Читать книгу Черный горизонт - Ярослав Демшин - Страница 11

Марион стояла на берегу Евфрата и рыдала. Чувства, обуявшие её она не могла передать. Здесь, вот на этом самом месте, на этом берегу, может быть, даже вот здесь, где она стоит, начиналась история человечества. История цивилизации. Она сполоснула руки в мутной воде, вытерла лицо и направилась на территорию военной базы. Марион оглянулась и посмотрела на мирно текущий Евфрат. Ей показалось, что тайны, которые он видел, уносятся с его водой и растворяются в Персидском заливе. Она вздохнула, успокоившись, и поднялась по разрушенной лестнице.

Город Дейр-эз-Зор, был частично разрушен, но то и дело, то тут то там местные разбирали завалы или натягивали шатры для ночевки. Русские называли этот город Дозор. Слово было звонким и запоминающимся. Ох уж эти русские солдаты! Марион еще не встречала таких весёлых и разговорчивых мужчин. И хоть по-французски изъяснялся только Сергей, командир взвода, остальных бойцов она, как ей кажется, она понимала прекрасно. Российский военные располагались в полуразрушенном большом доме в пяти кварталах от французской военной базы. Марион называла Сергея «Серж», а он её «Машка», «мадемуазель Машка». Ей понравилось это имя – мягкое и приветливое.

Марион шла на базу и повторяла

– Машшшка, Машшшка. Серж, капитан Серж…

Неделю назад она напросилась с вертолётом в Дейр-эз-Зор, на французскую военную базу, как раз в центре Сирийской пустыне. Да и побывать на берегу Евфрата она мечтала, как приехала в Сирию. Из Тартуса, где располагалось французское представительство, в Дейр-эз-Зор они летели восемь часов, постоянно садились посреди пустыни, резко взлетали, по ходу меняя маршрут.

– Для безопасности, – коротко ей бросил командир.

Марион так мутило от жары и воздушных ям, что она уже сто раз пожалела, что навязалась. Когда военный вертолет очередной раз приземлился среди гор, командир разрешил всем выйти на полчаса. Бойцы взвода, с которыми она летела быстро повыскакивали и закурили. Ей даже не помогли спуститься по крутой железной лестнице. Эмансипация, сами за неё боролись – читалось в глазах бойцов. Стала немного прохладно и она отдышалась. Марион достала телефон и начала снимать окрестности и солнце, которое садилось. Было тихо, будто никакой и войны-то нет.

– Срочно по местам! – неожиданно крикнул командир. – Пылевая буря!

Все обернулись – и вправду, среди темно-серых высоких гор сложно заметить эту стену из песка до неба. Все начали быстро грузиться в вертолет. Один боец толкнул Марион в плечо, другой в спину, и она выронила телефон.

– А! – громко крикнула она. – Мой телефон!

Она пошарила под ногами, но его не было – бойцы, бежавшие мимо неё, пнули или втоптали его в песок.

– Что там у тебя? – зло крикнул командир.

– Телефон… – растерянно проговорила Марион, упала на колени и начала шарить руками по песку. – Потеряла…

Она сунула руку в песок, надеясь найти телефон, как вдруг около её руки возник скорпион. Он был большой, чёрный, с загнутым хвостом и шевелил клешнями. Марион дико закричала и неуклюже поднялась, подвернув ступню. Её схватили и волоком затащили в уже взлетающий вертолет. Ей ободрали грудь и ноги об острый борт и небрежно бросили на какой-то брезентовый мешок. Вертолет резко взлетел и её вырвало прямо на командира. Он выругался и кинул ей бутылку воды

– Вот не хотел же тебя брать! Хуже нет, чем гражданский на борту, да ещё и баба!

Командир что-то негромко сказал своим бойцам и те громко заржали.

Она отошла только на третий день пребывания на базе. Марион постоянно пила воду и спала. Иногда она просыпалась от боли в подвернутой ступне. Ей всюду мерещились скорпионы и змеи. К ней пришёл фельдшер, померил давление и температуру. Пожав плечами, он порекомендовал пить побольше воды.

– Переутомление… – сказал он, сделал перевязку ноги и ушел

На третьи сутки она, наконец-то, выспалась и почувствовала себя в форме. Не смотря на жару, в казарме было прохладно и свежо – кондиционеры работали на полную. Она посмотрела на своё исхудавшее лицо и фигуру в небольшое зеркало.

– Детокс лучше, чем в швейцарских клиниках Шенот Палас, – усмехнулась Марион.

Приведя себя в порядок, она бесцельно похромала по военной базе и погоревала о своем потерянном телефоне. Наконец, её пригласил командир военной базы.

– Обратно не хочешь? – вместо приветствия спросил он Марион.

