Читать книгу Тающий мир - Вячеслав Букатич - Страница 2

Они протопали по нескончаемым туннелям колонии мимо многочисленных карцеров, пыточных, мимо висевших на грубых стенах портретов Императоров Растамании, с которых августейшие особы как один глядели благородно-томными взорами – а ведь половина из них при жизни отличались садистскими характерами, ленью, трусостью и подлостью.

– Лицом к стене! – обронил надсмотрщик, когда они очутились перед кованой гномами дверью, за которой и располагался кабинет главного надзирателя эльфийской колонии строгого режима.

Шмеля повернулся к своему сопровождающему задницей и уставился на ползающую по стене козявку неизвестного вида. Тычок в копчик заставил его буквально влететь в кабинет.

– Падло! – просипел Дырнявкин, потирая зад.

– В моём кабинетике прошу-с не выражаться! – раздался сбоку голосок, низкий и дребезжащий. И перед Шмелей явился сам глава этой идиотской тюрьмы. Он был под стать своему голоску – упитанный коротышка, с козьей бородкой под непропорциональными кривыми губёшками, которые придавали ему вид обиженной девочки. Красные глазёнки наводили на мысль, что главнадзиратель колонии злоупотреблял тем самым дрыном, о котором так мечтал разнесчастный Шмеля. Говорили, будто начальник ЭКСР по имени Труч – редкостный добряк, но, как уже указывалось выше, Шмеле довелось убедиться в обратном – Труч был вонючий невзяточник, поганый, скорее всего, наркоша и самый что ни на есть карьерист. Чего этот Труч только не вытворял, дабы занять нынешний пост – доносы, интрижки, насильственное заливание портвейна в глотки разного ранга были лишь мелкими шалостями.

– Ну, что, мой юный тупица, – начал Труч, – каково гнить за решёткой?

Шмеля шмыгнул носом.

– Не особо-то, господарь начальник.

– Хе-хе! А то!.. Ладно, вопрос не о том. – Труч обошёл стол, на поверхности которого, помимо засохшего пива и портвейна с хлебными крошками, торчала кипа бумаг, и опустился в кресло, причём последнее издало жалостливый звук. – Не сомневаюсь, поганец, ты слышал о даче ложных показаний…

– А чё я такого натворил-то? – проныл Шмеля.

Труч грянул липкой, потной ладошкой по столу, однако бумаги, как ни странно, не подпрыгнули, – наверное, приклеились засохшей выпивкой к столешнице.

– Ма-а-алчать!!! – взвизгнул главнадзиратель. У Шмели затряслись ножки. – Жрёшь больше всех, какаешься больше всех, а туда же – меня перебивать! – Труч зарделся. – Пакость!.. Кхе-кхе… Короче, ты, случаем, не знаешь такого проныру по имени Пиля Колбаскин?

– Никак нет, господарь Труч, не знаю! – воскликнул как на духу Шмеля, стоя руки по швам и выкатив глаза.

Труч вздохнул:

– Да и фиг с ним! Не обращай внимания, ничего плохого не случилось, просто этот Пиля заколбасил твоего отца.

Шмеля почувствовал укол ледяной иглой в сердце, а кишечник неожиданно начал расслабляться.

– Что? – прошептал он.

– Ты уши-то по утрам хорошо моешь? – опять повысил голос Труч. – Зарезали твоего папашку. Тупой ржавой пилой. – Труч сделал паузу, изучая реакцию заключённого. А чтобы усилить эффект, ввернул: – Ты бы видел, как его кишками обмотали – длиннющие какие-то кишки…

Шмеля почувствовал себя Никудаусом Перцем. Он сморщил личико, шмыгнул носиком и изо всех сил выдавил слезинку.

– Папа… – надрывно пролепетал он.

– Ой-ой, началось опять нытьё! – презрительно скривился начальник. – Подумаешь, батьку хлопнули! У меня их семь штук было, даже имя-отчество не у всех помню. А у тебя всего одного замочили! Радуйся!

