Читать книгу Валерия. Том 2 - Юлия Ершова - Страница 4

Участковая строчит, не поднимая глаз, а закатившийся в дверь белый халат вызвал у неё чувство профессиональной солидарности:

– Сейчас, пациента отправлю и… – оправдывается она, царапая углы на дешёвых листочках медицинской карты.

Юная медсестра, которая всегда всем улыбается, завидев знакомую уже Валерию Дятловскую, спала с лица. «Опять, что ли, кто жалобу накатал в отдел Минздрава?» – заволновалась она, украдкой разглядывая переполненную чиновничьей важностью особу с красной папкой в руках.

Худшие опасения медсестры подтвердились. Стоило участковой поднять уставшие, воспалённые глаза, важная особа чиркнула молнией на папке и хлопнула по столу визиткой, да не простой – герб государственный на виду и флаг. Медсестра как герб заметила, так и обмякла на своём отжившем уже три жизни стуле. А особа грудь выпятила, так, что крахмал с халата посыпался, и представилась:

– Я Алла Николаевна Задорожная… От имени Елизаветы Евгеньевны Пастушок. Отдел Минздрава, горисполком. – Она тычет отшлифованным маникюром ногтиком в герб на своей визитке. – Я по вопросу санаторных путёвок в Евпаторию, – стальным голосом добавляет она и распахивает папку. – Нужны детали.

Участковая ослабила ворот блузки и вздохнула:

– Что ещё? Опять жалоба? Сил моих нет, народ с двух участков толпится, время приёма истекло, а очередь не уменьшилась с трёх часов дня. – Врач с негодованием бросила ученическую ручку на стол и стала растирать глаза. – А тут вы ещё! Как только от вас путёвки поступят, сразу жалобы сыпятся. Этому не дали, тому не дали. Я больше не могу. Я уволюсь. Не нравится, как мы путёвки распределяем, – сами занимайтесь этим вопросом. Принимайте желающих у себя в горисполкоме, в отделе Минздрава.

Алла поймала и подхватила волну настроения участковой:

– Инга Александровна, вы должны понять, мы в горисполкоме целиком на вашей стороне и довольны тем, как вы распределяете путёвки, и конкретно вашей профессиональной деятельностью. Но эти жалобщики недовольны всем, как правило, одни и те же лица. Они мне примелькались за годы. Вы не волнуйтесь, мы с Елизаветой Евгеньевной со всеми разобрались. Осталось уточнить некоторые детали, поэтому пришлось побеспокоить вас.

Алла перелистывает веер документов, то и дело мелькают шапки с государственным гербом. Они гипнотизируют юную медсестру, которая укрылась за стопкой карточек и выглядывает только для того, чтобы рассмотреть, как сверкают камешки на бегающих пальчиках проверяющей.

А участковая тем временем осанку выпрямила и с трудом, хлопая уставшими ресницами, идентифицировала маму Саши Киселя:

– Дятловская, это вы? – уточнила она. – Чем уж вам плохо? Ребёнок получил бесплатную путёвку в Крым! Стыдно должно быть людей от дела отрывать, ябедничать.

– Скажите, доктор, как мне сына найти? – взмолилась Лера, понимая, что ей дали слово.

Но Алла остановила заведомо тупиковое направление разговора:

– Инга Александровна, позвольте мне объяснить: гражданка Дятловская не жаловалась! Наоборот, это Елизавета Евгеньевна обратилась к ней как к лицу, упомянутому в докладной, с просьбой помочь разобраться в ситуации. Вы понимаете? Её имя в жалобе упоминается. А вы, – вспыхнула она, обращаясь к Лере, – не вмешивайтесь в разговор профессионалов! Понадобится – ответите конкретно на вопрос. – Блестяще вошедшая в роль проверяющая зыркнула на мать мальчика с такой силой, что у той заледенела кровь. – Итак, уважаемая Инга Александровна, – проверяющая стукнула стальным пером по своему органайзеру, – когда началось распределение путёвок среди нуждающихся в санаторно-курортном лечении? Дату не припомните?

– Как обычно, – участковая опять опустила уставшие глаза, – к заведующей поступили в понедельник, на наш участок выделили три, органы дыхания и ортопедия. В этот же день, в понедельник, мы с Машенькой пробежались по диагнозам. Нуждающихся с органами дыхания, инвалидов детства, на участке два. Оба отказались.

– Родители подтвердили отказ подписью?

