Читать книгу Пленники - Юлия Тутова - Страница 8

Она вошла, и он улыбнулся.

– Привет, Лара.

– Привет, Андрей.

– Садись, – кивнул он ей.

Она послушалась.

– Извини, что отрываю тебя от дел. – Чувствовала себя Лариса и правда слегка неловко.

– Ничего.

– Но тут такой вопрос… По-моему, очень важный. И спросить мне больше не у кого.

– Что за вопрос?

– Да есть один. Скажи, пожалуйста: что представляет собой Крот? Мария Крот?

– Крот?.. Это та, которая в редакции, что ли? – Андрей взял пачку бумаг и, бегло просматривая их, принялся подписывать одну за другой, откладывая в сторону. Кажется, вопрос, столь обеспокоивший Ларису, не произвёл на него особого впечатления.

– Ну да. Которая в редакции. Я разговаривала с ней вчера, и… Андрей! Она очень странная!

– Почему? – Он оторвал глаза от документов и опять взглянул на неё с улыбкой. – Потому что ходит в дурацкой одежде? Об этом все только и говорят.

– Не только, – быстро возразила она. Ей не хотелось, чтобы он счёл её такой же поверхностной сплетницей, как и остальные, которых озаботил лишь плащ и костюм. – Хотя одежда дурацкая. Но главное другое: то, что она говорит. У неё очень неоднозначные идеи, и, по-моему, она сама не представляет, как будет выполнять то, что задумала. Она не может ничего толком объяснить! Я спрашивала, а она только повторяет, что у неё большие планы и эксклюзивные наработки… И ничего по существу! Всё это как-то подозрительно.

Андрей снова взялся за бумаги.

– Может, она не хочет посвящать тебя в свои планы?

– Но она просит помощи! Говорит, что мы команда, что у нас одна задача, и ей трудно самой справиться… Но при этом отказывается объяснить свои действия! То есть она объясняет, конечно, но очень нелепо. По-моему, она врёт. О том, что она великий специалист, что у неё эффективные идеи и такие же эффективные пути их реализации.

– Трудно сказать: я с ней не общался. – Он пожал плечами. – Знаю только, что Аркадий Павлович называл её хорошим специалистом.

– Вот это меня и смущает! Не получается ли так, что она только прикидывается специалистом, а сама просто какая-то аферистка?

– Да вроде бы он в ней уверен. Он разговаривал с ней, и она его убедила. Я не видел, чтобы его что-нибудь настораживало.

– Ты не знаешь, откуда она вообще взялась?

Лариса смотрела, как он водит по бумаге ручкой, ставя слегка наклонную размашистую подпись без завитушек. На правой руке блестело обручальное кольцо.

– Кто-то её порекомендовал. Кто-то из знакомых Аркадия Павловича. – Он отложил ручку, неподписанных бумаг осталось не так уж много. – По-моему, тому человеку он очень доверяет. – Андрей посмотрел в глаза Ларисы. Она прочла в его взгляде предупреждение: «Осторожно».

– Я не знаю, – наконец, ответила она. – Но что если Крот не оправдает его доверия? Это можно как-то остановить?

– Ты уверена, что не оправдает?

– У меня совершенно ясное ощущение! И не только у меня: у Светловой тоже, и у других… Но нет доказательств.

– Что же ты сделаешь без доказательств?

– Я понимаю, что ничего. Но я хочу её остановить, если права в своих предположениях.

– Тебе надо знать это точно, – твёрдо сказал Андрей. – Иначе об этом просто нечего говорить.

– Если бы узнать, насколько серьёзно он ей верит! Откуда такая уверенность, что Крот действительно профессионал? Я поинтересовалась у неё, где она училась, где работала. Она не ответила. Это разве не странно?

– Может, и странно. Может, и нет: разве она обязана отвечать? Пока это больше похоже на бурю в стакане – прости. Я говорю, как видится со стороны.

– Что я интриганка?

– Что вы не сошлись с ней. Тебе нужно или с ней поладить, или найти подтверждения своим подозрениям.

