Читать книгу Дух в наследство - ЮГ - Страница 6

– Я больше не собираюсь здесь жить, понятно? Я хочу в город, я хочу стать лекарем, мне уже надоело продавать твои идиотские поделки! – кричала рыжая девочка. Её лицо было мокрым от слёз, глаза метали молнии. В руках она держала маленькую деревянную статуэтку в виде совы.

– Эйми, нет! – взрослый мужчина, просто копия девочки, только с коричневыми волосами, перегородил дорогу дочери, встав спиной к двери. – Ты никуда не уедешь, ты не выживешь в городе!

– Откуда тебе знать, выживу я или нет? Это моя жизнь, и ты не имеешь права вмешиваться в неё!

– Не забывай, без меня этой жизни у тебя бы и не было! – отец принял очередную попытку взять Эйми за руку и отвести её в глубь дома, однако она по-своему воспользовалась ей. Сделав вид, будто идёт с отцом, она схватила чемодан, прошмыгнула под рукой родителя и, открыв дверь, выбежала на улицу, где беглянку уже поджидала заказанная заранее повозка.

– Пока, папа! – прокричала Эйми, запрыгивая в повозку. Отец выбежал из дома следом за ней, встал перед извозчиком и закричал:

– Не уезжай! Не будь, как мама! – в его голосе послышалась мольба, но Эйми это только ещё больше развозило. Она вышла из повозки и подошла к отцу. Заглянув ему в глаза, Эйми сказала то, о чём потом жалела больше всего:

– А я буду как мама. Я уйду от тебя также, как ушла она. И знаешь, если от тебя уходит уже второй человек, то может быть дело не в нас с мамой, а в тебе?

С этими словами, Эйми со всех сил бросила деревянную статуэтку совы на землю, и она разбилась на несколько крупных осколков, разлетевшихся в разные стороны, и залезла обратно в повозку. Глаза её отца расширились от шока. Он никогда не думал, что дочь скажет такое, да при этом ещё и разобьёт статуэтку, которую он подарил ей на первый день рождения, и которую она берегла, как зеницу ока. До этого дня. Да, они часто ссорились, но всегда мирились, ведь оба знали друг друга, как никто другой. А это значит, что Эйми знала, какие слова нужно подобрать, чтобы утешить отца, и как причинить ему боль всего лишь парой фраз. И мужчина в тот момент прекрасно понимал, что дочь сказала эти слова специально, чтобы ещё больше его разозлить. Однако эта пары фраз произвели абсолютно другой эффект, поскольку на его глазах выступили слёзы. Сначала одна скатилось по щеке, потом вторая.

– Прости… – начала было опомнившаяся от гнева Эйми, но было поздно. Отец развернулся и пошёл в дом, а извозчик, которому порядком надоела эта сцена, взмахнул вожжами, и лошадь галопом побежала прочь от дома, увозя Эйми всё дальше и дальше от отца, который, придя домой, второй раз в жизни громко заплакал.

– Эй, Эйми, просыпайся. Мы приехали. – пытался разбудить девушку Лориан, всё так же сидя в козлах. Наконец, она открыла глаза и спросонья спросила:

– Приехали куда? В Обычный? Я поступила в университет?

– Ты его уже закончила, – серьёзно ответил Лориан. – я привёз тебя к дому твоей тёти. С тебя сто двадцать лори. Это цена за поездку. Я и так тебе большую скидку сделал. – пояснил он, видя полусонное непонимающее выражение лица Эйми.

Вот тут-то она проснулась окончательно. Эйми полезла в чемодан, достала маленький коричневый кошелёк, отсчитала ровно сто двадцать лори и протянула их извозчику. Тот, трижды пересчитав выручку, помог Эйми спуститься на землю и вытащил из повозки её чемодан.

– Дальше я сама, – сказала она. – спасибо за поездку, это было очень интересно и познавательно.

– Спасибо тебе, что согласилась на эти внеплановые остановки. – ответил ей Лориан. Он запрыгнул на своё рабочее место, помахал Эйми рукой и пустил лошадей галопом, вскоре скрывшись в чаще леса.

