Читать книгу Первый Тест На Божественность - Ян Авдеев - Страница 12

– Так, получается, их трое, и за главную Мамаша. А нукеров сколько?

– Чтоб точно – не посчитать. Всем, кто рядом живет, только в радость будет Терентьевым угодить. Так что глаз много. А вот рук… ну, восемь пар там всегда при деле. Двое парней за скотиной смотрят, ещё двое по дому, один на кухне помогает и трое – всамделишные вертухаи, они как раз за перегонкой присматривают. Во избежание, так сказать, – старик допивал уже третью стопку, но выглядел трезвым как стеклышко.

– И как у них с лояльностью? Может, просто подкупить кого-нибудь? Или запугать…

– Окстись, Ванюша! Терентьевы здесь – как помазанники Божьи. Их слово – закон. Здесь уже второе поколение растёт, кто по-другому и думать не могёт. Это как в старые времена, про дедушку Ленина плохое сказать – сам, от страха, руки на себя наложишь.

– Понял-понял, – примирительно покачал головой Ясенев. – Но, с другой стороны, алкоголики за стакан маму родную продадут.

– Ну, так известное дело, – подтвердил старик, невозмутимо приговорив четвертую стопку. – Только не нам одним известное. Варвара Ильинична, об том годе, как раз выпорола одного такого любителя погреться на посту. Только недавно сидеть ровно начал.

– Ладно, по-хорошему – не вариант. Как насчёт выманить их оттуда ненадолго? Диверсию устроить?

– На то и сговаривал, – согласился Дед. – Ты, Иван, и будешь ентой диверсией. Пойдешь обратно в город, в Зелёный Дом. Там все приезжие отдыхают. Вот и ты туда придёшь. Горькую выкушаешь, и зело понравится она тебе. А ты ж не престо хрен с горы, ты охоту для больших людей готовишь. А какая охота без застолья? Много людей – много «Слезы». А много тебе только сами Терентьевы отпустят, и только после обстоятельного разговора.

Сама вряд ли приедет. Кузьму пошлёт, точно не Ваську. Того облапошить легко, а человек ты незнакомый. Твоя, Ванюша, задача – обидеть Кузьму. Чтоб крупный калибр, подтянулся, так сказать. И весь возможный резерв заодно. Только не переборщи, а то тебя сюда же, ко мне, принесут, только в разобранном виде. Ну, а пока они тебе там объяснять будут, что в чужой хате на пол плевать не моги, я у них в поместье пошурую, – Петрович в углу недовольно рыкнул. – Мы пошуруем, – тут же поправился Старик. – Авось, узнаем, что да как.

– Хм. Отличный план. «Ты, Ванюша, поди напросись на крупные неприятности, вплоть до летальных, чтобы у меня никто под ногами не мешался. Только тише-тише, дедушка не может быстро!»

– А ты чего хотел, сокол? – усмехнулся Старик. – Задарма туточки ничего не делается. И меня сильно сомневает, что у вас, в Московии, по-другому.

– Абсолютно так же. Даже хуже, – подтвердил Ясенев. – Это я просто к тому, что твоя, старик, история должна быть ОЧЕНЬ интересной.

– Не бзди, Внучок. Будет что твоим попам рассказать.

Зелёный Дом находился в ста метрах от автобусной остановки, чтобы редкие чужаки по приезде в Городок в первую очередь заходили именно сюда. Здесь же, за кружечкой чего-нибудь горячительного, они с нетерпением ждали возможности покинуть эту богом забытую дыру. Некоторые, вероятно, никогда дальше и не забредали. В Зелёном Доме проходили почти все торгово-деловые встречи, которые, после длительных возлияний, зачастую перерастали во встречи совсем даже не деловые. Владелец, будучи человеком хватким, знал, что такое «диверсификация», поэтому уже давно пристроил к первому каменному этажу второй деревянный, на котором располагались четыре «нумера», где перебравшие самогонки гости просыпались утром, спускались вниз, к стойке, и с удивлением обнаруживали, что это был номер «люкс». И да, к сожалению, автобус уехал утром! Следующий будет через две недели. Желаете продлить пребывание?

