Читать книгу Православие, секс и смерть. Посвящение и перезагрузка - Владий Десятовский - Страница 11

Терроризм – не совсем религия. Терроризм – это такая хитрая борьба с религией, это УБИЙСТВО БОЛИ ТЕЛА.

Это сказка, из которой религия взяла свои образы, повесила их на стенки храма, в виде окон-икон-осколков-портретов святых.

Терроризм формируется из святых отшельников-одиночек, которые словно Кащеи стерегут свою смерть. Исполнителей ролей террора благословляют органы всех стран, как на эволюционную неизбежность обновления после тысячелетнего гнёта коварных религий.

ТЕРРОРИЗМ – АГОНИЯ РЕЛИГИИ. ЕЁ СМЕРТЬ В ЯЙЦЕ ТРОТИЛА, ВНУТРИ КОТОРОГО ПРОВОДОК – ИГЛА.

Теракт – это ПОЛОВОЙ АКТ СМЕРТИ ТЕЛА С БОЛЬЮ. Боль, как единственный грех тела, мгновенно исчезает в момент взрыва. В противном случае религия и тюремщики внушают: живи и терпи боль жизни.

Журналисты говорят после очередного взрыва, что терроризм и религия – две вещи несовместные. Они чувствуют это подсознательно, но имеют в мыслях совсем другое, мол, что религия тут не причём, она по прежнему хороша, а эти смертники вовсе не веруны, и что плохие они. Террористы, да, уже не веруны, они первые это поняли, что их религия врала и врёт, и что можно плюнуть на неё и на её заповеди, и нарушить их, и показать другим, что это так просто, и тебе за это ничего не будет. Ведь тебя уже не будет в живых. Но в случае веры, надежды и любви, ты получишь всю порцию законных страданий под завязку. И казнь (обрезание, укорочение, гильотина) неизвестной смертью неизбежна твоему телу и слову. Но в случае террора ты делаешь это сам, и сам выбираешь смерть, сам нажимаешь кнопку кончины-гибели на своём теле.

Эта кнопка в теле живого человека спрятана. По образу и подобию жилет террориста имеет эту кнопку.

Осталось найти её на живом теле.

Нажал,

и там, на небе встречаешь православных славянских богов, и не важно, кем ты был по вере при жизни.

Жилет образно – это запрет, опоясывающий твоё тело. Взрыв – это освобождение от жилета и запрета.

Взрыв – это расширение. Запрет – обрезание, укорочение.

Кнопка – это разрешение на расширение, по сути – это слово «смерть» первородному греху запрету.

К слову: Франция – родина жилета, революционного террора и гильотины.

Не случайно Франция стала центром циничной сатиры над смертью в журнале.

Не случайно исламское государство похоже на слово игла.

Заметили устройство гранаты-лимонки?

Она – её форма – подобие яйца, а игла – это чека в гранате, подобие фаллоса-полового органа.

Граната – это замок.

Выдернул, сломал чеку: взрыв и смерть.

Всё сходится: органы-чекисты, вырывают чеку из гранаты половых органов.

Сказочно и анатомически это выглядит так: половой член-игла мирно и сладко покоится в матке-яйце, совершая Бессмертный половой акт природы, которая всё время при родах. Вытаскивание члена из матки-означает кончину, оргазм, завершение полового акта. Когда чека в гранате-она безопасна. Когда чеку вытащили, происходит взрыв. Взрыв – аналогия оргазма, прерывание полового акта, гибель сперматозоидов, конец одной жизни и начало другой.

С оккультной точки взрыв – это смерть грехов в замке Кощея, накопленных людьми в результате рождения новых поколений. Замок закрыт на замок. Когда ключ-игла-фаллос вытащен, замок открывается, Смерть освобождается из плена, она уничтожает грехи, замок Кощея рушится.

