Читать книгу Дитя русалочки. Книга пятая - Юлия Пан - Страница 4

До соревнований оставалось всего три недели. И я с горестью и страхом думал о том, как переживает этот период Ясмина. Все это время я не отходил от нее ни на шаг. Я видел, какой она вернулась домой после сборов. Странно, конечно, но она ничего не кидала, не переворачивала, не закатывала истерик, как испорченный ребенок. Она хорошо ела, вежливо общалась с Васимом, так же ходила на тренировки и больше не запиралась в свой комнате. Иногда она спала крепко, иногда и вовсе не спала. В одну из весенних ночей она долго просидела в кресле-качалке, глядя в одну точку. Мысли ее от меня почему-то были сокрыты. Кто-то там сверху за меня решает, какие мысли мне можно слышать, а какие нет. В тот вечер мне было очень тревожно за Ясмину. Она так и просидела с открытыми глазами до четырех утра. Потом ее веки все же отяжелели, и она крепко уснула.

А на следующий день Ясмина распустила волосы после тренировки и пошла куда-то, но не домой. Ее волнистые темные кудри, спадающие до лопаток, мягко развевались по весеннему воздуху. Я уже много раз наблюдал, как Ясмина после занятий вытаскивает из плотной прически груду металлических шпилек и невидимок. Обычно она какое-то время массирует голову, а потом сплетает из своей копны слабую косу. Но ни разу я не видел, чтобы она ходила с распущенными волосами, как сейчас. Я последовал за ней. А она, кажется, следовала за Сашей и Дианой. Тревожно даже представить, что надумала эта маленькая хищница.

В это время года воздух пропитан дурманящим ароматом сирени, сырыми зародышами почек на деревьях и едва распустившимися тюльпанами. Неудивительно, что именно в это время года у молодых людей напрочь сносит крышу. Когда все вокруг располагает к зачатию новой жизни, то и инстинкты обостряются даже у растений. В один из таких вечеров Саша проводил Диану до остановки «Комсомольская», легко коснулся ее девственных губ на прощание, и Диана с разбегу впорхнула в переполненный троллейбус. Только и видно было, как замаячила ее рука на прощание. Саша посмотрел вслед уходящему восьмому троллейбусу и направился к подземному переходу. Ясмина нагнала его еще до того, как он достиг эскалатора.

– Привет, – произнесла она, легко коснувшись его плеча.

Саша обернулся.

– Не ожидал, – сказал он, удивленно разглядывая Ясмину. – Что тут делаешь?

– Странный вопрос. Домой еду.

– Ты в каком районе?

– Мне до «Площади Чекистов», а тебе?

– Мне чуть раньше. Я на «Пионерской» выхожу.

Саша уступил дорогу. И они вместе спустились вниз.

– Странно, что я тебя ни разу на этой станции не видел, – сказал Саша все так же настороженно.

– Я обычно не езжу на трамвае. Но сегодня захотелось.

Она быстро бросила на него многозначительный взгляд, от которого мне самому стало неловко. Наверное, Саша хотел спросить ее, почему же она сегодня решила проехаться на трамвае, но тоже растерялся.

На станции было тихо и светло. Запах промасленных шпал приятно бил в нос.

– Мне нравится, как пахнут железные дороги, – сказала Ясмина.

– Не в первый раз это слышу от девушек, – не глядя на нее, ответил Саша.

– Ты, видимо, много общаешься с девушками. – Ясмина скромно потупила взгляд и этим привлекла его интерес. – А я с парнями еще не общалась. Ну разве что тогда… С тобой в спортзале.

– Общением это трудно назвать.

– Но в моем случае это было в первый раз, когда я общалась с парнем.

Саша подозрительно посмотрел на нее и чуть отодвинулся в сторону.

– Ты что-то сегодня какая-то странная. Ты что надумала?

Ясмина улыбнулась. И какая это была улыбка – открытая, чистая искренняя. Правду говорят, что в улыбающееся лицо невозможно плюнуть. Я не помню, чтобы Ясмина вот так расплывалась.

