Читать книгу «Корабль дураков», или Беседы с корифеями философии - Вячеслав Сорокин - Страница 5

Уже не помню, в каком году это было. Спросите Т. И. Ойзермана, он знает. Ему тогда на вид было лет шестьдесят. В Бонн он прибыл для прочтения доклада и дружеского академического общения. Я радовался: увижу живого корифея, а может быть, и пообщаемся. Дружеское общение с Теодором Ильичом в мои намерения не входило. Ойзерман был мне известен как воинствующий марксист и ретроград. Он был «выездной», чем и пользовался в полной мере. Одно дело – поносить с трибун и кафедр капитализм и превозносить Маркса и марксизм, и другое – иметь возможность бывать в сказочном, по тогдашним представлениям российских граждан, мире реального капитализма. Всем выездным корифеям удавалось совмещать то и другое, не испытывая душевного дискомфорта.

Ойзерман был мне известен, кроме того, как кантовед. Его предисловие к шеститомнику Канта издания 1966 года написано просто и живо. Видно было, что Теодор Ильич почти понимает Канта. Это почти – увы! – по моим наблюдениям, применимо ко всем кантоведам. Нет такого, который бы понимал Канта не почти. В их числе был и мой немецкий преподаватель философии проф. Ганс Вагнер, кантовед, замечательный человек, о котором при случае обязательно расскажу.

Я гадал: чем-то порадует Теодор Ильич немецкую публику? Собрались люди солидные, студентов почти не было. Рядом с солидными людьми уселись мы – журналист из «Посева» Ю. Чикарлеев и я. Было интересно послушать, что воинствующий марксист из СССР скажет о Канте. Скажет ли обязательное, что Кант, хотя и был гениален, «не всё понимал» в законах общественного развития, а Маркс, Энгельс и Ленин и сами понимали «всё», и другим разъяснили? Теодор Ильич очень бы меня удивил, если бы не сказал этого.

И Теодор Ильич меня удивил – он вообще ни слова не сказал о Канте! Весь доклад состоял из фраз о торжестве идей марксизма-ленинизма и их победоносном шествии по планете. Солидные люди сидели растерянные, потели и думали, что так и должно быть. Рядом с Теодором Ильичом расположился богатырского телосложения работник посольства, явно не философ, и одобрительно кивал, когда Теодор Ильич (он делал доклад на немецком) произносил имена Маркса, Энгельса и Ленина. Немецким богатырь, по-моему, не владел. Закончился доклад аплодисментами из вежливости и приглашением побывать на следующий вечер в гостях у студентов философского факультета. Мы решили, что и мы пойдём.

А теперь несколько слов о том, чем жила тогда Германия, разрезанная надвое по живому телу. Граница между обеими частями охранялась, как никакая другая в мире. Охранялась только с восточной стороны. Мины, колючая проволока с электрическим током и прочие атрибуты концлагеря – всего этого было вдоволь по всему протяжению границы с восточной стороны. На ограждениях из колючей проволоки были установлены самострелы одинаковой конструкции с теми, которые устанавливались гитлеровцами на ограждениях их концлагерей: задел беглец сигнализацию – и шрапнель превращала его в решето. А не задеть сигнализацию было практически невозможно. И весь этот набор замечательных технических устройств служил одной цели: предотвращению побегов восточных немцев в Западную Германию. Едва ли не каждодневно сообщения о трагедиях: женщина с двумя детьми рискнула пересечь минное поле. Детям удалось, а она выползла на западную территорию без обеих ног. Немец из Западной Германии проделал для своего друга из Восточной Германии в колючей проволоке лаз с западной стороны. Вместо ожидаемого друга к лазу с восточной стороны явились автоматчики. Убитому не было и тридцати. Один восточный немец забрался с помощью товарища, работавшего в порту, в контейнер и благополучно пересёк границу. Товарищ должен был позвонить в Западную Германию и сообщить о живом грузе. И товарищ позвонил бы, если бы… внезапно не умер. Тот контейнер открыли только спустя два месяца. И трупы, трупы, трупы неудачливых беглецов, прибитые морем к побережью. На столько-то удачных побегов – столько-то неудачных.

Политических заключённых Западная Германия выкупала. Страна победившего социализма ничто так не ценила, как валюту страны, в которой социализм ещё не победил. Деньги на бочку – и забирайте его. Деньги на бочку выкладывались немалые – несколько десятков тысяч марок за человека. Едва ли не у каждой второй семьи были родственники в восточной части страны. Западные немцы могли к ним ездить свободно. С пустыми руками, разумеется, не ехали. Непрерывным потоком с запада на восток шли посылки. Впрочем, не всем восточным немцам заказана была дорога на Запад: по достижении пенсионного возраста шлагбаум поднимался. И многие ехали доживать в западную часть Германии, обременяя бюджет ФРГ. Зато для бюджета ГДР выталкивание пенсионеров на Запад было очень прибыльной статьёй дохода. Западные немцы, конечно, были прекрасно осведомлены о положении своих восточных собратьев. И тут приехал Теодор Ильич Ойзерман, чтобы рассказать им о том, как прекрасны марксизм и социализм.

На другой день состоялась встреча с местными студентами, на которой присутствовали и автор этих строк с товарищем. Накануне вечером мы долго придумывали вопрос для Теодора Ильича, на который бы он не смог ответить ни «да», ни «нет». Порылись в собрании сочинений В. И. Ленина – и нас осенило. Немецкие студенты держались скромно. Вопросы задавали безобидные и деликатные. И всё бы так же скучно продолжалось и закончилось, если бы мы не задали свой вопрос. Задал его я.

– Господин Ойзерман! Ленин, выступая в 1920 году на III Всероссийском съезде Союза Молодёжи, сказал: «Быстро коммунизм мы не построим. На это уйдёт лет десять, а может быть, и двадцать». С тех пор прошло почти шестьдесят лет. Как Вы считаете, коммунизм в Советском Союзе построен или Ленин ошибся?

Надо было видеть, как изменился в лице Теодор Ильич! Лицо его покраснело и, вообще-то овальное, раздулось и сделалось круглым. Воцарилось молчание. Все переглядывались. Было ясно: случилось что-то непоправимое – гость из СССР поставлен в неловкое положение!