Читать книгу С любовью, Лондон - Юлия Устинова - Страница 4

Это утро началось для меня совсем не с геркулеса. Да какой там, блин, геркулес после увиденного?! И угораздило же меня ввалиться в кухню, когда Рик и мама… брррр… даже говорить стремно. Прижав мою кровинушку к холодильнику, этот извращенец целовал ее самым непотребным образом, а та даже ножкой не дрыгнула, чтобы помешать ему. Это не педагоги, а просто растлители малолетних какие-то!

Спешно ретировавшись, я спряталась за дверью, а затем, откашлявшись баритоном заядлого курильщика и потопав на месте для надежности, осторожно высунула нос в дверной проем. И глазам своим не поверила. Мама, сидя на стуле, с невозмутимым видом размешивала ложкой мюсли в миске, а Рик сидел, уткнувшись в Newport Daily News*, изображая заинтересованность какой-то статьей. И бы ни за что не догадалась, чем эти двое только что занимались, если бы не видела все это своими собственными очами.

Но теперь, пока Рик сдавал назад на школьной парковке, мне было совсем не до этого. Пара ложек геркулеса, которые в меня буквально впихнула мама, просились наружу, пока я строила план побега, желательно из страны. И плевать я хотела на наш фамильный девиз.

– Катька, видела бы ты сейчас своё лицо. Бледная, как поганка, смотреть противно, – по-русски проговорила мама, отстегивая ремень безопасности, и я окончательно убедилась в своих наблюдениях.

Мама всегда переходила на родной язык, когда хотела: а) поорать на меня; б) поугарать надо мной; в) оба варианта одновременно.

– Тебе легко говорить, – промямлила я, в который раз расправляя темно-коричневую замшевую юбку, что становилось у меня уже навязчивым движением, – не тебе же придётся сейчас торчать перед кучей незнакомых людей, которые будут на тебя пялиться.

– Вообще-то, придется. Я же новый учитель, – сказала она, уставившись на свое отражение в круглом зеркальце, зажатом в ладони. – Как я выгляжу? – обратилась она к Рику.

Тот снова положил свою лапищу на ее бедро, обтянутое узкой черной юбкой, и, похлопав по нему, произнес:

– Потрясающе, Джули. Как всегда! Прекратите уже обе так переживать! Это всего лишь школа, а не здание суда.

– В суде хотя бы есть адвокаты, – уныло прокомментировала я его слова.

– Значит я буду вашим адвокатом. Все, идемте! – решительно проговорил он.

А у меня от этого его «лет'с гоу» так и засосало под ложечкой. Но я понимала, что хуже перспективы оказаться новенькой в школе посреди учебного года, могла быть только идея припереться туда за ручку с мамочкой и отчимом. Поэтому, собрав всю волю в кулак и куда только можно, выдала:

– Дайте мне пять минут, потом идите вы, как и договаривались. Нас не должны видеть вместе.

– Катька, и к чему такая конспирация? – спросила мама. – Ты думаешь, никто не узнает?

– Вы – Хьюзы, я – Чеснокова, – сыпала я очевидностями. – Не вижу связи. Поэтому, будьте добры, сделайте вид, что мы не знакомы хотя бы сегодня и не портите мой имидж загадочной иностранки.

Рик, откинув голову на спинку сиденья, откровенно поржал над моим заявлением, а потом спросил:

– Джули, ты была такая же?

Поправив свои идеальные светлые локоны, мама, максимально нагнав пафоса и строгости, ответила:

– Так я тебе и сказала.

Я же отметила про себя, что маман, оказывается, та ещё кокетка! И кто бы мог подумать?

Вооружившись планом местности и здания, которые для меня вчера набросал Рик, все еще не оставляя попыток подмазаться ко мне, я вошла в здание школы, названной в честь шестьдесят третьего генерального прокурора США, и нервно хихикнула себе под нос, вспомнив, как Рик только что сравнивал школу с дворцом Фемиды**.

Школа, что снаружи, что изнутри, меня мало чем удивила. Я же не в лесу жила, и уже не единожды гуглила информацию про американские школы. Моя МОУ «СОШ номер NN города Челябинска», само собой, была в сто раз лучше, милее, светлее и уютнее. Но тут тоже было довольно сносно. Школа была современная, огромная, правда какая-то слишком аляпистая, начиная от синих шкафчиков вдоль бледно-желтых стен коридора и разноцветных стендов с яркими объявлениями до школьников, или студентов, как тут их принято было называть. Никакого дресс-кода и сменки. Да как так учиться вообще можно? В школу и без сменки?! Просто кощунство какое-то!

Решив отыскать свой шкафчик, чтобы разгрузить рюкзак, я направилась на второй этаж, где так же, как и на первом, было настоящее буйство цвета. На самом деле, мы, русские школьники – народ привычный. Учебники алгебры, русского языка, обществознания, географии, литературы и первый том «Войны и мир» легко помещались по понедельникам в моем рюкзаке, когда я училась в родной школе еще какие-то три недели назад, и таскать тонну умной макулатуры мне было совсем не в тягость. Но здесь так было не принято. Ведь есть же шкафчик!

