Читать книгу Причалы любви. Книга первая - Вячеслав Викторович Сукачев - Страница 2

Теплоход отходил в одиннадцать часов утра. Но уже в десять на дебаркадере было не протолкнуться от провожающих, плотно и дружно опекавших своих родных и знакомых, собравшихся в общем-то не в такое уж далекое путешествие. Шум, смех, перебранка, слезы – все это смешалось, и в первые минуты новичку было не понять, чего хотят, о чем пекутся люди, зачем весь этот шум и хаос голосов. Но уже вскоре можно было определить среди отъезжающих какие-то общие приметы, заметно отличающие пассажиров ото всех остальных людей. Были это люди в основном добротные, ладно скроенные, но с неожиданной поспешностью в движениях и речах. И если попадался среди них захудалый мужичонка, так и тот норовил каким-то особым кренделем вывернуть жидковатые ноги, выпятить узко сшитую ребрами грудь, умудряясь при этом не потерять степенности, которая, словно тайная мета, была здесь в особом почете. Но редкий человек через пять минут не догадался бы, что это за люди и куда они едут. Разве только этот человек сам никогда и никуда севернее Северного микрорайона не уезжал – тогда другое дело.

– Вовка, братуха, в долгу не останусь!

– С путины закачусь в Ялтимишко. Хошь, тебя прихвачу?

– Много не обещаю, но воротник будет…

– Ты мне капроновые, капроновые сети достань!

– Сгинь, дерьмо! Работать надо…

– Я в лимане третий год промышляю. Нич-чего, важно!

– Устроюсь – спишемся. Ежели чего – я тебе телеграмму…

– И не пей, не пей хоть там-то, паразит! Перед новыми людьми не позорься.

А я еду, а я еду за деньгами,

За деньгами на машину «Жигули»…

Славик, вначале было решительно врезавшийся в эту разношерстную толпу, несколько раз ушибся о тяжелые плечи, сбавил прыть и теперь с трудом прокладывал путь к трапу. Он невольно кого-то задевал, даже толкал легонько, то и дело извинялся, но на толчки и извинения в равной степени никто не обращал внимания. Следом за ним, испуганные и растерянные, пробирались девочки. Даже Светлана, ничего в жизни не боявшаяся, теперь притихла и лишь старалась не отстать, не потеряться в этой удивительной толпе. Но вот и трап, еще один трап – на верхнюю палубу, и наконец-то можно передохнуть.

– Ну и дядечки, – Светлана передернула плечами, – убиться можно. Варя, посмотри, у меня пуговицы не поотлетали?

– Нет.

– Слава богу… А еще Анна Ивановна с нами хотела поехать.

Славик улыбнулся: так Светлана называла мать. Впрочем, он и сам был рад, что мать удалось уговорить не провожать его на теплоход. Зачем? Толчея, суматоха, и потом, ведь должна прийти Надечка Дулина. Нет, все очень и очень хорошо складывается, теперь только устроиться в каюте и бежать встречать Надечку. Ведь это просто с ума сойти, какие у нее зеленые и узкие глаза.

С каютой все устроилось быстро и хорошо. Опустив жалюзи и оконную раму, Славик усадил девочек на диван, а сам побежал встречать ту, чьи ямочки на щеках, казалось, только для того и существовали, чтобы он мог любоваться ими. Сильно и ровно простучали его туфли по металлическим ступенькам трапа, холодно отдались по железной палубе дебаркадера, и вот он уже на берегу, на плавно выгнутой набережной. И кто бы мог подумать – Надечка Дулина стояла на этой прекрасной набережной с букетом цветов. Ее зеленые глаза распахнулись навстречу Славику, жестко зашуршала бардовая кожаная юбка, и Надечка побежала к нему. Нет, это надо было видеть: как она бежит, как смотрит на него, как улыбается! Славик все это увидел и, вместо того чтобы броситься навстречу, неожиданно засмущался, растерянно улыбнулся и неловко принял букет.

– Я не опоздала, Славик?

– Нет, что ты! – Славик посмотрел на часы. – Еще двадцать пять минут осталось…

– Ты ведь знаешь, я всюду опаздываю.

– Это ничего.

– Почему ты вчера ушел?

– Я?.. Видишь ли…

– Я ведь только один танец станцевала с тем офицером, а потом смотрю – тебя уже нет.

– Пустяки, Надя. Идем в каюту…

– Жалко, вечер пропал.

– Пустяки, – упрямо повторил Славик и смутился.

– Пустяки? – Надечка Дулина задержала шаг. – Для тебя это пустяки?

– Я не то хотел сказать, – напугался Славик, – пустяки, что… В общем, очень хорошо, что ты пришла. Там Света и Варя. Ждут нас.

– Варя… Кто это?

