Читать книгу Первый Тест На Божественность - Ян Авдеев - Страница 3

Около пяти часов утра автомобиль остановился у расположенного на северной окраине города госпиталя. Двухэтажное кирпичное здание с красной крышей было относительно новым, введённым в строй только семь лет назад, и поддерживалось в идеальном состоянии. На нём не было никаких надписей, плакатов, реклам, только аккуратная табличка возле парадного входа, гласившая, что здесь располагается частная клиника со скромным названием «Милость».

На ярко освещённой парковке стояли три машины «скорой помощи», а ближе к воротам, но почему-то не при въезде, как обычно, располагалась небольшая будка охраны. Несмотря на ранний час, как только автомобиль Инока припарковался, дверь сторожки приоткрылась, и из неё выскользнул дедок совершенно криминальной наружности. Невысокий, сухопарый, с обветренной, густо покрытой морщинами кожей, одетый хоть и чисто, но в совершенно не сочетающиеся друг с другом вещи, он выглядел как классический старый уголовник из советских детективов. Тем удивительней было услышать от него, вместо фени, вежливое:

– Доброе утречко, Инок. Что ни день, всё новые лица с вами, – старик с улыбкой пожал Сильвестру руку.

– И тебе не хворать, Кузьмич. Это вот Максим Николаевич, познакомьтесь. Он у нас журналист. Думает написать историческую статью про Новгород, вот и решил посмотреть, к чему вся наша история привела и как мы тут живём.

– Это дело хорошее! – старик со старанием затряс руку московского гостя. – Хотя пять утра – это не то время, когда жизнь уже бьёт ключом… да и больница – это не то место, где она это делает… – с каждой произнесённой фразой голос старика становился всё задумчивее, а движение руки – медленнее… медленнее, но не мягче. Максим попытался отпустить руку, но куда там! У старика оказался стальной захват. – Странный вы какой-то журналист, Максим Николаевич. Подозрительный. – Проговаривал всё это он, глядя прямо в глаза москвича.

Старец разжал пальцы так резко, что Максим невольно шагнул назад, пытаясь удержать равновесие, непонимающе глядя на сторожа. Сильвестр придержал его за локоть, с одной стороны, помогая устоять, но при этом и не давая отступить, если бы у журналиста возникло такое желание.

– Кузьмич, прекрати уже эти сериалы смотреть, того гляди придётся перевести тебя из будки охраны в палату попросторнее.

– Я, между прочим, свои обязанности исполняю! – вроде как оскорбился сторож.

– Вот и Максим Николаевич свои исполняет, так что… – продолжать Иноку не пришлось, видимо это было уже далеко не первый раз, потому что Кузьмич тут же скучным голосом прогнусавил:

– Прошу прощения, я не хотел. Увлёкся. – Не дожидаясь ответа, старичок резко развернулся на пятках и зашагал обратно к сторожке, спиной изо всех сил демонстрируя своё недовольство.

– Забавный товарищ, – задумчиво прокомментировал Максим, продолжая разминать кисть руки. – Хотя хватка, надо признаться, внушает уважение – в его-то годы.

– М-да, он иногда передёргивает, но ведь и работа у него довольно скучная… особенно в сравнении с остальной его биографией. Кстати, зовут его Денисом. Денис Валерьевич.

– А «Кузьмич» тогда почему?

– Сказал, «Кузьмич» – это не имя, а жизненная позиция, – процитировал Инок старика. – Тут, как я думаю, каждый поймёт по-своему.

В зале приёмного отделения их встретила медсестра.

Впервые увидевшие Елену мужчины всегда обращали внимание на её милое славянское лицо и чёрные, как смоль, глаза. При этом они старались смотреть в эти глаза не переставая, потому что в то самое мгновение, когда они, так сказать, разрывали визуальный контакт, их собственные органы зрения намертво фиксировались у неё на груди, которую, как ни старался, не мог скрыть даже джемпер под медицинским халатом. Где-то в глубинах самых низменных мужских инстинктов, которые никогда не вымирали до конца, подпитываясь пивом, казарменным юмором и онлайн порнографией, Елена воплощала великую святую троицу эротических фантазий – Медсестра, Монашка и Пышная грудь.

Сильвестр мимолётно поставил журналисту зачёт за выдержку и умение концентрироваться на работе.

– Доброе утро, Инок.

– Доброе утро, Елена. Как тут всё?

