Ему одному не справиться. Вся надежда на Игоря. Хотя бы детей…

«Ещё чуть-чуть!», – нетерпеливо подбадривал Александр про себя.

Не успев толком высвободить ноги, не разогнувшись даже, Игорь, не задумавшись, понёсся вслед за Русланом. Чёрные лохмотья потухали, как всполох слизавшего последние крошки топлива огня.

Александр плюнул на всё и забарабанил в сферу, сколько было сил. Стенки издевательски мягко прогибались под ударами и пружинисто возвращались на место. Бесполезно.

Хуже всего было то, что ничего не менялось. В неподвижности и искусственной тишине само время стало резиновым и утратило объективность. В духоте Александру захотелось спать. Встряхнул головой, развеивая предательски заманчивую дрёму.

Чуть не проглядел, как спешно и, растеряв всякую гордость внешнего облика, вернулся вышедший последним Анвар. Узковатые из-за тяжёлых век глаза превратились в блюдца, рот перекошено распахнулся и кричал, наследник бежал на всех парах, пока не впечатался на всех же парах в сферу с Гедеоном и не повалился на пол, тряся лысеющей башкой. В таком же виде вернулись Резо и несколько людей лично Александру незнакомых.

Назад энергично влетел Игорь, его губы двигались, словно он с трудом перекрикивал шум. В отличие от смертных наследников, он пузыри видел. Ближайший попавшийся на пути толкнул так, что каждый из них так или иначе оказался ближе к противоположной от выхода стене – опрокинут или лишён равновесия.

Мир стремительно крутанулся. Пока Александр барахтался, паниковал за малышей и представлял, что там творится с младенцами, Игорь выламывал пласт облицовки от стены. На облицовке не было ни стыков, ни зазоров, она была монолит. Сложно было представить, для чего бессмертному понадобилась эта хулиганская деструкция…

Александр пожалел, что Игорь не управился вовремя.

Внутрь проникло существо. Голое, серое, без кожи даже в тех местах, где её слишком трудно снять, чтобы палач пошёл на такое беспокойство. Глаза светлого поглотили картинку полноценно, сфотографировали для памяти, как знал Александр, повторили в том же разрешении и качестве глаза его сыновей, начиная с Андрея, у которого поджались от отвращения губы, и заканчивая Акимом, который не понимал что видит, но улавливал наследным чутьём – не происходит ничего хорошего.

Изувеченное, отталкивающее болезненным натурализмом своей искалеченности, Александру существо не понравилось, верный знак, добра не ждать. Жертва чудовищного насилия по некоторым признакам сама была непротив причинить кому-нибудь боль. Едва заметные в подгнивших верхних слоях тканей глаза слабо поблескивали. Карие, заурядные, вроде привычные своей распространённостью, много раз виденные на банальных лицах простых людей, не осенённых наследственностью бессмертных, вкупе с целым они вызывали тошноту до едкой слюны во рту, которую хотелось брезгливо сплюнуть.

Александр трудно сглотнул.

Существо поспешило за шестью вернувшимися, разрезы рта дёрнулись в предвкушении. Оно улыбалось широко, обнажая верхний ряд пеньков, оставшихся от зубов… впрочем, различить их в месиве лица было непросто и светлому.

Бессмертный не погнался за гуманоидом, а оторвав всё ж таки здоровую пластину, закрыл ей проход, подперев руками и спиной. Александр отчётливо увидел на его лице с кровавой полосой на лбу безысходное сожаление – он почему-то не мог сойти с места. Существо, натыкаясь на невидимые сферы и оставляя на них гнойные и кровяные следы, неотступно заторопилось к незамаскированным наследникам, проигнорировав Игоря. С существа сыпалось что-то – гнил на ходу?

Тёмный закричал, одно и то же слово. Александр внимательно вгляделся и повторил движения губами:

«Рюрик!»

Игорь звал и звал, но Рюрик не двигался. Пластина за Игорем затрепыхалась, по ней колотили, что есть мочи. Это могли быть вернувшиеся наследники. Тёмный непоколебимо оставался на месте. Не хотелось представлять, что он не впускает.

Отталкивающий гуманоид продолжал преследование. Александр дёрнулся, барабаня по стенкам – он бы не стал с ним возиться – удар по хребту и конец. Но среди не скованных сферами не было никого, кто мог бы дать отпор. Анвар и Резо были староваты. Двое молодых мужчин по виду были рохли, от женщин сложно было чего-то ожидать, даже их одежда была против них. Шелковое платье Киры со свободным подолом по колено больше подходило для бега, чем их плотно облегающие не особенно выдающиеся фигуры сужающиеся книзу юбки.

Одна, немного полная, столкнулась со сферой Гатаны – задела вскользь, но не устояла на ногах. Гуманоид оказался над ней, и прежде чем кто-либо сообразил, что происходит, вытащил печень. Жертва вряд ли поняла, что произошло, обмякла лицом в пол.

– Не смотрите! – заорал Александр сыновьям, забыв, что кроме него самого крик никому не услышать.

Игорь принял заслонку на руки и отступил в сторону. Руслан, судя по облику, успел искупаться в прозекторских стоках: кровь, потёки гноя, кусочки твёрдой субстанции. Александр избегал вглядываться.

Игорь перестал звать Рюрика, выражение досады ушло с лица с кровавой отметиной. Он смотрел на гуманоида с тёплой печенью в осклизлых руках, а на темнейшего, стоящего на расстоянии протянутой руки, не обращал внимания.

Мясник отёр надбровье тыльной стороной окровавленной руки и небрежно стряхнул красные комки на пол. Внешний вид наконец соответствовал внутреннему содержанию. Лица тёмных повытягивались – до последнего не узнавали Руслана, наверное, гадали, как Игоря угораздило впустить такое.

Бессмертный неторопливо, но отчего-то быстро настиг каннибала.

Светлый с несвойственным ему злорадством наблюдал немое кино. Вот Руслан переламывает гуманоиду шейный позвонок. Лёгкое движение, будто несильное, даже детям не покажется, что кому-то причинили боль. Вот гуманоид оседает на пол как мешок. Руслан внушительно возвышается над двумя трупами, хотя выглядит немногим лучше бесшкурой твари у себя под ногами.

Игорь прижимает заслонку к двери. Бессмертные обмениваются парой неслышных слов. Руслан подхватывает с пола трупы, за руки, как тряпичные куклы, оставляя кровяной и коричневый след, оттаскивает ближе к Игорю, цинично вытирает окровавленные руки о бирюзовый жакет погибшей женщины. Бессмертные задумчиво оглядываются вокруг, неторопливо перебрасываются несколькими словами. Оба сдержаны.

О чём-то договорившись, Руслан направился к туманно-белой сфере. Ударил небрежно согнутыми пальцами, без усилия продирая плёнку.

Стенки опали, открывая взгляду свернувшегося клубком светлого. Рюрик крепко спал. Сфера рассыпалась тонкими дрожащими лепестками, тая без следа.

Руслан потряс его за плечо двумя пальцами, немного измазав кровью рукав белой сорочки. Реакции не последовало. Тёмный взялся всей ладонью, усадил на каменный пол. Рюрик тяжело дышал, грудь ходила ходуном, ноги неловко и неудобно подвёрнуты. Тёмный вздёрнул его на ноги, но он пошатнулся и снова сел, держась за голову.

Чёртовы злодеи, из всех подгадали отравить именно светлого!

Александр не понимал, почему тёмные тянут время и не пытаются никого больше освободить.

Игорь что-то сказал.

– Мы же задохнёмся! – теряя терпение, процедил Александр сквозь зубы, борясь с душной дрёмой.

Руслан резко обернулся на него, словно услышал. Он ведь не мог, верно?

Тёмный с кошачьей мягкостью пришёл в движение, направился прямо на него. Александр невольно отступил, но за спиной была стенка, центр равновесия сместился, мужчина упал. В следующий момент Руслан занёс над ним руку.

Здравствуй, смертный час. Александр попрощался с жизнью. Хотел посмотреть напоследок на детей, но не мог отвести взгляда от залитого кровью Руслана, и переключать на них его внимание не хотел. Тёмный был смертью для тысяч, которые смотрели на его равнодушное лицо в последние мгновения жизни.

Стенки дурацкого пузыря обмякли и исчезли. Руслан равнодушно отвернулся, без страха подставляя бликующую красными мазками спину.

У Александра в ушах шумело, мокрый жаркий пот на теле резко похолодел, духота сменилась зябким суховатым воздухом, от которого моментально першило в горле. Александр сдавленно кашлянул. Без мутной сферы помещение не казалось сколько-нибудь лучше. Серость по углам и зыбкие контуры, непонятный и невидимый источник освещения, единственный выход, плотно подпёртый Игорем.

– Вытаскивай остальных, – спокойно велел Игорь.

Александр понял, что говорят с ним. Перечить не стал, не к месту. К счастью, он всё ещё видел их.

Стенки сфер ускользали от мокрых пальцев. Мужчина, несколько больше, чем нужно суетясь, чувствуя, что за каждым его движением пристально следят, вытащил нож из крепления на щиколотке. Снаружи разорвать сферу оказалось просто. Нож вошёл в неё, как в мокрый песок.

– Фуф, – спокойно сказал Арист, словно выходил из душного автобуса.

У Александра на скулах выступил чахоточный румянец. Отец не упал и не запнулся, вот кто действительно умеет сохранять лицо, даже не опёрся на предложенную руку. Александр снова почувствовал себя зазнавшимся сопляком. Вернулась назойливая ревнивая мысль: «Смогу ли я с ним хоть в чём-то сравниться? Может, род Святогора в конце концов спустя две с половиной тысячи лет стал вырождаться именно на мне?»

Свой нож старик достал неуловимым движением иллюзиониста, вряд ли кто-то понял откуда. Только что его худая стариковская рука в вспученных жилах была пуста и вот в ней нож. И вот его опять в ней нет.

Арист, едва прицелившись, метнул перо вперёд.

– Совсем из ума выжил!!! – возмущённо зашипел Виктор, поднимаясь на ноги.