Эйми осталась одна. Она огляделась: с одной стороны был лес, а с другой… тоже лес, только не такой густой. Со всех сторон Эйми окружал лес. Она стояла на маленькой поляне, на которой располагался дом. По-видимому, дом её тётушки. Эйми сделала глубокий вдох, натянула улыбку на лицо и, открыв оказавшуюся рядом ржавую калитку, зашла на участок. Калитка скрипела и ныла, нехотя пуская Эйми. Она снова оглядела участок.

Сам дом был небольшой. Вообще, его довольно трудно было заметить на фоне деревьев, поскольку он был полностью увит плющом, однако Эйми удалось разглядеть два этажа и круглое окно под самой крышей. Казалось, будто дом наблюдает за ней глядя на мир через окно-глаз. Участок перед ним представлял собой квадратный кусок земли, окружённый низким забором. Посередине участка стоял дом, а вокруг царил полный хаос. Хаос растений. Здесь не было ни каких-либо пристроек, ни теплиц. Вместо этого Эйми увидела просто море растений, некоторые из которых были сто процентов ядовиты, спасибо её лекарскому образованию, позволившему ей без труда определить это, и убивали буквально через несколько часов после употребления, а некоторые представляли из себя весьма редкие виды целебных растений. Эйми прошла по тропинке, которую растения, как будто по волшебству, обходили стороной и цвели рядом, в миллиметрах от неё, но не най ней. Однако один ядовитый цветок всё-таки раскинул свои красные и многочисленные бутоны над тропинкой. Эйми пригнулась и аккуратно, не дотрагиваясь до растения, обошла его и продолжила путь к дому.

Вымощенная камнем тропинка привела её к чудаковатой двери, на которой вилась лоза. Причём вилось растение только на двери, и вилось в очень странной форме, похожей на лужу. Но у этой лужи было лицо. Эйми разглядела очертания глаз и рта, что было абсолютно неестественно, поскольку рот как раз приходился на слившиеся воедино и переплетающихся между собой корень и ветку лозы. На месте, где у вымышленного лужи-лица должен быть нос находилась ручка, а под ней замок. Эйми подёргала ручку, но дверь не открылась. Тогда она постучала.

Её сердце билось очень быстро, с силой ударяясь в грудь, то и дело норовя прорваться сквозь кожу и вырваться наружу. Время резко замедлило ход, секунды тянулись бесконечно долго. Чувство тревоги увеличивал ещё и шевелящийся корень лозы, хотя никакого ветра не было. Растение как будто пыталось что-то сказать Эйми, но она его не понимала, и от страха закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на дыхании. Чтобы отвлечься от плохих мыслей, она стала вспоминать все известные ей виды яды. Это отвлекло её ненадолго, и когда Эйми совсем было успокоилась, полностью погрузившись в размышления на тему, какой же яд сильнее, и какой из них проще всего извлечь из организма, дверь открылась.

Эйми открыла глаза. поскольку в ходе своих раздумий, она опустила голов вниз, то и сейчас, всё, что ей удалось увидеть, были серые сапоги, принадлежащие тому, кто открыл дверь. Затем она подняла глаза на старые серые штаны, такого же цвета джемпер и дорожную рубашку в клетку. Типичный наряд Власа О’Хейли, отца Эйми, кто же ещё мог открыть ей дверь? Девушка подняла глаза и, наконец, её глаза встретились с отцовскими. С минуту они смотрели друг другу в одинаково круглые и большие, серо-голубые глаза и не говорили ни слова. Они просто не могли и что-либо сказать, обоих переполняли эмоции. Для Эйми это был настоящий ураган: и радость, и печать, и куда же без сожаления о том, на какой ужасной ноте они расстались, смешались в ней. И ведь именно из-за их не самого счастливого расставания Эйми не могла сделать вид, что всё хорошо и броситься к отцу на шею, рассказать ему обо всём, что произошло за эти несколько лет разлуки. Наконец, оба устали сдерживать свои эмоции, и на их глазах выступили слёзы, и как бы отец Эйми не пытался их сдержать, но слеза всё равно скатилась по его щеке. Она стала знаком об окончании тупого молчания и игры в гляделки: Эйми бросилась на шею к отцу, а тот с силой прижал её к себе.