– Всё как всегда: в полном порядке. Новые поступления обработаны, осталось ещё шесть мест, и завтра освободятся ещё два. Интерны закончили вводный курс, нареканий пока нет, но для Иосифа Андреевича это, как известно, дело времени. – Сестра иронично улыбнулась, на что Сильвестр согласно кивнул. – Ну, и Правое Крыло тоже без эксцессов. Вечером приехал Константин Романович, так что все как шёлковые.

– А сам Волконский?

– Час назад свет горел, – пожала плечами медсестра.

– Спасибо, Елена. Это наш гость, Максим Николаевич. Репортёр. Ты возьми его с собой на обход и передачу смены. Если будут вопросы – ответь, пожалуйста. На все. Если будет приставать, зови Кузьмича.

– Не надо Кузьмича! – Максим шутливо поднял руки вверх. – Я буду паинькой.

– Вот и хорошо. А я Константина Романовича навещу, пока он не лёг.

Это был «гостевой» кабинет для сторонних консультантов, если мнение таковых вдруг требовалось, но обставлен он был практически так же, как кабинет дежурного врача. Тут был и диван, на котором можно было прикорнуть, если дело затягивалось, и компьютер с выходом в интернет, и даже цветы на подоконнике кто-то поставил и не забывал поливать.

Волконский сидел за столом и увлечённо барабанил по клавиатуре. Время от времени он останавливался, бормотал что-то самому себе, очевидно, пробуя фразу на слух, и тут же продолжал печатать.

– Бог в помощь, – то ли в шутку, то ли в серьёз произнёс вошедший Сильвестр.

Константин Романович повернул голову в сторону гостя и, не переставая печатать, констатировал:

– Значит, уже пять. Что-то я припозднился.

– А что, бывает – вовремя ложишься?

– Нет. Но тут, как с чистотой носков холостяка: свои категории.

– Ммм. – Инок кивнул на экран монитора. – Готовишься?

– Переписываю. Уже в четвёртый раз. Видимо, нервничаю… – Волконский снял квадратные академические очки и устало потёр глаза. – Да что там… просто боюсь.

Сейчас он выглядел на все свои шестьдесят три года, хотя ещё секунду назад ему не дали бы и пятидесяти. – А где твой новенький?

– Остался присматривать за журналистом.

– Пригласил всё-таки. Думал, ещё недельку подождёшь. – Волконский обвёл комнату взглядом, но мысли его были далеко, поэтому он быстро переводил взгляд от одного предмета к другому, как будто не понимая, как он вообще здесь оказался.

Сильвестр не уставал поражаться многозадачности профессора. Тот мог редактировать текст и говорить на отвлечённую тему, анализируя поступающую информацию абсолютно синхронно. Хорошие аналитические способности, усидчивость и при этом должность обычного лектора в военмеде. Ничего, конечно, удивительного, для нашей-то страны.

– Когда этот мальчик вернётся в Москву, дороги назад уже не будет. Не свалим их с одного удара – на второй нам просто не дадут времени, – невесело улыбнулся Константин Романович, взглянув, наконец, на Сильвестра. – Уверен, что мы готовы?

– Уверен, что другого такого случая нам не представится. Так что… пан или пропал.

– Будет до оскорбительного обидно, если это окажется очередным пшиком истории. Я не хочу быть пшиком, Сильвестр.

– Будет ещё обиднее, если это вовсе не «пшик», но до финиша доберутся они, а не мы.

– Это будет уже не обидно. Это будет печально. Может, всё-таки подождём, когда парни вернутся?

– Костя, к тому моменту, когда они найдут то, что ищут, мы уже должны быть готовы, как никогда. Потому что как только они это найдут, начнётся чистейшей воды авантюра и импровизация.

– Иными словами, хаос.

– Нет. Хаос начнётся у всех остальных.

– А у нас?

– Надеюсь, эпоха возрождения.

– Хм…вечно вы надеждой торгуете… – проворчал профессор и побарабанил пальцами по столу. – Так что с репортёром?

– Покажу округу, введу в курс дела, познакомлю с людьми. Думаю, он согласится.

– А если нет?

– У него нет ни одной причины отказывать, но есть сотня причин согласиться. «Думаю» я добавил исключительно из уважения к твоему научному подходу. Парень сейчас в том состоянии, в котором мы были несколько лет назад: хочет шагнуть дальше, но не знает, куда. Я просто покажу ему, куда стоит идти.

– Ты не просто покажешь. Ты будешь его подпинывать, чтобы шёл в правильном направлении.

– Тебя подпинывал?

– Меня подпинывать сложно, – постучал по виску Волконский.