Нож пропорол семь сфер и застрял в той, где находился тёмный как туча Гедеон. Потомок Кира внимательно смерил вечного оппонента не сулящим добра взглядом, подцепил кончик лезвия пальцами и на манер хирурга сделал аккуратный надрез.

Арист не принял Председателя всерьёз.

Выбираясь наружу, наследники закашливались от спёртого воздуха и жались от холода. Нестройно обиженно зарыдали освобождённые из сфер младенцы.

Потеряв к остальным интерес – выберутся, Александр поспешил к сыновьям. Разрезал сферы, стараясь не пугать большим лезвием. Акима, только высвободив, прижал к груди. Маленький подрагивал и притих как-то странно. Андрей, только выбравшись, не теряя здравого смысла, взял за руки шестилетнего Алексиса и девятилетнего Антипа. Четырнадцати-тринадцатилетние Арктур и Ахилл без разговоров встали рядом с братьями, внимательно поглядывая по сторонам.

В страшном сне Александр не представлял своего трёхлетнего ребёнка на миссии. Волнуясь за Акима, не оценил по праву собранность старших мальчишек. Маленький молчал, на слова не реагировал, глаза смотрели в пол, Аким странно, не по-детски заламывал руки. Успевший оглядеться Арист отреагировал, пришёл на помощь, тихо заулюлюкал, заговорил присказкой-побасенкой, перехватил ловкими узловато-суставчатыми тёплыми руками. Аким приоткрыл рот и в недоумении заслушался пустыми неуместными словами, невяжущимися с происшедшим и увиденным. Александр беззвучно вздохнул и предоставил сына отцу.

Тёмный Арчи, оказавшись на воле и прокашлявшись, первым делом побежал ощупывать безответные стены, утащив с собой перепуганного мальчишку лет семи. Гатана дёрнулся было в противоположную сторону, но стена оказалась слишком далеко, а обстановка не воодушевляла отделяться даже независимых тёмных.

Александр оттеснил сыновей к Белле, Трою, Дмитрию и Лирфусу. Наследники сообразили, что у него на уме. Остальные светлые обеспокоенно оглядывались, не видя способа миновать десятки обступивших их тёмных.

– Что будем делать? – убедившись, что его всем слышно, поинтересовался Виктор.

Рядом с Председателем стоял высокий молодой парень с бледноватым холёным лицом и мягкими каштановыми волосами, непрактично неостриженными, как раз чтобы то и дело свешиваться на глаза. Отец говорил, что в юности вампирское проявляется в потомках Вия острее. Сестра наследника Виктора была младше, сильнее похожа на отца, девушка не могла сомкнуть губы из-за выдвинутых клыков.

– Давайте выйдем отсюда, – логично предложил Неман, морщась, передёрнув плечами. Рядом с ним стояли пареньки погодки пятнадцати-шестнадцати лет, заметно, что впервые на миссии. – Возможно остальные уже нашли способ выбраться! – он махнул рукой на молчаливого мрачного Анвара.

Неман решительно направился к выходу. Наследники, за исключением пятерых, с готовностью пошли следом. Перекрывший проход Игорь не двинулся с места.

– Не подходите, – категорично запретил Руслан.

– Что? – не поверил ушам Рихард. – Ты чего?

Несмотря на то, что первый сын Ольгерда был раза в два младше Виктора, его трое сыновей были взрослее младших потомков Вия.

– Там нет выхода, – ровно пояснил Руслан.

Рихард скептически смерил взглядом его лицо, грудь и брюки в подсыхаюшей крови.

– Если так, они бы уже вернулись, – резонно заметил он.

– Они бы с радостью, – Руслан не изменился в лице.

– Перестань! – вмешался Игорь, неодобрительно глянув на темнейшего. – Там нет выхода, – тем не менее, уверенно повторил бессмертный, – они не ушли, их убили.

Виктор, намеревавшийся было что-то сказать от своего имени, потрясённо замер.

– Как это случилось?!

– Все, кто вышел туда? – ахнула Маланья.

– Всё было кончено в пару минут, – Игорь вздохнул. – Руслан спас шестерых. Когда я добрался до места, спасать было некого.

Игорь был огорчён, в отличие от «спасителя», равнодушно поглядывающего на наследников.

– Они мертвы? – не веря, произнёс Рихард.

От упомянутой шестёрки осталось пятеро затравленных и трясущихся как желе наследников. Анвар тёр покрасневший лоб, маленькие невыразительные глаза зло пялились из-под бровей на свидетелей его позорного бегства с поля сражения. Его сын молчал, побледнев от шока. Можно подумать не видал прежде, как всякая погань, которой лежать бы тихонько в земле, вдруг встаёт и разворачивает гастрономические вылазки на людей. Правда сейчас наследников погибло больше, чем за все эпидемии чумы, холеры и период ранней раздробленности.

Дрожащее трио Александру было неизвестно. Никакого впечатления они на него не произвели, встретил бы на улице – прошёл бы мимо, едва взглянув. Какие-то заурядные серенькие люди, совсем на наследников не похожи, ни внутреннего благородства, ни стати, ни властности. Женщина вдобавок истерично подвизгивала, зажав рот ладошкой, добавляя собранию ноток фарса. Никто не поинтересовался, как их зовут и из каких они родов. Руслан вообще брезговал смотреть на спасённых, наверное, жалел, что успел вмешаться. Положение наследника обязывает к большей требовательности к себе, эти себя ей не изводили, разве что требовали от себя ежедневного трёхразового питания и восьмичасового сна.

– Что там? – хмуро поинтересовался Гедеон, как и Арист, нянча на руках младшего внука – темноволосого мальчишку лет трёх, как и Аким.

Игорь задумался:

– Монументальная лестница в два пролёта, внизу квадратная площадка… Большинство осталось на ней.

– Ты убил злодеев? – Виктор посмотрел на Руслана, ответа ждать не стал. – Надо достойно упокоить павших. Пойдёмте, Рихард, Александр, Арчи, Гатана, Асаф, Неман…

– Туда никто не пойдёт, – холодно остановил Председателя Руслан.

Глаза тёмного зловеще блеснули из-под ресниц. Волк среди овец давно ждал, когда его выпустят из клетки законов и правил Совета.

– А это с какой стати? – снова возмутился Рихард.

Руслан долго посмотрел на него. У Александра, хотя взгляд был адресован не ему, внутри всё перевернулось.

– Я не пропущу.

– Мы – наследники великих родов, – процедил Рихард, обретая способность говорить и выдерживая тяжёлый взгляд, – честь для нас не пустой звук. Мы не оставим погибших на поругание ни из-за этой падали, – он кивнул на оттащенный к стене освежёванный труп, – ни из-за тебя.

В серых глазах была неумолимая решимость. Александр придерживался того же мнения, и слова первого сына Ольгерда произвели впечатление на многих сомневающихся, несмотря на то, что большинство, часто называя себя потомками великих, начали подзабывать, как это доказывается действием. Кажется, речь Рихарда что-то в памяти воскресила.

Андрей улавливал каждое слово первого сына, затаив дыхание. Его ровесник из рода Тенгиза игнорировал взрослые разговоры, тупо выискивая сеть телефоном. Потерянный морщинистый Збрышек его не одёргивал, зато отпрыск, так и не обнаружив сеть, принялся дёргать его.

– Мы… чувствуем опасность… – сбившись на непривычном «мы», нахмурился Игорь.

– Они заслуживают захоронения, – вставил своё слово Гедеон.

Отец медлил. Его слово – и решение не сможет быть оспорено бессмертными.

– Вы не можете решать за нас, – присоединился Виктор, – спасибо за предупреждение, мы будем осторожны, но запретить вы не имеете права!

Руслан не впечатлился. Ему было глубоко плевать на равноправные совещания. Бессмертный подошёл к засомневавшемуся Игорю и навалился широкой спиной на заслонку справа от него. Бросилось в глаза, что он крупнее, раньше так близко друг к другу наследники их не видели. Сам Игорь тоже был несколько удивлён, невольно отодвинулся в сторону.

Вход в любом случае оказался заблокированным.

– Безобразие! – злясь, сморщился Виктор, голубые глаза значительно побледнели, поползла вверх, обнажая зубы, верхняя губа.

– Слышал, вы не разделяете моих взглядов, – явно издевательски заговорил Руслан, – но по мне лучше пусть то, что там, жрёт трупы на лестнице, чем детей здесь.

Александр сглотнул.

– Так нельзя…

– Вы сказали, там нет выхода, – быстро напомнил Асаф, нервно облизнув губы. – Откуда там могло взяться то, что жрёт, если там только мертвецы?

– Это, – Руслан хмыкнул, – одно из самых досадных свойств мироздания – мертвецы иногда тоже жрут… но это опять-таки на мой взгляд.

– Не понимаю, в чём сыр-бор, – пожал плечами Арист, наконец что-то решив, – за полчаса здесь Совет обеднел на десять родов, так неужели мы не послушаемся бессмертных?

Ариста смерили удивлёнными неверящими взглядами.

– Для меня сейчас вот что важно, – старик мягко похлопал по плечику Акима. – Я не пожертвую жизнями внуков ради памяти мёртвых, можете считать меня эгоистом. Я согласен с бессмертными и благодарю их за то, что они не стали, как мы, стучать себе в грудь, горланя оды чести и гордости великим родам, и предпочли защищать живых, а не стеречь погибших.

– Да, он прав, – закатил глаза Гедеон, всякий раз недовольный, когда приходилось признать правоту Ариста. – Что предлагаешь делать?

– Тёмные знают, куда нельзя, самое время спросить у светлого, куда можно, – он обернулся ко всё ещё сидящему на полу, где его оставили, Рюрику.

Руслан невесело заулыбался, продемонстрировав хищные резцы:

– Как он должен это сделать: услышать или учуять?

Арист холодно посмотрел в ответ:

– Светлые видят больше остальных.

– Когда видят, – кивнул бессмертный.

Арист сунул Акима Александру и, припадая на правую ногу, направился к закрывшему лицо руками Рюрику.

– Рюрик! – позвал старик, пытаясь открыть лицо бессмертного.