Та помотала головой.

– Ну, смотри, – вздохнул он. – С тобой возится никто не будет, если что.

– Что «если что»? – напряженно переспросила Марион.

– То! У нас тут не лазарет для маленьких девочек, которых на вертолёте укачивает! – жёстко проговорил он, и помолчав добавил. – В душ будешь ходить после всех. Отдельно для тебя мы строить ничего не будем! Не хватало мне тут еще, что бы моих ребят обвинили в изнасиловании. Скажи спасибо, что комната у тебя отдельная. Всё что будешь писать – вначале покажешь мне. А то наотправляешь всякой всячины… И вообще, меньше показывайся на глаза моим ребятам – они люди простые, могут и не понять. Каждый день под смертью ходят. Да и сама не выходи за пределы базы, а то я за тебя отвечать не буду, если тебя на улицах прирежут.

Марион всё это слушала молча и на глазах наворачивались слёзы. Так отчитывать её за профессию! Она уже собиралась уйти, как командир, усмехаясь, добавил

– Бронежилет носить круглые сутки! И каску не забывай надеть!

– И что, даже ночью?

– Конечно! А ты надеешься на торжественные похороны? – командир противно улыбнулся.

Марион шла к себе вытирая слёзы и всхлипывая – вот так! Носить круглые сутки! Этот командир просто хочет от нее избавиться! Он её уже и похоронил! Она сыпала проклятия в его адрес и решила, что с первым вертолётом покинет Дейр-эз-Зор, вот только к Евфрату сходит… Зайдя к себе к себе в комнату, она обнаружила каску и тяжеленный бронежилет. Надев его на себя, она поняла, что не пройдет и сто метров с такой тяжестью на плечах. Она рухнула на кровать и зарыдала. Нигде она не нужна! Ни во Франции, ни здесь, в Сирии…

Он стоял на берегу и курил, глядя на неё. Марион обернулась, почувствовав на себе пристальный взгляд. Увидев военного, она усмехнулась – ну вот, ещё и следить за мной отправил! Она уже не злилась на командира базы, но и простить его не могла. Хромая, она поднялась на берег, поправив на голове большую каску, сказала

– Пошли!

У военного брови вскинулись вверх и он что-то проговорил на непонятном языке. Марион остановилась в удивлении и уставилась на него. Ну да… форма не такая, как на базе, каску не носит, как все французские военные… и вообще, какой-то он не такой…

– Мадам? – проговорил он удивленно.

– Мадемуазель, – невольно поправила Марион.

Военный широко улыбнулся и захохотал. Он опять что-то затараторил на непонятном языке, потом махнул рукой и перешел на французский. Он сносно говорил по-французски, с большим акцентом и делал ошибки в произношении, но понять его можно было вполне.

– Так вы с «Мистраля», мадемуазель?

– Откуда?

– Так французская военная база называется. А вы не знали?

– Нет… Ну да, оттуда. Журналист, Марион Марель. Третий день как приехала.

– Ишь ты! Журналист! А я капитан Сергей Ерёменко, спецназ, – он снял тактическую перчатку и протянул руку. – Где подстрелили?

Он кивнул на ногу, на которую она хромала.

– От скорпиона убегала, – проговорила она напряженно и пожала его руку.

Рука была твердая, мозолистая, вся в мелких шрамах и ссадинах.

– Вы русский? – вдруг догадалась Марион.

– Так точно! – и он похлопал себя по нарукавной нашивке, где был российский флаг.

Марион стояла в замешательстве – он совсем не походил на монстра, этот русский солдат, как она себе их представляла и как про них постоянно говорили – он был спокоен и приятно улыбался. Именно улыбался, а не натужно скалился, как она привыкла видеть, да и сама так делала постоянно. Ещё и бегло разговаривает на французском!

– Ну, что, пошли?

– Куда? – Марион испуганно отстранилась.

Сейчас затащит меня в первое разрушенное здание и изнасилует! Мелькнула у ней мысль.

– К вам на базу. У меня и машина есть. Лучше хорошо ехать, чем плохо идти! – он махнул рукой на бронеавтомобиль, стоявший неподалёку. – Как раз к вам в гости еду.

Марион немного подумала и спросила

– На базу? Никуда не сворачиваем?

– Угу, – проговорил Ерёменко.

– Что значит «угу»?

– Это значит «уи»! – усмехнулся капитан.

Марион еще раз посмотрела на обветренное лицо Ерёменко, и усмехнулась – нос облупился от солнца и лицо было такое… мальчишеское, весёлое. И от прищура длинные морщинки от глаз…

– Хорошо, но вы дадите мне интервью! – сказала Марион и шагнула к машине.