– «А» – не стоит переоценивать себя и недооценивать других, – ткнул пальцем в профессора, а затем и в себя Инок. – И «Б» – если человек стоит на месте, небольшой пинок ему не повредит. И вообще, к чему строить из себя адвоката дьявола? Всё уже сто раз обсуждалось и измерялось. Или ты потерял веру в наш «маленький научно-религиозный эксперимент»?

– Я же говорю – нервничаю.

Сильвестр дружески сжал плечо профессора и, дождавшись одобрительного кивка, направился к двери.

– Кстати, о «пшиках». Знаешь, почему всем так нравятся фейерверки? – уже с порога спросил он.

– Красиво? – пожал плечами Константин Романович.

– Что такое красиво, каждый понимает по-своему. Нет, абсолютно всем нравятся фейерверки, потому что они грандиозны. Потому что это попытка маленького человека раскрасить целое небо. Напоминание о том, что, пускай всего на долю секунды, но всё же человек способен менять мир. А теперь спроси себя, кто сможет отказаться от такого? Кто способен упустить шанс изменить мир?

– Любой, кого устраивает существующее положение вещей, – не полез в карман за ответом профессор.

– Для того, чтобы мир тебя полностью устраивал, нужно быть его Богом.

Максим послушно шагал за медсестрой по ярко освещённым коридорам госпиталя. В большинстве случаев Елена просто приоткрывала дверь очередной палаты и, убедившись, что все пациенты спят и в порядке, так же тихо удалялась. Изредка она грозила кому-нибудь из них пальцем и грозно шептала: «Спать».

Пройдя все три крыла и вернувшись в приёмную, журналист запоздало сообразил, что здание было выстроено в форме креста. Не удивительно, учитывая род занятий хозяина, но было любопытно, религиозное ли это суеверие или просчитанный пиар-ход? Впрочем, спрашивать было бесполезно, поэтому, когда Елена сделала пометки в журнале и стала наливать в два гранёных стакана чай, москвич поинтересовался другим:

– Вы ведь монахиня, не так ли?

Когда общаетесь с новым источником, никогда не переходите сразу к делу. Во-первых, это напрягает источник: никто не любит откровенничать с незнакомцем. Поэтому нужно уметь несколькими фразами наладить более или менее доверительные отношения. Найти общие интересы или первому сделать откровенное признание, как бы давая собеседнику определённое преимущество. А во-вторых, это позволит прощупать, насколько этому источнику стоит доверять.

Елену вопрос не удивил и не рассмешил. Чувствовалось, что в компании журналиста ей было не то, чтобы не комфортно, но приходилось выбирать слова аккуратно. Значит, знала она достаточно, чтобы – при некотором, так сказать, поощрении с его стороны – сболтнуть лишнее.

– Большая часть персонала Дома… госпиталя состоит из послушников и монахов ближайших монастырей. Заведующие отделениями и некоторые технические специалисты – это приглашённые сюда медики высшей квалификации. Они руководят всей нашей деятельностью и регулярно проводят курсы повышения квалификации.

– Вы сказали «Дома»?

– Так клинику называют среди своих: «Дом Милосердия». Или просто «Дом».

– Ах, поэтому и «Милость». Как… мило, – как можно обаятельней улыбнулся Максим.

– Простите, вы точно писатель? – лицо медсестры было абсолютно бесстрастно.

Журналист искренне рассмеялся, внутренне поздравив себя с правильным ходом.

– Насколько мне известно, многие православные митрополии создают отряды сестёр милосердия, но, в большинстве своём, это не настоящие медсестры, а добровольцы, не имеющие даже базового медицинского образования. По работе я общался с некоторыми из них. Глубоко порядочные, духовные и благожелательные люди… но, положа руку на сердце, после общения оставался осадок того, что их, как бы сказать, КПД до обидного низок.

Вы же, Елена, производите совсем иное впечатление. Расскажите, как именно вы сюда попали? Как эта система работает? Вы ведь сестра милосердия?

– Инок Сильвестр велел ответить на все ваши вопросы, но я думаю, будет лучше, если на некоторые из них ответит кто-то более сведущий. Например, сам Инок Сильвестр. Не хочу солгать ненароком. – Интонация Елены говорила о том, что знать-то она знает, и знает если не все, то многое, но лишнего говорить не собирается. – Я, как и весь остальной персонал, несмотря на постриг и принадлежность к церкви, имею соответствующее специальное образование и квалификацию для оказания медицинской помощи в стенах этого госпиталя и за его пределами, что подтверждается всеми необходимыми документами. Официально мы действительно числимся волонтёрами, но не от церкви. Это место построено известным в наших краях меценатом и филантропом. Он создал отдельный благотворительный фонд, в сотрудничестве с которым мы и оказываем помощь страждущим. Не могу вам сказать, как всё это оформлено на бумаге. Честно говоря, мне это неинтересно. В моем случае это было просто смиренной просьбой Инока Сильвестра послужить на благо прихожан и своим примером показать, что милость Божья хранится в наших собственных сердцах.

