Читать книгу Её (мой) ребенок - Янка Рам - Страница 5

Сижу в тачке возле детского сада.

У Марьяны ребенок…

От этого мне душно и больно. Словно она до сих пор чем-то обязана мне. Точнее – обязана быть такой же одинокой и сожалеть, что у нас не вышло. А она изменила, забеременела, посмела родить и быть счастливой. С другим мужчиной и его ребенком.

И я понимаю, что это инфантильно и эгоистично. Глупо!

Но сижу, мля, агонизирую и рвусь… Мне больно от того, что у неё семья. Даже думать больно. А столкнуться лицом к лицу с её счастьем, в котором мне нет места, вообще невыносимо!

И надо бы не лезть в это. И может быть, я бы и не полез. Если бы не чувствовал, что происходит какой-то трешак. Потому что, я могу смешивать её с любой грязью, чтобы хоть немного оправдать то, что она ушла от меня и то, что я не стал это никак исправлять. Но заподозрить её в том, что она могла забить на ребенка на сутки не могу. Это невозможно. А значит, с ней что-то случилось. Очень плохое.

И холодное скользкое чувство ужаса в животе перекрывает ревность и обиду.

Я стягиваю с соседнего сиденья мягкую игрушку. Это ее дочке. Я хочу ей сказать, что найду маму. Страшно представить, как такое может пережить ребенок. Помню, меня как-то забрали из садика ближе к полуночи, вместо положенных семи. И это до сих пор одно из самых стрёмных моих переживаний за всю жизнь.

Перед тем, как зайти в садик звоню Медведю.

– Есть новости?

– Работаем. В моргах точно нет.

– Слава богу… – выдыхаю я.

– У наших нет тоже. По адресу наряд заехал. В квартире никого.

– Будут новости – звони сразу, – прошу я, хотя и так понимаю, что позвонит.

– Конечно.

– А! Еще… помнишь ту тачку, у ресторана.

– Ну.

– Пробей кто хозяин, и где он сейчас. Это была она там… с ним. Сейчас я уверен. Номер скину.

Я запомнил его, да.

Засовывая под мышку большую мягкую куклу прохожу внутрь. Показываю охраннику корочки. Но он и так знает меня. Недавно мы здесь работали с попыткой похищения ребенка.

Захожу в группу к сестре. Уже поздно и детей почти нет. Она сегодня в ночную смену. Прохожу мимо детских кабинок с разными рисунками и фотками детей в вырезанных цветочках.

Заглядываю в игровой зал. За столиком два пацана играют в конструктор. И у окна спиной ко мне сидит девочка. Светловолосая… Волосы растрёпаны.

Это, наверное, она.

На меня опять накатывает. Ребенок у неё… Она обнимает его, целует и говорит, что любит. Это естественно и это правильно. Тогда отчего мне так плохо от этого?

– Лен… – тихо зову я.

– Лёва!

– Я пройду?

– Разуйся и куртку сними.

Делаю несколько шагов по ковру, не сводя глаз с девчонки.

– Как её зовут?

– Алёнка, – заговорщицки.

– Сильно переживает?

– Сильно… молчит. От еды отказывается. Волосы не дает заплетать. Она вообще всегда девочка непростая. С характером. А тут…

– А отец её где?

– Директриса наша сказала: в документах написано, что забирать может только мать. Мы Алёнку второй раз оставляем, но у неё путёвка без ночного пребывания, оно не оплачено. То есть, завтра директор передаст её соц службе, если вечером не заберут. И… там уже детский приёмник или куда там, – грустно вздыхает она.

Протягиваю ей купюру.

– Оплати ей ночное пребывание. Пусть лучше с тобой будет здесь. Попробуем отца найти. Копию свидетельства о рождении мне раздобудь. Я поговорю с девочкой?

– Ты только сильнее её не расстраивай, ладно? Она думает, что мама задерживается на работе.

Киваю.

Внутренне собравшись, подхожу к ней ближе. Руки трясутся и хочется курить. Но не здесь же…

– Алёнка…

Вздрогнув, на мгновение оборачивается, поднимая на меня глаза. Светло-голубые, с темной серой каемкой, придающей особую глубину взгляду. Как у Кошки.

Девочка отворачивается. Из-за этих глаз не разглядел лица, но мне кажется оно очень знакомым. Словно я видел его сотню раз. Но кроме глаз и цвета волос никакого сходства с Марьяной.

И всё же…

Растерянно присаживаюсь рядом с ней.

– Это тебе… – с трудом совладаю с голосом от волнения.

Искоса бросает настороженный взгляд на куклу.

– Меня зовут Лев. Поможешь мне немного? Держи…

Всовываю ей в руки игрушку.

– Алёнка… Расскажи мне про папу. Как его зовут? Где он работает? Ты что-нибудь знаешь?

– Папа – в Африке. Он львов… дре-сси-рует, – старательно выговаривает она.

– Ого… Ясно, – поджимаю я губы. Да уж. Тогда вряд ли я его отыщу.

Львов дрессирует?… Это ты мне назло, Кошкина?! Совсем без башни?..

– А вы с мамой живёте вдвоем, пока папа в Африке?

Отрицательно качает головой. Потом мгновение подумав – положительно.

Неожиданно разворачивается ко мне. И я опять плыву от этих знакомых глаз. Только, в отличие от Кошкиной к этим глазам у меня ни одной претензии нет. Мне просто жаль, что малышка переживает.

– Ты "полиция"? – притрагивается к моему кителю.

– Да.

– Я хотела позвонить в полицию.

– Зачем?

– Чтобы маму искали!

– Мама задерживается на работе, – повторяю я официальную версию.

– Врёте вы все… Мама потерялась.

Молчу, не зная, что сказать.

– Найди мою маму.

– Найду, – просаживается мой голос.

Достаёт из кармана сложенную в несколько раз бумажку. Там что-то нарисовано карандашами.

– Это маме…

– Передать?

Кивает.

– Хорошо. Обязательно.

– А когда найдешь?

– Ох… Ты главное ешь, давай. Представляешь, как мама расстроится, если узнает, что ты не ешь?

– Не буду… – отворачивается. Кукла падает из рук на пол.

Упрямая… в Марьяну.

Потрепав её по голове с тяжёлым сердцем отхожу.

– Ну? – пытливо смотрит на меня Лена.

Она не знакома с Марьяной. Жила тогда с родителями в другом городе, и я не успел познакомить. Не знает и сейчас, что она моя бывшая.

– Что – "ну"?

– Ты что – ничего не заметил? – цокает она языком, закатывая глаза.

– А что я должен был заметить?

– Окей… – подозрительно.