Читать книгу Целительный воздух. Остаться самим собой - Юлия Цхведиани - Страница 18

Открытие границ – самая значительная реформа Перестройки Михаила Горбачева, только одним этим он навсегда войдет в историю России.

Все, практически все население страны никогда не покидало границ своей родины. Немногие счастливчики краем глаза смогли увидеть страны социалистического лагеря. Только редкие номенклатурные граждане бывали в «загнивающем» мире капитализма.

Большинство же населения «путешествовало», глядя на мир глазами ведущего телевизионного «Клуба кинопутешественников», а из зарубежных новостей известными становились только те, что укладывались в пропагандистскую политику руководства правящей компартии.

Лилю без всяких объяснений за границу не пускали, «завернув» на пять лет еще в аспирантуре, когда она размечталась съездить в Венгрию к однокурснице.

Ее второй муж, Женя, переводчик, итальянист, тоже был невыездным. И вдруг – командировка мужа в Италию. И Лиля с ним летит в Милан!

Лиля переговорила с мамой и с папой, которых уже нельзя было оставлять одних без присмотра. Они были так счастливы, что их дочь увидит Италию, что оба пообещали быть живыми и здоровыми.

Родители Жени и бывший муж Лили тоже обещали помочь с детьми…

Мужу на работе предстояла первая командировка в Милан и Турин с группой российских специалистов перед самым Рождеством. Но самое неожиданное предложение поступило от партнера фирмы и инициатора переговоров.

Жене надо было обязательно взять с собой жену Лилю для сопровождения еще одной женщины, специалиста из Тольятти.

И Лиля с мужем полетели в Милан, потом в машине их довезли до отеля в Турине.

Вечером того же дня вся делегация была приглашена в ресторан. Усталость от перелета и переезда куда-то испарилась, ребята попали на пир. От изобилия экзотичной еды все советские граждане, присутствовавшие за ужином, растерялись. Десяток блестящих столовых приборов, горка из нескольких белоснежных тарелок, бокалы и стаканы из хрустального стекла, вазы с незнакомыми фруктами – от всего этого аппетит у неискушенных командировочных разыгрался мгновенно.

А потом… салаты, закуски, свежая рыба и мясо с овощами, десерты, какое-то необыкновенное вино.

Лилю познакомили с Анжелой из Тольятти. Худая приземистая шатенка лет двадцати пяти, с химической завивкой, маленькими глубоко посаженными серыми глазами и натянутой искусственной улыбкой, скрывающей неровные желтоватые зубы, произвела на Лилю весьма неприятное впечатление, но это было совсем-совсем неважно. Анжела сидела отдельно от всех прибывших из России специалистов, ближе к итальянцам. Важно было то, что она молодой специалист и что ей надо помочь.

Симпатичный итальянец Джузеппе лет пятидесяти, подошел к Лиле и попросил ее вечером ознакомиться с программой пребывания Анжи, как он называл девушку, специалиста, и Лили.

Поздно вечером в отеле Лиля открыла конверт с программой. Они с Женей прочитали ее, обомлевший муж произнес только три слова:

– Ты должна справиться!

В программе были: Рим и Ватикан (четыре дня), Флоренция, Сиена, Пиза (три дня), Милан (один день), Турин (один день).

Конечно, Женя был рад за жену, но и немного ей завидовал. Лиля его спросила:

– А что, эта молодая женщина такая способная и такой отличный специалист?

– Да, видимо, специалист она прекрасный, но только у нее очень узкий профиль. И иностранных языков она не знает, ее надо сопровождать и показывать страну. Не бери это в голову, не проповедуй, если ей все равно, и тебе должно быть все равно, наберись терпения и наслаждайся этим уникальным шансом.

В субботу в Турине Лиля увидела из окна рынок на площади, примыкающей к их отелю. Даже из окна было видно, что там на прилавках всего видимо-невидимо. Терпеть не было никаких сил. Она спустилась вниз и увидела черные лакированные сапоги, таких в Москве не было и в помине. Она показала на них женщине, стоящей за прилавком, и спросила на английском языке, какого они размера и сколько стоят.

Женщина, как ни странно, ее поняла, показала размер, написала на бумажке стоимость и предложила Лиле их померить. Обычная практика, но Лиля и не собиралась мерить, размер на обуви написан был ее, если что не так, можно будет разносить. Какие-то гипнотические сапоги, она не могла их выпустить из рук. Сказывался синдром дефицита, который она приобрела в Москве. А вдруг она таких красивых сапог больше никогда не увидит?

Все, дело сделано, Лиля отдала те небольшие деньги, которые у нее были, взяла сапоги, не померив, чем явно поразила женщину за прилавком. Потом она увидела на прилавке авокадо, которое видела до этого только на картинках, и купила два, чтобы вечером попробовать их вместе с мужем.

Подъехала машина и забрала всю делегацию из России на переговоры и обед.

Вечером Лиля померила сапоги, они были ей совсем малы, она забыла, что европейские размеры отличаются от российских. Сознаться мужу в такой глупости было стыдно. Поменять сапоги или сдать их было невозможно, так как они собирались покинуть Турин утром следующего дня. Пришлось изображать полное счастье в «сапогах испанской инквизиции».