Рюрик вяло сопротивлялся.

– Что у него с глазами?! – потрясённо выдохнул отец.

Гедеон поспешил следом. Анатомия была его коньком, но чтобы понять, что с глазами Рюрика, медицинские познания не требовались.

– Его либо усыпили, либо отравили и залили стекло в глазницы, – снизошёл до объяснений Руслан.

Белла ахнула, полная сочувствия, бросившись за ветеранами Совета к Рюрику.

– Мы не хотели выпускать вас, пока он не найдёт дорогу, – вздохнул Игорь. – Тот, кто устроил западню, предусмотрел это. Я бы поставил на полукровок, но ведь Руслан тоже здесь.

– Ты слишком много о них думаешь, – не согласился Неман, затравлено озираясь, – им такое не устроить…

Белла в поисках поддержки оглянулась на Руслана, с которым ухитрялась, пожалуй, единственная из всех, ладить, будучи при этом одной из самых светлых:

– Как же он теперь… неужели ничего не сделать?

– Нужно извлечь стекло, – небрежно сообщил тёмный, – глаза восстановятся через пару суток.

– Так просто? – удивилась Рагнеда.

– Да, конечно, просто, – с сарказмом огрызнулся Сатхи, – иди, вырезай!

– Были бы инструменты, – с сожалением вздохнул Гедеон.

Рюрик нескоординированно отмахивался от щупающих лицо рук.

Руслан молча подошёл, протягивая Гедеону длиннющий нож. Где его носил?

– Вырежи сам, а? – раздражённо вмешался Игорь.

– Пожалуйста, кто-нибудь другой! – умоляюще подал голос Рюрик, без зрения чувствуя, к чему идёт дело.

– Не болтай ерунду! – рассердился Игорь. – Лучше него никому не справиться! Не тяни время! Вы чего смотрите, отвернитесь сейчас же!

Последнее относилось к детям, испуганно вытаращившим глаза на Руслана с ножом.

Рюрик обреченно вытянулся на полу.

– Кто-нибудь хочет подержать голову? – пригласил Руслан, с видом гостеприимного хозяина, готовящегося нарезать на ломтики печёного гуся. Кира вытащила из сумочки пакетик с влажными салфетками и передала бессмертному. Минут пять он протирал зловещий нож, а никто так и не выразил желания помочь.

– Что вы там делаете? – забеспокоился Рюрик, царапая ногтями пол.

– Давай я, – вызвалась сердобольная Белла.

– Нет, если он захочет дёрнуться, ты не удержишь… – отказал бессмертный. – Ну?

Руслан оглядел лица. Дети стояли спинами, взрослые боязливо отводили глаза, не сказать, чтоб трусили, но определённо сильно не хотели марать руки.

Бессмертный выбрал сам:

– Александр.

Наследник вздохнул, но спорить не стал. Рюрику плохо, Рюрику надо помочь, а кто-то тёмный, кого бы Руслану было логичнее предпочесть Александру, мог быть неприятен Рюрику.

Руслан стоял на коленях с ножом наготове. Голая грудь в крови, разводы простыли и почернели. Александр опустился на колени по другую сторону.

Циничный мерзавец, покалечивший Рюрика, глумливо подрисовал на кустарно влитом в глазницы мутном стекле угольный зрачок и голубую радужную оболочку.

Прикосновение к бессмертному заповедно и сакрально, как приложение к святым мощам. «Мощи» ёжились и переминались на холодном полу. Александр вдохнул холодный воздух и, подавив кашель, сжал ладонями макушку и подбородок бессмертного успевшими замёрзнуть руками. Рюрик вздрогнул от неожиданности; неизвестно, было ли ему больно или ещё сказывались последствия отравления. Руслана ничего не смущало. Он вытащил из-под брючины небольшой нож с деревянной рукоятью и без церемоний всунул Рюрику между зубами.

Веко подрезал без трепета, Рюрик тоже не шелохнулся. Дальше было хуже. Стекло заполняло глазную впадину, Руслан попробовал поддеть кончиком лезвия, не обращая внимания на появляющиеся на лице порезы и на проступившую кровь. Рюрик оскалил зубы, сильнее впиваясь в рукоятку. Руслан нажал сильнее. Стекло лопнуло. Александр ещё не сообразил, что случилось, а тёмный уже выдернул у него из рук голову Рюрика и, придерживая за шею, вытряхивал осколки. Рюрик приглушенно промычал. Когда тёмный положил его обратно на спину, светлый взмахнул рукой, делая знак прерваться, но Руслан безапелляционно покачал Александру головой. Наследник Святогора вздохнул.

Стекло заполняло не только глазницы, но и отводы сосудов, Александр не заставил себя смотреть на крошево, в которое тёмный бестрепетно превращал молодое лицо. Правая рука светлого бессмертного клацала за воздух.

Руслан склонился над светлым ниже. Рюрик тоскливо замычал.

– Хватит ныть! – раздраженно осадил тёмный.

Рюрик его вряд ли услышал. Процедура выполнялась под аккомпанемент задыхающегося разноголосого кашля и прерывистые вопли младенцев. Голова в руках Александра задёргалась, мужчина напряг мышцы. Не хотелось лишний раз причинять Рюрику боль, но как ещё не дать ему насадиться на нож тёмного? И уцепиться не за что, только если горло придавить всем весом к полу…

Александр обернулся на отца. Арист ободряюще подмигнул, хотя больше походило на нервный тик. Мальчишки стояли с ним, маленькому Акиму дед зажал глаза и уши. Игорь неотступно держал заслонку.

Взгляды взрослых были обращены на них с Русланом. Наверное, к счастью, тёмного ничто не пронимало. Игорь был прав, лучше него никому не справиться, другой бы занервничал, нанёс дрожащей рукой лишние порезы, не смог бы довести работу до конца под душераздирающее незамолкающее мычание. У Александра занемели руки, он успокаивал себя, что осталось недолго, но мучение не кончалось…

Смертный бы умер. Глаза близки к мозгу, человек бы такого не выдержал. Осознание привносило тягучий привкус и воскрешало образ сакрально-заповедных мощей. Вроде бы изученный и признанный непредсказуемым Рюрик в который раз перешёл установленные для его личности барьеры, он был чудом прямо сейчас, иллюстрацией несокрушимости бессмертных… смущало отношение окружающих, ждущих чтобы всё поскорее закончилось, не более.

Всхлипнул кто-то из детей, зашушукал, успокаивая молодой женский голос, кто-то кашлял. Александр глянул вниз, Рюрик истерзал зубами рукоятку, из-под затёртой прикосновениями поверхности показалась свежая древесина. Руслан вытаскивал из красного колодца острый как сабля осколок.

Да когда же уже…

– Всё, – констатировал Руслан.

Александр недоверчиво посмотрел на нож без единой капли крови.

– У нас не вытекает кровь, – заметил удивление Руслан, убирая чистый нож за спину и выдирая второй из зубов Рюрика.

Раздался щелчок.

В противоположной от входа стене раздалась щель. Рихард, выставив нож, поспешил туда, сопровождаемый тремя молодыми мужчинами.

Руслан откровенно втянул носом воздух.

Бах!!! Бах! БАХ!!!

Наследники вздрогнули.

Яростный стук долетал из-за пластины за спиной Игоря. Мертвецы пришли в себя. Или доели.

– Идите за Рихардом, живо! – Руслан вздёрнул Рюрика на ноги и потащил не пришедшего в себя и дезориентированного к щели впереди. С приказным тоном не решились спорить, не до того. Светлый бессмертный еле перебирал ногами, с трудом и неохотой опираясь на тёмного.

Игорь держал надёжно, подводила заслонка – начала поддаваться ударам, появились вмятины. Что это, металл?

Новообразовавшаяся щель, ведущая к спасению, была высока, но узка – мог пройти один взрослый за раз. Наследники столпились у неё, мешая друг другу.

– Дорогу…! – нетерпимо рыкнул низкий голос, добавив грязное слово, зверским толчком опрокидывая пытающихся спастись наследников. С дробным стуком и звяканьем посыпались какие-то мелкие предметы, разочарованно вскрикнул подросток.

В толчее с десяток человек у входа упали на пол, вскрикнула женщина, Александр подумал на Беллу, сердце тревожно забилось, он не видел сыновей и старого отца.

– Полегче! – громогласно перекричал панические возгласы и ругательства Виктор, впихивая кого-то перед собой, возможно, дочь, возможно, того, кто случайно преградил путь ему самому.

Александр покачал головой. Наследники шипели и шикали, расталкивая друг друга локтями. Маленькие, не понимая, заревели. Кто-то придавлено вскрикнул. Арчибальд оттолкнул Ивана, Иван не устоял и упал, пропадая из вида. Александр не видел родных. В двух шагах остановился Руслан с мятым и истерзанным Рюриком, у светлого глазницы были полны крови, но ни единая капля не стекала по лицу. Тёмный пристально следил за проходом на другой стороне, предоставляя смертным пихаться и ссориться, сколько угодно. Жаль Рихард первым пошёл на разведку и первый перешёл в другое помещение, он бы смог прекратить балаган.

Игорь развёл руки в стороны. Куски отходили, импровизированная дверь держалась на последнем дыхании. Цепкие руки, грязные и оплывшие, по-обезьяньи ловко отщипывали кусочки от загородки, ширкая мужчину по плечам. Он не был испуган, благородным лицом владели досада и брезгливость.

– Нож есть? – неразличимо за вознёй смертных одними губами спросил Руслан.

Игорь кивнул. Руслан сразу потерял к нему интерес. Его лицо оставалось характерно равнодушным, но можно не сомневаться, он бы предпочёл убивать нечисть, а не помогать наследникам в их недостойном бегстве и нянчиться с ослепшим и потерянным Рюриком.

Александр дождался, когда толчея рассосётся, но когда кроме него, Киры и троих бессмертных в помещении вроде бы никого не осталось…

Кира по-женски зажала рот ладонью.