– Ишь ты… интервью… – Ерёменко почесал макушку и вытряхнул песок из волос.

И это невольное движение успокоило Марион.

– Хорошо, едем, – сказала она и захромала к бронеавтомобилю.

Ерёменко неожиданно подхватил её на руки и понёс. Марион ойкнула и невольно обхватила его за шею. На руках её несли первый раз в жизни. Даже Стефан Шарбонье ни разу не носил её на руках – подумала она с грустью.

– Да ладно… чего ты… так быстрее, – проговорил капитан. – А чего такой тяжелый бронежилет носишь? Есть же облегчённые.

– Командир базы заставляет, – проговорила Марион и крепче схватилась за шею Ерёменко.

Когда он поставил её около машины, оттуда раздались удивленные возгласы и свист. В машине она увидела ещё двух бойцов и какого-то араба в грязной одежде.

– Не, ну командира никуда нельзя отпускать – даже среди пустыни девку найдет! – захохотал один.

Боец улыбнулся во весь рот – двух передних зубов не было. Ерёменко коротко объяснил – это Марион, французская журналистка, всем вести себя прилично, не ругаться и не выражаться. Беззубый протянул руку и представился.

– Заяц, – Марион пожала руку.

– Федот, – представился водитель и махнул рукой.

– Командир, – Заяц обратился к капитану. – Так она же не поймёт ничего!

– Сержант Зайцев! У вас еще зубы лишние есть? – с усмешкой проговорил Ерёменко. —Федот! Поехали!

Машина остановилась около блокпоста французской базы, Ерёменко перекинулся несколькими словами с патрульным и прошел блок-пост. Араб шел следом. Они скрылись в палатке командира, а Марион осталась около бронемашины, не зная, как их поблагодарить. Заяц болтал без умолку и подмигивал Марион. Затем прикурил сигарету у караульного и продолжил весело разговаривать. Наконец он умолк, внимательно посмотрел на Марион, немного подумал и сказал.

– Ты что, правда ни фига не понимаешь по-русски? – и добавил. – Ну ты хоть парле ли франсе? Мадам?

Марион открыла рот от удивления, а потом закатилась смехом. Она хохотала так, что закашлялась, все дурацкие мысли, от которых у неё начала уже болеть голова враз исчезли. Наконец она, закончила хохотать, подошла к Зайцу, вытерла его пыльную щеку и поцеловала. У сержанта открылся рот и он выронил сигарету. Водитель, сидевший за рулем вышел из машины и присвистнул

– Ого! Заяц! Ну ты блин и даёшь!

Марион подошла к водителю, обняла его и тоже чмокнула его щёку.

– Мерси, – сказала она бойцам и пошла через КПП.

– Да это вам мерси, мадам! – весело крикнул Заяц, потирая щёку.

– Мадемуазель! – крикнула Марион и засмеялась.

– А какая разница? – спросил Заяц, поворачиваясь к водителю.

– Я тебе, умнику, потом объясню, – усмехаясь сказал тот.

Через два дня Заяц пытался объяснить Марион, что значит «игра в карты на раздеванье». Марион пожимала плечами, весело смеялась и кивала головой. При этом она всё время смотрела на Ерёменко, который полулежал на камнях полуразрушенного дома и пил крепкий чай. Он смотрел и улыбался, видя, как Заяц путается в игральных картах и беспомощно смотрит на Ерёменко.

– Командир! Ну переведи! – просил он.

На что тот сказал вначале на русском, потом на французском

– Любовь, Заяц, не имеет языковых преград. Сам объясняй.

Марион хохотала, слушая объяснения Зайца и пила чай. Она посмотрела на Ерёменко и произнесла, поднимая кружку с чаем

– Са сдаровье, Серж!

Ерёменко поднимал кружку в ответ

– Бон апети, мадемуазель Машка!

В дверном проёме появился как тень, тот араб в грязной одежде. Ерёменко подошёл к нему и они долго шептались. Араб водил пальцем по измусоленной и грязной карте. Ерёменко нахмурил брови, ещё раз внимательно посмотрел на карту и сказал

– Заяц, снимаемся. Через полчаса выступаем в деревню яковитов. Отвези Машку до базы и пулей обратно!

– Ну, пока, Марион! Даст Бог – свидимся! – он махнул ей рукой и исчез с арабом в развалинах.

Марион открыла рот, хотела что-то сказать в ответ, но проговорила только

– Серж… Серж…

Лицо Зайца изобразило недовольную гримасу и он быстро собрал вещи.

– Пардон, Машка, но сегодня сеанс обольщения француженок закончен! Прыгайте в авто!

Марион села на заднее сиденье и тоскливо уставилась в окно. Нога у неё уже не болела.