– Попытаюсь что-нибудь выяснить о ней… Хотя она очень шифрованная, как видишь. Даже не за что зацепиться, – произнесла она почти с отчаянием. – Если всё чисто – я отступлю. Я не собираюсь интриговать!

– Ну, хорошо, – он откинулся на спинку кресла, – я попробую по возможности помочь тебе с этой зацепкой: узнать о ней что-нибудь.

Лариса благодарно кивнула.

– Да, и вот! – Андрей порылся на столе и нашёл среди бумаг синий пластиковый скоросшиватель. – Это её предложения: она давала их Аркадию Павловичу.

– И что там?

– Я их ещё не читал. А ты прочти, раз взялась за это: может, они тебе помогут разобраться. Хотя бы понять, насколько здесь всё осмысленно. Может быть, нет надобности рыться глубже, если здесь, – кивнул он на скоросшиватель, – всё нормально?

– Хорошо, давай начнём с этого. – Лариса взяла скоросшиватель и полистала его. Там были тезисы, диаграммы и графики, оформленные достаточно аляповато: разными шрифтами, размерами, жирностью знаков и витиеватыми символами. Будто яркость дизайна поставили на первое место, отвлекая от смысла. – Я почитаю.

– Только держи их у себя, хорошо? Чтобы они нигде не мелькали.

– Конечно. Спасибо, Андрей, – ещё раз поблагодарила она.

Он снова солнечно улыбнулся. В глазах плескалось искреннее дружелюбие.

– Не за что, трудись. – Он взял ручку и потянулся за неподписанными листами. – Расскажешь потом, что об этом всём думаешь.

– Расскажу обязательно. И в любом случае – спасибо, – обернулась она на него, уже стоя на пороге, а выйдя, почувствовала, что не может удержать щекочущую губы улыбку.

Лариса спрятала под блокнот синий скоросшиватель и лёгко, почти бегом пошла к себе – как и обычно вот уже два с половиной года, после каждой встречи с ним.

Она влюбилась в Андрея с первого взгляда. Хотя нет – не с первого: поначалу она, недавняя выпускница вуза, была растеряна новой бурной обстановкой «Инвест-трейда» и попросту не рассмотрела его. Но как только рассмотрела – влюбилась. Лариса и сейчас помнила тот день: была ранняя осень. День стоял чуть грустный, приглушенно солнечный, какой бывает именно в эту пору: несмелое солнце то появлялось, то исчезало за прохладно-сизой тучей. Шло совещание у Нечепорука, руководители структурных подразделений докладывали по своим направлениям. Она слушала напряжённо, не всё понимая, но очень стараясь поскорее вникнуть и понять. И вдруг после нескольких сменявшихся один за другим докладчиков она увидела его: директор назвал фамилию, названный им человек встал, она без всякого выражения подняла на него глаза – и… замерла, словно зачарованная. Он что-то говорил, не слишком складно, местами сбиваясь, хотя и не теряя при этом уверенности – просто перехватывал другую нить обсуждаемой проблемы. А она смотрела на него, счастливая, отсутствующая, внезапно взмывшая в какие-то неведомые доселе выси, и с улыбкой говорила себе: «Какой он красивый!». Он был красив какой-то нездешней утончённой красотой, и она не один раз потом с удивлением задавалась вопросом: как в этой глухомани вообще мог родиться человек с подобным лицом?

В тот день она не запомнила ничего из того, что он сказал: слушала, и всё сказанное проходило мимо сознания, где помещалась только одна мысль – о том, как прекрасна возможность его видеть. После совещания Лариса небрежно, как ей казалось, а на самом деле краснея и смущаясь, поинтересовалась у кадровички Оксаны Филимоновой: кто этот парень? Та ответила с театральной многозначительностью, для большего эффекта подняв вверх аккуратно наманикюренный палец:

– О, девочка! Так это же Андрей Ярошенко – зять директора, Эллочкин муж.

