Читать книгу Причалы любви. Книга первая - Вячеслав Викторович Сукачев - Страница 14

X

I

V

– А, христовенький, подышать свежим воздухом вышел?

– Вышел, – сразу же напыжился и воинственно настроился Славик. За прошедший месяц он выработал в себе такое вот подобие защитной реакции против Тоньки.

– На танцы со мною не желаешь?

– Не желаю…

– Боишься?

– Кого мне бояться?..

Тонька, в коротком платье, с распущенными волосами, чистила картошку на крыльце. Славик стоял рядом и никак не мог уйти. А был вечер, и солнце по вершине сопки уже катилось, и всюду струились золотистые дымки из высоких труб над крышами. С крыльца хорошо Грустинка просматривалась, подвесной мост, нижний склад и гараж лесопункта на той стороне речки. Там тракторы, лесовозы суетятся, между ними люди расхаживают, и звуки едва слышно оттуда доносятся. А в клубе музыка из репродуктора грустит, по деревянным тротуарам ребятишки на семичасовой сеанс торопятся. Степанида Петровна в огороде капусту и огурцы поливает.

– Боишься, – скребет молодую картошку Тонька. – Я ведь знаю, что вчера не спал и, как бабулька про Кольку говорила, слышал… Вот Кольки-то и боишься.

– Ничего я не слышал, – краснеет Славик, отворачивается и на две ступеньки спускается с крыльца.

– Колька-то, он здоро-овый. Вмиг зашибет. Ему что врач, что Митька Бочкин – все едино.

Славик слышит, что Тонька уже едва сдерживает свой низкий приглушенный смешок, от которого у него холодеет внутри и хочется черт знает что натворить, но сейчас он мучительно вспоминает, кто такой Митька Бочкин. Славик уверен, что уже слышал это имя, но вспомнить не может и тихо от этого досадует.

– На речку пойдешь?

– На речку.

– Грустить будешь?

– Буду…

– Ох, христовенький, – притворно вздыхает Тонька, – ведь ждет же какую-то бабу этакое несчастье! О Надечке будешь грустить?

– Что?! – Славик живо поворачивается и оторопело смотрит на Тоньку. А Тонька знай чистит картошку, локтем волосы поправляет – вся ушла в работу.

– Ну, чего вызверился-то? – смеется наконец Тонька и смотрит на Славика насмешливыми черными глазами. – Давно не видел? Вот она я…

И действительно – вся она тут, Тонька-то. Платье выше колен заголилось, на плече тоненькая белая бретелька видна, на щеке шелушинка от молодой картошки присохла, а в глазах бесенята прыгают.

– Не боись, – Тонька опять в работу ушла, – сегодня в твоей комнате убирала и под столом листок нашла. Вишь ведь как, ты с черновиками пишешь! А пишешь-то как – загляденье: «Милая Надечка!» – нараспев протягивает Тонька. – Так хорошо начал, а потом зачеркнул и выбросил.

– А вам бы не следовало читать, – вдруг снова перешел на «вы» Славик.

– Ишь ты! – хмурится Тонька. – Может, мне и учиться не следовало, чтобы «милая Надечка» не прочесть? Много чести, товарищ дохтур. Привет своей Надечке от меня передавай…

Тонька вскакивает, хватает ведро, кастрюлю и скрывается в доме. Славик стоит и ломает голову – в самом деле, обиделась или в очередной раз разыгрывает? Так ничего и не решив, он медленно пересекает двор, отпирает калитку и бредет к Грустинке.

То место возле речки, где спал Славик в день своего приезда, стало для него любимым, и чуть ли не каждый вечер он здесь проводил. Брал с собою журналы, читал последние медицинские новости, делал пометки, а всего чаще закатами любовался и мечтал бесконечно.

Анна Тихоновна оказалась права: больных или совсем не было, или же приходили с совершенными пустяками, так что и больными-то их называть было грешно. И первое рвение Славика – немедленно лечить, спасать, – немного поутихло. Лекция о вреде курения, которую он провел перед кинофильмом в клубе, прошла без особого успеха, под смешки и перешептыванье слушателей. Правда, Охотников благодарил, жал руку, но самому Славику она удовлетворения не принесла. Он задумал было новую лекцию о гигиене труда, но Анна Тихоновна отговорила его, сославшись на то, что времени впереди еще много, а теперь лето и людям не до гигиены. Тогда он решил провести санитарный рейд, но и этого, оказалось, не стоило делать. Собственно, он так и не понял почему, но целиком положился на опыт Анны Тихоновны.

Вечер угасал. На соседних мостках женщины полоскали белье. Автолесовозы и тракторы-трелевщики на той стороне работали уже с включенными фарами. На полной скорости вниз по течению пролетела моторная лодка. Славик рассеянно глянул на нее и тут же насторожился: на первом сиденье он разглядел человека, который показался ему знакомым. Он напряг память – редкая бороденка, красная кепочка набекрень – и сразу же вспомнил странного мужичка, попросившего у него рубль. «Значит, он живет здесь?» – удивился Славик.