– Конечно, – участковая обвела прищуренным взглядом свою медсестру. – Маша, продемонстрируй. – Маша сиганула под стол, а доктор опустила лоб на ладони и продолжила: – Они давно в определённые места ездят, их там знают врачи, родители сами добились финансирования. Я была уверена, что они откажутся, вот только с реабилитации вернулись. Далее, лёгкие и бронхи, очень много, выбрать сложно. Почти все люди обеспеченные, летом планируют совместный отдых. А те, кто у нас многодетные, дети – первая группа здоровья. Их там по линии профсоюза бесплатно в лагеря отправляют. А у асоциальных детей интернат на пятидневку перевели, у них своя кухня, ну вы же знаете. – Алла важно кивнула. – Ну и вот, заведующая поликлиникой распорядилась собрать карточки детей, перенёсших воспаление гайморовых пазух. Её выбор на Сашу пал. И я одобряю. Он самый первый в своей возрастной группе, тем более семья неполная. В стационаре лежал. Кого ещё посылать, как не его? На что жаловаться?

– Вы абсолютно правы, – дикторским голосом заметила Алла и подкралась к врачу, как хищник на охоте. – А как часто к вам на участок поступают бесплатные путёвки в Крым и конкретно в «Дельфин»?

В покрасневших глазах участковой вспыхнули молодецкие огоньки, а губы скривились в улыбку.

– Э! Так вы, может, под заведующую копаете? Не помню, у начальства спрашивайте, – брыкнулась она.

Алла ощутила себя рыбаком, у которого с крючка только что сорвалась золотая рыбка. Ресницы её враз отяжелели, но ответ нашёлся сам собой.

– Честно говоря, – вздохнула она, – так домой хочется… Рабочий день через час завершается, а мне опять на работу – донесение писать по вопросу Дятловской. Если бы Пастушок лично не попросила, клянусь, отказалась бы это грязное бельё ворошить. Это не входит в мои должностные обязанности. А так вы мне очень помогли. Елизавета Евгеньевна так и сказала, чтобы я сразу к вам шла, так сказать, на передовую, а начальство она сама обзвонила, или обзвонит. Вы меня понимаете? Пастушок желает вас лично, Инга Александровна. Давайте не будем терять времени, – проверяющая возложила свою ладонь на телефонный аппарат, как президент на Конституцию, – наберите Елизавету Евгеньевну, пусть подтвердит.

Участковая прищурилась и вытянула шею.

– Машенько, – сфальшивила она, – где ты там?

– А сейчас нам Мария Анатольевна расскажет, – важная гостья перевела взгляд на медсестру с круглыми глазами, – сколько она бесплатных путёвок в Крым оформила за период своей трудовой деятельности. – Медсестра качнулась, и проверяющая нажала на неё голосом. – Так сколько?!

– Нисколько, – пробурчала Маша. – Ничего не оформляла… Только по республике три в прошлом году.

Участковая отдышалась и нырнула в тему:

– Ой, Маша, ты год работаешь, не вводи в заблуждение комиссию. Но, Алла Николаевна, она права, ни в прошлом, ни в позапрошлом у нас бесплатного Крыма не было, и ничего бесплатного не было. И не то что пять, лет десять так точно, и по всей поликлинике. А тут сразу три путёвки на участок. Я удивилась, но вдумываться – как и почему – времени нет, у меня два участка уже три месяца. Вы разберитесь у себя в отделе, пожалуйста, окажите содействие. Я же вам помогаю отчёты составлять.

– Какие разговоры, Инга Александровна! – взбодрилась Алла. – Вы у меня с языка сорвали! Елизаветушке доложу непременно, сегодня же. Ну, спасибо, до свидания, отбоярюсь от жалобщиков – и сразу будем решать ваш вопрос.

Лера вскочила с кушетки и открыла было рот, но Алла взглядом захлопнула её онемевшие челюсти:

– Вы свободны, гражданка Дятловская, и впредь… – Алла подняла измученный маникюром палец и пригрозила им гражданке. Та выскользнула за дверь, сама проверяющая тоже потянулась к выходу. – Так нашей мамочке не стоит волноваться, санаторий хороший? – бросила она на ходу.

– Хо-о-о! Прекрасный! – оживилась участковая – Мы с дочкой и внучкой прошлым летом в Евпатории отдыхали, ходили на пляж «Дельфина». Внучке курсовку купили – я очень довольна, процедуры на высшем уровне. Путёвки, правда, очень дорогие, да и родителей размещают только с детьми-инвалидами второй и третьей группы. Но сейчас лучше детского санатория в Крыму нет. Мальчика подтянут! ОРВИ год болеть не будет, про гайморит забудете. Вам выпало редкое счастье, поверьте, недаром завистники ополчились. В следующем году такой халявы не будет, наша заведующая сказала, что путёвки не государство, а спонсор какой-то выделил и сам оплатил. Но это между нами, тема не моя.

Алла вздрогнула – вот он, ключ! Она взмахнула на прощанье папкой-крылом и унеслась вслед подруге, которую она догнала у въезда на парковку.