– Хотела признать твою правоту, – со всей серьезностью вдруг промолвила Ясмина. – Как видишь, ты был прав. Диана действительно талантливая гимнастка. Ей просто нужна была поддержка. Здорово, что у нее есть ты.

Ясмина печально опустила глаза. Саша изумленно приподнял брови и чуть придвинулся к ней.

– Ты расстроена?

– Очень. Но мы ведь спортсмены, мы должны уметь правильно приземляться, ведь так? Вас на тренировках этому учат?

– Нет. Но учат другому. Учат слаженно работать в команде. Один, даже самый лучший игрок никогда не сможет победить.

– Вот видишь, – вздохнула Ясмина. – Ты правильно воспитан. А я… Я всегда была одна-единственная. Мне сложно работать в команде, особенно же когда все одеты в одинаковые костюмы. Так ведь теряется личность. Может быть, поэтому я и полюбила именно художественную гимнастику. Ведь здесь в большинстве случаев приходится выступать одной. Тогда все смотрят только на тебя.

– Но ведь в команде ты учишься чувствовать других людей. Учишься понимать их с полувзгляда, с полуслова.

Ясмина попятилась и присела на деревянную скамью.

– Я еще не попросила у тебя прощения за то, что назвала тебя и твою команду неудачниками?

Саша присел рядом и ласково оглядел грустно согбенные плечи Ясмины.

– Нет еще.

В эту минут раздался свист приближающегося скоростного трамвая.

– Может быть, пройдемся? – спросила Ясмина, когда двери трамвая звучно отворились. – Извини, что прошу тебя об этом. Но мне правда сейчас очень плохо.

Саша посмотрел на часы.

– У меня есть пару часов в запасе. Пойдем.

Неспешно шагая, они поднялись по лестнице. Эскалатор в этом городе стоит, скорее всего, лишь для декорации. Выйдя на свежий воздух, они медленно замельтешили вдоль Первой Продольной. Мелкий весенний дождь, как невидимый бисер, кружился под конусом света от фонарных столбов.

– Прохладно, – задрожал голос Ясмины.

– Сейчас пройдемся, и ты согреешься.

До Аллеи Героев они шли молча, а потом Саша несмело спросил:

– Может быть, расскажешь немного о себе?

– Что тут рассказывать? Все просто и скучно.

– И все же…

– Я живу с папой. Мама от нас ушла. Скорее всего, она ушла из-за меня. Сейчас папа много пьет и таскается по любовницам.

– А ты?

– А что я? Я живу сама по себе. У меня есть любимое занятие и цель в жизни. Так что я не страдаю.

Саша украдкой кинул на нее один из тех взглядов, которыми обычно парни одаривают понравившуюся девушку. Ясмина это не заметила. Она шла с опущенным лицом. Мне было непривычно видеть ее такой.

– Тебе нелегко приходится?

– Уже привыкла.

– Слушаю тебя и не верю, что это ты. Ты сейчас совсем другая.

– Может быть, потому что ты рядом. Рядом с тобой мне не хочется прятаться за маску сильной девушки.

Саша залился румянцем.

– Хочешь, покажу тебе кое-что? – сказала Ясмина, вынув из крутки свой кулачок.

– Валяй, – ответил Саша.

Ясмина потянула ему свою сжатую кисть. Саша протянул в ответ свою открытую ладонь.

– Готов? – интригующе спросила Ясмина.

– Угу.

– Только потом не выпускай, а то вылетит, и не вернешь. Обещаешь, что не выпустишь?

– Угу.

Саша напрягся. Она прижала свой маленький кулачок к его большой плоской ладони и аккуратно один за другим стала расправлять пальцы. Когда их руки полностью соприкоснулись, Ясмина мягко шепнула:

– Уже можно держать. Только не выпускай, а то улетит.

Несколько секунд в зрачках Саши мелькало сомнение. Но потом его ладонь сжалась, полностью поглотив тонкую руку Ясмины.