Мозги Шмели, и без того отбитые за последние три месяца, совсем потекли. Не обуреваемая психическая волна, плескавшаяся за плотиной сознания, вырвалась-таки наружу. Шмеля раззявил пасть, как крокодил, ощерившись плохо чищеными зубами, и исторг из себя настоящий классический бабский визг, вцепившись себе в лысину. С головы полетели ошмётки скальпа, и быть бы Дырнявкину Шмеле огулянным, кабы не смекалка вертухая, что до этого спокойно стоял за спиной заключённого. Как только Шмеля закатил истерику, надсмотрщик, не особо торопясь, вытащил из-за форменного ремня обитую железом палку, тщательно прицелился (от усердия высунув кончик языка) и огрел бедолагу аккурат по макушке.

Шмелин крик как обрезало. Глазёнки вдруг договорились о встрече на переносице, а язык норовил драпануть от хозяина, – а затем заключённый ЭКСР номер такой-то мешком картошки рухнул на пол.

На секунду повисла тишина, однако Труч, видавший за годы честной службы и не такое, быстро пришёл в норму.

– Фу! Вот же ж паразит! – выдохнул он. – И стоило так верещать из-за смерти отца?

– Никак нет, – ответил вертухай, думая, что обращаются к нему.

– Заткнись, психотерапевт долбанный, – бросил ему Труч и выкарабкался из-за стола. Подойдя к ещё дышавшему Шмеле, он носком сапога потрогал бесчувственное тельце. – Живой, гад. И это хорошо. А то кое-кто мне за него резьбу бы сорвал. – Тут начальник эльфийской зоны задёргал глазом. – Ёкарный бабай, не стоило этого доходягу по голове бить! На хрен ты своей дубиной махал?! – взвизгнул Труч, дрыгнув глазом в направлении вертухая.

– Дык… это… по инструкции же! – начал нагло возражать тот.

– Ты это министру Гексу объяснять будешь, ублюдок тупой! Дырнявкин ему нужен! – Вслед за глазом задрожали коленки. Труч плаксиво выдавил: – Блин! Я же хотел всего лишь навсего предлог для беседы со Шмелей найти!.. Кто знал, что он такой впечатлительный?.. А ты, кретин, – гаркнул он на надсмотрщика, – в следующий раз бей по почкам!

В это время через настежь распахнутое окно впорхнула мелкая тень. На загаженный стол Труча уселся голубь, также по-хамски сделал кучку и по-западлянски уставился на присутствующих. Труч, и без того бледный, совсем потерял цвет.

– Послание… от министра… – просипел он. Скосил глаза на вертухая и добавил: – Идиот… приводи в сознание… Шмелю!..

Два раза повторять не пришлось. Надсмотрщик принялся делать искусственное дыхание «ротик в ротик», всем весом давить на грудь заключённого и производить другие непонятные махинации, покуда начальник знакомился с содержанием голубиного послания (речь здесь вовсе не о фекалиях, которые оставил министерский «почтальон» на столе Труча). Когда Шмеля захлопал зенками и даже попытался послать вертухая в прямую кишку, Труч окончательно скис, а в голове его бродили образы пыточных камер, виселиц и новых научных разработок в виде электрического дивана. Правда, заметив, что Шмеля одыбал, вдруг повеселел, послание скомкал, голубя вышвырнул он и засвистел что-то вроде на мотив песенки «С эльфийского кичмана бежали два уркана».

Шмеля тем временем умудрился встать на карачки и блевануть на спецодежду вертухая. Тот было дёрнулся за дубиной, однако Труч был на стрёме и пнул надсмотрщика под коленку.

– Плохо понял, да?

Дырнявкин, смекнув, что ему почему-то безвозмездно разрешили испоганить мундир вертухайчика, сунул два пальца в рот и оросил ботинки Труча. Начальник прошипел некое ругательство, обозначающее действия сексуального характера по отношению к какой-то матери, но ожидаемого удара по темечку не последовало, и сие ещё больше озадачило эльфозэка.