С авокадо тоже не сложилось, так как они с мужем не знали, как и с чем его едят, и решили, что эти фрукты просто испорченные, перезревшие… Бывает…

Джузеппе утром отдал Лиле железнодорожные билеты, ваучеры на гостиницы и карманные деньги. Он просил ее не оставлять ценного специалиста в одиночестве, делить с Анжи кров и стол, по мере сил посмотреть с ней основные достопримечательности Италии.

Лиля попрощалась с мужем и вместе с Анжелой отправилась в путь. В Риме она должна была остановиться у знакомой Жени, итальянки, а Анжела в отеле. Анжела, как только рассталась со своим протеже Джузеппе, попросила Лилю ее не беспокоить, так как она очень устала, никуда ходить и не собирается, что у нее свои планы на Рим, разумеется, по секрету от Джузеппе.

В воскресенье в первый день в Риме надо было обязательно посетить музеи Ватикана, в эти дни посещение музеев было бесплатным. Лиля приехала в Ватикан, увидела знаменитый собор Святого Петра, площадь перед ним с фонтанами и обелиском Калигулы и обомлела.

– Какая красота! Какой величественный собор! Скоро я увижу лестницу Браманте, Аполлона Бельведерского, произведения Рафаэля, Караваджо, фрески Сикстинской капеллы Микеланджело!

Погода была прекрасная, в Риме стояла теплая осень. Лиля пристроилась в конец длинной очереди в музеи Ватикана. Большинство присутствовавших были одеты в черные кожаные куртки. И женщины, и мужчины, и дети. Через несколько минут ко входу на территорию собора подъехал фургон.

Водитель открыл правую боковину фургона, что мигом его превратило в киоск по продаже свежеиспеченной пиццы и кофе. Запах тут же распространился на несколько метров. Послышались разговоры в очереди. Впереди стояла семья – папа, мама и их сын лет восьми.

– Папа! Если ты мне сейчас не купишь кусочек пиццы, я умру от голода, а вы пойдете по музеям без своего сына. Умоляю тебя!

– Арик, молчи, терпи, родной, тебя сейчас кто-нибудь из наших услышит. Я сгорю от стыда. Я должен получить деньги за мытье машины сегодня к вечеру. Маме соседи по квартире тоже сегодня должны отдать деньги за палехскую шкатулку. Наберись сил, ты же мужчина!

– Мама! Если я сейчас не съем кусочек пиццы, я упаду в обморок от голода. Прошу тебя, купи мне, пожалуйста. Бабушка и дедушка вас бы наказали.

– Лен! Ну что мне с ним делать? Он не умеет терпеть никаких трудностей. Избалован в Виннице твоими родителями, ни в чем не было ему отказа. Смотри, что вытворяет.

– Арик! Перестань немедленно! Папа и я, мы тоже хотим съесть пиццу, мы тоже умираем от голода, и что теперь, скандал устраивать? Позор какой! Все обращают на тебя внимание.

Лиля догадалась, что в этой очереди в основном были евреи из России, которые транзитом застряли в Риме. На последние деньги перед отъездом «навсегда», а часто и до конца неизвестно «куда», они еще на родине доставали дефицитные турецкие черные кожаные куртки, чтобы выглядеть европейцами.

На самом деле, эти куртки давно в Европе вышли из моды, никому были не нужны, но в России об этом тогда никто еще не знал. Для бедных эмигрантов попасть бесплатно в музеи возможно было только в последнее воскресенье месяца.

Лиля слышала, что для того, чтобы выжить в транзитных зонах в Риме и в Вене по дороге в страны своей мечты, США и Израиль, евреи, в многомесячном ожидании решения своей судьбы, занимались любым трудом. Они мыли машины, убирали улицы, выгуливали собак и продавали на рынке все, что они привезли из России: водку, икру, матрешек, палехские шкатулки и изделия из Гжели.

– Папочка и мамочка, родные! Я сейчас умру, купите мне кусочек пиццы! Ну один всего лишь кусочек! Пожалуйста! Вы потом себе этого не простите!

– Вот ты даешь, Арик! А ты понимаешь, что у нас нет никаких денег, нет и все!

Лиля подошла к киоску, купила мальчику кусочек пиццы. Потом вернулась и купила еще три кусочка. Она протянула три кусочка пиццы папе, маме и Арику. Удивлению их не было предела!

– Грацие, синьора! Милле грацие!

– Можно по-русски, ешьте на здоровье, у меня тоже два сына, старший почти такого же возраста. Я все прекрасно понимаю. Вам надо переждать эти трудные времена. Все будет хорошо.

У отца, именно у отца на глаза навернулись слезы. Он взял Лилю за руку и сказал:

– Я не могу сейчас вас ничем отблагодарить, но кто знает, может быть, когда-нибудь наши пути пересекутся, тогда и я постараюсь вам помочь. Благодарю вас как отец голодного сына. Дай вам бог! Вы куда планируете лететь, в США или в Израиль?

– Я через десять дней вернусь в Москву, я в командировке, сопровождаю мужа и делегацию.

Мужчина изменился в лице.

– А… тогда понятно, вы здесь по линии КГБ… Но это неважно, вы просто добрый человек! Спасибо вам большое!