Вот так они и продолжили путь домой. Теперь о чем бы они ни говорили и о чем бы ни молчали, самое главное, что Саша следил за тем, чтобы не выпустить ладонь Ясмины. Все эти подростковые проделки влюбленных трогают меня до глубины души, а кроме нее, у меня больше никого и нет. Все это, конечно, хорошо, но я, по-моему, был один в тот момент, кто думал о Диане. А этим двоим было и так хорошо. Саша прошел свою станцию, сказав, что у него еще есть пара часов в запасе, поэтому он с удовольствием проводит Ясмину. Когда они дошли до дома, Ясмина заглянула в окно и тяжело вздохнула.

– Что такое?

– Папа снова приводил в дом любовниц.

Она присела на влажные ступеньки и тихо захныкала.

– Иногда мне хочется сбежать из этого дома, а еще лучше умереть.

– Зачем ты так? – разгоряченно сказал Саша. – Ты ведь умная, талантливая девушка. У тебя впереди такое будущее. Тебя уже полстраны знает. Не стоит из-за этого расстраиваться.

Ясмина подняла на него свои полные слез глаза.

– Все это не то, чего я хочу на самом деле. Гимнастика – это просто мое спасение от одиночества. Ты не сможешь этого понять. Ты ведь всегда окружен друзьями, и родители у тебя наверняка нормальные.

Она еще глубже закуталась в шарф, и ее плечи стали мелко подрагивать.

– Не надо так… – с глубоким сожалением сказал Саша. – Тебе нечего бояться. По крайней мере, сейчас… Сейчас, когда я рядом.

– Ты настоящий друг, – пролепетала Ясмина, поднимаясь со ступенек. – Хочешь посмотреть, как я тут живу? Ты сам все поймешь, когда увидишь.

– Мне, вообще-то… – неуверенно произнес Саша.

– Ах, прости. Конечно. Тебе пора идти.

– Но у меня еще есть пара часов в запасе.

Саша смущенно осмотрел просторную, светлую гостиную, потом кухню.

– Вы живете здесь только вдвоем? – спросил он.

– Да. По выходным к нам приходит еще горничная.

– Горничная? Как в американских фильмах, – усмехнулся Саша.

– Не то слово. Папа получил свою долю наследства от своего еще живого отца. На этом их связь прервалась. Я думаю, что все это из-за меня. Папа просто очень хотел для меня красивой жизни и поэтому пошел на это.

– Почему ты всегда во всем себя винишь?

– Может быть, потому что мои бабушки и дедушки отказались даже просто увидеться со мной.

– Они многое потеряли.

Глаза Саши снова блеснули нежностью, и Ясмина смущенно отвела взор.

– Если хочешь, можем вместе поесть. Ты ведь все-таки проводил меня, – теребя в руках вафельную салфетку, сказала Ясмина.

Саша и на это сказал, что у него есть еще пара часов в запасе. Так они поели вместе, попили горячее какао, потом Ясмина показала ему свой фотоальбом.

– Моя мама – настоящая красавица, – сказала она, водя рукой по фотографии Юми. – Я ее всегда буду такой помнить.

– Ты на нее не похожа… Но ты тоже очень красивая.

Ясмина слабо улыбнулась.

– У меня в комнате висит большой мамин портрет. Он висит с тех пор, как она уехала. Мне жаль, что она никогда не узнает, как я по ней скучаю.

После этой фразы они перебрались в спальню Ясмины.

– Ух ты, я в комнате чемпионки! – восторженно присвистнул Саша, переступив порог.

– Какая я теперь чемпионка? – вздохнула Ясмина. – Теперь твоя Диана займет этот пост. Ей повезло иметь такого парня, как ты.

Саша будто бы на миг очнулся, но, взглянув на согбенные плечи Ясмины, снова вернулся в свою запасную пару часов.

– Сейчас мне стыдно, что я отнял у тебя последнюю радость, – с глубоким раскаянием произнес Саша. – Я тогда не знал, какая ты на самом деле.

– Что уж тут говорить. Все в спорте по-честному. Диана просто оказалась лучше.

