Читать книгу Список - Юлия Лим - Страница 7

В ноябре жизнь налаживается. Никто не пристает ко мне. Не верится, что я могу сидеть за партой и не озираться в поисках очередной засады.

Я слушаю учительницу и пытаюсь самостоятельно разобраться в материале, потому что она сильно гнусавит и картавит. Забавно, что Валентина Михайловна ведет русский язык и литературу. Разве может человек с такой дикцией преподавать в школе? Как ее вообще поняли на собеседовании? Каждый ее урок – это мучение. Приходится искать в себе силы, чтобы насладиться любимыми предметами. Я не отличница, но получить пятерку по ним несложно.

Смартфон вибрирует, когда Валентина Михайловна пишет на доске тему урока. Я торопливо выключаю звук. К счастью, учительница глуховата.

С незнакомого номера приходит сообщение:

«Привет, Тина».

Я поворачиваюсь. Все сидят со смартфонами, так шутника не вычислить.

«Привет», – вдруг это Тарас или Дарья пишут с нового номера. А может, это Аня? От мысли о подруге сердце радостно трепещет.

«Аня?» – пальцы сами набивают текст и отправляют сообщение.

«Не угадала».

«Тогда кто это?»

«Тот, у кого есть деньги. Тебе же нужны деньги, Тина?»

Тон незнакомца настораживает. Я заношу его номер в черный список и откладываю смартфон.

Новое сообщение с другого номера:

«Ты мне понравилась, Юстиния. Место выбираешь ты, а я плачу за еду».

Еще один номер отправляется в ЧС, но сообщения все сыплются как песок.

«Я уже снял номер, приезжай по адресу…», «Ты несимпатичная. Как раз в моем вкусе» и много других.

Наверное, одноклассники опять пытаются меня разыграть: слили куда-то мой номер или заказали бот-атаку? Вопрос в том, как они его узнали.

Может, староста? Я смотрю на Валерия. Он обменивается записками с Дианой. Нет, ему это не нужно.

Подсмотрели в соцсетях? Нет, я везде скрыла свои данные.

Увидели в личном деле? У кого в классе может быть к нему доступ? На ум приходит Люба, дочь секретаря. Если кто и мог выяснить мой номер, то только она. Тогда это означает, что Люба могла засветить еще и мой домашний адрес.

Мне начинают снова названивать. Все номера неизвестны и скрыты, мессенджеры забиты похабными сообщениями. Я отправляю их в черный список, но количество звонков зашкаливает. Смартфон приходится выключить. Запасная симка лежит дома, поэтому до конца уроков я сижу без связи. Гребаные шутники! А если с моей бабушкой что-то случится? Кто из них за это ответит?

В раздевалке я подхожу к Любе. Хочется ударить ее хорошенько, но я сдерживаюсь. Кулаки лучше применять в безвыходной ситуации, иначе я же и пострадаю. Если меня исключат и из этой школы, бабушка меня не простит. Я не могу ее разочаровать.

– Это ты слила мой номер? – Я прижимаю Любу к стене, держа за плечи.

– Совсем спятила, Долохова? – Люба пытается вывернуться из моей хватки, но я сильнее.

– Отстань от нее, – вмешивается Нина.

Они с Любой давно дружат. Нина отталкивает меня и помогает подруге.

– Не смей прикасаться ко мне. – Люба колотит меня рюкзаком по рукам и спине.

Нина бьет меня по ногам.

– Двое на одну – нечестно, – выкрикиваю я, хватая за волосы то одну, то другую. – Это же ты, Любка, слила мой номер? Признайся!

Нина сбивает меня с ног ударом по коленям. Я падаю на спину. Гладкая кожаная поверхность рюкзака касается моего лица. Я прикрываю его руками, пытаясь подняться.

– Да даже если и я, то что? Ты не имеешь права бить меня, да и вообще не смей ко мне прикасаться! – Люба давит каблуком мне на живот. Я скрючиваюсь эмбрионом, пытаясь освободиться. Если она дернется, ткань на рубашке порвется. Я уже слышу треск дешевого материала…

– Помогите! На нас напала психичка! – На крики Нины прибегает молодой охранник. Вид у него растерянный. Мы встречаемся взглядами. Если он не идиот, то должен помочь мне. Я здесь жертва.

