Читать книгу Целительный воздух. Остаться самим собой - Юлия Цхведиани - Страница 8

Дом Иды всегда был открыт для всех: аспирантов, родственников, соседей, друзей и их детей. Никогда никому мама не отказывала в приюте. Отдельная квартира в центре Москвы всегда привлекала своим расположением. Рядом метро и Нескучный сад, а до Красной площади, музеев и улицы Горького вообще рукой подать.

Ида много писала статей, книг и технических обзоров с соавторами из разных городов нашей огромной страны. Многих из них она даже в глаза не видела, знала только по их научным трудам. Гонорары распределяли издательства, так что авторы только перезванивались и переписывались.

Она очень уважала и ценила всех тех, кто участвовал в ее деятельности.

Один из них, соавтор множества статей и обзоров, жил в Татарии, в Казани. Он регулярно на каждый праздник посылал Иде поздравительные красочные открытки, почерк у него был каллиграфический, стиль написания свидетельствовал об очень хорошем гуманитарном образовании.

Каждый раз Ида показывала Лиле его открытки и говорила:

– Вот, смотри, Лиля, как приятно получать столь теплые и неформальные поздравления от своего соавтора, ему явно очень много лет, так писали когда-то мои родители и их друзья. При этом у него светлейший ум!

И как-то однажды старик написал матери, что с оказией будет несколько дней в Москве. Если Ида Михайловна позволит, то он навестит ее, и, наконец, они познакомятся. Ида очень обрадовалась, спросила, где тот собирается остановиться в Москве. Старик ответил, что у него никого в Москве нет, и попросил Иду Михайловну найти для него какую-нибудь дешевую гостиницу. Там он и будет жить.

Надо было знать Иду, она тут же пригласила старика остановиться у нее дома. Тот любезно согласился. Ида тогда еще работала, она попросила Лилю купить что-нибудь вкусное для гостя, убрать квартиру, приготовить обед. Лиля осталась дома встречать гостя.

Но вдруг, как это часто бывает в старых домах, горячую воду отключили, а в подъезде у кого-то из жильцов случилась авария. Вот уж незадача, засорился унитаз.

Лиля вызвала из ЖЭКа слесаря-сантехника. Через полчаса раздался звонок, она открыла дверь. Слесарь, мужчина лет пятидесяти с огромными глазами серо-голубого цвета, стоял в нерешительности.

Вид у него был странный, шапка-треух, натянутая на глаза, шуба из простой овчины, расстегнутая и заношенная сумка через плечо, в которой, скорее всего, лежали его инструменты. Старый, видавший виды, клетчатый шерстяной шарф был практически мокрым. От него ужасно пахло потом.

– Слава богу, что вы так быстро подошли. Раздевайтесь, пожалуйста, вот вам сменная обувь. Проходите, вот наш санузел. У нас засор в канализации, воду горячую перекрыли, помогите, пожалуйста.

Лиле было неприятно давать тапочки этому чужому вонючему слесарю, но зима, грязь…

Слесарь снял свою шубу, аккуратно повесил ее на вешалку, шапку, шарф и сумку положил в прихожей. Жидкие грязные светлые волосы прилипли к его голове.

– Извините, а у вас не найдется какой-либо инструмент? – произнес он каким-то неожиданно тонким голосом.

– А вы что, с собой его не взяли?

– Видите ли, нет, не взял и не планировал брать.

«Вот чудак-то какой», – подумала Лиля.

Она нашла какие-то домашние инструменты и дала слесарю. Тот смиренно пошел разбираться с унитазом.

В это время Ида позвонила с работы и поинтересовалась, прилетел ли ее соавтор Алексей Илларионович. Лиля рассказала ей, что все успела, кроме приготовления обеда. Пока еще слесарь не пробил засор в канализации, а во всем подъезде не включили горячую воду.

Лиля ждала отца, чтобы пойти и забрать из детского сада сына. И папы не было, и слесарь никак не собирался заканчивать свои дела, он молча ковырялся в ванной, которая постепенно превращалась в газовую камеру.

Наконец, пришел отец. Лиля доложила ему ситуацию и с удовольствием улизнула из дома за сыном. Когда они вдвоем с мальчиком вернулись, то застали потрясающую картину.

Видимо, воду дали, слесарь пробил засор и теперь сидел на почетном месте за столом на кухне, отец лежал у себя в комнате, а счастливая мама, которая только что вернулась с работы, наливала чай слесарю в лучшую чашку из своего любимого сервиза.

– Лиля! Познакомься, это тот самый Алексей Илларионович, мой соавтор, которого мы с тобой столько лет ждали в гости. Он нам привез чак-чак и мед из Казани. Вот делится со мною новостями из Татарии. А я уже успела рассказать ему про свою жизнь в эвакуации в Уфе, как меня с грудным ребенком спасла от голода простая башкирская женщина.

Лиля не знала, куда провалиться от стыда. Разместили Алексея Илларионовича в самой большой комнате, все остальные обитатели сгруппировались в маминой спальне. Но главное, что Ида была счастлива.

Через день гость, выполнив свою работу в Москве, отметив свою командировку, отстояв три часа в магазине в очереди за мясом, которого тогда давно уже не было в Казани, абсолютно счастливый пришел на последний ужин перед отправлением своего ночного поезда. Морозилка московского холодильника не могла вместить этот огромный шмат мяса с костями.

После ужина Алексей Илларионович поблагодарил маму за гостеприимство и дружбу. Покидая дом, оставляя за собой капли крови по всей прихожей от мяса, лежавшего в простой бумаге в авоське, он смущенно продолжал просить тряпку, чтобы подтереть пол.

– Как же вы с этим размороженным мясом доберетесь до Казани? – спросила его Ида.

– Ну что вы, Ида Михайловна! Не волнуйтесь, дело привычное, семью надо чем-то побаловать к праздникам, и проводница в поезде поможет. А уже ближе к Казани будет холоднее, можно и к окну вагона мясо пристроить. Это у вас тепло, а у нас настоящая зима. Еще раз всем вам большое спасибо и с наступающим Новым годом!

«Слесарь» уехал. Квартиру проветрили, все ее обитатели заснули на своих обычных местах.

Так было всегда в течение всей жизни Иды. «Проходной двор», но это была ее жизнь. Никто не имел права и даже не пытался изменить этот порядок.