– Неправда! – он кинулся к ней и с жаром прижал ее руки к своей груди. – Ты очень хороша. Черт… Зачем я это сделал? Понимаешь, у Дианы есть все. У нее есть родители, бабушки, дедушки, подружки. Ей этот спорт ни к чему. А у тебя это было единственной радостью.

Ясмина подняла свое лицо, и ее взгляд быстро скользнул по Сашиным губам.

– Папа приводит каждый день новых любовниц, – сказала она, снова печально глядя в сторону. – Они думают, что я сплю, что ничего не слышу. А я все слышу. Иногда, когда я выхожу, они меня даже не замечают. Я уже сто раз видела, как папа это делает с разными женщинами. Скажи… У тебя это было уже?.. С Дианой… Или, может быть…

– Нет, еще не было.

– У меня тоже, – прошептала Ясмина, коснувшись своей макушкой его подбородка. – Как ты думаешь, почему взрослые этого так хотят?

– Не знаю… Но, сказать честно, я тоже об этом думаю. Мне тоже этого хочется, и я сам не могу понять, отчего это желание порой такое сильное, – еле слышно прошептал Саша.

– А ты уже целовался в губы? – голос Ясмины задрожал.

– Да.

– Каково это? В первый раз тебе было страшно?

– Немного… Ты боишься?

– Не знаю… Вдруг это будет противно. Как когда папа целует своих любовниц.

Саша аккуратно провел ладонью по скулам Ясмины.

– А если бы я тебя поцеловал, то тебе было бы противно?

– Не знаю… Ты попробуй.

Саша обхватил руками лицо Ясмины и приблизился к ней. Выступающее на его шее адамово яблоко несколько раз дернулось. Губы чуть приоткрылись, и, прежде чем они слились в трепетном поцелуе, я отвернулся. Извините, конечно, но подробности тут ни к чему. К тому же этим поцелуем все не закончилось… А ведь они были уверены, что никого в тот вечер с ними не было, когда они прямо на ковре потеряли девственность. Безобразники!

Когда все закончилось, они так и остались лежать на ковре. А я, сидя в кресле-качалке с закрытыми глазами, слушал их тихие беседы. Что ни говори, но они все же еще совсем дети. Саша рассказывал о том, как решил всерьез заняться спортом, о том, как получил первую травму, как впервые влюбился в Диану. Он говорил о том, что долго наблюдал за ней со стороны, и она это сразу заметила. Ему казалось, что она девочка неприступная и возвышенная, и потому он боялся даже к ней подойти. Но однажды на сборах устроили дискотеку, и тогда он решился пригласить ее на танец. Как ни странно, она его не отвергла. В тот же вечер он поцеловал ее в губы, и она чуть было не лишилась чувств.

– Она вся как ангел. Трепетная, маленькая. Мне всегда хотелось ее защищать, – тихо журчал голос Саши в темноте. – Диана… Она не такая, как другие девушки. Она наивная, смешная. Я рядом с ней боюсь сделать что-то такое, что может ее ранить.

– А разве не все девушки такие? – спросила Ясмина. – Мне кажется, что все девушки именно такие: наивные и слабые, как Диана. Для них важны сплетни, чувства, эмоции. Я на их фоне ощущала себя особенной.

– Ты и вправду особенная. Признаться, меня с самого начала тянуло к тебе. Не знаю, что именно. Ты какая-то… как будто совсем взрослая. Загадочная. Помнишь наш разговор в спортзале? Я ведь нагрубил тебе, потому что не знал, как еще можно привлечь твое внимание. Может быть, если мне было бы все равно, я бы даже не стал с тобой заводить разговор. Я тебе много всего неприятного наговорил тогда.

– Меня ты не боишься обидеть.

– Нет, не боюсь. Ты не похожа на тех девчат, которые чуть что обижаются.

– То есть таких, как Диана?

– Диана… Знаешь, она ведь умрет, если узнает все.

В голосе Саши промелькнули жалость и стыд.

– Не умрет. От такого не умирают.

– Что ты имеешь в виду?

