Читать книгу О чём поют цикады - Яна Лари - Страница 5

Во мне словно открылось второе дыхание, не обращая больше ни на что внимания, я кинулась к жуткому алтарю. На нём стоял массивный гроб из белого мрамора, из недр которого надрывно взывал мой охрипший отец. С моих губ, сорвались слова молитвы. Вокруг засуетились тени, те, которые сопровождали меня от самого бурелома. Они всё так же, не имели устойчивой формы, но теперь стали настолько плотными, что сквозь них не пробивался свет. Они носились кругами, в сумасшедшей пляске, изредка наползая на моё лицо и затрудняя дыхание. Я замолчала, отчего стало немного легче.

Мне уже не особо верилось в своё чудесное спасение, но там, в гробу стенал мой отец! Я должна была попытаться помочь ему. Волнение заставляло трястись мои руки, отчего они постоянно соскальзывали с неимоверно тяжелой крышки. Для того, чтобы её сдвинуть, мне пришлось отложить мешающий фонарь. Протиснув в крошечную щель острый конец прихваченного дома топорика, я ещё немного расширила просвет, посветила туда, но смогла различить только тяжелые цепи. Тело вмиг покрылось липким, холодным потом. Папа, был прикован!

В голове роились тысячи вопросов. Кто мог сделать это с ним? Кто придумал заживо погрести его в этом склепе? А главное – зачем?! Если это маньяк, то где он сейчас? Затаился? Чем объяснить происходящую здесь чертовщину? Эти голоса, песни, тени? Они ведь не были плодом моего больного воображения! Сдаваться я не собиралась, поэтому терзаемая возникшими загадками, я попыталась вызволить отца. Навалившись всем своим весом, я упорно стремилась столкнуть испещрённую письменами крышку с каменного саркофага. Наконец, мне это удалось! Крышка, сорвавшись под собственной тяжестью, с глухим стуком раскололась на несколько частей. Где-то под этими завалами остался лежать мой фонарь. Его слабый свет едва пробивался, освещая витающую в пропахшем гнилью воздухе пыль. Она забилась в дыхательные пути, причиняя непроходящий зуд.

– Пап, потерпи, я сейчас! – прохрипела я, сгибаясь от удушливого кашля.

Поднявшись на цыпочки, я перегнулась через неестественно холодную стенку гроба, и принялась на ощупь разматывать цепи. К моему облегчению, они, хоть и с трудом, но поддавались. Орудуя в кромешной темноте и панической спешке, я умудрилась оббить себе все пальцы. Превозмогая боль, мне удалось распутать руки и ноги, а затем скинуть стальные путы вниз. Они с оглушительным лязгом упали к подножью алтаря, протащив за собой одну из украшающих его частей. На короткий миг, я, заглянула в зияющие мёртвой пустотой глазницы. Это был настоящий, человеческий череп, а никакая не скульптура! Да что же это за проклятье? Где я?!

– Папа, Папочка! – всхлипнула я и в отчаянье упала в раскрытые мне объятья.

– Люди… Вы совсем не меняетесь, – прошелестел мне на ухо насмешливый голос.

Пронзительно вскрикнув, я отскочила от спутанного с родным отцом создания. Трясясь, нашарила в обломках свой фонарик, и, наконец, разглядела, кого же с такой самоотдачей кинулась спасать.

Грациозно прислонившись к алтарю, на меня взирала поразительной красоты девушка. Она, откинула голову и глубоко вдохнула смрадный воздух. Серебристые, как лунный свет волосы беспорядочно струились по плечам, достигая тонкой талии. Буйные доселе тени, покорно, чёрным облаком, клубились у её ног.

– Свободна! – восторженно воскликнуло это совершенное создание. – Благодаря тебе, глупая, невинная девчонка…

Я заворожено ловила каждое движение белокурого ангела и задалась вопросом, каким образом мне слышался папин голос?

– У меня тысячи голосов, – словно услышав мои мысли, прошептала она, скользящей походкой приближаясь ко мне. Её взгляд был прикован к моему обожженному запястью, а по лицу прошла тень недовольства.

Я же не могла выдавить из себя ни звука. Подавляющее величие красавицы превращало в желе мои органы и мышцы. В её сущности инстинктивно угадывалась чуждая человеку враждебность. Она словно была соткана из самых низменных человеческих пороков. Жестокость, ненависть, коварство сочетались с такой чистотой и совершенством, что хотелось пасть перед нею ниц, задыхаясь от восхищения и ужаса.

– За свою свободу я оставлю тебе жизнь, – заявила девушка, голосом моего отца и, звонко рассмеявшись, расползлась клубами сизого дыма.

Потеряв способность адекватно воспринимать окружающее меня безумие, я стояла, не в силах пошевелиться. Где-то неподалёку раздался едва слышный шелест. Я сжала покрепче фонарь и нервно огляделась. Мне удалось насчитать целых семь ходов из круглого зала, в самом центре которого я сейчас находилась. Угадать какой из них ведёт к спасительному выходу, не представлялось возможным.

Лёгкое прикосновение к спине прервало мои метания, и заставило задержать дыхание.

– А вот за право выбраться из лабиринта, придётся заплатить уже другую цену… – по детскому тоненький голосок Ярослава, острым лезвием прошёлся по натянутым нервам.