Однако, как бы ей того не хотелось, счастливый момент воссоединения продлился не долго. Его всего несколькими словами сумел разрушить Влас, сказав в ухо дочери: -Наконец-то ты соизволила приехать. Я ждал тебя неделю.

– Наконец-то ты соизволила приехать. Я ждал тебя неделю.

– Соизволила? Ты серьёзно?! – не на шутку рассердилась Эйми. – Да я поехала к тебе только потому, что мне было интересно, что же за наследство мне оставила тётушка, понятно? К тебе это никакого отношения не имеет! -прокричала она, отстранившись от отца.

– Тогда почему ты с такой радостью обняла меня, как будто очень долго ждала встречи? – спросил Влас, почти успешно пытаясь демонстрировать полное безразличие, однако Эйми заметила, как вздулись вены на его шее и поняла, что ей удалось рассердить его.

– А почему ты обнял меня в ответ? – спросила Эйми, ожидая бурной реакции.

– Присаживайся. – сказал Влас, кивнув дочери на диван.

– Проходи в дом. «Обсудим наследство», – сказал отец дочери, тем объявив очень удивив её своей нулевой реакцией и игнорированием последней фразы, сказанной Эйми. Таким образом был объявлен временный и очень шаткий мир.

Отец Эйми зашёл в дом, взмахом руки пригласив дочь следовать за собой. Закрыв за собой входную дверь, она поставила чемодан, который до этого стоял рядом с ней, на деревянный пол. Он был весь в следах от грязных ботинок. Отец с дочерью оказались в прихожей-гостиной. Рядом с входной дверью стояла вешалка для верхней одежды и стойка для обуви. Над последней висело круглое зеркало. Эйми разулась и поставила свои грязные башмаки на стойку под ним, наступив на бежевый пушистый ковёр. Поправив причёску у зеркала, Эйми прошла в глубь гостиной, где её уже ждал, развалившись на диване, отец. Он не снял уличной обуви, и теперь на и так достаточно нечистом ковре красовалась ещё одна тропинка из грязных следов.

– Присаживайся. – сказал Влас, кивнув дочери на диван.

Эйми села рядом с отцом, который успел неизвестно откуда достать свёрток. Он был чёрного цвета, как и полагается всем завещаниям. Дождавшись, пока его дочь сядет рядом с ним, Влас молча протянул ей тот самый свёрток. Эйми взяла его и аккуратно распечатала последнюю волю её тётушки.

– Завещание, – начала читать Эйми, в то время, как её отец откинулся на спинку дивана и сдвинул брови то ли от напряжения, то ли от чего-то ещё, но Эйми решила не обращать на него внимания, продолжая чтение. – я, Мессина О’Хейли, находясь в здравом уме прошу исполнить мою последнюю волю и завещаю дом со всеми его обитателями моей племяннице Эйми О’Хейли. Так же прошу передать ей послание, которое я напишу прямо здесь, так как не уверена, что оно дойдёт до неё, если будет написано отдельно. Моя дорогая Эйми, мы с тобой виделись уже давно, наверняка ты даже и не помнишь старушку. Я не удивлюсь этому, ведь в нашу последнюю встречу тебе и двух лет не было. Твоя мать прогнала меня сразу, как только я преподнесла тебе свой подарок. Уж не знаю, чем он ей не угодил. Видишь ли, меня нельзя назвать сильной волшебницей. По части магии я почти ничего не знаю, хотя в своё время потратила много часов на изучение книг, которые ты можешь найти у меня в кабинете. Но нет, не заклинания интересовали меня, нет… Зелья – вот моя истинная страсть. И эту страсть я хотела передать и тебе, поскольку с первой секунды, как я взяла тебя на руки, мне стало ясно, что ты унаследовала мой дар. Что, кстати, довольно странно. Обычно дар не передаётся племяннице от тёти. Хотя, может ты и унаследовала его от моей бабушки… Всё возможно. Но не будем об этом. В нашу последнюю встречу я преподнесла тебе цветок, показавшийся твоей матери слишком опасным. Тогда я отдала его твоему отцу, моему несносному брату. Если он не сохранил этот цветок у себя, то наследства тебе не получить. Этот цветок называется кейрий. Он может принять любую форму, если ты правильно сваришь отвар. Тебе всего лишь нужно превратить цветок в ключ к шкатулке, чтобы узнать давний секрет твоего отца. Интересно? Надеюсь, что да, поскольку этот секрет стоит твоего внимания, племянница. Что-то устала я писать, пойду, прилягу. Прощай, Эйми. Прошу, позаботься о моём доме, и тогда он позаботится о тебе в ответ. С наилучшими пожеланиями, твоя тётушка, Мессина О’Хейли. Как сделать из кейрия ключ. Пункт первый: заполни котёл водой, примерно на три четверти, нагрей его до кипения…