Официальных данных не было, но, по словам Старика, в Городке жило человек шестьсот. Половина в черте и ещё столько же разбросанных по округе. Плюс промысловики, которые заезжали сюда по дороге на Север, и мелкие торговцы-ремесленники. Но час, так сказать, был неурочный, и в зале сидело только несколько человек с утреннего автобуса – Ясенев сразу их узнал. Местные же ещё не подтянулись: с десяток столов стояли пустыми, а свет горел только у входа и ближе к бару. Хотя, возможно, он всегда так горел.

Хозяин, вопреки всем законам жанра, не стоял у стойки, протирая и так блестящий чистотой стакан, а спокойно сидел в углу и читал себе газету. Скорее всего, несвежую: откуда тут свежей-то взяться? На вошедшего он даже не поднял взгляд.

– Хм-хм, – Иван облокотился о стойку напротив читающего. – Уважаемый, мне бы горло промочить, – сказал, и не сдержал улыбки, настолько по-киношному это прозвучало, как будто не в заштатный сибирский трактир зашёл, а в салун на Дальнем Западе.

– Дело пытаешь аль от дела лытаешь, «уважаемый»? – явно выделил последнее слово хозяин, откладывая чтиво и лениво поднимая взгляд на непрошенного гостя.

Мужик оказался довольно молодым, лет тридцати, с приятным низким голосом. Даже естественное для края оканье не так уж и резало слух. Весьма полезное для бармена качество. Иван бы сильно удивился, не знай владелец всего, что вообще можно было знать про местных. Похоже, полезное будет знакомство.

– Всегда успеваю и то, и другое.

– То-то я вас с утра не видел. Значит, дела уже уладили? – парень, не стесняясь, поднялся со стула и с удовольствием потянулся, смачно зевнув.

– Ну, это, скорее, было так, любопытство… Дела-то мои не здесь, а чуть подальше – будут, надеюсь.

– Что может быть любопытного в нашем Городке? – разыграл глубокое удивление владелец. Ясенев мысленно поставил галочку: собеседника в первую очередь интересовало, что Иван тут делает, а не то, чем должен интересоваться местный воротила гостиничного бизнеса, т.е. надолго ли гость приехал. Занятно.

– Да вроде как предки мои в здешних краях жили. Вот и захожу, по дороге, на кладбища, поискать – может, имя где сохранилось. Странное у вас кладбище, кстати.

– Есть такое дело. По старинным обычаям в другой мир провожаем, – витийствовать на эту тему хозяин не стал. – А имена у нас в реестр записываются, как положено. Так что вам с участковым пообщаться надо. У него и старые документы хранятся. Так просто вряд ли даст посмотреть: он у нас крючкотвор, каких мало. Но ежели поднести…

– Не вопрос! – радостно отозвался схимник. Легенду надо было поддерживать. Тем более что в любом случае посмотреть документы не помешает. – Я ж и сам за красивое слово не работаю. Так как насчёт…? – оттопырил большой палец и мизинец Иван.

– Выбор у нас, сами понимаете, не особо, но есть кое-что, чего нигде больше не предложат, – хозяин покрутил что-то под стойкой и, после непродолжительных манипуляций, поставил перед Иваном стакан, наполненный до половины кристально чистой жидкостью.

– О как! Своя, что ли?

– Терентьевская. Которое уж поколение секрет приготовления хранит. Откушаете, потом сюда, за ней, с другого конца света приезжать будете.

Насколько Иван понял из разговора со Стариком, гнать «слезу» Терентьевы начали не так чтобы очень давно – тем более, по меркам глубокой провинции, где жизнь меняется медленно. Но маркетинг, как говорится, есть маркетинг.

– Так уж хороша? – Иван мастерски изобразил скепсис горожанина, избалованного «Чинзано» и «Хеннесси». – Ну, давай попробуем.

Напиток был прохладный, и огненная волна пронеслась по пищеводу с секундной задержкой. Дыхание перехватило, но кашлять не хотелось: самогонка была мягкой и действительно кристально чистой. Судя по вкусу, какую-то травку в неё всё же добавляли, но чувствовалось это на самой грани восприятия. Собственно, практически то же самое ему наливал Старик.