Истоптанное тело походило на мешок живодёра. Ткань пропиталась красным, а лицо превратилось в месиво. Александр не мог поверить, что это в самом деле произошло. Наследники, как бестолковое стадо буйволов, затоптали человека насмерть. Если бы кто-то сказал что-то подобное в Совете, его бы сочли еретиком. Ну конечно, наследники не какие-то безмозглые паникёры! Они воины, люди собранные и неподдающиеся слепым импульсам. Конечно.

Кира нагнулась, чтобы втащить новопреставленного в щель.

– Оставь, – запретил Руслан, тоном пресекающим попытку спорить, – с ним кончено.

В этот момент с треском сломалась заслонка.

Александр резко обернулся – Игорь стоял к ним спиной, стройный и натянутый как тетива. Плавным, почти любовным движением бессмертный извлёк из воздуха меч. Александр узнал Люменис. Хорошая вещь магическое оружие.

В проход заспешили освежёванные, маниакально оживлённые уроды. Активно разлагаясь на ходу, оставляя след из фрагментов сочащейся постгумационными биологическими жидкостями плоти, они попёрли под готовое принять их лезвие, дополняя отвращение противоестественной суетливостью движений.

Светлый, чьи глаза бесспорно превосходили зрение самых наблюдательных людей, не видел, чтобы Игорь двигался, лезвие как-то естественно пропарывало и разрубало, словно без участия бессмертного. Завораживающее зрелище для того, кто что-то соображает в схватках на холодном оружии. Чтобы уметь так, нужно посвятить умению больше, чем жизнь.

Тут Руслан воспользовался дезориентированным телом Рюрика, чтобы, не прикасаясь, втолкнуть наследника в щель, и перешёл границу последним.

Щель срослась, как створки скоростного лифта, только шва не осталось.

– Игорь! – вскрикнула Кира, бросаясь к стене.

Если бы пробежала большее расстояние, было бы эффектней, а так – лишь припала к стенке, прижав к шершавой поверхности узкую ладонь. Тесно.

– А-А-А!!! А-А-Ааа!

Кое-кто увидел глазные впадины Рюрика. Оглушённый бессмертный закрутил головой, расширяя круг вопящих. Александр не узнал голосящих женщин, в Совете их не было, возможно, какие-то побочные родственники наследников – ауры слишком размытые для прямого родства.

Новое помещение было в разы меньше, Александр осмотрел его вскользь, отметив на одной стене поверх голов нарисованные глаза, как две капли воды похожие на те, что красовались на стекле в глазницах бедного Рюрика.

– Он в порядке, – успокоил Киру Руслан.

Кира не успокоилась:

– А если с ним сделают то же, что с Рюриком?!

– Он не такой беззубый.

По виду Рюрика сложно было понять, задело ли его замечание или оставило равнодушным. Бессмертный молча сел там, где стоял. Кира, брезгливо сморщив нос, наклонилась и завязала ему глаза шейным платком. Хотя теперь на лице Рюрика красовались шелковые ветви сакуры в цвету, у Александра перед глазами стояли заполненные кровью колодцы, память сфотографировала.

Затерроризированные, перхающие наследники вынуждены были стоять близко друг к другу, прижимая к себе родственников и сторонясь чужих, и были от этого не в восторге. План сгруппироваться со светлыми не мог быть осуществлён, слишком тесно, того и гляди ближний воткнёт кинжал или спицу под лопатку или подтравит. От Гедеона старались держаться в связи с этим подальше, говорили, он носит с собой по крайней мере три разновидности нераспознаваемых животных ядов и лезвия, появится где-то пустяковая, ничтожная царапина длиной в сантиметр и прости-прощай.

Арист не отпускал от себя мальчишек и неплохо держался, несмотря на возраст. Александр не видел, чтобы он рано ложился спать или морщился от застарелых болей, не слышал, чтобы жаловался или просил о помощи, но не самообманывался – Арист горд, но очень стар, усталость лет ещё аукнется, старику необходимо передохнуть, посидеть, неплохо бы перекусить, то же касалось мальчиков. Александр готов был не есть и не пить неделю, вторая неделя далась бы тяжелее, но далась бы.

Комната была гола: однотонные молочные стены ограничивали помещение в две сотни квадратных метров, меньше метра на человека, бледно-салатовый пол казался пластмассовым, потолок горел, как сплошная энергосберегающая лампочка. Единственный элемент интерьера глумливые голубые глаза, намалёванные с другой стороны в двух метрах от пола.

– Твою мать, придурок, смотри под ноги!

– Сам смотри! Ещё раз назовёшь меня придурком, будешь слизывать дерьмо с пола!

– Сам будешь, дерьмоед!!!

Руслан не реагировал на ругань в зале, оставался у стены без следов прохода или зазора, прислушиваясь к происходящему за ней. Слышно не было ничего. Стена представляла собой абсолютный монолит.

– Что там? – шепотом спросила Кира.

– Рубит, – коротко ответил тёмный.

Кира кивнула и полезла в сумочку, снова извлекая влажные салфетки.

– Дай-ка приведу тебя в порядок! – женщина склонила голову набок, с улыбкой указывая на потёки застывшей крови на его руках, лице и шее.

Руслан с сомнением пожал массивными плечами, но не стал отказываться.

Александр незаметно фыркнул. Кира в своём репертуаре. Дети и престарелый отец в западне, в холоде, без воды и пищи, за стенкой десятки освежёванных каннибалов, а она крутит хвостом перед инфернальным порождением вселенной, по какой-то задумке мироздания наделённым мужским телом, прикасаться к нему – само по себе поведенческое табу, по негласному этикету Совета – невоспитанность. Ей не приходило на ум, как это он так измазался в крови и сколько её для этого пришлось пролить?

На ухоженной мордашке Киры расцвела улыбка, глаза заблестели.

Александр знал о Кире больше, чем многие из её союзников – положение вечного соперничества обязывало. Кира не гнушалась сексом без отношений, иметь бессмертного в качестве любовника представлялось ей заманчивой идеей. Она долго ластилась к Игорю, на какой-то момент даже довела себя до влюблённости. Кира тогда была замужем, но Игорь готов был предложить только дружеское расположение и вроде не понимал намёков. Секс ради развлечения, а не деторождения его не интересовал, не тот склад характера. Александр вообще считал его самым достойным из тёмных, бывавших на земле. Потом появился Руслан, и Кира выкинула Игоря из головы. В те минуты, когда наследники с ужасом осознавали, как чудовищно глубока бывает тьма, Кира быстро переключилась от испуга к вожделению. Её глаза то и дело жадно вскидывались на него, когда все остальные не смели смотреть. Всё, что было проблемой, когда Совет пытался урезонить Руслана, в постели должно было придавать пикантности: чудовищная сила, жёсткая воля, гипнотический сверлящий взгляд. Он ведь красив. Александру на ум приходили забавные психологические теорийки, утверждающие, что женщины ищут в мужчине образ родного отца. Гедеон тоже был когда-то высоким и сильным брюнетом, обладал пылающим взором и несговорчивым характером…

Кира впервые могла так близко подобраться к Руслану. Александр не ожидал от него Игорева благоразумия, совсем наоборот.

Выстуженный воздух пропорол истерический взвизг:

– Ты что задумал, ублюдок?!! Убери эту хрень!

– Это мой нож! Я всегда его беру…

– Мне плевать! Засунь свой тесак туда, откуда вытащил и поглубже!

Лица с особым авторитетом не пресекали споры, занятые просчётом ситуации, Арист тоже молчал, покусывая правый ус и мягко покачивая Акима, шум не мешал ему осматриваться. Наследники не могли осмыслить происходящее и в непривычной тесноте остро реагировали на мелочи. Кричали, бранились, причитали, рыдали, заламывали руки, нервно дёргались, кто-то продолжал кашлять…

– Подумать только – десять родов разом… псу под хвост!

– Кто там был? С моего места не видно было.

– Сантимо, Евсей, Аграм, Квинто, Фавста…

– Ещё Астафий, Зиновий, Дмитрий, а из тёмных – Вэл и Александр.

– Это который?

– Он тёмный один, из рода Робера.

– И с семьями все… Вечная память…

– Вечная память…

Фоном рыдало два младенца.

Кира, будто не замечала шума, наслаждалась ситуацией. Жадничала, тянула время, задерживала ладонь, где не требовалось. Упёрла руку в голую грудь бессмертному, чтобы протереть ему горло под линией наметившейся щетины. Своей салфеткой она его скорее дразнила, чем отмывала. Мурлыкала себе под нос, ощупывая пальцами запутавшегося в её сетях крупного самца, должно быть, женскую охотничью.

Александра тошнило от обоих. Сейчас его интересовало другое.

– Арчибальд! – отчётливо позвал мужчина, перекрикивая охи и неразборчивый гул общего недовольства. – Как ты мог?!

– Чего? – набычился Арчи, отставляя за спину семилетнего мальчишку с белым как мука лицом и гладко зачёсанным, как у отца, хвостиком.

– Иван мёртв!

Маланья разбито всплеснула руками, задев Клаву. Какой-то молодой мужчина грузно опустился на пол, накрывая голову руками.

–…ты толкнул его!

– Он мог придавить моего сына! – ощетинился Арчи. – Я не хотел его смерти!

– Тьма тебя побери! – плюнул в сердцах Александр.

– А что бы ты сделал? – не к месту полюбопытствовал Рюрик, задрав лицо к потолку.

Арчи презрительно хмыкнул, многие тёмные глумливо залыбились. Странно, что Кира не вставила свои пять копеек… ну да, она ведь поглощена общупыванием Руслана.

– Да я просто так спросил, – поскучнел светлый бессмертный. Запрокинутая к потолку светловолосая голова в платке на уровне глаз ухнула на грудь на кажущейся как никогда хрупкой шее.

– Что Руслан думает? – сочувствуя Ивану, сослался на, увы, последний авторитет Силан.

Александр тяжело сглотнул. Он не это имел в виду. У Руслана только одно наказание за вину, Александр совсем не хотел, чтобы кто-то ещё умер.

