Читать книгу Пленники - Юлия Тутова - Страница 6

– Заходи, заходи, Андрюша, – Нечепорук был бодр и весел. Он сидел за столом у себя в кабинете и изучал какие-то документы, делая пометки оранжевым маркером. – Присаживайся. Что нового, как успехи?

Андрей сел.

– Успехов пока нет.

– Что так? – спросил Нечепорук, не отрывая глаза от бумаги.

– Был в горисполкоме – в архитектуре и в земельном отделе. Ничего они не делают и делать не собираются! Рассказывают только: одни отговорки.

– Ты думаешь?..

– А что думать? Ни один документ на сессию не выносят! Ни по рынку, ни по коттеджам. Даже на депутатскую комиссию эти вопросы не предоставили. Типа, там нужно разбираться, как правильно по закону, а депутаты не успеют всё быстро изучить.

– Это да… С законом шутить нельзя, – пробубнел себе под нос Нечепорук, выделил ещё один фрагмент текста и, наконец, отложил в сторону и бумаги, и маркер. – Так что, не выносят, говоришь?

– Нет. Я разговаривал со Светланой, она сказала, что в этот раз точно ничего не получится. Вчера Крутов был у мэра на приёме, очень возмущался, настаивал на общественных слушаниях… А он же у нас почётный житель города!.. – Андрей махнул рукой. – Румянцев не смог ему отказать.

– И что, согласился?

– Ну, так, середина на половину. Согласился, что да – надо провести слушания… когда-нибудь. Не сейчас, а вообще.

– Ясно. Румянцев мутит, конечно… С сессией, я думаю, решим: попросим мэра хорошенько. Но вообще его тоже понять можно: у каждого свои интересы. Ему с Крутовым открыто ссориться совсем не выгодно. Идеально было бы, если б конфликт возник между Крутовым и исполкомом: тогда мы бы остались вообще в стороне. Но так не будет, – подвёл итог Нечепорук. – Придётся нам с тобой, Андрюша, искать другие стороны противоборства! Знаешь такое, нет? Восточная мудрость: если сидеть на берегу реки, мимо тебя проплывут трупы твоих врагов. Китайцы в древности придумали. Так что будем сидеть на берегу.

Андрей усмехнулся.

– Мы же не китайцы.

– Не китайцы, – согласился Нечепорук. – Но к умному совету почему бы не прислушаться? Нам высовываться с этим земельным участком особо и нельзя – сейчас особенно. Так что остаётся, кроме как сидеть на берегу?

– И что, ничего теперь не делать?

– Почему же? Делать. Свести между собой тех «врагов», которые потом проплывут мимо нас. Мэр в войну влезать не хочет – и это разумно, скажу я. Значит, попробуем стравить других. Хотя Румянцев зря мудрит! Всё равно он в стороне быть не сможет: ну как он будет в стороне? Горсовет же решение принимает. А принимать решение – это по-любому встать на чью-то сторону. Не получится у него остаться не при делах.

– Аркадий Павлович, вы правда считаете, что мы сможем все эти бои без правил отсиживаться в кустах? – спросил Андрей с удивлением.

– Нет, не в кустах, – мягко поправил Нечепорук. У него была своеобразная манера говорить: о серьёзных вещах вроде как с долей шутки. Словно в игре: твой ход – мой ход. И удачный комментарий. Иногда он подлавливал просто мастерски. – Ну что ты? На берегу речки. В кустах – это значит спрятаться и наблюдать исподтишка. А мы не будем прятаться, будем на виду, с собственной позицией. Просто не будем лезть на рожон, кулаками махать. Такая, брат, стратегия. А тактика – правильная информационная политика.

– Да: топить Артемьева… Который потом мимо нас проплывёт…

– Точно! Суть понял верно. А я как раз нашёл нужного нам специалиста: Крот Мария Васильевна. Сегодня вводил её в курс дела. Она мне и наработки свои принесла: тут и по газете, и по контактам с населением… Даже по общественным слушаниям что-то есть. Хочешь – почитай. – Он кивнул на синюю пластиковую папку. – Интересно. Такие вещи предлагает! Мы говорили с ней, она немножко рассказала… Будет везде расставлять своих людей и получать информацию изнутри. Хочет в первую очередь запустить такого человека к Крутову, чтобы мы знали его планы.

– Доносчика, что ли?

– Ну, какого доносчика? Что у тебя за привычка: всё сводить к грубой прямолинейности! То «кусты», то «доносчик»… Шире надо смотреть. Не доносчика, а информатора. Свой человек в чужих кругах. Связующее звено: он нам информацию передаёт, мы – ему. А он эту нашу информацию запускает там, где работает, – в наших интересах.