Я открыл глаза. И правда, что она имеет в виду? Прозвучало так, словно она собирается все рассказать Диане. Но в эту секунду в прихожей раздались чьи-то тяжелые шаги.

– Папа вернулся, – тяжело вздохнула Ясмина. – Сейчас будет орать, есть ли кто дома живой.

– Тут что, все умерли?! – в подтверждение ее слов разорался Васим. – Ах, нет. Забыл, меня же все кинули.

– Саша, тебе лучше сейчас уйти, – так же спокойно сказала Ясмина.

Саша неспешно оделся и выскользнул в окно. Там он с легкостью перескочил через ограду и пешком дошел до дома.

Оставшись одна, Ясмина вышла к отцу, поздоровалась с ним и снова вернулась в спальню.

Ночь эта была длинной даже для меня. До утра я сидел рядом с Ясминой, которая после всего случившегося вдруг стала выглядеть совсем по-другому. Она вмиг превратилась в женщину, и все, что оставалось в ней от подростка, тут же утратило свой блеск. Желтый свет ночника мягко пролегал на ее холодном, безучастном лице. Что-то в ней переменилось. После окончания последних сборов она стала совсем другой. Неужели за ее надломленной гордыней может прятаться добрая и честная девушка? Все время их общения с Сашей я ждал, что она сейчас скажет какую-нибудь ложь. Но все, что она ему говорила, было правдой. Может быть, она действительно влюблена в него?

Так мы просидели с ней до самого утра. Под утро Ясмина уснула, а я так и сидел рядом, думая о том, почему и как я связан именно с этой девушкой.

На следующий день перед занятиями Диана, как всегда окруженная подружками, вышла из уборной. Теперь у нее в разы прибавилось подруг и подхалимов. Я как будто бы уже знал, что будет происходить дальше. Но мне упорно хотелось верить в то, что Ясмина на такое не способна. Удивительно, но я хочу, чтобы Ясмина оказалась все же хорошим человеком. Наивный я, раз верю в это.

– Диана, поговорить надо, – сказала Ясмина, подойдя к ней.

– Идите, я вас догоню, – обратилась Диана к подружкам.

Они снова вошли в пустую уборную.

– Что такое? – спросила Диана.

– Я скажу очень коротко, ведь у нас через десять минут начнется тренировка. Вчера вечером я и Саша были вместе. Мы с ним переспали. У него это, как и у меня, было в первый раз. Он влюблен в меня. Тебя он просто боготворит, но ты его не возбуждаешь. Он даже в спорте поддерживать тебя стал после того, как я ему нагрубила и отвергла. Если не веришь, вспомни сама, с какого момента он стал тебя настраивать на победу. Ведь это случилось после новогодних каникул? Как раз тогда я его и отшила. Он рассказал мне вчера, как вы познакомились. Как он пригласил тебя на танец, а потом в тот же вечер вы поцеловались. Он мне много еще что рассказывал. А с тобой он не так откровенен? Не отвечай. Знаю, что нет. Я у него была первой. Я, а не ты. И сколько бы у него ни было девушек после меня, он будет помнить именно свой первый раз со мной. Он будет это помнить еще и потому, что ему было хорошо. Он сам так сказал. Теперь все справедливо, тебе не кажется? Ты едешь на соревнования, а я заполучила твоего парня. Все честно. Ты отвоевала, и я отвоевала.

Ясмина бросила взгляд на настенные часы.

– Пойдем, нам уже пора. Нина Степановна не будет ждать. Ты же знаешь. Что такое? Не ждать тебя? Не волнуйся, я понимаю. Тебе нужно чуть времени, чтобы все это переварить. Ты не переживай, я тебя прикрою.