– Подруга Светланы. Очень хорошая девочка.

– Вот как! – зеленый мрак покрыл сузившиеся глаза Надечки Дулиной.

В это время кто-то тронул Славика за руку, он оглянулся и увидел перед собой довольно странное существо. Маленький мужичок с жидкой бородкой и жирно оплывшими подглазьями, в немыслимо замызганной куртенке и красной кепочке набекрень стоял перед ним.

– Уежашь? – деловито спросил мужичок. – Дамочка под кренделем, а тут хоть подыхай.

– О чем это вы? – удивился Славик.

– Рупь дай. На Север благословлю. Без этого – крышка! И крендель вывернут…

Надечка Дулина проворно открыла сумочку и протянула мужичку рубль.

– Вот это хорошо, – удовлетворенно кивнул мужичок, – а ты – не пижонь! Север таких не примат. И цветы выбрось, это говорю тебе я, Митька Бочкин. Север цветы не уважат. – С этими словами мужичок шмыгнул носом и пропал, затерялся в раскачивающейся толпе.

Славик пожал плечами и не очень уверенно потянул Надечку Дулину на теплоход…

Дверь каюты приоткрылась, и мужчина в берете неуверенно спросил:

– Это шестая каюта?

– Да, – без удовольствия ответил Славик.

– Значит, дома. – Чувствовалось, что мужчине неловко. – Вы не беспокойтесь, я только чемодан поставлю.

Славик с нетерпением смотрел на мужчину и досадовал, что он так долго ставит красненький чемоданчик, поворачивается, выходит. Наконец – вышел…

По теплоходу объявили, чтобы провожающие сошли на берег. Девочки, как по команде, вскочили и начали поспешно прощаться. Светлана чмокнула Славика в щеку, чему-то засмеялась, а Варя осторожно и сдержанно протянула руку.

– Я сразу же напишу, – торопливо пообещал он.

– Мне тоже? – лукаво спросила Надечка Дулина, как только девочки выскочили из каюты.

Конечно же, он уверил Надечку, что ей-то напишет в первую очередь и не просто письмо, а целый рассказ о своей новой жизни. Он так увлекся этими заверениями, что Надечка Дулина встревожилась и шутливо сказала:

– Пора для поцелуев проходит…

Славик растерялся: к поцелуям он не готовился. Тогда Надечка Дулина приподнялась на носках и сама поцеловала его. Надечка поцеловала его еще раз и тихо засмеялась, и Славик, быстро взглянув в ее неожиданно весело смеющиеся глаза, впервые понял, что Надечка Дулина старше его. Шесть лет он этого не замечал.

– Пора для поцелуев прошла. – Надечка Дулина изящно коснулась прически, самую малость передернула юбочку слева направо, улыбнулась ему и легко пошла к выходу…

Она почти сразу потерялась в толпе провожающих, ее затерли, оттеснили, как затирает и оттесняет в ледоход громадными ледяными полями более мелкие льдины. Но кто поразил Славика, так это мужичок в красной кепке по имени Митька Бочкин. Он стоял на дебаркадере и сумрачно смотрел на подрагивающую палубу теплохода, и толпа чудом обтекала его, не смяв и не раздавив. В какой-то момент Славик поймал его взгляд, сделал было рукой движение, но взгляд у мужичка был неузнающим и жестким.

А между тем теплоход начал медленно отпячиваться от дебаркадера, в машинном отделении то и дело слышались пронзительные звонки, и наконец с капитанского мостика хрипло сказали в мегафон: «Отдать носовой». Носовой отдали, он тяжело ухнул в воду и толстой упругой змеей накрутился на барабан.

– Степка! Зар-раза, от мешков ни шагу! – надрывалась маленькая женщина с крохотным узелком волос на затылке, на что Степка, сам чем-то похожий на мешок, равнодушным басом отвечал с нижней палубы:

– Не ори вот. Сам, поди, знаю…

Чувствовалось, что он и в самом деле о мешках что-то знает.

Корма теплохода уже встала поперек течения, тугие струи воды ударили в нее, ускоряя разворот, начал отходить от дебаркадера и нос, и в это время Митька Бочкин, мужичок в красной кепочке, удивительно ловко перемахнул на палубу теплохода, пролетев по воздуху метра полтора. Кто-то испуганно вскрикнул, кто-то заругался, вахтенный матрос побежал к Митьке Бочкину, но того и след прстыл.

Славик, совсем было собравшийся уходить, вдруг заметил Надечку Дулину на набережной. Он обрадовался, замахал рукой, принялся что-то кричать и впервые пожалел о том, что в самый разгар лета, в июле, теплоход увозит его из родного города. Увозит мимо пляжа, разморенных солнцем людей, мимо утеса, стадиона и окраинных неказистых домишек.