Читать книгу Эфемериды - Яков Есепкин - Страница 12

В серебристый оклад убрали вещуны

Богопервенца днесь и пируют покуда,

С ложей змеи вползли в наши тлумные сны,

Что вещали страстным избавленье от блуда.

Только минула жизнь, завилися листы,

В присных царствах они пурпурою сгорели,

Вижди, Господи, чад углевые персты,

Оттекли через их на репей акварели.

Но прощенья теперь паки рано алкать,

Бутафорские ж те оказались белила,

И хотели зело чернецы помыкать,

Ан и Смерть нам равно хлебов зря не сулила.

Не писцы мы, Господь, не Твое мастаки,

Не треклятых ждали в водосвятье предтечи,

И казнят нас водой, как найдут мастерки,

Зри на мраморе стен расписанные стечи.

Помимо снега, врезанного в рунь,

Помимо вод небесного прилива

Ничто здесь не сохранно, вновь июнь

Поманит вечность роскошью порыва.

Весна, весна, легко тебе гореть

Над куполами, в мороке простора,

Сердец еще нетронутую треть

Клеймить сусальным золотом собора.

Иные в небесах мечты парят,

Другая юность в нети улетает,

Висячие сады пускай дарят

Листы ей, кои Цинтия читает.

А мы пойдем по темным царствиям

Скитаться, по истерзанным равнинам,

Юродно бить поклоны остриям

Крестов и звезд, опущенных раввинам.

Как в жертвенники Пирра, в тьмы корвет,

Вонзятся в купол славы снеговеи,

И новых поколений палый цвет

Окрасит кровью вербные аллеи.

Пойдем, нас в этом сумрачном лесу,

Какой теперь зовется Циминийским,

Ждут фурии чурные, донесу

К читателю, ристалищем боснийским,

Скандалом в государственных кругах,

Затмивших круги дантовского ада

Иль сменой фаворитов на бегах

У Фрэнсиса, а то (веков награда)

Известием из Рима о суде

Над орденом невольных тамплиеров,

Точней, об оправданьи их, нигде

Святее нет суда для землемеров

И каменщиков тайных, славы лож

Масонских не ронявших без причины,

Чем в славном Ватикане, надо все ж

Сужденье прояснить, зане личины

Иные и известных помрачней

Терзают без того воображенье

Читательское, треба наших дней

Порой такое голоса луженье,

Уныло вопиющего в нощи

Пустой и беспросветной заявляет,

Картин (их в каталогах не ищи)