С точки зрения церковной масонской архитектурной физиологии – аналогичная ситуация, где церковь – это тело, матка, пронизанное иглой фаллоса с головкой – куполом на крыше. Служба – это теракт, в котором прихожане – семя погибают (кончают) во время молитв, но рождаются слова и песнопения.

С половой точки зрения – это оральный би-секс.

Церковь – это и мужское и женское начало.

С уголовной точки зрения это игра такая за коном, где закон (сакральное соединение лингама и йони) забавляется с половыми органами народа, вставляя и вытаскивая член-чеку, делая их и чекиста неприкосновенными, повышая возраст согласия на прикосновенность и повышая себе откаты за неприкосновенность.

Смерть Кощея – это не его личная смерть, а та целительная, рождающая смерть, которую он хранит в яйце от людей, чтобы люди не перепутали две смерти: смерть греха и погибель тела. Взрыв и ломка иглы освобождает погибель.

Получается, что образ кощея – это образ чекиста, а образ добра молодца – террориста?

Удивительно, что первый чекист был Кащей, а террорист – герой? Или наоборот?

В начале, в языческой стране ДОЛИНЫ РОС и СИЯНИЙ, в РАСИИ (раса асов), в языке жили понятные уму прилагательные: ВЕРНЫЙ, ЛЮБОЙ, НАДЁЖНЫЙ, МУДРЫЙ, РУССКИЙ, СИЛЬНЫЙ, РОДНОЙ, ПРАВЫЙ, ВЕЩИЙ, СЛАВНЫЙ, ДОБРЫЙ, ВОСКРЕСНЫЙ, БОЖИЙ, ПОЛЕЗНЫЙ, КРАСНЫЙ-КРАСИВЫЙ, ЗАКОННЫЙ, МИРНЫЙ.

После нашествия хитрианства прилагательных сменили на существительных. Хитриане сделали им ОБРЕЗАНИЕ на ВЕРА, ЛЮБОВЬ, НАДЕЖДА, МУДРОСТЬ, РУСЬ (по аналогии с народами чудь, водь, весь), РУСИЧ (по аналогии кривич, вятич), РУСОФОБ, НАСИЛИЕ, РОДИНА, ПРАВДА, ВЕЩЬ (от весть), СЛАВА, ДОБРО, ВОСКРЕС, БОГ, ПОЛЬЗА, КРАСОТА, ЗАКОН, МИРУ-МИР.

Прилагательные служили людям-богам ИМЕНАМИ собственными.

После нашествия хитрианства прилагательных сменили на существительных.

Не случайно говорят: ИМЕНЕМ закона, откройте.

Закон стал именем для всего и вся.

Имя осталось только у закона.

Новые слова уже не имели божественного смысла для людей, но имели смысл для закона.

Так потекла новая река, наполненная несуществующими БЕЗЫМЯННЫМИ существительными.

Существительное содержит в себе слово ест.

Существительные погибают, губят, гибнут.

ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ – ЭТО ИМЕННОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ К ЧЕЛОВЕКУ.

Это расширение его возможностей подобно компьютерному.

Прилагательное содержит в себе лагу – пол.

Евреи прикасались к органам по своему усмотрению. Они не взрывали гранату, но, буквально, ломали член-иглу, обрезая плоть. Обрезание плоти, обрезание слов, гибель и терроризм имеют под собой одну органическую среду.

Сравните: ритуал ОБРЕЗАНИЯ крайней плоти ОРГАНА. Плоти, которой прежде было слово. Слову обрезали край.

Богу-господину-херу-фаллосу обрезали кусок плоти. Слово бог обкорнали, оставили три буквы, хотя любое приличное имя и прилагательное имеют как минимум 5.

Русский – единственное слово, которое не удалось обрезать. Поэтому говорят, что русский – это прилагательное. Говорят про язык, а подразумевают человека. Но подразумевают не верно. Русский – это по современному русофоб. Русский не обрезали, но придали слову страдание, фобию, болезнь нелюбви и ненависти.