Максим вежливо улыбнулся. Официальная формулировка ответов немного раздражала. Создавалось впечатление, что он находится на пресс-конференции, а не в приёмном отделении в обществе простой монахини. Но, как говорят на Западе, это было не первое его родео, так что он уже тысячу раз сталкивался с непониманием и даже отторжением со стороны среднего звена, даже после прямого указания сверху.

– Я понимаю и, поверьте, глубоко уважаю то, что вы делаете. – Пора было напомнить Елене, что лезть в бутылку было не в интересах дела. – Но, чтобы выполнить «смиренную просьбу Инока», обращённую уже ко мне, мне нужно понять, как у вас работают некоторые вещи. Иначе я тоже рискую ненароком соврать. – Максим вопросительно уставился на сестру и, лишь дождавшись утвердительного кивка, продолжил – То есть, хоть вы и являетесь служительницей Патриархальной Российской Церкви, здесь вы НЕ по её распоряжению?

– Здесь я по предложению, а не распоряжению, своего ордена и Новгородского экзархата.

– Стоп… Новгородского экзархата? – журналисту потребовались пара секунд, чтобы оценить услышанное. – Серьёзно?

– Это не афишируемая информация, даже среди служителей церкви, но да. Причём с весьма широкой автономией. И уже довольно давно.

– Но подождите, мне казалось, экзархат – это всегда что-то за пределами митрополии. А тут, можно сказать, самое её сердце.

– Вот потому об этом стараются не распространяться. Учтите, когда будете писать: одного упоминания достаточно, чтобы обзавестись недругами в вашей столице. – Слово «столица» Елена чуть ли не выплюнула. – Там не любят, когда им напоминают о поражениях.

– Что вы имеете в виду?

– Это как раз вопрос к самому Иноку. – Елена вежливо улыбнулась и поднялась со стула. – Извините, Максим, мне нужно передать смену. Если вы захотите, то позднее можете проводить меня до кельи, и я расскажу про наш уклад жизни. Но все организационные вопросы за пределами Дома – это уже не ко мне.

Центральный вход распахнулся, и в приёмную вошла группа оживлённо переговаривающихся людей в белых халатах под расстёгнутыми куртками. Но прежде, чем Елена успела их поприветствовать, зазвонил стационарный телефон.

Сестра шагнула к столу и молниеносно подняла трубку:

– «Милость». – больше ничего не добавляя, она выслушала звонившего.

– Принято. – скупо ответила Елена и, не положив трубку, нажала отбой:

– Братья, два ожоговых, больше пятидесяти процентов, семь минут. – Резко оборвав беседу, «Братья» нырнули в служебное помещение, а Елена уже дозвонилась ещё до кого-то:

– Татьяна Данииловна, вы уже в пути?.. У нас два ожоговых, больше пятидесяти, через шесть минут. Операционная уже готовится, я вас встречу… Хорошо.

Сестра перестала обращать на Максима какое-либо внимание. Забив несколько строчек в компьютер, она направилась по одному из коридоров вглубь здания.

Максим, с присущей всем журналистам напористостью на грани бесцеремонности, решил не отставать.

– Почему к вам, а не в ожоговый?

Елена недовольно глянула на отвлекающего, но всё же ответила:

– Мы ближе. Аппаратура лучше.

– А что мешало вашему меценату оборудовать городские больницы? Хотя бы парочку. Вы же не можете обеспечить всех нуждающихся здесь.

– Несколько лет назад так и сделали. Угадайте, сколько из этого оборудования всё ещё на местах? – Елена невесело усмехнулась. – Доходило до абсурда. Когда эта клиника открылась, появился человек и попытался продать нам один из новеньких МРТ, которые за полгода до этого поставили в одну из городских больниц.

Елена остановилась перед маятниковой дверью.

– Дальше вам нельзя. Моя смена немного продлится, а потом мне надо будет выспаться. Можете взять у Инока мой номер и позвонить после шести вечера. А сейчас извините.

Сестра исчезла за дверью, выпустив в коридор сильный запах дезинфекции, и Максим несколько секунд смотрел на её удаляющуюся фигуру, через круглое смотровое окошко.

«Симпатичная… Однако, похоже, стерва изрядная… Не стоит, пожалуй».