Иван уже собрался похвалить качество исполнения, как почувствовал что-то неладное. Точнее, чувствовал-то он как раз обратное: полное умиротворение и вселенское спокойствие. Осознание того, что всё так, как и должно быть. Что всё под контролем, и, если надо будет что-то сделать, ему скажут. Желание комментировать напиток растворилось, как и желание вообще шевелиться, даже шевелить языком. А пока что можно отдохнуть… от всего. Пока что можно расслабиться… повспоминать… помечтать…

Мысли начали перетекать из одной в другую плавно, но быстро, и отделить их от реальности стало очень сложно, да, собственно, и незачем. Сон или Явь – какая, в конце концов, разница, когда и там, и там полный порядок. Полный покой.

Кто в армии служил, тот терпеть не может, когда его будят. Сразу ассоциации нехорошие появляются. Сразу настроение хреновое, и ждёшь, что дальше будет хуже. Но положительный эффект тоже присутствует. Кто в армии служил, быстро привыкает просыпаться мгновенно и так же мгновенно реагировать на изменение ситуации.

– «…, нормально так придавил! – отчетливо громыхнул в гарнитуре Толика. – Глазки в кучку, алкаш! Мы на деле, не забыл?»

– Ух ты. Пробрало… – вспомнив, где находится, согласился Иван. – Видно, на голодный желудок. – Оглядевшись, Ясенев осознал, что по-прежнему сидит на табурете у стойки бара. Вроде бы отключился ненадолго.

– «Назад повернись, дятел. – гаркнула гарнитура.»

Повернувшись, Иван мысленно присвистнул. Зал был почти полон. Только теперь он обратил внимание на постоянно меняющийся гул голосов, стук и звон тары и скрип грубо сбитой мебели. Помотав головой, Схимник вопросительно уставился на подошедшего с другого края стойки владельца.

– Полтора часа, – сверился тот с наручными часами. – Честно говоря, – владелец постоялого двора смотрел на Ивана с уважением, – думал, оно сильнее вдарит. Некоторые до утра отключаются. Силён ты, мужик!

«Ну да,» – подумалось Схимнику, «Клиент выпил, можно и на «ты» перейти. Засранец.»

– Ну, так не пальцем деланы. – пробормотал Ясенев, полностью приходя в себя и решив немного подыграть, добавил, стараясь чтобы голос звучал тягуче. – Но закусить надо. Есть чего?

– Сейчас принесу, – хозяин степенно скрылся в подсобном помещении.

– Это чё было? – тут же тихо поинтересовался Иван, у гарнитуры.

– «Да как тебе сказать… Водяра у них не простая, а заряженная.»

– Наркотой?

– «Нет. В смысле, наговоренная.»

– Это как?

– «Как, как… Каком кверху. Знаешь, как кровь раньше заговаривали? Вот так и тут. Всё одно в голову ударяет, вот сразу и не заметишь, что мысли уже не только свои собственные думаешь. А потом поздно уже. Сделано умно. Непонятно только, «как» сделано. И «зачем» – учитывая, что эффект недолговременный. Даже если до утра. За один день власть не захватишь, а размениваться на банальный гоп-стоп с таким напитком – верх расточительства.»

– Ну, это-то понятно. Он же сам сказал, что с другого края мира потом за ней,..– Иван глубоко выдохнул. – Потому что ТАК комфортно я себя с момента выхода из материнской утробы не чувствовал. А вот как сделали…

– «Точно не скажу, но по любому не просто наговором. Я даже стихов таких не читал, чтобы так же сильно цепляло.»

– Я не сразу отключился? Говорил чего-нить?

– «Да, но бессвязно, так что не боись. Тем не менее, ты себя явно не контролировал, – успокоил напарника Толик. – Так вот, тут не слова, тут вещество, которое должно напитываться. Правда, с жидкостями, в целом, проще работать, но тогда нужно под конкретного клиента подгонять, а он ничего такого не мог успеть. Короче, просто химик какой так не сможет. Даже прошаренный.»

– Ты бы смог?

– «Я бы смог,..» – призадумался Анатолий. – «Если бы знал, как.»

– Думаешь, то, что ищем?

– «Как минимум, с этим связано. Может, ну его, этого Ермолая? Заманим хозяина на второй этаж, пообщаемся с ним обстоятельно, а там, глядишь, и сами разберёмся?»