– А чё это вы со мной так обращаетесь?

– Ты очень хороший заключённый! С тобой желает говорить сам министр «Серости Империи»! Вот! – хвастливо ответил Труч, затем, видимо, что-то припомнил и зашептал медово на ушко Шмеле: – Шмелик, братец, только не говори ему, что тебя били, ага?

Тут Шмеля Дырнявкин наконец-то «догнал тему».

– Эвона как!.. Ну-ну! Я покумекаю пока, а сейчас дай-ка закурить мне по-быстрому! – оценил своё новое положение Шмеля. Труч метнулся к столу, и через секунду уже подобострастно протягивал зэку сигаретку. Шмеля понюхал её и обратился к вертухаю: – А ты чё встал? Ты уже должен был приготовить спички!

Когда Шмеля выпустил первое облако первоклассного, за двадцать грессо, дыма, Труч решил вмешаться в удовольствие заключённого:

– Может, мы с вами пройдём в другой кабинет, к господину министру? А?

– Пасть закрой, пентюх. Нормально докурю, и двинем, в натуре. Кстати, говорят, у тебя и портвешок есть? Поделись?

***

Когда Шмеля в сопровождении вертухая и Труча вышел из кабинета, его лицо приобрело цвет спелого помидора, на котором моргали изрядно поблестевшие глазёнки.

– Эх, держите меня семеро! – весело воскликнул Шмеля. – Сейчас бы бабу рыжую да шашлычок под бочок!.. Э-э, то есть, наоборот… А, неважно!.. – Он обратил взор на начальника тюрьмы. – Ну, веди, родненький!

Труч скакнул вперёд.

– Сюда, Шмелик, за мной! – угодливо бросил он. – Всё сейчас покажу!

– Убожество… – Шмеля покачал головой, глядя на ужимки и прыжки главнадзирателя. – Жополиз…

Труч, естественно, расслышал краткую характеристику своей персоны. Отомстить немедля не позволял страх перед Гексом, вторым после Императора человеком в государстве. Дерзкий, хитрый начальник исчез, уступив место дрожащей твари, не имеющей права сказать слово против занюханного эльфозэка. Вместо этого в башке Труча проносились картины одна ярче другой: вот он в застенках «Серости Империи» подвешен к самому потолку за подмышечные волосы; затем его усаживают в уютненькое креслице и СИЛОЙ заставляют разглядывать картинки с голыми женщинами, нарисованные опытным придворным художником… О, ужас! Труч помотал головой, прогоняя навязчивые видения государственного возмездья.

«Клянусь мамочкой, если всё пройдёт хорошо, стану добреньким и примерным! Брошу пить, курить и ругаться матом! Молиться буду исправно!.. – мысленно истерил Труч, останавливаясь перед неприметной дверью и скрещивая пальцы на руках и ногах.

– Чё, страшно? – издевательски хихикнул за его спиной Шмеля. – Не знаю, как долго я смогу молчать перед вашим Гексом, однако башка трещит зверски!

С последними словами заключённого Тручу вообще расхотелось жить. Но делать нечего, – приказ есть приказ, и посему Труч вибрирующей рукой толкнул дверь.

Для Шмели обстановка показалась неотличимой от кабинета главного надзирателя – те же шкафы, бумажки на заляпанном столе, только в кресле восседает не дристун Труч, а человек, глядя на которого начинаешь понимать, что вызвали тебя к нему не просто глазки построить и языком почесать. Цепкие, впалые буркала на фоне неухоженных волос цвета пыльной осенней травы изучали зэка, как глисту под микроскопом, заставляя трепетать.

«Вот же падлянку подстроил этот Труч, – обливаясь потом, заистерил Шмеля. – Не мог, гадина, предупредить, что базар будет серьёзным!»

Министр Гекс игрался с обручем (который, очевидно, должен был обхватывать голову своего грозного владельца), не переставая смотреть на Шмелю. При этом на его лице застыло брезгливое выражение – так смотрят на вошь в тарелке.

