Читать книгу Черный горизонт - Ярослав Демшин - Страница 15

Опухший язык упирался в острые пеньки зубов. Марион поводила языком и даже не смогла толком сосчитать сколько зубов не хватает. Сверху точно не было двух, снизу – то ли трех, то ли пяти. Хотя, это уже и не важно. Боль от рассечения на голове уже не чувствовалась. Волосы присохли к лицу, смешавшись с кровью. Она уже не стонала и уже перестала повторять

– …нет… нет… этого не может быть… нет… нет…

Первое время она ещё не хотела верить в происходящее, но сейчас…

Она думала хватит ли у неё сил встать ящиках, где она лежала, и кинуться головой вниз, о пол. Нет, высоты вряд ли хватит, надо наверняка. Хорошо бы ударится об стенку, виском, да посильней, но стены были мягкие и крошились. А ещё лучше вскрыть вены, точно! Прокусить зубами! Она попыталась впиться в запястье, где еле – еле пульсировала жилка, но зубы так заболели, что она откинулась и зарыдала. Убить себя не получалось…

Пять дней назад Марион поехала в Черную пустыню, это чудное место посреди Сирии. Ей доставили новый телефон с фотоаппаратом из Тартусы, и теперь она записывала интервью с солдатами, писала статьи, и, показав командиру базы, отправляла сообщения во французское представительство. Через два дня она планировала встретить Новый год в Тартусе, и наконец, покинуть Сирию. Получить хорошие командировочные и махнуть куда ни будь в Альпы, подальше от жары. Жизнь налаживалась, вот только Серж не показывался больше двух месяцев. Марион часто вспоминала говорливого и весёлого Зайца и молчаливого Федота. Еще два дня и я дома – думала она, ну что ж, жаль, что не удастся попрощаться с русскими, но… может это и к лучшему.

– Марион! – голова сержанта показалась в окошке палатке. – Мы едем в Черную пустыню. Ты говорила, что хотела сделать фотографии черных гор. Поедешь?

– Да! Конечно! – она как-то видела фотографии этой пресловутой Черной пустыни, где почти вертикальные скалы торчали из черного песка – чудеса да и только!

– Иди, скажи командиру! Ждем тебя в машине!

Марион запыхавшись прибежала к командиру в палатку – всё-таки бронежилет был тяжёлый, да и каска постоянно сползала на глаза. На шее у неё висел фотоаппарат.

– Доброе утро! Хочу сделать фото Черной пустыне, говорят, там черный-пречерный песок, – сказала она командиру.

– Ты когда домой улетаешь? – вместо приветствия спросил командир

– Через два дня.

– Ну, наконец-то! – Марион уже привыкла к грубому обращению командира и не обращала на него внимания. – Езжай…

– Очень рад, что я уберусь отсюда через два дня! – пробурчала она, идя к машинам.

Позади осталось уже километров семьдесят. Марион довольная сидела на заднем сиденье «Панкарда» – французского военного бронированного автомобиля. Песок был плотный и машина летела под сотню. Вдали показались действительно черные горы, и песок постепенно переходил из желтого цвета в черный. Еще полчаса и…

– Вот она – Черная пустыня! – крикнул впереди сидящий сержант.

Марион только открыла рот от удивления, действительно – всё кругом было черным-черно: и песок под ногами и горы, торчащие как большие толстые столбы из земли.

Солдаты выскочили из машины и начали устанавливать какие-то приборы и антенны. Марион фотографировала, всё что видела – и горы, и змей, и ящериц, гревшихся на земле. Пейзаж, безусловно, был космический! Она осмотрела окрестности в бинокль – вдали было видно небольшое поселение им даже идущий дым.

– А там что? – спросила она, указав в сторону домов на горизонте.

Сержант пожал плечами.

– Вот здесь заканчивается зона нашей ответственности, – он усмехнулся и провел берцем по песку. – А там… Живут какие-то… Яковитами себя зовут. То ли крестьяне, то ли христиане. Я в этом не разбираюсь!

Марион нахмурилась, как будто слова были знакомые. Точно! При их последней встречи, когда к Сержу подошел араб, они, кажется, говорили про яковитов.

– Заедем? На минутку? – осторожно спросила она у сержанта.

– Такие вопросы к лейтенанту! – сказал он. – Скажет – поедем, скажет – зачистим. Хотя, это уже не наша территория.