Руслан молча посмотрел с высоты своего роста на отступившего на ноги Ксавье Арчи. Выражение глаз не читалось, а холодом они пронизывали всегда. У Арчи дёргался кадык, как клапан, встретивший на своём пути помеху, никак не удавалось сглотнуть. Руслан посмотрел, едва дав проглянуть презрению, и не сделал ровным счётом ничего. Плевать он хотел на Ивана и Арчи, на их детей и вообще на всех наследников. Козявки, которых ни во что не ставишь – какая разница, если какая-то из них задавила другую?

Не вовремя вышел из строя Рюрик… Сидит теперь на полу, зябко прижимает к груди колени, наверное, даром что бессмертный, страдает от боли. Бессмертный старался занимать как можно меньше места и привлекать как можно меньше внимания, а все, кто мог, назойливо продолжал смотреть. Никакого такта.

Виктор приосанился, пытаясь восстановить порядок, привлёк внимание:

– Господа! Мы оказались в сложной ситуации, думаю, все согласны, что пользоваться сейчас физическим или магическим преимуществом, чтобы причинить вред другим наследникам, неблагородно. Попрошу от этого воздержаться. Оставим наши скло… наши недоразумения на мирное время, сейчас речь идёт о выживании наследников, наших детей. Все уже заметили, эта миссия отличается от традиционных. В спасении здесь, вероятно, никто, кроме нас самих не нуждается, местечко пытается нас прикончить. Давайте возьмём себя в руки и обменяемся наблюдениями.

– Здраво, – одобрил Арист.

Гедеон молча кивнул.

В тесноте среди других наследников его одобрение не все заметили, поднялся шум.

– Чепуха! – зло выкрикнул Зенон.

– Точите лясы в Совете! – поддержал Абро. – Здесь вы не командуете!

– Гхм… для начала я потребую объяснения, где мы…

– Нужно вызвать…

– Да! Что за чертовщина?! Где мы?!

– Почему чёртова сеть не ловит?!

– Как мы здесь оказались?!

– Это всё ваши дела!!! Требую немедленно прекратить балаган!!!

Виктор посмотрел побелевшими глазами на молодых тёмных громил с кулаками-кувалдами. Парни смешались и нехотя поумерили спесь, неубедительно затаив в глазах ослепляющую злобу. Потом белые глаза с чёрными точками зрачков остановились на паникёрах, отрезвляя и возвращая здравый смысл. Виктор продолжил:

– Во-первых, Рюрик, что с тобой случилось?

Бессмертный задумался, облизнул губы, отвернулся, намекая, чтобы его оставили в покое.

– Рюрик?

– Не помню, – признался мужчина, – я вроде не дома был…

Кто-то в глубине зала фыркнул.

– В смысле на миссии? – быстро уточнил Асаф.

– Угум.

Виктор покачал головой, с видом так и говорящим «Игорь или даже Руслан пару слов да связали бы!»

– Это может быть простая миссия, – задумчиво протянул Гедеон, отвлекая внимание от потерянного Рюрика.

Наследники с надеждой обернулись на него, пытаясь разглядеть старого бородача в промежутках между плотно стоящими друг к другу наследниками.

– …Бывают такие места… ловушки, которые периодически заманивают некое количество жертв. Они могут делать это регулярно, снова и снова повторяя сценарий… Отец говорил что-то про их появление, что-то про доморощенных магов с руками из задницы, – Гедеон наморщил лоб, припоминая, – или он говорил про хреновых скучающих некромантов?

– Мы уловили его чувства, – нетерпеливо перебил Виктор, – как спастись он не упоминал?

– Я как раз это и вспоминаю! – вредно взбеленился старик, зыркая колдовскими чёрными глазами на вампира.

Хороша парочка…

– Ах, чёрт, – Гедеон досадливо взялся за голову, – он рассказал мне на пиру, больше в шутку, чем для дела, уже третий день пили, вокруг такая кутерьма, да я и слушал в пол уха… Он только выразился в шутку, но различие было важно, он даже собственно не имел в виду именно доморощенных магов и некромантов… просто одни ловушки появляются неосознанно, а другие по умыслу и хорошо продуманы, вроде бы так… Да, так!

– То есть, мы должны определить появилось ли это место случайно или было специально создано? – переспросил Рихард.

– На кой ляд?! – заорал в трудно установленной тишине Анвар. Капли слюны брызнули салютом в свете с потолка. Не Анвара ли дочь погибла у всех на глазах? – Выпустите меня отсюда!!! Вы нарочно всё выдумали!!! Чтобы унизить меня! Меня!!! Я вам не позволю!!! Грязные брехуны!!! Светлозадые сопляки!!! Вы мне ответите!!! За всё ответите!!!

Он замахнулся кулаком на старшего из внуков Гедеона.

– Эй! – рявкнул Виктор, вытягиваясь вперёд гигантской чадолюбивой тенью, чтобы заслонить мальчишку, но он был в семи метрах.

Взрослый сын Рихарда метнулся туда, лавируя между тесно стоящими наследниками.

Подросток не испугался. Поймал раскрытой ладонью нацеленный в лицо кулак, сжал вокруг пальцы. Анвар взвизгнул и осел на колени. Что-то хрустнуло.

– Пуссссти, щщщенок!!! – задыхаясь прошипел Анвар, корча мученическими складками блин бородатого лица.

Кира каким-то образом оказалась на месте раньше сына Рихарда.

– Ах ты, простата старого мула!!! – заковыристо выразилась женщина, с размаха влепив Анвару пощёчину.

Длинные ногти продрали глубокие красные полосы от уха до переносицы, опасно близко к левому глазу. Анвар потерял дар речи, пощечина опрокинула его навзничь, в гущу отступивших ног. Он не смог сразу встать, с трудом сел, нянча у груди сломанную кисть и с кислотной ненавистью глядя на семейку Гедеона.

– О чём уж мы там? – как ни в чём не бывало напомнил Арист. – Я тут заметил, что когда Гедеон упомянул пир, на полу появились циновки.

Александр посмотрел под ноги – салатовую пластмассу стало почти не видно под плетёными полотнищами. Одно было простелено под сидящим Рюриком. Когда они появились? И откуда?

– Присядем, – цивилизованно предложил Карл, примирительно разводя руки и первым садясь.

Его дети были взрослые, лет двадцати восьми-тридцати, старшая дочь и младший сын. Они не чувствовали себя как рыбы в воде, но, признаться, чувствовать себя сносно в подобной ситуации способны не многие. Женщина была в белом брючном костюме, отменно дорогом, в тонких ухоженных руках держала замшевую бежевую сумочку. На неё с презрительным интересом, как на недостойную соперницу, бросала взгляды Кира. Наследница Кира – Кира имела страсть к красивым вещам, очень похоже на отца, Гедеона. Но если Гедеон коллекционировал артефакты, восточное оружие и полотна художников, Кира в основном специализировалась на одежде и туфлях. Была у них с отцом зона соприкосновения – драгоценности. Гедеон любил баловать дочь преложными ценностями, а Кира любила, когда её балуют. Но честолюбивая Кира не любила, когда с ней пытаются соперничать.

Дочь Карла вряд ли намеревалась бросить вызов своим видом именно Кире. Она вышла из дома, не предполагая через час наткнуться на Киру. У дочери Карла не было миссий, она позволяла себе носить маркие непрактичные вещи вроде этого белого итальянского костюма, туфли на высоких каблуках и с открытым носиком и длинные ногти на пальцах в перстнях. Кира была матерью, главой крупной фармакологической корпорации, регулярно отправлялась на миссии. Её ногти были умеренной длины и выкрашены в неброский телесный цвет, чтобы не провоцировать эмоции неподготовленных к косметическому попугайству жителей других миров. На стройных ногах тонкие чулки, которыми она легко готова пожертвовать, это брюки в маленькую дамскую сумочку не всунуть, а чулки – пожалуйста. Платье шелковое, глубокого синего, свободно расходящееся до колен и приталенное, с рукавами по середину плеча, простого силуэта. Туфли на шпильке, но не высокие, сантиметров семь. Через плечо висит сумочка из крокодила. Сын Карла, как и подавляющее число мужчин, был одет в деловой костюм, на верные девяносто процентов уже работал у отца каким-нибудь замом или финдиректором. Глаза у него безостановочно бегали, не понять волнуется ли или же оглядывает обстановку. Обстановка особенного внимания не заслуживала, глазу не за что зацепиться.

Наследники смирились с неизбежностью перемирия. Стали устраиваться на циновки, детей усаживали поближе к себе. Александр остался на всякий случай рядом с незрячим Рюриком. Надежды, что Руслан ему поможет при необходимости, не было. Анвар тем временем неловко отполз от Киры, чинно, как на пикнике, рассаживающей вокруг себя сыновей.

Приходилось в очередной раз констатировать, что места мало. Сидели плотно, от тесноты сложно было чувствовать себя мало-мальски комфортно. На такой интим Александр не был готов – колени упирались в Рюрика, за спиной материальный, как радиационное излучение, взгляд Руслана, в бок тычется садистски острый локоть Збрышека. Приравненные головы сидящих напоминали ленивую поверхность моря, ходящего разномастными бело-русо-чёрными волнами. Свет падал с потолка на волосы, отчего они блестели и переливались, как тёмная морская вода в солнечный день.

До осознания Александра дошли сказанные отцом слова – десять родов. Их больше нет. Блестящие на солнце головы, синие и голубые глаза, взрослые и их дети, потомки героев, продолжения жизни и славы первых сыновей, долгожданных, любимых, несравненных первых сыновей, правнуки и правнучки бессмертных, богов. Их нет больше. На годах, проведённых в мире десятью бессмертными, можно поставить крест. Десять бессмертных жили и любили напрасно: Персей, Захар, Давид, Виллем, Могута, Фенист, Винсент, Баграт, Вейнс, Робер. Напрасно? Может, не напрасно. Им ведь хотелось жить и любить, у них были первые сыновья.

– Как отличить случайное от специально созданного? – на философский лад спросил практичный Неман.

– Специально созданные ловушки работают сложнее, и выбираться из них сложнее. Задача любой ловушки – не выпустить добычу. Случайную (обладая сверхчеловеческой силой, разумеется) можно сломать примитивными способами.

