Читать книгу Дневник Лисы. Мой 2008-й - Яна Белова - Страница 9

Как много в этом слове.

Неделя не прошла с начала учебного года, а школа уже в печенках сидит.

Пашка не пришел, Самсонова выперли, как обещали (он решил отстаивать свое право на самовыражение), Федорова с ног сбилась, уговаривая девок «что-нибудь накинуть». Какой там. Жара тридцать градусов, все по-летнему одеты. Подождали бы учителя со своими правилами до холодов, эмоций меньше было бы. Я все сделала к тому, чтобы меня завернули на входе – топик покороче надела, джинсы еле трусы прикрывают (если нагнуться, то не прикрывают). Нет! Прочитали проповедь и отправили в класс.

Все разговоры вокруг новых правил, целый день из пустого в порожнее переливали, уроки начинались с нотаций и заканчивались спорами. Пустое это дело, учителя не докажут, что dresscode благое дело – это раз, вся власть у них и наше мнение значения не имеет – это два. Так чего нервы тратить?

Маша озаботилась отсутствием Бяки-Буки (я молчу как партизан). Светка, не видя объект своей страсти, немного пришла в себя, о Самсонове вспомнила. Как же, герой дня, пострадал за правое дело. Держу пари, он дома лучше время провел, чем мы в душных классах. После школы Маша потащила нас в кафе отмечать конец первой недели каторжного труда. Она вознамерилась заняться восточными танцами, похудеть на десять килограмм и добиться внимания Пашки любой ценой.

Пусть. Пусть попробует.

Мы спустились к набережной, на пляже народ загорает, будто на календаре не сентябрь, а июль. В воде плавают желтые листья, листья повсюду – желтые, выгоревшие салатовые, багряные. Красиво, но есть в этой красоте какая-то червоточина. Это как цветы на могиле или присуждение звание героя посмертно. Нет в этой красоте жизни и праздника. Ленка со мной не согласна, она любит осень, у нее через три недели день рождения. 16 лет.

16 – это много или мало? Для меня много, для Пашки мало. Он кажется старше, я в свои 16 кажусь себе ребенком.

На пляже встретили Коровину с Наськой, загорали обе в черных купальниках, с книжками. Думаю, Насте читать совсем не хотелось, она даже нам обрадовалась, видно совсем со скуки помирала.

– Слышали, говорят, наш новенький пропал, из дома ушел, – сходу огорошила меня Настя.

Как и следовало ожидать, мои девки дальше никуда не пошли. Пришлось мне с Коровиной в гляделки играть, чей взгляд больше за презрительный сойдет. Вике надоело быстрее, я выиграла.

– Говорят, его мать в школу приходила, с нашей классухой говорила. Он поругался с отцом и ушел. И еще говорят, с ним это не в первый раз, он буйный. Это он в школе паинькой прикидывался.

– Он не прикидывался, – заметила я, – он откровенно дал всем понять, что он круче всех и что шли бы мы все далече (что за слово?)

– Он оказывается у нас кандидат в мастера спорта по плаванию…

В точку! Я же говорила! Но что значит у нас? Смешные люди. Человек старался, демонстрировал, как ему все до лампочки и все же у НАС!

Коровина Вика думала так же как я и в отличие от меня высказалась вслух. Я лишь презрительно фыркнула, тем самым подвергнув сомнению каждое ее слово. Вдохновленная моим скепсисом Орехова Светка принялась доказывать, что ему труднее, чем нам, что к новому классу сложно привыкнуть и тд. и тп. Я сидела в носу ковыряла, слушала и молчала. Интересно, расскажи я Светке или Ленке с Машкой, что знаю, где пропавший загадочный пловец, смогли бы они держать язык за зубами? Скорее всего, нет. Не буду рисковать.

Что же это получается, его родной отец так отделал? Жуть. Если он ушел из дома, то где он намерен жить? Чтобы не мучиться подобными вопросами я отделалась от девчонок и побежала «кормить Тишку», который, бедняжка «уже два дня ничего не ел». Машка пыталась увязаться за мной, еле отговорила.

По дороге купила Пашке большое мороженое. Видимо, он меня ждал, чай заварил, печенье с конфетами купил. Настроение у него улучшилось, жаль, синяки никуда не делись, но чувствовал он себя определенно лучше. Мороженое исчезло быстрее, чем я перепробовала все виды конфет в поставленной перед моим носом коробке. Мне нужно было поговорить с ним о его дальнейших планах, а вместо этого я поласкала ему мозги школьными новостями, пока он сам не свернул к интересующей меня теме:

– Меня никто не искал?

Я пересказала ему все, что слышала от девчонок на пляже, ничего не добавляя от себя. Какое-то время он молча сидел, подперев голову кулаками, потом шумно вздохнул, встал и подошел к окну. Как бы неуместны не были мои мысли, в тот момент я думала лишь о том, какой же он красавчик и, что если он меня обнимет, другого счастья мне в этой жизни не нужно.

– Я не представляю, что мне делать, – в конце концов, признался он, усевшись на подоконнике, – У меня нет денег, все мои вещи и документы остались дома, даже мобилы нет. Мне придется вернуться, чтобы все это собрать.

– Все так плохо? – у меня мурашки по спине побежали.

– Не знаю, – буркнул он, уставившись в окно, – Может, меня запрут недели на две-три, может, нет, не знаю.

– Ты действительно в Англию уедешь?

– До этого еще целый год, – вздохнул он спустя несколько минут, – Сколько мне можно здесь жить?

– До воскресенья, пожалуйста, но в понедельник вернется мой отец с женой…

– Спасибо.

Какая же у него милая искренняя улыбка.

Моя мама всегда звонит некстати и редко говорит что-то приятное. В этот раз она позвонила напомнить, что вечером мы уезжаем на дачу. Я вспылила. Почему я должна ехать кормить комаров за двадцать км от города, когда и здесь они меня отлично кушают. Мы поругались. Мама пригрозила, что они уедут без меня. В другой раз я бы расстроилась, все же сидеть в выходные дома в гордом одиночестве или с подружками – болтушками я не люблю. Однако при нынешнем раскладе, я теряла мало, но нужно было соблюсти ритуал.

Надувшись как мышь на крупу, я отправилась домой. Вечером предки не уехали, Вадим задержался на работе. Мама пыталась «поговорить со мной по душам», я не поняла о чем. Говорить мне не хотелось, и потому я честно призналась ей, что предпочла бы какое-то время побыть одна. Она опять неправильно меня поняла, великодушно разрешив остаться дома одной. Я не против, но все-таки, я совсем не то имела в виду.