– Тебе бы, Толик, только выпотрошить кого! Это мы всегда успеем. Нечего врагов множить. Да и вообще, он может быть не в теме – просто дистрибьютор. Сначала отработаем план «А».

– «А когда всё полетит к чертям, как всегда, перейдём к моему плану «Б» и только время потеряем. Спорим?»

– Молчаливым ты мне нравился больше.

– «Ты мне вообще никогда не нравился.»

– Толик! Не говори так. Ты ведь самое дорогое, что у меня есть! – шепот Ивана сочился сарказмом.

– «Ничего-ничего. Вот помру, тогда посмотрим.»

– Ты только обещаешь.

Собачиться так они могли бы до бесконечности, но тут вернулся Хозяин Зелёного Дома. «Старик имени его не назвал. Надо бы спросить. И кстати, интересно, неужели старый хрыч не знал про водяру? Его-то «слеза» такого эффекта не давала, хотя по вкусу была идентичной. Не знал или решил, что так натуральнее будет выглядеть? По-любому знал, – с лёгкой обидой размышлял Иван. – Нет, с профессиональной точки зрения он поступил правильно – так эффект натуральнее выглядит. Но всё равно кидалово. Припомню.»

Всё это Ясеневу думалось, пока хозяин выставлял на стойку тарелку с жареной картошкой вперемешку с каким-то мясом и жареным же яйцом с зеленью; за ними появились глиняная миска с квашеной капустой и пара ломтей домашнего хлеба. Аромат от всего этого шёл сумасшедший, несмотря на простоту блюд. Оно и понятно: в городе мясо было бы хорошо если охлаждённым, яйцо – блёкло-жёлтым, а не оранжевым, как тут, капуста с химией, а о хлебе и говорить нечего. Небо и земля. Тем более, что в городе пять жрален на каждые сто метров, а тут, на природе, организм воспринимает пищу как добычу. Возможно, последнюю на неопределённо долгий срок. Так что с едой Ясенев справился за несколько минут.

– На здоровье, – с улыбкой сказал хозяин, глядя как Иван хлебом соскребает с тарелки остатки масла. – Ещё?

– Нет. В самый раз, спасибо. Тебя как величают-то?

– Никита я. Местные все Хозяином дразнят.

– Почему дразнят? Не твоё, что ли, заведение?

– Заведение-то моё. – поморщился Никита. – Но хозяин я только тут. Да и тут, честно говоря, так… Хозяева в Городе одни.

– Это эти, что ли… которые выпивку гонят. Тереневские?

– Терентьевы. Ты… – Никита сделал вопросительную паузу.

– Ваня – протянул руку Ясенев.

– Ты, Иван, только особо не шути про них, – продолжил Хозяин, крепко пожав руку. – Не стоит. Они шуток не понимают, а в Городке слова быстро расходятся. И перевираются.

– Понял. Не тупой. Есть люди, с которыми лучше быть предельно вежливыми. Мне не привыкать. Я таких обидчивых часто вожу.

– Шофёр?

– Да не. На охоту вожу. Им иногда надоедает людей гнобить, в офисах да на заводах. Вот они и платят нам, чтоб из какого-нибудь медвежонка душу вынуть. Правда, когда до дела доходит, они больше бухать предпочитают. Слушай! А у этой вашей самогонки противопоказаний нет? А то я бы взял пару ящиков.

– Ну…

– Нет, ты просто не представляешь себе, как эти жирные уроды меня достают! – не дал ему договорить Иван, не увидев в глазах собеседника должного энтузиазма. – Они же, небожители хреновы, считают себя умнее всех. Причём даже здесь, в тайге! Постоянно чем-то недовольны, постоянно читают мне мораль и указывают, что делать, хотя сами ни хрена не знают!