– Думаю, – почесал вздёрнутую бровь Рихард, – такая бы уже рассыпалась, когда Игорь выламывал часть стенки.

С Рихардом было трое похожих друг на друга молодых мужчин, темноволосые, коротко стриженные и сероглазые, три реплики родного отца. Александр слышал только о двух и их имён не знал.

– Да, – покивал Гедеон, – может не вся конечно, но какой-никакой ляп искусственности бросился бы в глаза. Ловушки ведь притворяются чем-то другим, как любые банальные силки прячутся от дичи в траве… Да, думаю, это очень хорошо продуманная и качественно сработанная ловушка. Рюрику испортили глаза, нас разделили на тех, кто переживёт первое испытание и тех, кто послужит наглядным примером серьёзности намерений нашего недоброжелателя, теперь зачем-то разделили с Игорем. Умереть он не может, значит, суть в чём-то другом.

«Значит, опасность осталась по эту сторону», – мрачно подумал Александр. Наследники встречались взглядами с теми, кому более-менее доверяли, чтобы убедиться, что одинаково поняли недосказанность. Александр не искал взгляда отца. В такие моменты велено было следить за окружающими и слушать в оба уха.

Рагнеда с тревогой прижала к себе полугодовалого ребёнка в тоненькой детской рубашонке и ползунках:

– На нас здесь могут напасть?

– Наверняка, – не пытаясь утешить, признал Гедеон. – Возможно, ловушка посчитала, что с тремя бессмертными мы слишком хорошо защищены…

– Это ведь только мы с вами, несовершенные заблудшие смертные, готовы где угодно впиться друг другу в глотки, – добавил Карл, чуть улыбаясь, – для бессмертного на миссии невинные смертные – даже такие, как мы с вами, представляются напуганными милыми детками, которых надо спасать…

– Не то чтобы милыми, – заметил из-за спины Руслан.

– Да, – поддакнул Рюрик.

– Как тогда выбраться? – поинтересовалась Мария.

Ей было лет сто, выглядела она на шестьдесят, а белокурый тощий паренёк, на которого она опиралась, казался никак не старше шестнадцати. Неужели сын? В год его рождения Мария уже давно ходила с палкой.

– Надо пройти все испытания, одно за другим, а для этого нужно понять основной принцип действия механизмов ловушки, – снова заговорил Гедеон.

– Это как это? – прямо спросил Асаф.

– Надо понять, почему открылась дверь сюда, – пояснил куда более сообразительный Арист. – Тогда мы сможем открыть остальные двери.

Наследники безнадёжно задумались.

На заседаниях Совета чаще всего выступали Арист, Гедеон, Карл и Виктор. Виктор просто потому что Председатель и ответственен за «здравствуйте, ваше слово и до свидания». Если в сложном случае, как сейчас, Арист и Гедеон не давали ответ, Совет оставался безмолвен.

– Перед самым моментом, когда открылась дверь, – Александр решил простимулировать застопорившийся мыслительный процесс, – Руслан сказал, что у бессмертных не проливается кровь.

– Думаешь, из-за этого? – насмешливые снисходительные глаза Ариста остановились на сыне.

Александр терпеть не мог этот отеческий взгляд, казалось, щеки вот-вот зальются неуместной на холоде краской. Отцы, заставляют чувствовать себя идиотом, даже когда того не хотят.

– Проверить нетрудно, – снисходительно пожал костлявыми плечами старик. – Руслан, попробуй сказать что-то ещё.

Тёмный не стал отказываться, на секунду задумался.

– Если на миссии ломаются кости, они быстро срастаются и в спокойном месте их приходится ломать заново, чтобы срослись правильно.

Александр попробовал переварить сказанное, но вдруг неведомым образом и невесть откуда на полу между сидящими тут и там появились свёртки. Во многих руках возникли ножи. Александр подобрался. Неман оказался расторопней остальных – первым опасливо потыкал ближайший прямоугольник охотничьим ножом. Свёрток был с конфетную коробку и признаков жизни не подавал. Наследник потянул его за край, поднимая в воздух.

Оторвавшись от пола, тонкие руки расправил – свитер. Серый, маленького размера, на ребёнка.

Рагнеда довольно улыбнулась и выхватила вещь у Немана. Её сын, один из самых маленьких здесь, успел продрогнуть. Серый вязаный свитер с косами оказался длинноват в обычном понимании, на полугодовалом скорее походил на платье. Рагнеда ловко одела сына, но он и не сопротивлялся, как стали бы многие дети. В комнате было холодно, в лучшем случае ноль. Тёмные не так чувствительны к холоду, но полугодовалый ребёнок это полугодовалый ребёнок, тёмный он или светлый. Александр видел, как Андрей быстро дотянулся до ближайшего свитерка и надел на побледневшего Акима. Арист держал мёрзнущего Алексиса на сложенных по-турецки коленях, прикрывая полами и рукавами френча.

– Молоток.

Александр повернулся – его хвалил Асаф. Его карапузу было от силы два, одевал он его не особо ловко, но заботливо. В Асафе обнаруживался любящий, но неопытный отец. Значит, ребёнком занимались другие родственники, скорее всего жена.

– Хорошо, конечно, – продолжил Асаф, втискивая сына в свитер, – но про кровь ловушке, видать, больше понравилось. Что если попробовать сказать, что, например, у Виктора глаза белеют, когда он хочет крови?

С потолка посыпались перчатки.

– Беспардонное существо! – вознегодовал Виктор. – Это личное! С чего ты взял вообще?

– Предположил…

– Впредь держи свои предположения при себе! – глаза Виктора были почти белые, и все смотрели на него, но Председатель ничего не мог поделать, – Предположил он…

Перчатки подошли детям шести-семи лет. Информация не произвела на ловушку впечатления. Про Виктора знали все, вслух не говорили. Радужная оболочка глаз потомственного вампира оставалась многооттеночно-белой, он тяжело дышал, перебарывая вспышку ненависти, ему, в отличие от многих, сейчас было жарко. Его дочь стеснительно тупила глаза, прячась за спиной старшего брата. В ней постыдное вампирское наследие читалось без труда – клыки выступали. Она старательно стягивала поверх губы, но движение только привлекало к продолговатому бледному лицу больше внимания. Арист как-то обмолвился, что в подростковом возрасте внешние признаки вампиризма более явно проявляются. Неуклюжий пубертатный период, активный рост, скачки гормонов – светобоязнь, клыки, когти, пристрастие к сочащемуся кровью мясу. Она делала то же, что делали бы другие подростки: одевалась в чёрную закрытую одежду, красила волосы, свешивала чёлку на глаза.

Несчастная девчонка, сочувственно подумал Александр. Сын Виктора сочувствия не вызывал. Высок, бледен, голову держит гордо, клыки не торчат, губы сомкнуты, сестру закрывает плечом, помалкивает. Вроде воспитанный парень.

Холодно. Алексис теперь был в майке с коротким рукавом, зато в перчатках. В помещении, столь плотно заполненном, должно было стать душно, тем не менее, оставалось удручающе холодно. Хорошо бы из-за вытяжки, такое тесное помещение не могло гарантировать часа свободного дыхания для собравшейся толпы, но тяги не чувствовалось. Плачущие дети и кашляющие взрослые расходовали кислорода больше, чем обычно.

– Не при чём здесь кровь, – заключил Карл, – просто есть то, что ей интересно и что нет. Так сразу не понять, надо ещё пробовать.

– Может, прямо спросить? – не настаивая, предложил Никос.

– Ловушка-ловушка, что тебе надо? – издевательски пропищал Сигизмунд.

Ничего не произошло.

Сигизмунд смачно плюнул на пол между циновками. Анджей неодобрительно покосился.

– Ну и ладно, давайте по очереди попробуем, чтобы по-честному, – предложил Асаф.

– Ой, хитрец, ой, хитрец! – протянул Виктор, глаза его так и не вернулись в норму, – сам про меня сразу рассказывать, а теперь по очереди, чтобы «по-честному»!

– Перестань, – угомонил вампира Арист. – Ты не помогаешь.

Виктор заткнулся. Арист смотрел в пространство перед собой.

– Я начну.

Он замолчал, взвешивая про себя, что собирался сказать. Прочие затаили дыхание. Взгляды взрослых, подростков, детей, друзей, врагов сошлись на сидящей фигуре в чёрном френче.

– Александр…

Мужчина всем лицом выразил внимание к позвавшему отцу, но Арист продолжил:

– Александр – мой самый младший сын.

Александр застыл. Странно услышать о существовании братьев, сидя на какой-то циновке среди двух сотен с лишним чужих, недоброжелательно настроенных людей в каком-то помещении, неизвестно где. Не имея возможности задать отцу откровенный вопрос. Разумеется, знал. В семье не принято иметь единственного ребёнка, это неразумно, когда род такой старый, а врагов больше, чем друзей. Но как-то не задумывался, что есть ещё кто-то. Должен был быть. Рос один. Отец не упоминал о других детях.

Все теперь смотрели на него, как будто ждали продолжения. Александр не знал, куда отвести глаза, чтобы не натолкнуться на чей-нибудь заинтересованный насмешливый взгляд. Хотелось помолчать и подумать в одиночестве.

У меня братья есть, растерянно думал Александр. Почему отец не говорил? У старших больше прав на наследный трон в Совете, так ведь?

Тем временем с потолка пришёл очередной ответ. Не открылись люки, не выдвинулись потайные застенки, ничего; из ниоткуда, из воздуха, медленно, чтобы все успели подхватить, вниз спустились металлически блестящие капсулы, каждая сантиметров семь в длину. Наследники подставили ладони, опасливо принимая подношение. В открытую ладонь Ариста легло три. Рихард аккуратно катал свои три пальцем на ладони. Александр зорко осмотрелся, вычисляя следующее – капсулы полагались не каждому, а только старшему представителю рода и ровно три.

– От чумы! – потрясённо прочитал Неман.

– Не нажимайте ничего! – быстро предупредил Гедеон. – Это шприцы!

Наследники поражённо застыли.

– Что? Что происходит?!! – Резо неугомонно подскочил на ноги. Кто-то из родни попытался его усадить, но наследник не давался, шипел по-кошачьи и вырывался из протянутых рук.