– В смысле зачистим? – спросила Марион, боясь догадаться, что это такое.

Сержант закурил, и, повернув автомат в сторону поселения произнёс

– Пых-пых и нет никого!

Марион изменилась в лице, а сержант противно заржал. Она пошла в сторону черных гор и начала делать селфи на их фоне. Вдруг она услышала шипение и противный свист одновременно.

– Мина! – раздался крик сержанта от машины. – Ложись!

Марион успела повернуться в сторону сержанта, как раздался взрыв и машина, охваченная пламенем и пылью, подпрыгнула на месте. В лицо её ударила волна горячего воздуха и какой-то кусок металла. Падая, она успела подумать – кажется, я сломала зубы… Затем она слышала ещё один взрыв и недолгую стрельбу. Сквозь звон в ушах она услышала хохот, незнакомую речь и присвистывания. Её подняли за волосы и хлестнули по разбитому лицу. Марион открыла глаза и увидела бородатых мужчин в черных балахонах с автоматами. Они о чем-то спорили и кричали, тыча в неё пальцем. Марион застонала и попыталась освободится, как тут же получила ещё один удар по лицу. Её поставили на колени, держа за волосы. Крики раздались сильнее, когда один поднес к её горлу большой нож. Марион не верила в происходящее – это сон! Вот сейчас я проснусь и выйду из палатки, а через два дня улечу в Тартусу. Этого не может произойти со мной, я же Марион, я же корреспондент Евроньюс… Один из боевиков достал спутниковый телефон и долго разговаривал, затем махнул и рукой и её, держа за волосы, поставили ноги. Она видела, как несколько бородачей возятся с телами солдат около горящего бронеавтомобиля, ловко орудуя окровавленными ножами. Глядя, как один из боевиков начал трясти отрезанной головой сержанта и кричать, Марион потеряла сознание. Она пришла в себя от холода и тряски. Руки были больно связаны за спиной. Её везли в кузове автомобиля по каменистой дороге. Сзади виднелся свет фар ещё двух машин. Они заехали в какую-то большую пещеру. Её грубо схватили и поволокли по проходу, с тусклыми лампочками на стенах.

Всё, что было дальше она помнит с трудом. Подростки, с только что пробивающимися тонкими волосами вместо бороды, насиловали её не переставая. По полу бегали две худых собаки и облизывали ей влажные бёдра. Подростки стонали и хохотали. Они клали автомат на ящики рядом с ней, и сделав дикие глаза, залазили на неё. Наконец, очередь из возбужденных мальчишек закончилась. Ей кинули бутылку воды и настала тишина. Несмотря на боль и холод, она провалилась в забытьи.

Она очнулась от громких криков и шума машин. Марион с трудом разлепила за сохшие глаза и увидела, как в небольшое помещение, где она находилась, зашло много бородатых мужчин разного возраста. Они все кричали и махали руками. Впереди шёл был высокий боевик. У него была аккуратная борода по сравнению с остальными и он был одет в чистую военную форму. Он держал за шиворот того подростка, который насиловал Марион. Она прижалась к стенке и зажмурилась. Швырнув мальчишку на землю, он поднял руку – все враз замолчали. Подросток упал на колени и зарыдал.

– Меня зовут Али аль-Хасан Идлиб по прозвищу Гаданфар, что значит лев, – сказал он на хорошем французском, обращаясь к Марион.

Марион открыла глаза.

– Мои солдаты допустили большую ошибку, когда сделали с тобой такое, – продолжал он. – Мы не воюем с женщинами. И чтобы все усвоили этот урок…

Он схватил подростка за подбородок, и, выхватив нож, медленно перерезал ему горло. Мальчишка захрипел и в судорогах упал около ящиков, где лежала Марион. Сил кричать у нее не было и она застонала. Али Хасан обернулся и крикнул – двое бородатых мужчин волокли под руки еще одного подростка. Она узнала его – этот насиловал её дольше всех. Увидав труп, он заверещал и задергался. Все было кончено быстро – хрипя перерезанным горлом этот мальчишка упал рядом.

– А сейчас здесь будут те, кто это допустил, – проговорил Али Хасан.

Через минуту на полу лежало еще два трупа.

– Я их оставил командовать, а они начали шакалить, – проговорил Али Хасан, как бы поясняя Марион справедливость своей расправы. Он долго и негромко говорил что-то своим боевикам, те стояли потупив головы. Вдруг один, совсем молодой, начал тыкать в Марион пальцем и что-то громко кричать. Раздался выстрел и молодой осел с пробитой головой. Али Хасан спрятал пистолет.

