Читать книгу С любовью, Лондон - Юлия Устинова - Страница 7

Понятия не имею, как мне удалось дожить до пятницы, но я это сделала. Меня больше никто не пытался засунуть в мой шкафчик или выставить вероломным захватчиком. Даже Зита с Гитой, казалось, последние пару дней стали смотреть на меня не так враждебно. Я же никогда не была склонна к мизантропии, поэтому, решив забить на довольно стрёмное начало своей учебной деятельности в старшей школе имени Уильяма Роджерса, встретила утро этой пятницы, как и подобает, с лёгким пофигизмом и на расслабоне. А все почему? А все потому. В этой школе, как и в большинстве других американских школ, народ по субботам не учился!

И я уже предвкушала свои ленивые выходные (имею в виду ту их часть, что удалось бы урвать, пока мама не нашла бы мне стопятьсот заданий), когда наконец-то отыскала класс, где должно было проходить занятие Клуба любителей кино. Из всех школьных клубов этот мне показался самым интересным, точнее, самым не энергозатратным. Сиди себе и смотри киношку за компанию с другими такими же тунеядцами. Всего и делов. И стало понятно, что не я одна такая умная. Перед развернутым огромным белым полотном экрана располагалось несколько рядов откидывающихся черных кресел, таких, как в кинотеатре. Большинство из них было занято, и я увидела знакомые лица и горы мышц на галёрке. Все та же кучка бройлеров во главе с Куртом и Лондон. И я снова задумалась о том, что же этих двух парней, кроме увлечения ими Зитой и Гитой, вообще может связывать. Курт не блистал остроумием и, являясь персоной популярной, оставался при этом добродушным и приветливым парнем. Лондон же, казалось, только и мог, что насмехаться над другими. Но несмотря на различия эти двое неплохо ладили. Что было, как минимум, странно.

Покрутив головой, я с облегчением обнаружила, что сестер Фернандес в поле зрения не наблюдается и направилась к ближайшему к выходу креслу в первом ряду, который был совершенно пуст.

– Кейт, иди к нам! – послышался голос Курта сзади, стоило мне только приземлиться.

Обернувшись, наткнулась на приветливую улыбку Курта и равнодушный взгляд Лондона. Парни с остальной гоп-компанией заседали в самом крайнем ряду, там, где обычно в кинотеатре находились места для поцелуев. Поэтому предложение Курта пересесть к ним я восприняла с некоторой долей скепсиса.

– У меня миопия, – соврала я, притворно щурясь.

– Ты больна?! – казалось, Курт даже побледнел в эту секунду.

– Она слепошарая, – с кривой улыбкой пояснил Лондон.

– Никакая я не слепошарая! – воскликнула я. – Слушай, ты хоть иногда фильтруешь то, что вылетает из твоего рта? – спросила Лондона.

– Очень редко, – ответил он и снова залип в свой смартфон.

– Кейт, не обращай на него внимания, – толкнув в плечо Лондона, произнес Курт. – Сейчас припрется половина женской команды по лакроссу, и, поверь мне, не все из них ходят в душ после тренировок, – зажав нос, прохрюкал парень.

Все, кто находились сейчас в этом помещении, заржали и наигранно застонали. Кроме Лондона, которому было пофиг на все.

– Он дело говорит, – сказала незнакомая мне темнокожая девчонка с третьего ряда. – Сиси можно смело использовать в качестве химического оружия.

Что-то мне это заявление не очень понравилось. Перспектива провести два часа по соседству с какой-то там Сиси, от которой шарахались сами бройлеры, меня совсем не радовала, поэтому я схватила рюкзак и зашагала в конец класса. Да, Олли и мой здравый смысл, которого отродясь было не так уж и много, велели мне не лезть к Курту. Так я и собираюсь. Просто сяду рядом с крайним бройлером подальше от Курта и даже не посмотрю в его сторону. Но Курт сам нарушил мой грандиозный план, велев своим братьям по разуму сдвинуться на одно место влево.

– Присаживайся, Кейт, – проговорил Курт, предлагая мне занять место между ним и Лондоном.

Была – не была!

Протиснувшись между спинкой кресла и коленями Лондона, я наконец-таки уселась на место, наблюдая, как помещение заполняется вновь прибывшими. Это были девчонки, и многие из них действительно были в спортивной форме. Я тут же принюхалась, пытаясь вычислить в толпе ту самую Сиси.

– Почему тут столько спортсменов? – спросила я Курта.