– Мы больны? – Белла быстро оглянулась на Киру.

Кира уже пристально разглядывала сыновей, повелительно оттягивала нижние веки, подбородки, заставляла показывать языки, крутила сильными пальцами головы, оглядывая уши и шеи.

– Я не врач! – огрызнулась женщина. – Я занимаюсь только изготовлением лекарств!

– Кирочка, – тихо окликнул Гедеон, поднявшись на ноги мягко, как жирный домашний кот, – я очень аккуратно выдавлю капельку из шприца, а ты проверишь её, как я учил.

Бледная и злая Кира с трудом кивнула.

– Хорошо, готова?

Александр затаил дыхание.

Гедеон прижал большой палец к концу капсулы, Кира низко склонилась над его ладонью и задёргала кончиком носа, как растревоженная лиса. Флюиды моментально развеялись. Напряжённый до предела Александр видел как прозрачное неумолимо распыляется в воздухе, бесследно.

«Ничего не вышло», – с бухающим сердцем заключил про себя Александр.

Кира села очень прямо, пристально глядя в одну точку.

– Ну что? – с надеждой спросила Рагнеда.

– Сосредоточься, – посоветовал Гедеон. – Говори, что приходит на ум.

Кира закрыла глаза, как медиум на спиритическом сеансе:

– Это точно связано с чумой, – она подняла руку, словно что-то перебирая в воздухе. – Кровь, дело в крови…Кровь этих существ не чиста… они умерли от чумы… кто-то мог заразиться… – Кира почувствовала, что справилась, успокоилась и заговорила привычно деловито: – В этом есть то, что убивает болезнь и не даёт заразиться снова, меня только смущает количество снотворного, оно в принципе может быть оправданно, но ведь мы всё равно заснём.

– Боюсь, выхода нет, – тяжело проговорил Виктор, угрюмо поблёскивая глазами исподлобья.

– Я покараулю, – сообщил Руслан, не смутившись новым поворотом.

– Ты не воспользуешься лекарством? – удивился Карл.

Руслану как всем старшим представителям рода было дано три шприца. Вместо ответа он встал и, угрожающе возвышаясь над головами, заставляя ёжиться в пятне гипотетической тени, которой не было из-за светящего непонятным образом света, будто и с пола тоже, прошагал ближе к середине комнаты, вручая один шприц Рихарду и два оставшихся Кире.

– Нас здесь больше, чем лекарства! – шокировано опомнилась Рагнеда.

Большинство семей наследников были многодетны, трёх шприцов было мало. На открытие Рагнеды не успели отреагировать.

– Устроите балаган – убью, – холодно предупредил бессмертный.

Склока затухла, не успев начаться. Руслан особенно задержал взгляд на нескольких тёмных. Тем, кому не хватило слов, хватило взгляда.

– Рюрик?

– На, – светлый вытянул на голос руку с капсулами, за которой алчно проследили многие глаза. – Отдай самой большой светлой семье.

Какого бы ни было личное отношение темнейшего, в миссии он вёл себя сообразно линии наибольшего выживания смертных, Рюрик не усомнился, что его воля будет исполнена. Руслан молча передал лекарство Андрею.

На детей хватало. Александр благодарно пожал незрячему Рюрику руку.

– Очень рад, – неуверенно откликнулся бессмертный.

Рагнеда вздохнула, собралась с силами, оглянулась и ввела лекарство себе и ребёнку, и передала неиспользованный шприц для шестого сына Киры.

Кире в конце концов тоже не пришлось выбирать.

К Александру вдруг подошёл паренёк, державшийся при Марии. В Совете он не появлялся, сегодня Александр увидел его впервые, не знал имени.

– Спасибо, – удивился Александр.

Мальчишка неловко кивнул и поспешно вернулся на своё место. Мария улыбнулась Александру. Старая добрая Мария, она была одной из немногих знавших Александра с детства. Александр с благодарностью ответил на улыбку.

Асаф в этот момент передал лишний шприц Кире.

Гедеон выдохнул с неимоверным облегчением.

«Отец!» – опомнился Александр.

Арист посмотрел на него с улыбкой. Александр поднялся и прошёл к семье, стараясь не привлекать внимания оставшегося на ногах Руслана. Кира отвлеклась, чтобы вмазать Анвару, и не дотёрла его, на смуглой коже остались размытые неприятные бурые подтёки. Женщина сказала, что кровь заражённая. Руслан просто легкомысленно не думал, что несёт опасность. Забыл, как бывает с бессмертными, насколько хрупка смертная жизнь, или специально держался близко?

Напряжение можно было ножом резать, порядок сохранялся только из-за убедительного обещания бессмертного тёмного. Анвар не хотел отдавать неиспользованный шприц, и Руслан прошёл от стенки на середину зала и отнял шприц силой. Анвар смотрел на бессмертного, как взбешённый демон.

Неизвестно, двигал ли тёмными далее искренний порыв или страх перед Русланом, но Мина, присутствующая от рода Менкса в полном одиночестве, отдала два шприца Ксавье, Маврикий, Михаэль и Франц также отдали по два многодетным тёмным семьям. Светлые отдавали ненужные шприцы, не задумываясь, но тоже только светлым.

Александр осторожно обошёл скользнувшего по нему глазами бессмертного и сел на пятачке, где расположился его старый да малый род.

– Отец, – Александр пристально посмотрел на старое загорелое лицо в обрамлении седых прядей.

Арист казался счастливым.

– Возьми, отец.

Посменно рыдающие младенцы от уколов включились в единый оскорблённый хор.

Старик принял шприц сухой загорелой рукой в переплетении вспученных сизых вен, задумчиво взглянул на его металлический блеск. Александру стало спокойно на сердце. Быть светлым – это такая судьба, которая не позволяет быть счастливым, когда кто-то рядом страдает. Александр не представлял мир без отца. Он должен был остаться.

Арист не мог не испохабить момент самоотречения. Худые старческие пальцы ловко воткнули конец капсулы Александру в руку, лицо старого интригана при этом оставалось безобразно счастливым. Андрей наблюдал за отцом и дедом распахнутыми до предела серьёзными глазами, явно решив, что они оба свихнулись.

– Зачем? – расстроился Александр.

– В моих глазах ты всегда такой, – Арист погладил по спине засыпающего Акима, – неужели ты думал, что я позволю тебе пожертвовать собой ради старого пня вроде меня? А чума… как-то меня уже миновала…

С потолка медленно опустились прозрачные пластиковые бутылки с водой.

– Хватит откровений, – строго предупредил Руслан.

– Не ровен час дверь откроется… – пробормотал Карл в полудрёме.

Александр чувствовал неодолимую усталость, веки тяжело опускались, хоть спички ставь, он ещё хотел сходить за Рюриком, чтобы посадить его ближе к себе, на всякий случай, но сил уже не было.

Донеслись последние непонятные слова:

– Постойте, а как же мы?!!

Плечи опали, голова свесилась на шее, он ещё почувствовал жёсткое колено отца под щекой, его руку у себя на затылке, а потом провалился в сон.

Первое, что увидел Александр, очнувшись – лицо отца. Что-то архетипичное, почти рождение, что-то виденное не раз. У Александра закружилась голова. Отец сидел как прежде, со всех сторон обвешанный непроснувшимися внуками, и улыбался. Жив-живехонек, и, похоже, тоже успел вздремнуть.

Спали долго. Часы не шли, Александр догадался по тяжести в голове и скуке сидящего в одинокой слепой темноте Рюрика. Прошло не менее восьми часов. Рюрик сидел на прежнем месте, старался не шевелиться, чувствуя тесноту, и с непередаваемой тоской, душераздирающе вздыхал.

Александра кто-то лягнул во сне. Калигулла. Тёмный, тяжёлый на один взгляд, с толстыми пальцами на тяжеловесных дугах рук, с толстым затылком, из складок которого росли короткие чёрные волосы. Его сын был его уменьшенной демо-версией. На голове уже взрослого мужчины, выросшей прямо из тела без шеи, на мир смотрело лицо с наивными детскими чертами: чуть удивлёнными круглыми глазами, курносым носом, приоткрытыми влажными губами. Странно, что у чрезмерного Калигуллы был один сын. Хорошо, что он был один. Если бы Александр разводил собак, булли вроде Калигуллы без промедления бы стерилизовал. Александр не стал себя одёргивать за некрасивую мысль, потому что так оно и было. Стерилизовал бы.

Зрение светлого отрабатывало репутацию за бестолково проведённые первые сорок минут в ловушке – вместо того, чтобы собирать информацию, бегло скользнуло по обстановке и переключилось на фигуры близких. Бестолковость с одной стороны можно извинить, Александр не сталкивался на миссиях со знакомыми, не слышал, что возможно перенестись с кем-то, кто находится от тебя за несколько километров…

Зрение заработало. Александр начал соображать.

Первый вывод.

Ловушки имеют свойства зова. В отличие от обычного зова способны призвать n-ное количество людей, вне зависимости от их физического местонахождения. В данном случае принципом отбора послужила принадлежность к Совету или возможность в будущем входить в него. Среди собратьев по несчастью не было жён и мужей. Представитель рода в Совете и его или её дети. Детей было много.

Второй вывод.

Вокруг священного Стола Совета сидело девяносто восемь человек, включая его и Киру с дополнительными тронами старших светлого и тёмного родов. Итого девяносто шесть родов. Пятнадцать, Александра удивило двузначное число, наследники от восемнадцати до шестидесяти двух лет, не имели детей. От пятнадцати родов всего пятнадцать человек. По одному ребёнку в тринадцати родах. Значительное количество имели по двое детей – тридцать один род. Значительно меньше по три ребёнка – шестнадцать. В четырёх семьях по четверо, в двух по пять, у него и у Киры по шесть, и оставались семьи уже с внуками от одного отпрыска, двух или даже трёх. За счёт детей кворум Совета возрос почти в три раза. Александр трезво переоценил собственное суждение, вынесенное часов десять назад в горячке первых минут. Никакой они не подготовленный боевой полк. Ловушка хорошо продумала, как превратить наследников в суматошное стадо. Мало что стадо, мятежную толпу, рвущую себя на части.