Мистических такое выделяет

Порой средоточенье, что ей-ей,

Уместней разобраться в апокрифах

Времен средневековых иль полей

Элизиумных, рдеющих о грифах,

Слетающихся тучах воронья,

Посланников аидовского царства

И вестников его, еще жнивья,

Винцентом печатленного, дикарства

Засеявших, итак, скорей туда,

Читатель дорогой, где нас черемы

Извечно ждали, где с огнем следа

Не сыщешь человеческого, темы

Рассказа не меняя, устремим

Свои благие тени, а собранье

Прекраснейшее буде утомим,

Тотчас замолкнем, скопище баранье,

Увы, предолго зреть нам довелось,

Пергаменты козлиные и рожи

С рогами извитыми (извилось

В них вервие само, которым ложи

Патиновые с ангельских времен

Опутывали слабых или сильных

Мирвольным духом, их синедрион

Достойно в описаниях сервильных

Оценивал), те роги и самих

Носителей отличий адоемных

Сейчас еще я вижу, теми их

Числом нельзя уменьшить, из проемных

Глядят себе отверстий, а двери

Захлопнуть не могу я, чрез сокрытья,

Чрез стены лезть начнутся и, смотри,

Пролезут мраморные перекрытья,

Пускай уж лучше рядом усидят,

Их жаловать не нужно, а восковье

Сих масок зримо, пьют ли и ядят,

Морочное сиих средневековье

Мы сами проходили, днесь призрак

За призраком эпохи синодальной

Глядит и наблюдает, рыбий зрак

Из Таврии какой-нибудь миндальной

Мерцал и мне, а ныне средь иных

Собраний забывая гримы эти,

Грозящие ристалищ неземных

Ложию оскорбить святые нети,

Я истинно ликую, пусть оне,

Адские переидя середины,

Калятся на божественном огне,

В червице мелованные блядины

Теряют перманенты, восковой

Маскир свой чуроносный расточают,

Оскал доселе беломеловой

Сочернивая, внове изучают

Рифмованного слова благодать,

Дивятся, елико сие возможно

В сиреневых архивах пропадать,

Удваивать и множить осторожно

Искусственный путрамент, картотек

Гофрированных кукол восхищенью

Честному наущать, библиотек

Избранниц к достохвальному ученью

Вести и подвигать, и зреть еще,

Как в томы эти Герберт Аврилакский

Глядит с архивниц, паки горячо

Сирени выдыхает, огонь флаккский

Приветствует и пламена других

Пылающих одесно духочеев,

Уверенней парфюмов дорогих

Аромат источающих, ручеев

Сиих благоуханную сурьму

Пиет, не напиется вместе с нами,

Всесладостно и горькому уму

Бывает наслажденье теми снами,

Какие навеваются всегда

Безумцами высокими, именных

Их теней роковая череда,

Смотри, из областей благословенных

Движится и течет, вижди и ты,

Читатель милый, эти облемовки

Чудесные, бежавшие тщеты,

Горящие о Слове, черемовки

Тщетно алкают виждений таких

Ссеребренными жалами достигнуть,

Нет лессиров хотя диавольских

Теперь, чтоб выше лядвий им напрыгнуть,

В былом очнуться, снова затеплить

Слезою мракобесные свечницы,

Начать гнилочерновие белить

Души бесовской, через оконницы

Стремиться в духодарческий притвор,

Лукавое хоть Данта описанье

Грешников и чудовиц, мерзкий ор

С правдивостию схожий, нависанье

Черемных теней в сребре, на гвоздях

Точащихся превешенных, горящих

Юродно тлеться будет, о блядях

Пока довольно, впрочем, настоящих

И стоящих литургий красных свеч

Давай претлеем, друг и брат, патины,

Китановый оставим аду меч,

А с Дантом за родные палестины

Идя иль с духоборником другим,

Давай уже разборчивее будем

В подборе вечных спутников, нагим

И мертвым, аще только не забудем

Скитания надмирные свои,

Мученья без участности и крова,

Медовые отдарим кути,

Пылания зиждительного Слова,

Нагим и мертвым, проклятым гурмой

Увечной и неправой, порицанью

Отверженным, по скрытой винтовой

Лестнице, не доступной сомерцанью,

Опущенным в подвалы и засим

Каким-то ядоморным и дешевым

Отравленным вином, неугасим

Творительства огонь, героям новым

Даруются пылание и честь,

И требнический дух миссионерства,

Нельзя их также времени учесть,

Хоть черемные эти изуверства

Продлятся, вспомнил снова их, но мне,

Я верю, извинит читатель это,

Мы, право, забываем о зерне,

Путем идти каким, пока воздето

Над нами знамя славное камен,

А те, смотри, уж Майгеля-барона,

Червонка их возьми, к себе взамен

Эркюля тщат, горись, эпоха она,

Безумствия черемниц в серебре,

Желтушек празднословных ли невинный

Угар преизливай, в осенебре

Палатном расточительствуй зловинный

Сим близкий аромат, свечей витых,

Кровавою тесьмой, резной каемкой,

Сведенной по извивам золотых

Их маковок вдоль черственности ломкой

Краев узорных с крыльями синиц,

С тенями, подобающими замков

Барочных украшеньям, чаровниц

Пленявших картотечных, тех обрамков

Картин дорогоценных мы равно

Во аде не уроним и не бросим,

Цимнийский сумрак червится давно,

Его и свечным течивом оросим.

Мы, Господь, истомились в пути,

Растеряли багряные терни,

И стоим пред Тобой о плоти

На потеху всеславленной черни.

Много днесь пирований и лжи,

И вечор были втще упованья,

Но златым ангелочкам скажи,

Что преложны сии пированья.

Пусть узрят, сколь темны очеса,

Как бессветные раны точатся,

Нас и ждали, Твое небеса –

Во багрец-васильки облачаться.

И не алчем до первой Звезды

Мы к Тебе, и не молим о цвети,

Спаси нас, горнекровной воды

Зачерпнут лишь двуперстия эти.