– Как, почему? Тут же ничего не надо делать! Это тебе не волонтерство или Клуб книгоманов. Мы просто сидим и смотрим фильм, а кредиты сами капают в нашу ведомость, – подтвердил Курт мою догадку. – А когда начинается футбольный сезон, можно даже сюда не ходить. Но сегодня у нас нет игры, поэтому мы тут.

– Не знала, что футболисты такие правильные бывают, – смерив оценивающим взглядом троицу бройлеров по левую руку от Курта, задумчиво проговорила. – Я думала, они только с мячом по полю бегать умеют.

– А как еще? – удивился Курт. – Ты знаешь, что за плохие отметки и прогулы могут вовсе выпинуть из команды?

– Ого, сурово тут у вас.

– Ты лучше скажи, как тебя сюда записали? – спросил Курт. – У нас тут вечный перебор.

Как – как? Рик показал мне список школьных клубов, и я просто ткнула пальцем. Блат – дело такое, что, как его не назови, можно найти в любой точке мира. Но не могла же я испортить свою легенду загадочной россиянки таким откровением.

– Эмм, не знаю, как так вышло, – состряпав невинную улыбочку, ответила, заметив, как Лондон в этот момент покосился на меня.

– Что-то не так? – не выдержав его недовольного взгляда, спросила парня.

– Мне показалось, или твой нос и правда стал горбатый? – поинтересовался он.

Он сказал: «Горбатый?!» Вот же… нехороший человек!

– Тебе показалось. И, вообще, когда кажется, креститься надо, – с умным видом посоветовала ему.

– Креститься?! – воскликнул парень, уставившись на меня, как на сумасшедшую. – А это ещё зачем?

– Это… духовная практика такая, – продолжая строить из себя доцента кафедры психологии, пояснила я, сочиняя на ходу всю остальную фигню, – когда мозг оказывается под влиянием иллюзий, можно автоматически вернуть его к первоначальному состоянию каким-нибудь заученным движением.

– Правда? – во взгляде Лондона сомнение смешалось с любопытством, и я не выдержала, и рассмеялась.

– Поздравляю, ты один из тех людей, которым можно продать что угодно!

– Ну конечно, надейся! – с досадой в голосе проговорил Лондон.

– Я вот не очень понял, что Кейт сказала, но, кажется, она тебя уделала! – радостно прорычал над ухом Курт, сунув прямо мне под нос свой бицепс и трицепс заодно, чтобы толкнуть в плечо Лондона. – Так ведь, мужик?!

– Отвали, Магуайр, – отстранившись, недовольно пробормотал Лондон.

– Ну точно! – заржал Курт. – Так тебе и надо! Неужели девчонка надавала тебе по заднице, чувак?!

Тут в пороге нарисовался Рик, смазав эффект от моего триумфа, и вежливо так предложил мне выйти на минутку. Стараясь выглядеть удивлённой, я снова протиснулась между креслом и Лондоном, и вышла за порог.

– Кейт, я подожду тебя, зайди ко мне в кабинет, когда все закончится, – проговорил он еле слышно, поглядывая на стоящих у открытых дверей класса двух спортсменок.

– Не нужно, сама дойду. Тут три квартала пешком, я вчера нашла короткий путь.

– Ты уверена? Может, стоит позвонить маме?

– Серьезно? Мне что, восемь лет? Я сама приду! – упрямо заявила ему.

Не хватало мне еще к восемнадцати годам обзавестись усатым нянем!

– Ладно, как скажешь, – миролюбиво произнес мужчина.

По коридору навстречу нам, быстро перебирая короткими ножками, торчащими из-под длинной юбки, семенила миссис Хочкис. Эта маленькая круглая женщина лет пятидесяти, являясь местным Спилбергом, руководила школьной театральной труппой и Клубом любителей кино. Завидев коллегу, Рик учтиво улыбнулся ей и, за каким-то хреном кивнув мне, отправился восвояси. Я же поторопилась занять свое место в зрительном зале и снова полезла через Лондона. И на этот раз он удивил меня тем, что подобрал свои длинные нижние конечности, позволяя мне пройти, и даже улыбнулся как-то по доброму, что ли. То-то же! Боится – значит уважает!

Бройлеры и Курт, между тем, подозрительно таращились на меня, странно улыбаясь.

И я тут же напряглась, гадая, а не прознал ли кто о моих родственных отношениях с Риком? И угораздило же его припереться сюда в самый аншлаг!

– Я смотрю, ты на хорошем счету у мистера Хьюза, – проговорил Лондон, все больше убеждая меня в собственном предположении. – Очень интересно, с чего бы это?