Вот только после пяти минут бесполезного верчения замка, этот долбаный железный ящик так и не желал поддаваться. Я уже раз десять проверила комбинацию и заново отсчитала свой шкафчик, когда заметила, что на меня подозрительно косятся студенты. Их можно было понять. Стоит какая-то неизвестная девица посреди коридора и пытается выломать дверь шкафчика.

– Нужна помощь? – раздался голос за моей спиной.

Я медленно повернулась и почти уткнулась носом в эмблему школьной футбольной команды, которая украшала куртку-бомбер какого-то дылды, что с дежурной американской улыбкой смотрел на меня. Короткий темный ёжик на голове, доброжелательный взгляд карих глаз и ямочка на подбородке. На мой вкус, слишком смазливый, но это явно был не повод, чтобы не воспользоваться его предложением.

– Да, пожалуй. Кажется, я ему не понравилась, – кивнула в сторону этого тупого куска железа и отступила, давая парню возможность подойти к шкафчику, после чего продиктовала цифры кода.

Не прошло и пары секунд, как этот добрый самаритянин разобрался с замком и открыл дверцу, с улыбкой посматривая на меня.

– Вот и все, – констатировал он очевидное. – Я тебя тут раньше не видел. Ты же новенькая? Я Курт, кстати, – и шлепнул ладонью по своей широченной груди.

Этот Курт реально был просто огромным: косая сажень в плечах, квадратный подбородок и ростом под два метра.

Интересно, чем их тут кормят, если к концу школы студенты выглядят, как рестлеры? Не все, конечно, вон тот дрыщ в очках, что пялится на меня с противоположного конца коридора, еще тот синюшный цыпленок, но вот этот Курт же просто бройлер какой-то!

– Да, – кивнула в ответ. – Я здесь первый день. Меня зовут Кейт.

– Приятно познакомиться, Кейт, – он улыбнулся еще приветливее. Хотя, казалось бы, куда еще? – Откуда ты?

– Я из России, – проговорила, уже предвосхищая его удивление.

– Серьезно?! Офигеть! У тебя интересный акцент, такой знакомый… – он нахмурил густые темные брови, словно вспоминал что-то или анализировал. – Точно! На Гавайях так говорят! – заявил Курт, вынудив мои аккуратнее бровки ускакать мне на лоб. – Я отдыхал там с родителями этим летом. Так откуда у тебя гавайский акцент, Кейт из России? – спросил парень, демонстрируя свою заинтересованность.

– Курт, вот ты где! – раздался сладкоголосый вопль из кучки нарисовавших рядом с нами девчонок.

Двое из этой кучки выступили вперед, и сначала я решила, что у меня двоится в глазах. Но, нет. Это были близняшки. Зита и Гита. Как я тут же их мысленно окрестила. Однажды мне удалось посмотреть эту душераздирающую индийскую драму про разлученных в детстве близняшек, когда я тусила на летних каникулах у бабы Люси, которая была ярой фанаткой Болливуда. Но этих двух американок, судя по всему, никто не собирался разлучать. Длинноногие красивые мулатки с прямыми темными волосами, идеальными бровями и пушистыми ресницами смотрели на меня совсем не дружелюбно и отличались лишь тем, что одна (Зита) была в коротком джинсовом сарафане, а другая (Гита) – в не менее коротких шортах.

– Шейла, – обратился Курт к Гите, – познакомься, это Кейт, она у нас тут первый день.

– Как интересно, – равнодушным тоном проговорила Гита, даже не глядя на меня. – Так ты идёшь? – спросила она, обращаясь к парню.

– Эээ, да, иду, – Курт виновато мне улыбнулся и сказал, – добро пожаловать, Кейт. Надеюсь, тебе у нас понравится.

– Спасибо за помощь, – я тоже состряпала что-то типа благодарной улыбки, буквально ощущая на себе неприязненные взгляды близняшек.

М-да, я еще ничего и сделать-то не успела, а уже сумела нажить парочку недоброжелательниц. Так держать, Чеснокова!

Но причина негатива этих двух девчонок стала ясна как божий день, стоило только Курту приобнять Гиту за талию, когда они зашагали по коридору. Зита, видимо, давила на меня косяка чисто из сестринской солидарности. Да и хрен бы с вами, золотые рыбки! И не таких видали!

Избавившись от половины учебников, я покрутила головой и налепила на внутреннюю сторону дверцы шкафчика наклейку в виде жёлтого треугольника, в котором был изображен череп, с надписью «Не влезай, убьет», на русском, естественно. К слову сказать, студентам запрещалось что-то лепить на свой шкафчик изнутри и снаружи, но мой бунтарский дух и тоска по родине просто вынудили меня пойти на эту дерзость.

До звонка ещё оставалось несколько минут, а я уже сидела за одноместной партой. Именно ее Рик отметил жирным крестом на схеме кабинета риторики, которая была у меня сегодня первым предметом. Рика за учительским столом пока не наблюдалось, зато народ потихоньку начал подтягиваться.