– Мистер Гекс, – залепетал Труч, семеня перед собой ручками, – наше-с почтение! Легка ли была дорога? Как там Его Величайшество? Как погода в столице? – Начальник колонии начал нести ахинею.

Гекс тем временем напялил обруч на голову и беспардонно оборвал Труча:

– Заткнись, жополиз!.. – Шмеля, услышав последнее слово, довольно крякнул. – Что это за рабочее место? – Гекс с отвращением оглядел стол. – Я кого спрашиваю, Труч? – Тот затрясся. – Кто даст ответ? Ваша мамочка или, быть может, свободолюбивая партия гномов?

Труч рухнул на колени и доковылял на них до стола.

– Сир, ваше дело правое, всё по-справедливости!.. – Теперь он с собачьей преданностью, выкатив зенки и чуть высунув язык, смотрел на Гекса снизу вверх. – За сим столом тошнило не одно поколение секретарей, вот он и липкий весь, в пятнах!..

Гекс подскочил на стуле, как ужаленный, скривив губки.

– Фи! – Он вынул из складок плаща белоснежный шёлковый платочек и оттёр им мизинчик на правой руке. – Пакость! Полнейшая антисанитария! – Министр снова вперил взгляд в Труча. – Живёте, как в болоте, ей-Богу!.. – Внезапно он изменился в лице и потянул носом воздух. – Чем это воняет?

Труч окончательно расклеился и заныл, булькая соплями. А на его резко отвисших штанах расплывалось свежее пятно. Шмеля, не удержавшись, хихикнул.

Министр Гекс скосил глаза на позор Труча и устало вздохнул:

– Гребите-ка вы отсюда, Труч, и так настроение дерьмовое!

Главнадзиратель ЭКСР поспешил исполнить требование главы СВР. Он выполз из кабинета, не забыв прикрыть за собой дверь.

– Ну что ж, Шмеля Дырнявкин, – начал Гекс, усаживаясь обратно в кресло и стараясь не касаться заблёванного стола, – вот мы и свиделись!

– А зачем это я вам понадобился? – Первоначальный страх перед министром улетучился, и Шмеля опять вернулся к нагловатой манере вести разговор.

Чёрные глаза блеснули под обручем, и Шмелю вновь прошибла измена, но Гекс лишь сказал:

– Бурой больно, да? А ты ведь первый, кто со мной говорит на равных, за исключением Императора, конечно. Тебе чё, не страшно?

Шмеля хмыкнул:

– А я и так уже, почитай, смертник! Папку моего укокошили, братана казнили, как распоследнего фраерка, а меня засадили до пенсии в клетку. – Шмеля подошёл поближе к столу и, уперевшись в него руками, наклонился к Гексу: – Чё мне, начальник, бояться-то? Это только всякие тручи какаются в бельё, когда видят тебя! А мой кишечник покрепче будет.

Гекс с долей уважения уставился на него.

– Вот это речь! – кивнул он. – Вот это я понимаю! Вот такие работники нам и нужны – наглые, хитрые и ублюдковатые.

– Ты кого тут ублюдком назвал, начальник?! – отвесил челюсть эльфозэк. – Фильтруй базар, имперская серо…

Удар вышел мощным. Заключённый так и не понял, какой приём показал министр СВР, ибо всё случилось чересчур быстро, но об пол Шмеля башкой брякнулся пребольно, успев только взмахнуть перед падением жёваными ушами и что-то хрюкнуть.

– Повремените, товарищ, с буростью, – одёргивая рукав, с укоризной бросил Гекс. – Я вам не Никудаус Перц. Я-то, как видите, и в рыло могу дать. Я-то сильный. – С этими словами он оголил бицепс, погладил его и взасос поцеловал.

Сплёвывая кровью и соплями, Шмеля поднялся на ноги.

– Чё сразу бить-то? – проканючил он, ощупывая расквашенную физиономию. – Это ж не по-людски!..