– Аркадий Павлович! А почему вы мне не сказали, что нашли эту, как её… Крот?

– Забыл, что должен тебе докладывать.

Сказанное шутливо это, тем не менее, прозвучало обидно. Андрей почувствовал себя задетым.

– Просто мы же с вами договаривались, что я поговорю со знакомыми насчёт руководителя информационной кампанией. Я попросил нам помочь, а получается, ничего уже не нужно…

От Нечепорука не ускользнула обида, мелькнувшая на его лице, и он примирительно заметил:

– Ну, получилось так, не дуйся. Что же вы гонористые все такие, молодёжь? Наше поколение попроще было. Пионеры, комсомольцы… Мы по команде жили и не считали это зазорным. Старших слушались, уважали. Соблюдали субординацию. И неплохо, надо сказать, жили! Неизбалованно, просто, но весело. Эх, как вспомню – сколько всего у нас было! И макулатуру собирали, и металлолом, и старикам-старушкам помогали… Потом – соцсоревнования всякие… Бригады, вымпелы… Песни у костра… Всё – с задором, с огоньком! Я вот студентом ездил в стройотряд. А был там один парень, Колька Гришин. Работали мы в колхозе: строили коровник. Племенной, знаешь ли, колхоз, коров – тьма, ну и быки, соответственно, тоже есть – громадины! – завёл один из своих бесчисленных рассказов о временах собственной молодости Нечепорук.

Когда его несло, он мог изливать воспоминания часами, и Андрей привычно сделал вид, что с интересом слушает. На самом деле он думал о другом: что из-за Нечепорука оказался не в самой красивой ситуации. Обратился за помощью к аналитику одного из Интернет-сайтов, тот пообещал посодействовать… Знакомы они были не так близко, он и вышел-то на него через третьих лиц, а теперь получалось, что надо давать задний ход. И значит, нехорошо выглядеть в глазах людей, согласившихся посодействовать. И всё только потому, что Аркадий решил указать ему на место! Такое время от времени случалось, но каждый раз Андрей воспринимал это как унижение, от которого никуда не денешься.

– …Так вот Колька как увидел прямо перед собой того громадного, как трактор, племенного быка, так через забор и перемахнул. Просто с места! А забор-то был три метра высотой! – Нечепорук, тем временем, завершил свой рассказ. – Вот как мы жили. Не то что вы: и быков-то настоящих не видели, не то что колхозов.

Андрей изобразил улыбку:

– Не велика потеря.

– Жизни вы не знаете, как мы её знали, изнутри. Вот что потеря! А колхозы – ерунда это, конечно.

– Как мне всё-таки теперь быть с той своей просьбой насчет информационной политики? Сказать, что мы этим вопросом больше не интересуемся?

– Почему же? Можно сказать аккуратней. Объясни, что вопросом мы интересуемся, но в настоящее время он для нас не актуальный.

– Если бы вы меня предупредили заранее, я бы в это и не влезал.

– Да я, честно сказать, и сам не предполагал, что всё так быстро решится. А тут как раз на выходных встретился с Жилиным – товарищем старым, мы с ним в ещё Дмитровке в своё время вместе начинали. Поговорили о жизни, вот он мне эту Марию Крот и порекомендовал: у него она работала. Железная, говорит, баба. Бульдог! Если вцепится – то всё, мертвой хваткой: хоть что с ней делать, а не оторвётся! И опыт у неё колоссальный, такие кампании проводила!.. – Нечепорук махнул рукой. – Классный, в общем, специалист. А главное, проверенный, надёжный: Жилин же что зря мне не подсунет. Раз сказал, что на неё можно полагаться, значит, можно.

– Да я понял.

– Ничего, Андрюша: просто перестраховка. Я ведь тоже не мог знать, что Крот точно согласится у нас работать, что не выдвинет каких-нибудь особенных требований. Так же как и не знаю, чего бы потребовал другой кандидат, и насколько мы бы сошлись с ним во взглядах и принципах. Но решилось всё удачно – и славно!