Ясмина вышла, слегка прикрыв за собой дверь. На этот раз я не пошел за Ясминой, хотя должен был. Я остался с Дианой и с болью наблюдал за тем, как она разразилась горьким рыданием. Разбитая и растоптанная, она опустилась на холодный пол, легла на бочок и свернулась как зародыш. Бедняжка дрожала, всхлипывала, задыхалась. Даже я ощутил, как сильно изнывало ее раненое сердце. Опустившись рядом с Дианой, я коснулся ее плеча. Нет, я не ощутил этого прикосновения, ровно как и она. Даже при всем моем желании я не мог ее утешить. Вместе с болью меня наполняло негодование и ярость на Ясмину. Как человек может быть таким жестоким и подлым? Неужели она все это сделала специально, чтобы отомстить Диане? Неужели это так радует, когда другим плохо? Содрогаясь от слез, Диана закатилась под лавочку, и ее худое тело совсем скрылось. В эту же секунду передо мной возник ангел. Я сразу же догадался, кто это. Это хранитель Дианы.

– Иди, – приказал он мне. – Это моя работа. Тебе вмешиваться нельзя.

Я вышел за дверь и простоял там еще добрые полчаса. Потом вышла Диана, а за ней все еще тянулся ускользающий шлейф присутствия хранителя.

Вам, наверное, интересно, как прошла в тот день тренировка? Мне даже говорить об этом тяжело. Диана после всего услышанного была несобранной. Постоянно роняла предметы, выбегала за линию поля. Даже простые отработанные элементы она не могла выполнить как следует. Нина Степановна в тот день ее почему-то не бранила. Но все это повторилось и на следующий день, а потом и на следующий. С каждым днем Диана чахла на глазах. Она не ела, не спала. Все время пряталась от людей. Никому она так и не рассказала о причине своих терзаний. Саша был прав, когда говорил, что для Дианы есть вещи поважнее этой гимнастики. Он, наверное, и был для нее на тот момент самым важным человеком. Конечно же, Диана после всего случившегося все рассказала Саше и потребовала от него больше к ней не приближаться. Диана же через неделю совсем перестала появляться в зале, ссылаясь на какие-то недомогания. До поездки оставалась всего неделя, и потому после непродолжительного совещания Диану сняли с состава команды. Ее заменили, и вы уже знаете кем.

Перед отъездом Ясмины Саша со всех ног мчался в аэропорт. Еще бы пара минут, и он бы не успел. Ясмина в сопровождении Нины Степановны еще стояла в очереди на паспортный контроль.

– Я быстро, – отпросилась Ясмина, увидев Сашу.

– Ты это сделала специально? – задыхаясь от быстрого бега, выдавил Саша. – Ты готова на все, чтобы заполучить свое. Какая же ты подлая. Ты сказала Диане, что я буду всегда помнить тебя. Нет, у меня к тебе ничего, кроме отвращения, нет.

– Но помнить ты меня все равно будешь, – злобно усмехнулась Ясмина. – Не переживай. Не нужен мне ни ты, ни твоя Диана. Просто я взяла то, что мне причитается. Идите и будьте счастливы.

– Ты больная на всю голову…

– Не старайся. Ты меня все равно не заденешь. Я еду на Кубок мира и на чемпионат поеду. Я буду представлять нашу страну. Я принесу России медаль и славу. Разве я не патриотка? Хотя бы даже за это я больше достойна этой возможности. Так, все, мне пора.

Ясмина кинула ему на прощание свою дежурную улыбку и зашагала в сторону очереди на паспортный контроль.

– Саша, – окликнула она его, уже стоя в очереди. – Я еще не просила у тебя прощения за то, что назвала тебя и твою команду неудачниками?

Скрипя зубами, разжевывая свою злость, Саша выжидал ответ.

– И не попрошу, – звонко залилась она смехом и скрылась за стеклом.

Нина Степановна устало закатила глаза и чуть подтолкнула Ясмину в спину.

– Прекращай это, – лязгнула она Ясмине.