– А ты и не человек, ты эльф. А теперь встань, как полагается стоять при уполномоченном Императора, и слушай сюда. Как я уже отмечал, такие подонки нам нужны. – Министр выбрался из-за стола и принялся мерить шагами комнату, заложив руки за спину, уставясь в пол и как будто не замечая Шмелю. – В такие времена, как нынешние, нам как никогда необходима поддержка всех слоёв общества, особенно бомжей, сирот и лиц, отбывающих наказание в тюрьмах, потому что им не надо даже платить, и я даже больше скажу, – платить таким вовсе не обязательно. Всё должно строиться на любви к Родине и Императору. Честь любимой страны превыше. Кто не с нами, тот против нас. Назвался груздём, полезай в кузовок. – Гекс не на шутку раздухарился. – Любишь кататься, люби и саночки возить…

– Давай покороче, начальник, – не вынес интеллектуальной нагрузки Шмеля.

– Если ты меня хоть ещё разок перебьёшь, – без перехода заявил Гекс, – я тебе мизинцем в глаз ткну… Короче, если без всей этой патриотической байды, мы тебя направим ко двору Императора. Вопросы?

– А на кой?

– Вопрос резонный. Чтобы ты ознакомился там с некоторыми агентурными данными касательно твоего дальнейшего задания. Вопросы?

– А в чём заключается задание?

– А вот не скажу.

– Почему?

– Всё секретно, блин! – Гекс, казалось, потерял самообладание и опасливо заозирался. – Здесь – ни слова! Не дай Бог, какая тварь услышит!..

– Всё ясно, – вздохнул Шмеля. – Мало того, что житуху мою загубили, так теперь ещё и парься на вас. А чё я буду с этого иметь?

– Свободу и жизнь, – без обиняков ответил министр. – Как тебе такой расклад?

Шмеля на секундочку задумался:

– Звучит заманчиво, начальник.

– Но плату ты получишь после выполнения задания. А пока до столицы тебя отконвоирует мой подопечный.

– Кто такой по жизни?

– Славный малый, доносчик, нытик и ссытся часто и невпопад.

– А он меня не заминёхает? – опасливо осведомился Шмеля.

– Если только случайно и чуть-чуть.

– Не, блин, начальник, давай нормального пацана! – вскинулся эльфозэк. – Ходить обоссаным я не желаю!

Гекс прекратил мелькать и показал ему мизинец.

– Да хоть всего истыкай! – ничуть не испугался Шмеля. – Но с зассыхой не пойду!

Министр СВР не зря занимал свой пост. Он сообразил, что убеждения грубой физической силой здесь не помогут, а значит, действовать необходимо тонко.

– Кстати, Дырнявкин, а в колонии в курсе, что ты раньше был… э-э… стукачом?

– Ты кого тут!.. – автоматически взбурел тот и вдруг осёкся, понимая, куда клонит подлый Гекс.

– Вот-вот! – ядовито усмехнулся министр. – Я вот думаю: захочешь ты возвращаться в камеру, если я, министр «Серости Империи», растрезвоню о твоём прошлом всей колонии?

Шмеля нервно сглотнул.

– Ну ты и ублюдок же! – выдавил он. И тут обида добила его окончательно – он заплакал. – Шантажисты сраные!..

– Полагаю, – продолжал Гекс, – ты принимаешь условия?

В ответ раздалось лишь бульканье соплей. Внезапно в кабинет влетел тот самый наглый голубь, что испоганил мебель в кабинете Труча, проделал круг вдоль стен, капнул на плечо Шмели и с испугом на клюве опустился на плечо Гекса.

– Чего у тебя там? – недовольно пробубнил последний, выхватывая из лап голубя послание. Когда «почтальон» был запущен ловкой министерской ногой в окно, Гекс просмотрел сообщение. – Чёртова работа! – тем же тоном проворчал он себе под нос. – У меня тут дело государственной важности! Какого лешего я им понадобился в Академии Магии и Естественных Наук? Блин горелый!.. – А затем подошёл к Шмеле и тронул его за обгаженное плечо. – Готовьтесь, товарищ, к долгой дороге!..