Тридцать пять лет назад Нечепорук, тогдашний выпускник юрфака по распределению попал в прокуратуру небольшого городка Дмитровка, и с тех пор до настоящего дня всё, что тем или иным образом касалось этой самой Дмитровки, имело для него не подлежащую сомнениям ценность. Он немало поколесил – прокурорская служба предлагает определённые ротации, – прежде чем осесть в Калинове, получив кресло прокурора. Как прокурор Нечепорук оставил о себе в памяти жителей не самые худшие воспоминания, во всяком случае, авторитетом он пользовался. А выйдя по выслуге лет на пенсию, решил воспользоваться наработанными связями и обзавестись собственным бизнесом в сфере недвижимости. Был ли у него к этому талант или же помогли именно связи – доподлинно неизвестно, но дело пошло успешно. Через несколько лет Нечепорук расширился, а потом и вовсе вышел на первые роли в городе, хотя второстепенным человеком здесь никогда и не был. Теперь он больше переключился на строительство и коммерцию и интересовался крупными дорогостоящими объектами – собственно, после того, как сошёлся с Михаилом Андреевичем, процветающим и влиятельным ныне бизнесменом, едва ли не полноценным олигархом, а некогда – скромным бухгалтером из той же Дмитровки. При его негласном покровительстве Нечепорук баллотировался в областной совет, прошёл туда и вот уже второй созыв подряд был депутатом.

Всё шло по накатанной, пока и Михаил Андреевич, и Аркадий Нечепорук всерьёз не заинтересовались земельными участками, подходящими для элитной застройки. Маленький Калинов с населением, едва дотягивающим до сотни тысяч, не славился ни мощной индустриальной базой, ни богатым культурным наследием, главным его богатством была свободная земля, а комфортная близость к областному центру, относительно чистый воздух и удобная транспортная развязка обещали сделать её в недалеком будущем на вес золота. Так возник «дружеский» проект коттеджного посёлка в урочище «Зелёная роща» – том самом, которое когда-то благоустраивал Крутов-старший. Объективно говоря, конкретно этот проект при детальном рассмотрении обнаруживал много специфических сложностей, что порождало сомнения относительно его сверхприбыльности и даже самоокупаемости. Однако Михаилу Андреевичу уж очень мечталось заполучить сей скромный кусок калиновских угодий, трудности в погоне за мечтой его не пугали, а Аркадий Павлович в дружбу верил свято и нерушимо, особенно в «дмитровскую», и решил во что бы то ни стало проект реализовать. В том числе, и с помощью Марии Крот, протеже ещё одного своего друга молодости – упомянутого им Жилина.

Куда меньшей «маниловщиной» отличался другой проект, над осуществлением которого работал сейчас Нечепорук, – по реконструкции городского рынка, давно уже устаревшего и морально и материально, в современный торговый центр. Задумка была осмысленной и хорошей, авантюризмом от неё не веяло, прибыль обещалась скорая и действительно ощутимая. Новый торговый центр имел бы даже определённую архитектурную ценность благодаря оригинальному дизайну в виде нескольких ступенчатых ярусов: отсюда шло и его предполагаемое название – «Каскад». Однако с «Каскадом» возникла проблема иного рода – бунт предпринимателей, владеющих торговыми точками на старом рынке. Выселяться они категорически не хотели, а арендную плату или долевое участие в строительстве торгового центра одни считали для себя невыгодными, другие просто пошли на принцип. Владельцы убогих и облезлых, ещё постперестроечных киосков уже несколько раз устраивали митинги перед мэрией, дважды грозились перекрыть движение по центральной улице города. Сладить с ними было затруднительно, но и отступить было бы непрактично с любой стороны, а посему требовалось искать компромисс. Сторонником всевозможных компромиссов выступал и мэр Калинова – Пётр Васильевич Румянцев, всецело поддерживающий Нечепорука, и де-факто его креатура в структуре городской власти, однако человек несколько нерешительный для принципиальных действий.

Во всех этих деловых заботах Аркадий Нечепорук, к сожалению, не мог всецело полагаться на полноценную помощь своих детей. Старший его сын, Павел, пошёл по стопам отца и занимал солидный пост в прокуратуре соседней области. Дочь Элла, на девять лет младше брата, хоть и закончила недавно юридический, карьерой не интересовалась, но будучи отцовской любимицей, не слишком в ней и нуждалась. Элла была красива, и в семье изначально полагали, что самым лучшим вариантом для неё станет удачный брак. Отец имел на примете молодого и перспективного помощника местного прокурора, но Элла посчитала по-другому и на четвёртом курсе университета объявила родителям, что выходит замуж за Андрея Ярошенко. Диплом юриста, который он должен был получить через два месяца после намеченной даты свадьбы, решил вопрос в его пользу. В итоге именно Андрей оказался единственным членом семьи Нечепорука, непосредственно вовлечённым в его бизнес. Заботясь о материальном благополучии Эллы, Нечепорук дал её мужу пусть и марионеточную, но всё же звучную должность руководителя дочерней структуры собственной фирмы – ООО «Элит-коммерс», а не так давно доверил ему и координацию значительной части вопросов по «Каскаду».