Я как тень последовал за Ясминой. Мы вместе прошли регистрацию. Водрузились сначала в автобус, а затем в небольшой самолет до Москвы. Для Ясмины это далеко не первый перелет. Поэтому она привычно пристегнулась. Откинула голову на кресло и плотно сомкнула веки. Я стоял рядом, когда самолет тронулся с места. Глядя на ее закрытые веки, милые пружинки коротких волос над ее лбом, которые так любил Васим, я думал о том, рождаются ли люди злыми или они становятся такими в течение жизни. Я пытался вспомнить, на каком из тех отрезков жизни, что я видел, была совершена грубая ошибка, из-за чего в этом хорошеньком личике укоренилось такое безумное зло. Может быть, ее кто-то проклял? А самолет тем временем набирал скорость. Задрожал пол подо мной, послышался неприятный свист. И даже я ощутил то, как в одну секунду подо мной перестала существовать твердая опора. Меня как будто приплющило к полу, и тут я услышал, как забилось мое сердце. Вы можете надо мной посмеяться. Откуда мне, духу без плоти и крови, ощущать это. Но это было на самом деле так. Я слышал, как бьется мое сердце. Оно билось в груди, в висках, в руках, в ногах. Поначалу я думал, что я спятил. А потом решил, что это все галлюцинации. Но шли секунды, минуты. А сердцебиение не прекращалось. Тогда я решил, что это все потому, что мы в воздухе. Через полтора часа самолет совершил посадку в аэропорту Шереметьево. Колеса скрипнули, и подо мной снова задрожал пол. Люди громко зааплодировали. Мы ехали по твердой полосе. Но ни шум колес, ни хлопки не заглушили во мне пульсирующие звуки. Мое сердце продолжало биться в ровном и быстром темпе. Хоть бы кто-нибудь мне объяснил, что происходит. Но никто из живых меня не видел, а из мертвых или ангелов никто так и не появился. Дальше все было как в тумане. По крайней мере, для меня. Из Москвы мы вылетели в Софию. Я был внутри самолета рядом с Ясминой, когда эта махина заскользила по воздуху, как лодка по морской глади. Я все так же слышал звуки своего сердца. Может быть, вам, ощущающим звук своего сердца каждый день, этого не понять, но мне было так радостно чувствовать себя живым. В Болгарии, когда я сходил с трапа, я уже слышал, как гудит по моим конечностям горячая кровь. Я есть! Я живу! Я часть этого мира, мира людей. Не могу точно объяснить, что со мной происходит, но я чувствую, как жизнь медленно пробивается во мне. Как она расползается по моим венам, которых я даже не мог видеть.

Я так увлекся, что весь Кубок мира думал только об этом. Все казалось каким-то небесным. Даже обычная церемония открытия показалась мне настолько величественной, что я решил, будто бы оказался в раю. Играла музыка, ревели трибуны. Открылось это важнейшее событие, за которым наблюдает весь мир. И я в этом событии живой человек. Пусть меня никто не видит, но мое сердце бьется, а значит, я живой.

Соревнования длились три дня. Перед этим Ясмина, как и все спортсмены, прошла антидопинговый контроль. Ничего не обнаружили. За это даже я не переживал. Все это время я был рядом с Ясминой и видел, что она тщательно следит за всем, что ест, пьет и так далее. Она ответственная и аккуратная спортсменка. Впереди были самые напряженные дни, но я был почему-то так счастлив, что совсем перестал злиться на Ясмину за все ее проделки. Напротив, я даже болел за нее. Поддерживал ее всем своим бьющимся сердцем. Я не заметил, в какой момент она стала для меня так дорога. Как будто совсем родная стала. Я переживал за нее, волновался, когда видел, как она выходит на ковер. Сидел рядом с ней и не отходил ни на шаг. Вы можете себе это представить?

Команда из России показала лучшие результаты. И Ясмина внесла в это событие большую лепту. Я так гордился ею. Она без сомнений достойна этих наград и медалей больше, чем какая-либо другая девушка. Она влюблена в спорт и отдается этому полностью. Даже если она готова ради этого на все, главное, что она посвящена своему делу. Разве можно осуждать человека только потому, что он так предан своему призванию? Я даже всерьез задумался об извечном вопросе: оправдывает ли цель средства? Глядя на триумфальные победы Ясмины, я был уже готов признать, что да, оправдывает.