То, что он чей-то муж, расстроило Ларису, но не удивило: такой, как он, конечно же, должен был оказаться чьим-нибудь мужем. Даже среди расторопных девушек всегда находятся наиболее расторопные, которые умудряются отхватить себе самое лучшее из всего, что можно отхватить. Вот и на него такая нашлась тоже. Да и расстройство Ларисы было не то чтобы очень уж сильным: куда больше её радовало, что он всё же встретился ей, подарив такое счастье. Даже то, что он муж именно Эллы Нечепорук, со временем добавило Ларисе своеобразного оптимизма: по офису настойчиво гуляли слухи, что живут они ни шатко ни валко, и на «Эллочке» он женился, конечно же, ради денег, а вовсе не из-за большой любви. Иначе почему даже на новогодние корпоративы, где многие бывают со своими вторыми половинками (Аркадий Павлович с прокурорской строгостью пресекал возможный «разврат», во избежание которого и приглашал на корпоратив супругов тех сотрудников, у кого таковые имелись), не соизволили являться дабы продемонстрировать окружающим своё семейной счастье? И Лариса радовалась тому, что они не приходили: во-первых, видеть их вместе было бы слишком тяжело, во-вторых, вероятно, им и в самом деле было нечего демонстрировать. Игнорировали они и другие многолюдные мероприятия.

То предположение, что Андрей мог жениться ради денег, истолковывалось по уши влюблённой Ларисой как его достоинство, а не недостаток: главное ведь, что не по любви! А значит, для любви он ещё открыт, и когда-нибудь ему надоест богатая, но немилая сердцу жена, и тогда… Тогда он обратит взор своих волшебных синих глаз на ту, которая по-настоящему его любит, искренне, глубоко и бескорыстно. Надо только дождаться и поймать этот момент, ведь Андрей вроде бы и сейчас относится к ней с симпатией. Они виделись изредка, пересекались только по работе, но она отмечала с его стороны некоторый интерес к себе или, точнее, в его отношении к ней не было безразличия. Хотя она и не провоцировала его на более явные проявления подобного небезразличия. Но однажды её хрупкая надежда в один миг обрела внезапную прочность.

Случилось это год назад. Она зашла к нему, как всегда, по работе – другие дела их не связывали – и как-то слово за слово они сами собой разговорились: об учёбе, однокурсниках, о вузе, в котором вместе и в одно время учились – правда, на разных факультетах. Андрей улыбался ей – теперь она видела, что только и именно ей, Ларе (он звал её Ларой), а не помощнику Нечепорука. И в его синих глазах теперь действительно был искренний интерес, а потом и вообще какая-то лёгкая, едва заметная грусть, словно сердечный вздох о чём-то недостижимом. Она чутко уловила это неудержавшееся движение его глаз и поняла, что у него есть к ней какое-то чувство – неважно, сколь сильное, главное, что есть. Это открытие было так чудесно, что у неё перехватило дыхание, и ушла она от него абсолютно счастливой, какой, наверное, не была никогда. Но вместе с тем в тот же день она запретила себе делать любые шаги к нему навстречу: «Я не буду разрушать чужую семью! Никогда не буду: счастливая эта семья или нет – не мне в неё вмешиваться. Если однажды она и рухнет, то не по моей вине, и уж тем более, не по моей инициативе. Я люблю Андрея, но не встану между ним и его женой – до тех пор, пока их брак существует, и пока он сам не выйдет из него, по собственной воле, а не потому что я толкнула его на это». Лариса незыблемо придерживалась установленного для себя правила вот уже второй год, и отступать не собиралась – даже несмотря на то, что с того знаменательного дня они оба вели себя в обществе друг друга как люди, которые одни только во всём мире знают некий свой секрет и оберегают его от остальных.

Порой она спрашивала себя, не преувеличила ли, когда назвала то чувство, которое разглядела в его глазах, любовью. Но, подумав, отвечала, что нет, и отыскивала подтверждения в разных деталях. Сейчас она тоже подумала, что какую-то капельку он всё же её любит: ведь взялся же ей помочь, рискуя вызвать недовольство Нечепорука, хотя мог этого и не делать. И тот его взгляд, призывающий её к осторожности… Он волнуется за неё, а это не может ничего не значить.