***

Элла молчала весь день. Андрей звонил ей пару раз – она не ответила. И конечно, не перезвонила: теперь она сердится на него, и специально будет мотать ему нервы! Тем более, вчера он сам подсказал ей, как это можно сделать, а она быстро учится.

Он чувствовал себя неважно, в каком-то расстройстве – наверное, устал. Прошлая неделя была напряжённая, потом эта поездка к Михаилу Андреевичу, аэропорт, самолёт – а он терпеть не может самолёты. И выходные на бегу: в субботу приглашали приятели, в воскресенье старшие Нечепоруки угощали шашлыками на даче. А теперь куча проблем на работе… И вчерашняя ссора с Элкой… Как же надоели эти ссоры! В последнее время они только и знают, что выясняют отношения, и она всякий раз демонстрирует ему свой характер! Она всегда несчастна, всегда обижена, а он – только во всём виноват! И отец постоянно её поддерживает, чуть только узнает, что они разругались: «ты мало заботишься об Элле», «ты не уделяешь ей внимания», «ты её расстраиваешь»!.. Ничего, что она вообще не уделяет ему внимания, ничего, что запросто расстраивает его самого! Что её постоянно где-то носит, и скоро она, наверное, уже будет жить в этой своей бильярдной! Нет, конечно, – это нормально. Потому что и в этом тоже виноват он: «Твоей жене скучно». «Если бы ей всего было достаточно, она бы не закатывала тебе истерики. Значит, ты чего-то ей недодаешь». И что ему возразить? Она привыкла выставлять себя жертвой, чтобы все её жалели, ну так пусть ею и будет! Пусть вернётся сегодня первой! Пусть сама его ждёт! Пусть действительно расстроится и поскучает!

Он прикинул варианты. Можно поехать к Славику: посидеть и взять по пиву. Или к парням на автодром: они как раз собираются сегодня, погода позволяет. Но ни к Славику, ни на автодром ему как раз и не хотелось. Тогда куда? Можно ещё что-нибудь придумать!.. Навестить кого-то из старых знакомых, с кем давно не виделись. Но эти старые знакомые любят изливать душу или же наоборот – хвастать, как у них всё шикарно, и как круто они устроились. Да если и нет, если не хочется слушать приятелей – сочувствовать им или завидовать, – то, в конце концов, в городе достаточно мест, где можно нормально провести вечер! И это будет очень хороший вечер – во всяком случае, уж точно не хуже, чем тот, что был вчера. Из-за вчерашнего вечера – не из-за усталости, не из-за перелётов и командировок, не из-за проблем на работе – Андрей и чувствовал себя сейчас так плохо, что кажется, впору умереть.

«Хватит уже вилять, – наконец, сказал он сам себе, – ты просто не хочешь идти домой! Не хочешь идти без Элки и слушать пустоту. Так иди тогда к ней!». Пожалуй, это был единственный выход. Он вздохнул и поехал к Артурчику.

В «Клубе зеро» было малолюдно, даже пусто: время для основной части посетителей слишком раннее. Двое парней за бильярдным столом разбивали «пирамиду», ещё один наблюдал, стоя рядом. Несколько девушек, видимо, из той же компании, сидели у барной стойки на высоких круглых стульях, пили коктейли, смеялись и щебетливо переговаривались. Заметив нового гостя, они дружно, как по команде, повернулись и устремили на появившегося в дверях Андрея чуть удивлённые, взволнованные взгляды, что, впрочем, легко объяснялось: он был вызывающе, до неприличия красив – на грани той степени, которая позволительна только женщинам. В нём и присутствовало что-то неуловимо женственное – слишком лёгкое и невесомое, чтобы вызывать отторжение, но в тоже время остро, нестерпимо дразнящее. Такое, что и заставляло девушек, подобно этим, оборачиваться и смотреть ему вслед, если не со сладострастным трепетом, то, по крайней мере, не без любопытства. Ему исполнилось двадцать пять, но лицо его, не утяжелённое тенью печалей и тягот, всё ещё сохраняло чистоту и юношескую мягкость линий. Волосы тёмно-кофейного цвета, безукоризненность черт, бархатная кожа – всё в нём было на удивление хорошо. Однако самое большое восхищение вызывали его глаза – такой пронзительной синевы, что невольно рождалось сомнение: не линзы ли это? Но нет: глаза были подарком природы. Сложен он также был весьма неплохо, хотя не выглядел ни мощным атлетом, ни стероидным «мачо», но довольно высокий, стройный и в меру спортивный. К заинтересованному, а нередко и весьма откровенному женскому вниманию Андрей привык давно, не так уж часто придавая ему значение, а сейчас, занятый своими мыслями, вообще не заметил ни девушек, стайкой расположившихся у стойки, ни того напряжённого нетерпения, с которым они проводили его глазами.