– Тима, чего застыл? – Нина неумело строит ему глазки. Охранник помогает мне подняться. – Убери ее куда-нибудь, ладно?

– Я разберусь. – Тимур выводит меня на школьное крыльцо. – Жестко они тебя. Даже у нас в армии такой дедовщины не было.

Я слабо улыбаюсь. Говорить ничего не хочется. Тело болит. Меня побили ни за что.

– Что ты им такого сделала? – спрашивает охранник.

– Просто схватила за плечи. Хотела выяснить правду… – Я смотрю на него и чувствую, как глаза застилают слезы. Не вздумай рыдать, Тина. Только не перед одноклассницами.

– Ой…

– Что такое?

– Моя куртка осталась в раздевалке. Можешь… можете принести?

– Как она выглядит?

– Темно-зеленая парка с белым овечьим мехом. Висит в углу, на вид самая дешевая.

– Зайди пока внутрь, а то околеешь. – Охранник оставляет меня и заходит в школу. Я стою в предбаннике. Здесь холодно, но, по крайней мере, нет ветра. Тимур возвращается с паркой и помогает мне одеться.

– Ты бы дала им отпор, – говорит он, – те, кто нападают толпой, довольно трусливые. Если поймут, что с тобой связываться опасно, больше не полезут.

– Спасибо, – говорю я, застегивая пуговицы и потуже затягивая поясок. – Ты… вы мне очень помогли.

– Ко мне можно на «ты». Я ведь всего на пару лет старше тебя. – Тимур улыбается.

Я слабо улыбаюсь в ответ. Оказывается, в мире еще остались хорошие люди.

* * *

Когда я включаю смартфон, он зависает, подсчитывая количество пропущенных звонков и сообщений. Я набираю номер Тараса и прикладываю телефон к уху.

– Алло.

– Тарас, я…

– Меня зовут Григорий, – сообщает незнакомец.

Бегло взглянув на экран, я понимаю, что нажала на кнопку вызова, когда зазвонил телефон.

– Что вам надо? – бормочу я. Разговаривать с озабоченными мужиками – последнее, что я хотела сегодня сделать.

– До тебя весь день не дозвониться, Юстиния. Это разочаровывает.

– Дядя, вы что, в тюрьму хотите? Я ведь не дура. Мне всего шестнадцать.

– Я тоже люблю ролевые игры, – со смехом говорит Григорий. Сбрасываю звонок и пытаюсь набрать Тараса.

– Тарас!

– Нет, это все еще я.

– Откуда у вас мой номер? – Я начинаю злиться и повышаю голос. Прохожие неодобрительно поглядывают на меня.

– Если скажу, что мне за это будет, Юстиния?

Выключаю смартфон и пинаю камешек на дороге. Он врезается в мусорный бак, отскакивает и снова оказывается на асфальте. Прямо как я: сколько бы надо мной ни издевались, я все равно возвращаюсь в школу и смотрю в ненавистные лица. Может, перевестись? Еще ведь не поздно…

После звонка мне не по себе. Я иду домой по освещенным, людным улицам. Страшнее всего пройти через двор дома. Там почти не горят фонари, и кто угодно может напасть на меня, оставшись незамеченным. Я застываю от зловещего треска мигающей лампы. Сердцебиение ускоряется, над губой выступает пот.

Кто-то идет за мной.

Я торопливо иду к подъезду. Незнакомец ускоряется. Я перехожу на бег, дергаю дверь, но она не поддается. Пальцы обжигает болью.

Я выхватываю из сумки ключи и дрожащими руками прикладываю их к домофону. Сзади кто-то бежит. Дергаю дверь – не открывается.

– Твою мать! – вскрикиваю я, надавливаю ключом посильнее. Наконец раздается спасительный писк.

Заскочив в подъезд, я захлопываю за собой дверь. Грохот разносится по всему дому. Опомнившись, я поднимаюсь по лестнице через две ступеньки. Только за закрытой дверью квартиры я чувствую себя в безопасности и могу перевести дух. Побег дался мне нелегко, и поэтому я выпиваю залпом три стакана воды. В горле все еще сухо.