Прикинув, который сейчас час в Челябинске, в ожидании первого урока, я решила написать Наташке, чтобы не психовать лишний раз, когда меня начинал рассматривать вновь прибывший.

«Алекс – Юстасу. Привет, чего творишь? Что нового после каникул?»

Наташка не заставила меня томиться в ожидании и ответила:

«Юстас – Алексу. Привет, Чеснокова. Докладываю. Нашу Самойлову отметелили в толчке две восьмиклассницы. Теперь в толчок ходим по трое))) Физичка стабильно бушует. Кланя ещё не родила. В основном, тухляк. Что у тебя? Ты уже в школе? Есть симпатичные парни?»

И я так и не дописала ответ, потому что надо мной в этот момент нависла тень. И не просто нависла, а ещё недовольно так пробормотала:

– Вообще-то, это мое место.

Оторвавшись от смартфона, я подняла голову и наткнулась на пристальный взгляд серо-голубых глаз. Надо мной стоял высокий парень с небрежной прической из пепельно-русых волос, которые он в ожидании моего ответа одним движением пальцев зачесал назад, обнажая высокий лоб. Этот незнакомец с мягкими чертами лица, полными губами и светлой кожей был ещё смазливее того Курта-бройлера. И я решила, что их тут точно всех чем-то пичкают. Надо бы и мне попробовать.

– Мне сказали, что здесь никто не сидит, – ответила я, проморгавшись после эпичного появления этого симпатяги.

Задрав по локоть рукава своей выцветшей бледно-голубой джинсовой куртки, парень оперся кулаками в столешницу моей парты и произнес, вкрадчиво так, скорее даже, ехидно:

– И кто же мог тебе это сказать?

Я откинулась на спинку стула и, не моргая, смерила его предупреждающим взглядом, намекая, что не стоит со мной говорить в таком тоне, будь он хоть трижды красавчиком. Я же Чеснокова, а не какая-то там… Ну неважно.

– Мистер Хьюз, конечно. Если тебя что-то не устраивает, все вопросы к преподу.

– Лондон, что ты тут делаешь? – проворковал женский голосок откуда-то с задних парт.

Ну, конечно! Только тебя тут и не хватало! Кажется, это была Зита. Точно Зита, на ней же был сарафан. Закинув ногу на ногу, девушка сидела за последним столом в первом ряду и соблазнительно так улыбалась тому, кто пытался наехать на меня за то, что я якобы заняла его место.

– Триша, действительно, давно не виделись, – проговорил парень совсем другим тоном, отправляя свои верхние конечности подальше от моего носа прямиком в карманы своей куртки.

– Решил заняться риторикой? – спросила та.

– Ага, точнее, за меня решили, – с досадой произнес он. – Этот придурок Хьюз звонил моим опекунам и сказал, что мне не дадут диплом из-за его гребаного предмета, если я пропущу ещё хотя бы раз!

Услышав слово «придурок» в непосредственной близости от фамилии отчима, я с трудом усидела на месте, чтобы не вскочить и не звездануть по смазливой мордахе этого заносчивого типа чем-нибудь тяжеленьким. Пусть Рик меня саму изрядно подбешивал, но я имела на то все законные основания. А какого хрена позволяет себе этот… как его? Кажется, Зита – Триша назвала его Лондоном. И что за странная тенденция давать детям такие вычурные имена? Это все равно, что меня бы назвали Москвой или Пензой. Красиво, конечно, звучит: «Пенза Дмитриевна Чеснокова». Хотя, нет, скорее, как-то по-дебильному.

Тут прозвенел звонок и через несколько мгновений в класс вошёл Рик. Никто и задницей не пошевелил, чтобы встать и поприветствовать учителя. Ну и я решила не выделяться. Единственным, кто не сидел, был этот Лондон. Скрестив руки на груди, он оперся мягким местом о парту какой-то щупленькой девчонки с короткий стрижкой и с вызовом смотрел на Рика. Хотя прямо передо мной зияла пустотой никем не занятая парта.

– Надо же! Какая неожиданность! – воскликнул Рик, перебирая какие-то бумажки. – Сам Ной Вудс почтил нас своим присутствием! Чем обязаны? – и, оторвавшись от бумажек, уставился прямиком на Лондона.

А я пыталась сообразить, при чем тут какой-то Ной Вудс, если он смотрит на этого парня.

– Можно подумать, вы не знаете, – недовольно пробурчал Лондон.

– Ну вот и отлично! – бодренько так проговорил Рик. – Раз мы все выяснили, Вудс, занимай свое место.

– Мое место уже заняли, – упрямо сказал парень, ещё и пальцем ткнул в мою сторону. Неандерталец недобитый!

– Если это настолько принципиально, я пересяду, – проговорила я, вставая, и ухватив тетрадь и ручку, потянулась к рюкзаку и добавила, уже по-русски: Даже не представляла, насколько тут у вас чувствительный народец!

Рик улыбнулся в зажатый у носа кулак и заявил:

– Отлично, Кэтрин! Хорошая мысль! Сейчас самое время, чтобы представиться ребятам!

*Допустим, там есть такая газета.

** Дворец правосудия.