Эйми оторвалась от завещания, так и не дочитав его. У неё возникло очень много вопросов к сидящему рядом отцу, однако он её опередил, сказав:

Все вопросы завтра. Ты, наверное, устала с дороги. Сделай из этого цветка ключ, открой шкатулку, а потом иди спать. С её содержимым я сам разберусь.

– Ну уж нет, – сказала Эйми, очень удивлённая наглостью отца. – во-первых, ты не будешь копаться в вещах, которые оставила мне тётя, и, во-вторых, я не буду сегодня ничего делать с этим цветком. По крайней мере до завтра. Мне надо всё обдумать.

– Но у нас нет времени, чтобы уделять драгоценные часы на размышления, – воскликнул отец, вскочив с дивана. – прошу тебя, Эйми, – он встал перед дочерью на колени. – прошу тебя, свари этот отвар, или как он там называется, это очень важно. Нам нужно открыть эту шкатулку. В неё может быть то, что сделает нашу жизнь счастливее.

– Нашу или твою? – спросила Эйми, вставая с дивана и обходя Власа, пребывая в состоянии лёгкого шока. Она и подумать не могла, что отец, постоянно твердившей ей в детстве о том, что она должна знать своё место и не забывать, что стоит перед родителем, опустится перед на колени из-за какой-то шкатулки. Должно быть, ему и вправду очень важно узнать, что же там находится.

– Нашу, – без колебаний ответил Влас на вопрос дочери, встав с коленей. – пожалуйста, давай поужинаем, ты расскажешь мне, каким чудесным образом умудрилась выжить в городе…

– Хватит, – перебила отца Эйми. – я расскажу, но лишь малую часть, да и то чисто из приличия. Где тут кухня? – спросила она.

– Столовая и кухня прямо за твоей спиной. Садись за стол, я принесу еду.

Эйми пошла вслед за отцом, направившемся к одной из нескольких дверей, которая находилась возле лестницы, ведущей на второй этаж. Влас открыл эту дверь и придержал её для дочери.

Они оказались в тёмной комнате, несмотря на то, в ней было достаточно много окон. Однако все они снаружи были увиты растениями, так что в столовую проникали всего несколько соленных лучей, сумевших пробраться сквозь маленькие пробелы между растениями. На накрытом для двух человек столе стояли две свечки, придававшие комнате загадочности. На стенах висели картины, но из-за темноты было невозможно увидеть, что же на них изображено.

– Присаживайся за стол, я схожу на кухню и принесу еду. – сказал Влас. Он взял со стола подсвечник и ушёл в куда-то. Эйми не удосужилась проводить взглядом одинокий огонёк в этой совсем не кромешной темноте, сев за длинный стол и принявшись со скучающим видом ждать отца, поскольку больше заняться ей было абсолютно нечем. Ждать ей долго не пришлось, поскольку уже через минуту, может даже меньше, Влас вернулся в столовую с подсвечником и тарелкой в руках. Он поставил их на стол и сел рядом с Эйми.

– Угощайся, я сам готовил.

– Спасибо, – улыбнулась Эйми. – а что это? – спросила она, уставившись на тарелку с неаккуратно порезанными овощами.

– Салат, – с гордостью в голосе сообщил Влас, – тот самый, что мама готовила для тебя, когда ты была маленькой.

– Ты так спокойно о ней говоришь. – удивилась Эйми.

– Прошло почти десять лет, – ответил её отец. – со временем боль становится всё меньше и меньше, пока не исчезает вовсе. По крайней мере, так было с твоей мамой. А вот с тобой… Знаешь, мне до сих пор обидно, что ты бросила меня на произвол судьбы абсолютно одного этом ужасно жестоком мире. – Влас театрально всплакнул.