Немного успокоившись, я размышляю, а был ли незнакомец? Может, я перепугалась и словила слуховые галлюцинации? На цыпочках подхожу к окну и раздвигаю жалюзи. В темноте ничего не видно. Похоже, разыгралась фантазия.

Я захожу в комнату и роюсь в шкафу в поисках запасной симки.

– Тиночка, что-то случилось? – спрашивает бабушка. Она сидит на кровати и вяжет мне шерстяные носки.

– Все хорошо, бабуль. Просто кое-что ищу. – Я улыбаюсь ей, чтобы она ни о чем не волновалась. Я переживу любые угрозы, а вот баба Снежа очень чувствительна. Не хочу, чтобы ее беспокоили. Если одноклассники так хотят сделать из меня агнца, ради бабушки я стану волком.

Наконец нахожу симку и вставляю ее в смартфон. На ней сохранены номера Дарьи, Тараса и бабушки – большего мне и не нужно. Эсэмэской я прошу друзей звонить на этот номер. Дарья отвечает сразу, а Тарас молчит.

Жду до трех ночи. Бабушка уже спит, а меня мучает нервная бессонница. Не выдержав напряжения, я пробираюсь в кухню, закрываю дверь и набираю номер.

– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – отвечает мне записанный женский голос.

– Тарас, где же ты? – шепчу я, вглядываясь в экран. Если с ним что-то случится, как мне потом жить?

Мысли о его внезапной смерти давно мучают меня. После сегодняшних звонков и сообщений я боюсь, что со мной могут что-то сделать. Кто позаботится о бабушке, если я исчезну? Она ведь даже в магазин боится ходить, потому что забывает путь домой. Бирка на руке с адресом и номерами, а также телефон и часы с отслеживающим маячком не придают ей уверенности.

Этой ночью я не сплю. Воображение выдает жуткие кадры с похищением, пытками и продажей в рабство. Что же делать? Как мне выкрутиться из этой ситуации? Написать заявление в полицию? Бесполезно. Никто не станет разбираться со спам-атакой. Скажут, что моей жизни ничто не угрожает. Позвонить Ане? Но у меня нет ее номера… Остаться дома на пару недель? Геннадий Петрович предупредил: если кто-то из верхушки решит, что я занимаюсь чем-то аморальным, то одной справкой от гинеколога уже не отделаюсь.

Когда сон давит на веки, на часах 5:23. Будильник сработает через семь минут. Я натягиваю одеяло на голову и жмурюсь. Решение обязательно придет, нужно просто хорошенько подумать…

* * *

Утро встречает меня холодным ветром. Пока я иду к школе, пальцы рук и ног замерзают. Пора за покупками: старые перчатки и обувь совсем прохудились. Когда я подхожу к школе, с неба падают крупные снежинки. Раньше первый снег был для меня хорошим знаком.

Весь день я жду подвоха, но одноклассники игнорируют меня. Будто я снова новенькая и никому не интересна. Я не позволяю себе расслабиться. Они наверняка готовят что-то новое. Я должна быть начеку.

Инна Игнатьевна задерживает меня после уроков для «серьезного разговора». Я поглядываю в окно, намекая ей, что уже темно и мне пора домой.

Она бьет кулаком по столу, и одноразовый стаканчик с карандашами, упав на бок, катится по поверхности. Акула шумно втягивает воздух и массирует веки.

– Мне рассказали о вчерашнем инциденте. Не хочешь объясниться? – спрашивает она.

– Нет.

Инна Игнатьевна встает из-за стола и медленно подходит ко мне. Ее глаза темнеют от гнева.

– Тогда мне придется показать, где твое место. – Она замахивается и бьет меня по лицу.

– За что? – Я прикладываю руку к ушибленной щеке, глядя на учительницу во все глаза.

– Заткнись, Долохова. – Акула хватает меня за волосы и накручивает их на кулак.

Глаза слезятся от боли. Если она сейчас дернет, то сдерет с меня скальп. Я хватаю училку за запястья и вдавливаю ногти ей в кожу. Она сталкивает меня со стула на пол.