Третий вывод.

Глаза светлого первым делом обхватывали помещение. Общий план. Объём помещения, крупные объекты, потенциальные опасности, выходы. Александр чувствовал – из-под его ног выбили опору. Не было крупных объектов, опасности сразу не обнаруживались, ловушка била с оттягом, исподтишка, выходы давала в милость за откровение. Казалось бы, ничто не помешает оценить объём – Александр осознавал, объём дурит его. Длину и высоту стен не удавалось оценить – кому?! – Александру, который на глаз определял параметры до миллиметра. В ловушке он видел два типа объёмов: большой, в котором человек чувствовал себя раздавленной бесконечностью букашкой, и тесный, в котором человека давило буквально – локтями, коленями, даже ногами.

Александр наводил конкретный план. Осматривал углы, поверхности, материалы, надеялся. Оси трёх измерений в точке схождения не фокусировались.

Александр вспомнил разговор с отцом, какой-то странный старый разговор. Они сидели вдвоём на верху лестницы, смотрели на закат. В тёмных от времени руках Ариста почему-то была бутылка, хотя Александр видел отца пьющим единственный раз – бокал розового шампанского в роддоме на выписке Андрея. Арист объяснял, что каждый угол – потенциальный выход, потому что бесконечная прямая уже наметила на нём перелом, согнулась. То, что гнётся, легче рвать. Там, где сходятся угол и излом двух плоскостей, ещё больше потенциала к выходу… А для бессмертного потенциалом выхода обладает даже бесконечная прямая стены, ибо знает он – раз стена, значит, что-то от него отгораживает… Александр не понял тогда. Не понимал сейчас. Вспомнил, как Игорь выломал кусок от серого монолита давящей стены, но ведь он не вышел. Кто-то другой бился бы у стены хоть неделю и не выбил бы одной крошки. Игорь воткнул пальцы в то, во что не может войти плоть, и оторвал большой неотрываемый кусок, но всё равно, не вышел, превзошёл грань возможного и не вышел.

Александр сосредоточился на конкретном плане. Стены без сколов и пор, пол без уклона и царапин. Материалы не обнаруживали признаков изготовления и эксплуатации, словно их не производили и не эксплуатировали. Никаких неровностей. Александр опасался, что ловушка находится в области мысленного, а не материального, опасался лёгкости, с какой она доведёт до сумасшествия.

Неприятные глаза со стены смотрели на всех сразу. Александр запоздало понял, что видит их на глубоком плане, который недоступен тёмным. Поэтому на конкретном плане изображение не имело никакого объёма. Они так вцепились во взгляд Александра, что он не смог трезво подумать об увиденном. А тёмные их вообще не видели. Чувствовали на себе пристальный некомфортный взгляд и наверняка думали на светлых.

Они зашли через угол. Странный урок Ариста косвенно подтверждался – да, вроде бы угол, но Александр уже не мог сказать какой. Помещение с нефокусирующимися осями как будто вращалось вокруг него, пока он спал. Александр не верил углам.

Лавируя между ещё тесно лежащими спящими, Александр провёл светлого бессмертного поближе к своим. Рюрик с готовностью поднялся и без труда прошёл за ним, хотя по пути пришлось переступать ноги Гатаны, пробираться мимо семейств Карла, Абро, Клавы с маленькой внучкой и двумя дочерями, Симона с тремя взрослыми детьми, Вероники с младенцем у груди, Сигизмунда и Виктора. Могло показаться, что глаза Рюрика излечились, и он всех дурачит.

Александр посадил бессмертного рядом с Аристом. Сыновья, толком не проснувшись, сразу принялись его рассматривать.

В детстве Александр сам мечтал увидеть хоть какого-нибудь бессмертного. Игорь ему, правда, когда он впервые его встретил, совсем не понравился. Наверное, дело было в уже устоявшемся идеале. В его тогдашних представлениях бессмертный обладал выдающимися качествами, располагающей манерой держаться, великодушным и оригинальным характером и определенно не был таким тёмным. Игорь был очень тёмный. Он был сдержан, даже более сдержан, чем требуется для соблюдения приличий. Он был необщителен и не старался выгодно себя подать собеседнику, то ли пренебрегая им, то ли не видя в том смысла. В Совете Игорю было неуютно, он не мог не чувствовать враждебность наследников. Если и была в нём оригинальная, неповторимая черта, бессмертный никак не давал её увидеть. Благородство и человечность Игоря открылись Александру далеко не сразу. Можно ли было назвать их определяющей особенностью личности? – Александр не знал. Тем не менее, жаль, Игорь до сих пор не оставил наследника. Да и где он сейчас?

Светлый бессмертный был настоящим раритетом, так редко один из них решал побаловать визитом грешный мир. Некоторым из наследников за всю жизнь не удавалось увидеть светлого бессмертного. В этом отношении мальчикам Александра повезло. Александр только боялся, что сыновья могут так же, как он однажды, разочароваться. Мало ли какие идеалы они выстроили в своём воображении? Может, лишение глаз, даже временное, никак с ними не вяжется? Руслан, например, сохранял контроль над ситуацией, на его фоне Рюрик представлялся беспомощным.

На завтрак была вода. Лучше, чем ничего.

Арист тормошил младшего внука, не желавшего просыпаться, пробегался жёсткими пальцами по нежной чувствительной спине, пощипывал пухлую щёку и мочки крошечных ушей.

– Всё тихо? – не привлекая внимания, полюбопытствовал Александр, глянув на нерасслабляющегося Руслана.

Бессмертный пристально следил за начавшими просыпаться наследниками. За пробуждением следовали продирание заспанных глаз, охи, хватание за затёкшие конечности – многим пришлось спать сидя или изощрённо извернувшись. Лекарственный сон сбивал как пуля.

– В целом. Зоопарк начался, когда стало ясно, что не осталось ни единой вакцины, – буднично сообщил Арист. – Лекарство подействовало быстро, большинство крепко спало.

– Мдааа, – подтвердил Рюрик.

– Иван, ну тот, который новый, – продолжал Арист, – пытался задушить сына Арчи.

Александр быстро оглянулся на место, где последний раз их видел. Арчи и его ребёнок ещё мирно спали. Звероподобный Арчибальд с собранными на затылке в пучок чёрными, как гуталин, волосами сильно растолкал окружающих и без лишней скромности лёг в полный рост.

– Руслан обещал, что убьёт, и убил, – без трепета перед смертью пояснил Рюрик, а отец махнул рукой в угол.

В углу под циновкой лежало что-то грузное.

– Я слышал, как позвонки хрустнули, – словоохотливо добавил Рюрик. Соскучился без общения, раз считал подобное замечание достойным упоминания. Александр бросил взгляд на прислушивающихся к разговору детей.

– А как те, что остались без лекарства?

– Их не много…

– Они умерли, – перебил Рюрик. – Я слышал, Руслан что-то перетаскивал.

Арист снова показал в угол. Александр разобрал в куче, накрытой чем пришлось, выпроставшуюся детскую руку. Родитель был вынужден защитить более маленьких и беспомощных младших… или наоборот сделать ставку на старших, выносливых и жизнеспособных. Следующее замечание прозвучало в тон мыслям.

– С новым днём в аду, – приветствовал мятый Виктор, поднимаясь с циновки и аккуратно высвобождая руку из-под головы ещё спящей дочери. – Вик, Селин, просыпайтесь, пора вставать.

Рихард, только продрав глаза, неловко подошёл к Руслану, чтобы выразить благодарность. Кира тоже не преминула подойти, вдобавок, посмела обнять бессмертного, плотно прижавшись грудью. Рагнеда и Асаф обошлись с её стороны простыми спасибами.

– Да, спасибо, Рюрик, – опомнился Александр, – ты нас очень выручил.

– Вас? – слегка удивился бессмертный. – Ну да, конечно, вас. А сколько у тебя детей, если не секрет?

– Нас здесь восемь.

Рюрик негромко присвистнул.

Виктор вышел на середину комнаты, распинывая полы плаща:

– Господа, прошу прощения! Пора вставать.

Люди безрадостно завозились, тяжело просыпаясь, пересчитывая близких и с подозрением принюхиваясь к воде. Как в поезде. Александр однажды путешествовал поездом. В закрытом купе с бархатно блестящими сидениями и кедровым столом, со стаканами в тиснённых подстаканниках. Видел в окно, как бывает, как сонные люди поднимаются, не успевая проснуться, и спешат окунуться в холодную воду в общем туалете, пересчитывают сумки, подозрительно пробуют еду – вдруг испортилась без холодильника.

Виктор взялся за исполнение обязанностей. Руслан позволил себе сойти с вахты и сесть, посчитав обещание исполненным. Александр не сразу понял, что на самом деле бессмертный просто завис над кем-то на корточках. Когда он поднялся, на руках у него был пожилой мужчина. Александр узнал омертвелое серое лицо Анвара с тремя глубокими красными бороздами.

– Я ни при чем! – возмутилась Кира скользнувшим по ней взглядам.

Руслан пронёс труп через весь зал в угол, в котором уже накопилось на небольшое кладбище.

– Какой кошмар! – Клава обхватила лицо руками.

– Он ведь принимал лекарство! – вспомнил Неман. – Я сам видел!

– Он был стар, – заговорил Карл, – иммунитет не справился.

– Арист старее, – не согласился Асаф, не упоминая Гедеона. – И лекарства не принимал!

Руслан тем временем вернулся вглубь зала и обнаружил второй труп. Сын Резо, кажется.

Александр зажимал ладонями глаза Алексису и Антипу, старшие всё видели.

– Ахилл, – попробовал позвать Александр. Сыновья неотрывно смотрели на тёмного бессмертного, как иные на телевизор.

Виктор стоял посреди комнаты, молча дожидаясь, когда Руслан закончит.

Но он вернулся снова, снова, и потом снова.

– Ещё двумя родами меньше, – безрадостно заключил Председатель.

– Тремя, – поправил Арист, – считая род Иова. Полагаю, это был последний Иван.