Он вошёл в комнату, смежную с основным залом. Здесь было светло – в соседнем царил полумрак, искусственно созданный тяжелыми опущенными шторами, – но дымно: Артурчик держал во рту сигарету и, судя по наполненной пепельнице, не первую. Щеголеватого вида парень, по годам – студент, не старше, вероятно, кто-то из «мажоров», частенько зависающих в этом заведении, что-то рассказывал и сам же смеялся своему рассказу. Элла также была здесь: сидела у стола, опершись подбородком на сцепленные пальцы.

Андрей поздоровался с Артуром и парнем, потом подошёл к жене.

– Привет, Элла.

Она подняла на него глаза, едва заметно кивнула, и сразу же снова отвернулась. Действительно, рассердилась она сильно. И возможно, надолго.

– Как успехи у моей красавицы? – спросил он не столько у неё, сколько у Артура.

Тот ответил:

– Никак. Она не играет сегодня: у неё депрессия. Что это с ней?..

– Не знаю. Просто нет настроения. Элла! Может, пойдём домой? – предложил ей Андрей не очень уверенно, опасаясь, что она не захочет, и придётся возвращаться одному.

Элла неопределённо передёрнула плечом, но и не отказалась. Он истолковал это как согласие. Протянул ей руку. Она приняла её – всё так же молча – и встала. Идя к выходу, они пересекли центральный зал вместе, и девушки у барной стойки моментально потеряли к нему свой охотничий интерес. Элла молчала в клубе, молчала, пока они шли на стоянку. Андрей ждал услышать её – хоть что-нибудь! Но, так и не дождавшись, заговорил первым, когда они сели в машину:

– Ты сердишься, да? За вчерашний вечер? Что я накричал на тебя?

Она взглянула на него и, наконец, откликнулась:

– Мне что, по-твоему, нужно радоваться?

– Я не говорю, что радоваться!

– Так скажи! Ты же так считаешь? Что можешь вешать на меня свои проблемы, своё плохое настроение!.. Что ты всегда срываешься на мне – как будто это я причина! А я должна всё глотать и не обижаться!

Элла всегда так говорила, это была её обычная отповедь. И ссорились они так всегда: на любые его слова она отвечала своими обвинениями, сваливая с себя любую ответственность, – крайним всегда оказывался он. Можно было уже давно привыкнуть, но Андрей тоже рассердился:

– Я не собирался тебя обижать. И не срывался! Я просто ждал тебя вчера весь вечер – я вечно тебя жду!

– А я?! Я разве тебя не жду?! Да я всё время только это и делаю! Я устала! – Её голос зазвенел, и на глазах показались слёзы. – Все смотрят на тебя и думают: как ей повезло, какой у неё муж! И у них даже мысли нет, что я тебе вообще не нужна, что ты обходишься без меня, сколько тебе надо! Что не подходишь ко мне неделями! Тебе легко это, а мне нет! Потому я и жду тебя! И вчера я пришла к тебе именно поэтому! Я так хотела побыть с тобой!.. А ты наорал на меня и выкинул! Так что отстань от меня! Хоть сейчас оставь меня в покое!

– Дура! – выкрикнул он в бешенстве и отчаянии. – Ты дура просто, Элка! Неужели ты совсем не понимаешь?! Я же тоже пришёл к тебе сейчас!.. Я же потому к тебе и пришёл!..

Кажется, теперь она поняла. Посмотрела в его лицо и тихо уронила это своё:

– Андрей!..

Он притянул её к себе – живую, трепетную под тонким шерстяным платьем (плащ она бросила сзади), с обжигающими слезами, с горячим, как жар, дыханием. С трогательным коротким завитком, выбившимся из тугого узла русых волос на затылке и упавшим ей на шею, – он чувствовал этот завиток у себя под пальцами. И с силой сжал её плечи. Теперь он и сам был живой и жаркий, как в лихорадке, и дрожал – тоже как в лихорадке. Она не злилась больше, просто нашла губами его рот. Он помедлил немного, но потом чуть отстранился и выговорил:

– Поехали домой.

– Да, – прошептала она и отпустила его, – пожалуйста, поехали домой.