Вечер угасал и переходил в ночь. По подвесному мосту быстро шел какой-то человек. Все это Славик отмечал краешком сознания, а сам теперь был далеко, в городе, где остались его дом, институт, Надечка Дулина и Светлана с Варей. Человек сбежал с моста и направился к Славику. Вершина сопки, за которой скрылось солнце, отливала красной медью.

– Это вы новый доктор? – Перед Славиком стоял высокий темноволосый парень в белой рубашке с закатанными по локоть рукавами.

– Да… А что такое? – приподнялся Славик.

– Давай знакомиться, – сразу же перешел на «ты» парень и протянул руку. – Участковый Валерий Груздинский.

– Груздинский! – обрадовался Вячеслав. – Очень рад. Мне о вас много говорили.

– Давай на «ты», а? – поморщился Груздинский и неожиданно рассмеялся. – Уж если поссоримся, тогда на «вы» перейдем. Идет?

– Идет, – легко засмеялся Славик.

– Так что тебе говорили обо мне?

С первого взгляда Груздинский понравился Славику. Как-то легче и увереннее почувствовал он себя рядом с ним. Было в нем что-то мужественное, открытое, благородное даже, и он невольно вызывал симпатию к себе.

– Да разное, – уклончиво ответил Славик.

– Анна Тихоновна?

– Как ты угадал? – удивился Славик.

Груздинский удовлетворенно засмеялся.

– Не советовала дружить?

– Да, – растерянно ответил Славик.

– И не посоветует, – нахмурился Груздинский. – Я ведь в отпуске был, а то бы давно к тебе нагрянул, пока они тебя к рукам не прибрали. Много уже наколбасил?

– Как это? – Славик ничего не понимал.

– У Охотникова что-нибудь просил?

– Да, – Славик в очередной раз поразился проницательности Груздинского.

– А что просил-то?

– Вкладыши, резину для машины и винт для лодочного мотора.

– Дал, конечно?

– Конечно, – оживился Славик. – Я даже и не просил особенно…

– Ну еще бы! – поморщился Груздинский и внимательно посмотрел на Славика.

– Теперь машина «Скорой помощи» у нас на ходу, – похвалился Славик.

Груздинский закурил и неожиданно переменил разговор:

– Ты женат?

– Нет…

– Надолго к нам?

– Я? Да…

– Значит, ненадолго, – нахмурился Груздинский, отвернулся и вроде бы сразу потерял интерес к Славику.

– А почему ты так решил? – обиделся Славик.

– Бегут от нас заведующие, – усмехнулся Груздинский. – Год покрутятся – и деру…

– Почему бегут? – насторожился Славик.

– Скучно у нас. Без театра, клиник, перспектив… Наверное, поэтому.

– Для врача это не причины, – гордо объявил Славик, – он должен быть всюду, где живут люди.

– Это ты верно сказал, а только через год другое запоешь. Впрочем, извини, – торопливо буркнул Груздинский, – расстроил ты меня…

Славик оторопел.

– Я?! Да чем же?

– А тем, – раздосадованно глянул на Славика Груздинский, – что у Охотникова эти дурацкие вкладыши попросил.

– Но… Что же тут плохого? Я попросил, он дал. Вот и все. – Славик начинал сердиться и даже подумал, что Груздинский и в самом деле человек со странностями. «Лезет не в свои сани», – как заметила Анна Тихоновна.

– Да пойми ты, – в свою очередь обозлился и Груздинский, – случится производственная травма, а он тебя попросит оформить как бытовую. Откажешь? В мастерских у них полнейшая антисанитария. Ты на это акт составишь? Вот тебе и вкладыши. Мужик он деловой, ничего не скажу, лесопункт на ноги поставил, а вот на людей ему плевать! Третий год в мастерских душевую строит, вентиляторы устанавливает… А территория? Ты хоть там побывал?

– Нет, – Славик был убит, что называется, наповал.

– То-то же… Думаешь, врач – это чирей вскрыть, микстуру прописать? Тогда бы и я только с бандитами боролся… Вот поэтому Анна Тихоновна и не советует тебе со мной дружить.

– А она-то при чем?

При том, Славик, при том. Но об этом позже… Тебе у нас-то хотя бы нравится?

– Нравится, – рассеянно ответил Славик, мучительно соображая, что же такое могла сделать Анна Тихоновна.

– Это хорошо, – Груздинский поднялся, – мне пора. Я ведь только сегодня из отпуска. Дома еще толком не был…

Кажется, он заметил растерянность Славика Сергеева, поэтому вдруг тронул его за плечо и подмигнул:

– Ничего, доктор, не тушуйся. Теперь я тебя не оставлю. Твоя милиция тебя сбережет, как нынче говорят в каждом милицейском фильме. Будь здоров…

– До свидания, – вяло ответил Славик.

Валерий Груздинский ушел.

«Вот и начал работу, – тоскливо подумал Славик. – Как говорится, отличился по всем направлениям».