– Спасибо, Аллочка, – бросилась с объятиями подруга. – Ты такая артистичная! Такая артистка! Я в себя прийти не могу от этого спектакля. И… Слава богу, сыночка не похитили, он в лучшем санатории отдохнёт!

– Чему ты радуешься? – схлопнула ликование Алла. – Неужели ничего не поняла?

В машине Алла с яростью содрала с себя халат и сбросила туфли, холодными пиками торчали теперь стальные каблуки. Ножки с удовольствием обулись в тугие шлёпки и ударили по педалям.

– Алчонок, ну чем ты опять недовольна? – спросила порозовевшая Лера. Похищение ребёнка отменяется, только бы дождаться его звонка, только бы услышать его голос, сыночка-сахарочка.

– Тобой недовольна. Мозгами пошевели.

– Алл, ну хватит! Санаторий самый лучший, Алечку пролечат грязями, он больше не будет болеть.

– Как трогательно, – съязвила Алла.

– Ну да, я глупая, волновалась, думала, участковая в сговоре с бандой похитителей и сыночка украли.

– Становится понятно, почему твой папа меня, простую белоруску, считал образцом женской мудрости, – поморщилась Алла и, помолчав, продолжила: – Киднеппинг! Участковая в заговоре с бандой! Как такая глупость может прийти в голову? Мы же вдвоём в санаторий звонили, я же сама билеты заказывала, в горисполком ездила. Ну, Дятловская… нет слов.

– Ты по телефону сама натолкнула меня на эту мысль, – возмутилась Лера.

– Я? – вспыхнула Алла. – Я у тебя фамилию спрашивала, а на свою идиотскую мысль ты сама напоролась. И чуть дело не завалила. «Как сына найти?» – передразнила она подругу. – Радуйся, что я тему перевела в нужное русло, а то… – Машина свернула за поворот. – А то участковая задумалась бы на предмет твоего психического расстройства. А фамилию ты не узнала, мать. А это главное в проведённой нами операции. Но у меня есть ключ.

– Ах ты моя Буратинка! – отшутилась Лера. – Что за ключ?

– Начальник отдела информатизации должен был сам догадаться.

– Я серьёзно, – бурчит в ответ Лера. – Открой тайну!

– Включи мозг и думай! – Алла надевает светонепроницаемые очки, отчего лицо её становится таинственным. – Ослу видно же, кто-то хотел от Альки избавиться и путёвку ему преднамеренно купил. На время избавиться, без похищения, – язвит она. – Дорогу, видно, к его маменьке расчищает.

Лера побледнела. Казалось, её выстриженные волосы встали дыбом, а любимая подруга подлила масла в огонь:

– Представь, сколько этот инкогнито выложил бабок, чтобы официально, через госструктуры добраться до твоей семьи.

– Аллочка, милая, не кошмарь меня больше, – взмолилась Лера. – Дай ещё пожить!

– Ладно, – вишнёвые губки Аллы растянулись в улыбку, – поживи. Тогда держи последнюю наводку. Сколько лет сыну Яновича?

– О боже! – Лера закрыла глаза, по её лицу пробежала тень. – Зачем ты? Алла… Запрещённый приём.

– Брось! Ты можешь просто ответить на вопрос? – настаивает Алла. – Молчишь?! Тогда я отвечу – столько, сколько мальчику в коляске на вокзале.

– Алла, твои фантазии такие глупые… Неуместные. И логики – ноль.

Алла напрягла плечи, казалось, ледяное копьё пронзило её позвоночник.

– Дятловская, – процедила она, ударяя по тормозам. «Тойота» взвизгнула, как раненая лошадь, и застыла во дворе профессорского дома, напротив Леркиного подъезда. Старушка, которая сидела на скамье и жевала челюсть, подскочила, не выпрямляя спины. Она оглядела только что припаркованную машину и перекрестилась, встретившись взглядом с белокурой пассажиркой. Так же, не разгибая спины, бабуля и посеменила домой. А пассажирка провожала её горьким взглядом.

– Сейчас переступишь порог дома – достань красный диплом и прочти внимательно, чья там фамилия! – не осталась-таки в долгу Алла. – И меня не приглашай. Я и есть не хочу, и пить – нисколечко. И не уставшая. И, главное, время не потеряла, – развела руками Алла.

– Аллочка, ну прости. Не знаю, что на меня нашло. Переволновалась, наверное. Пойдём обедать? Кофе с пенкой?

– Хорош на сегодня профессорских дочек. Мне домой надо. Я в отпуске. Уроки буду делать, – ответила Алла, не выпуская руль.

– Алчонок, котя, ну прости. Мы же родными стали за эти годы. Прости. – Сахарный голос ласкает слух непреклонной наезднице красной «Тойоты».

– Пошли воздуха глотнём, – сдалась Алла. Я твои кусты сирени с юности обожаю. Помнишь, мама твоя их постригала, подкармливала? Вон как горят сиреневым огоньком.