Веришь, нет: иногда хочется к Топтыгину в гости их привести, а ружья предварительно разрядить. Типа несчастный случай… но я ж потом работы не найду. Тут всё на связях, – Ясенев старался не переигрывать с опьянением и давил больше на сочувствие, ибо Никите тоже, похоже, не нравилось быть на побегушках. – А так налью им вашей чудо-водочки, проваляются они пару дней в отключке, а я пока притащу кого-нить и сварганю на костерке. Проснутся на всё готовое, я им втюхаю историю покруче – и всё в шоколаде. Всё равно никто из них не сознается, что пить не умеет и ни хрена не помнит! Охренеть – не жизнь была бы, а сказка! – Ясенев постарался понатуральнее удивиться собственной изобретательности. – Никита, позарез надо! Продай, а? Любые деньги!

«– Гляди, как глаза заблестели!» – шепнула гарнитура. – «Этот своего интереса не упустит.»

– Договоримся, но мне проверить надо, что у нас по остаткам. – Было практически слышно, как крутятся шестерёнки в мозгах у этого парня. Намечалась какая-то комбинация. Будь Никита попроще, дело, скорее всего, ограничилось бы снятием сливок с совершенной сделки, но рисковать испортить отношения с влиятельными людьми ради небольшой прибыли… Нет. Тут дело было в чем-то более масштабном. Хотелось Никитке подняться немного по социальной лестнице. А значит, подвинуть кого-то… собственно, даже не кого-то, а самих Терентьевых.

«Кажется, у нас могут быть общие интересы,» – подумал Иван.

– Кажется, мы можем помочь друг другу, – проговорил Никита.

«– Кажется, ты ему понравился, милый!» – не упустила своего гарнитура.

Ясенев выдавил из себя улыбку.

И только открыл рот, чтобы продолжить интересующий разговор, как в зале у него за спиной повисла тишина.

Поворачиваться Ивану не пришлось: среди разнообразной кухонной утвари у Хозяина стоял надраенный до зеркальной чистоты самовар. Настоящий, с поддувом. Правда, Никита пожертвовал колоритностью в пользу адекватности, и вместо положенного по всем канонам сапога сверху крепились кузнечные меха. Но это не мешало старинному предмету транслировать довольно сносное отражение задней части заведения. В нём было отчётливо видно только что вошедшего в трактир детину, который навскидку, мог съесть целых двух Ясеневых и ещё добавки попросить. Будь Иван повпечатлительней, его бы слегка напрягло то, что здоровяк направился прямо в сторону стойки, не обращая никакого внимания на звучащее там и тут очень вежливое «Поздорову, Вася1». Но Схимник – он на то и схимник, что смотрит на мир взглядом, не замутнённым страхом или искусом.

– «Один из…», как я понимаю? – шепнул Иван Никите.

– Да, но он не решает, так что смысла тему поднимать нет.

– Хозяин-барин, – невольно подколол Ясенев собеседника.

Василий же тем временем прошествовал через зал и сел за единственный свободный стол. Присмотревшись, Иван понял, что только эта мебель могла выдержать такого гиганта. Персональное, так сказать, место, и во всех смыслах удобное: весь остальной зал был как на ладони, и до барной стойки рукой подать.

Хозяин, не дожидаясь заказа, вытащил на свет божий немалых размеров бутыль с янтарной жидкостью и, прихватив с подноса чистую пивную кружку, отнёс на стол к новоприбывшему.

– Опаздываешь, Вася. Чуть стол твой не заняли.

– Дежурная шутка? – негромко спросил Иван, вернувшегося Никиту.

– Ой, не спрашивай… Но за такие вещи нас, барменов, как раз и любят. За дурацкие, повторяющиеся шутки; за умение, не морщась, смотреть на чужих тараканов; за способность присутствовать в жизни человека в самые дерьмовые её часы и ничего не требовать взамен. Кроме денег, конечно.

Иван понял намёк и полез за бумажником.

– Короче, бармен – это эмоциональная проститутка. Некоторые сравнивают с психологом, и да, я могу дать совет, но платят мне не за это. Платят мне за то, что я даю поиметь свой мозг чужими проблемами. Так что… да, проститутка ближе.

– Самокритично. Но я тебя понимаю, брателло. Тоже хочу сменить «вид деятельности», – и, оставив на столе крупную купюру, потребовал: – Номер на ночь, и я хочу уехать отсюда завтра, с ящиком твоего пойла.

– Я поговорю с Васиным братом, он тут недалеко будет, чуть позже. Устрою встречу на девять.