– Не смей избивать девочек. – Акула скалится, глядя на меня сверху вниз.

– Наверное, вам это очень нравится. – Я убираю волосы с лица и поправляю прическу. Во рту стоит привкус крови, и я сглатываю слюну. – Вы поступили в пед специально, да? Чтобы издеваться над сиротами и детьми из неблагополучных семей? – Я поднимаюсь и отряхиваю одежду.

– А ты догадливая. – Она смеется, будто услышала забавную шутку.

– Инна Игнатьевна, вы не боитесь, что я заявлю в министерство образования?

– Ой, – Акула поправляет пиджак и застегивает пуговицы на лацканах, – твое заявление полетит в первый же мусорный ящик. У меня там много знакомых. Одну жалобу они могут потерять.

Бесполезно. Угрозы на нее не действуют. Да и на что я рассчитывала, зная, что у нее богатый и влиятельный муж? Я беру рюкзак и собираюсь выйти из кабинета, но она преграждает мне путь.

– Куда собралась?

– Домой. Меня бабушка ждет, вы же знаете. – Я пытаюсь надавить на жалость, но у хищниц только одна цель – сожрать жертву.

Акула смотрит на мои подергивающиеся губы и усмехается.

– Ты останешься здесь, пока не отработаешь весь ущерб, нанесенный Любе и Нине, – она всучивает мне в руки ножницы. – Ты должна быть благодарна, что девочки не написали на тебя заявление в полицию. Считай это искуплением грехов. Соскреби с пола жвачки и проверь каждую парту и стулья.

Инна Игнатьевна уходит, заперев меня в кабинете. Я сажусь на корточки и отскабливаю ненавистную жвачку. На десятой липучке у меня сдают нервы. Переворачиваю парту и бью кулаками почерневшую жвачку. Когда-нибудь я обязательно уничтожу Инну Игнатьевну: как педагога, как женщину и как личность.

* * *

Я выхожу из школы в девять вечера. На улице темно, как в фильмах ужасов. Тишину нарушают редкие автомобили, проезжающие мимо. Вот приду домой, найду тетрадь и запишу туда имена всех обидчиков, а потом придумаю, как им отомстить. Мой Список будет произведением искусства.

У меня смартфон с устаревшей камерой, она не снимает в разрешении 4K; у меня нет единомышленников, которые помогут вернуть «долги» одноклассникам; у меня нет матери-училки, которая защитит и от одноклассников, и от учителей. Зато у меня есть мозги. Лучше быть умной, чем модной или популярной.

Если бы я не злилась на Любу с Ниной и классуху, то давно услышала бы, что за мной едет машина. Автомобиль поравнялся со мной, окно приоткрылось, и из него донесся свист. Я вижу ухоженного мужчину с ухоженной щетиной. Он одет в строгий костюм. Его зеленые глаза изучают меня:

– Юстиния, садись. Я тебя весь день жду.

Я приглядываюсь к машине: черный цвет, все окна затонированы. Я словно героиня классического триллера перед сюжетным поворотом. Вот бы знать заранее, что со мной случится.

– Кто ты?

– Опять забыла? Это же я, Григорий. Мы вчера разговаривали. – Он мягко улыбается. Его зубы ровные и ослепительно-белые, как в рекламе жвачки.

– Слушай, чувак, я не… чего бы ты там себе ни надумал, я этим не занимаюсь. – Иду вперед, а он едет следом. Колеса шуршат по асфальту.

– Я не маньяк. Вон там есть камера, – он указывает на столб неподалеку, – мое лицо уже засветилось. Если б я хотел похитить тебя или сделать что похуже, стал бы с тобой разговаривать?

Он говорит спокойным тоном. Видимо, не первый раз предлагает подобное школьницам. Как бы мне ни были нужны деньги, я ни за что не стану спать с извращенцами. Осторожно осматриваюсь, стараясь не вертеть головой. Нельзя, чтобы Григорий понял, что я планирую сбежать. Нужно срочно спрятаться, чтобы он не выследил меня и не узнал, где живу.