– Мы бабулю спугнули…

– Не мы, а ты. Она от тебя шарахнулась. Дожили, дочь профессора людей пугает одним своим видом. Ну и славно, – проговорила Алла, уже откинув голову на спинку скамьи, – позагораем пять минут спокойно. А то дома опять бой. Костя с этим подонищем лыжи из дома навострил. Типа в инспекцию. Вечером отбывают. С водителем, – хмыкнула Алла, – мне Константиновна докладывает каждый шаг. Я противостоять намерена. До конца, до победы. Не будь я… ну, ты в курсе, – улыбнулась Алла, непроницаемые линзы её очков не позволяли чёрной грусти проникнуть сквозь них.

– Я с тобой, – Лера сжала руку подруги и чуть не расплакалась.

– Ты не в форме. Дело завалишь. Да и голову твою светлую за километр видно, солнце отражает, – вздохнула Алла, – я сама разберусь. А то… вдруг вы с Костиком врагами станете? У нас жизнь впереди.

Лера положила ту самую светлую голову на плечо подруги и успокоилась, дыхание стало ровным, сердце уже не щемило.

– Аллочка, – шепчет она пересохшими губами, – я люблю тебя.

Алла сбросила покров величия и снисходительно улыбнулась:

– Ты тоже меня прости. Напугала тебя. Я не хотела. Мысли сами в голову заползли – от безделья, наверное. Хотя я со вчерашнего дня места не нахожу. Кажется, Яновича нет, а он рядом. А мой вот он, рукой подать, у телика лежит, а ведь нет его! Воздух сгущается, вдохнуть тяжело… Янович, как паук, в засаде сидит. Иногда мне кажется, что он не человек, что ли… Задумал он что-то. Подбирается к тебе, чтобы наверняка, чтобы не сорвалось. Будь бдительна. Звони сразу, если что. Хочешь, ночуй у меня.

– За это не волнуйся, подруга. Ему ничего от меня не надо. Уже давно и ничего, – вздохнула Лера и закрыла глаза, чтобы не разрыдаться.

– Никто не знает, чего ему и от кого надо. Он ненормальный, вот это очевидно. Мы, например, жертвуем обществу глухих, каждый месяц платёжки подписываю. Вот это нормально. Пусть люди сами решают, путёвки ли покупать, лекарства, ещё что. Бывает, конечно, кто-то индивидуально обращается – помогаем. Но вот чтобы накупить путёвок и пилить с ними в горисполком и через отдел Минздрава… Я туда уже звонила, – заметила Алла. – Направлять их в отдельно взятую детскую поликлинику? Это маразм. Да и ещё с чиновничеством лишний раз связываться…

– Алчонок, ну мы его не видели. Правда? Пока эта версия просто вилами на воде писана. И всё, – упорствует Лера, как обычно.

– Да он видел нас на вокзале! Смотрел! Точно! – выпалила Алла, сжимая кулаки. – Я его взгляд на себе чувствовала. Поэтому и к детям своим не подошёл. Ясно ведь, как на ладони. И совпадает всё. Дочь – красавица, сыну – четыре. Ненавижу, когда ты тупишь.

– Алчонок, ну не заводись опять. Не всё совпадает. Не всё! У этих детей няня вместо матери. Девочка сказала, что она мать в детстве потеряла. Матери у них нет.

– Да? И ты вот поверила? – усмехнулась Алла. – И кто тогда братика ей на свет произвёл? У неё просто язык не поворачивается её матерью назвать. Значит, есть за что.

Алла стянула очки и победно оглядела подругу, та прижалась к её плечу, спрятав лицо. Алла сквозь одежду почувствовала, как забилось сердце Леры, гулко, с остановками, и, нахмурив брови, сказала:

– Лера, послушай, тебе надо к врачу. Кардиограмму сделать. Сердце проверить. У тебя может быть наследственность по отцу.

– Я просто глупая овца, раз начинаю верить тебе. Верить в невозможное. Но… на самом деле встреча с его семьёй – это практический результат теории вероятности, не более того. Возможно, Янович и заметил нас, но предпочёл не объявляться, дабы избежать неловкости при встрече с неприятными ему людьми.

– Ладно, – поспешно заметила Алла и поднялась, – время рассудит.

Лера с трудом выпрямилась и с трудом сдержала слёзы, когда любимая подруга подошла к водительской двери «Тойоты».

– Дятловская, – с хитринкой в голосе воскликнула та, – если я права – с тебя коробка отечественных шоколадных конфет, ассорти, не менее семисот грамм!

– А если я? – хихикнула Лера.

– О! Теория вероятности не описывает такое незначительное событие. Поэтому беги в магазин. – Горящие глаза Аллы сверкнули лукавством.