– Нельзя спорить с командиром, – сказал Али Хасан, повернувшись к Марион.

Один из боевиков передал Али Хасану спутниковый телефон. Поговорив, он резко пошел к выходу, все поспешили за ним. Послышались звуки машин и через минуту всё стихло. Только было слышно, как с потолка капает вода. Марион глядела на пар, идущий от трупов, которые лежали в полуметре, её вырвало и она потеряла сознание.

Очнулась она от криков и тресков автоматных очередей. Когда всё смолкло, по коридору раздались тихие шаги и кто-то направил на неё свет. Яркий луч от фонарика слепил глаза. Она невольно закрыла глаза рукой.

– Заяц! Сюда! – раздался шепот.

Этот голос, немного с хрипотцой…

– Ерёма… Серж… – почти неслышно прошептала она, не веря себе.

– Эка тебя… – Ерёма убрал фонарик и накинул на неё какую-то тряпку.

– Серж… Серж… – она схватила его и зарыдала. – Ерёма…

– Вот зверьё, – Ерёма всё ещё разглядывал её лицо. – Ну тебя и отделали…

Он достал из внутреннего кармана шприц и поставил укол ей в плечо.

– Всё будет норм! Главное – жива!

– Ерёма… – проговорила Марион и почувствовала, как по её замерзшему телу разливается тепло, проходит боль и её клонит в сон.

Капитан подхватил её и перешагивая через трупы боевиков, понёс к бронеавтомобилю.

Машина подскакивала на кочках, и Марион сквозь сон чувствовала, что Ерёма крепко держит ее на руках и что-то негромко поёт. Дальше были какие-то охающие и вздыхающие женщины, которые её мыли в теплом помещении. Они долго смотрели и щупали её голову, наконец, посовещавшись, остригли её наголо. После этого намазали раны на лице и на голове, которая кровила до сих пор, какой-то пахучей мазью. Она чувствовала, как шершавые и ловкие руки бинтуют её грубой тканью. Женщины переговаривались между собой на странном гортанном наречии, не похожий ни на один язык, который она слышала когда-либо.

– Они знают, что делать, – сказал ей Ерёменко

Оставив на лице незабинтованными только нос и рот, они напоили её таким горьким напитком, что она могла еле-еле сделать два глотка. Женщины загалдели и Марион поняла, что надо выпить до конца. Сквозь бинты она видела свои грязно-бурые от крови длинные кудри, которые лежали рядом.

Заяц передал Ерёменко трубку спутникового телефона

– Это генерал… – прошипел он, скорчив гримасу

– Капитан Ерёменко, – коротко сказал он. – Да, всё в порядке… у нас… нет, Али Хасана не было, часа за три удрал… Да, транспортировка возможна. Спасибо, товарищ генерал! Служу России! Понял, очень рад! И вас с наступающим!

Ерёма положил телефон и сказал.

– Майора дали… – он расплылся в улыбке.

Заяц и Федот кинулись его обнимать.

– Молодец Ерёма! Молоток!

– Ребята, мы теперь эти… «отважные»! – сказал Ерёма, когда его закончили тискать, имея ввиду, что они получили медаль «За отвагу».

– Да ты что! Ну, майор! С тебя наркомовские!

Они по второму кругу начали крепко обнимать Ерёму и друг друга.

– Федот… – кряхтел Ерёменко. – Ты меня сломаешь!

– Не боись! Ты же теперь майор!

Вертолет прилетела через час, из него выскочил полковник

– Ну, что, майор! – полковник пожал Ерёменко руку. – Поздравляю! Погоны уже ждут! Грузите вашу француженку!

– А техника? – Федот стоял около бронемашины.

– Ликвидировать, – коротко бросил полковник.

Федот поморщился и похлопал автомобиль по мятому капоту.

– Ну извини, – проговорил он и достал канистру с бензином.

Из иллюминатора хорошо было видно, как на окраине поселения догорал бронеавтомобиль, Федот всё вздыхал, а Ерёма, подсел к забинтованной Марион и, глядя на наручные часы, сказал

– До Нового года ещё восемь часов. Как раз успеем прилететь. Держи, – он вытащил из кармана небольшую расческу. – Когда отрастут – причешешься.

И чмокнул её в лоб.