– Что за пошлые шуточки?

– Никаких шуточек, Китти*, – произнес Лондон, – мне просто интересно.

Курт многозначительно хмыкнул, услышав его слова, а я завопила:

– Как ты меня назвал?!

– Тише, друзья! – прозвучал звонкий голос миссис Хочкис. – Не будем отнимать друг у друга время и погрузимся в мир великого мира кино!

Она проговорила это с таким воодушевлением, что я даже зевать передумала, поудобнее устраиваясь в кресле. Вот только руки было деть некуда. Парни, развалившись на сиденьях, присвоили себе оба моих подлокотника, едва не касаясь меня своими бицухами. В мышечной массе Лондон заметно уступал Курту, но при этом его руки наводили на меня какое-то странное волнение, стоило ему только избавиться от джинсовки и остаться в простой черной футболке. Ёк макарёк, Чеснокова! И о чем ты только думаешь?

Дальше кто-то вырубил свет, и экран приветливо засветился. Киноманом я была посредственным, а из черно-белого, и подавно, смотрела только старые советские комедии и военные драмы. Но эта их «Касабланка»** тоже оказалась ничего. Ничего хорошего. На один раз сойдёт, если смотреть на перемотке. Актеры на главных ролях играли так себе, глупые диалоги наводили зевоту, и пару раз я чуть было не завалилась на плечо Лондона, борясь с диким желанием храпануть полчасика. Короче говоря, к титрами этот шедевр мирового кинематографа получил два из десяти по рейтингу Кати Чесноковой, и то только исключительно из-за того чернокожего парня, что забавлял народ в кафе «У Рика»***.

Потом шло недолгое обсуждение фильма, в ходе которого народ делился своими впечатлениями. Мои впечатления были, мягко говоря, не очень, поэтому я молчала, чтобы не расстраивать будущих кинокритиков своей однозначной позицией, состоящей лишь из пары слов. Хрень полнейшая!

Но неудачная американская киношка явно не была поводом, чтобы придаваться унынию в этот пятничный вечер. И так я думала ровно до того момента, пока не вышла за порог школьного кинозала за компанию с Куртом и Лондоном в окружении свиты из нескольких бройлеров.

«Как там гласит народная мудрость? Беда не приходит одна? О, да! Прямо в точку!» – подумала я, заметив на выходе из кабинета Зиту и Гиту.

Но они даже не взглянули в мою сторону, чем немного удивили меня. Гита тут же перехватила Курта и, оттащив его к стенке, впилась в его губы в отнюдь не целомудренном поцелуе. Зита же, по традиции, начала строить глазки Лондону, который, закатив глаза, стоял в ожидании того, когда его приятелю перестанут делать искусственное дыхание. Мне, собственно, не было дела ни до одного, ни до другого, ни, уж точно, не до сестер Фернандес, поэтому, закинув рюкзак на плечо, я бодро зашагала по коридору.

– Постой, Кэти! – окликнул меня женский голос.

Обернувшись, я пропустила толпу тех, кто вышел из кабинета вместе с нами, и обнаружила стоящую посреди коридора Зиту. Самым странным было то, что она улыбалась. Сначала я покрутила головой, чтобы выяснить, кому предназначалась эта открытая улыбка, но поблизости никого не было, и стало ясно, что этот лучезарный оскал был адресован именно мне.

– Да? – неуверенно пробормотала я.

– Можно тебя на минутку? – елейным голоском прощебетала девушка, оглядываясь на сестру.

– Курт, мы скоро, – отлипнув от парня, проговорила Гита, улыбаясь футболисту. – Нам нужно кое-что обсудить с Кейт, это насчёт показа мод. Мы хотим представлять русский национальный костюм, уверена, первое место нам будет обеспечено.

– Ладно, жду тебя на парковке, – пожав плечами, произнес Курт. – Погнали, чувак, это их девчачьи дела, – обратился он к Лондону, который, не скрывая замешательства, смотрел то на меня, то на близняшек. – Пока, Кейт, увидимся в понедельник! – жизнерадостно так бросил мне Курт и, хлопнув Лондона по плечу, погнал его по коридору.

Я-то сразу поняла, что тут что-то не чисто, наблюдая за тем, как коридор пустеет, а миссис Хочкис закрывает кабинет. Зита с Гитой продолжали одаривать меня своими голливудскими улыбками плохих актрис, а я пыталась предугадать момент, когда они перейдут в наступление. Но сестры выглядели такими умиротворенными, что я даже растерялась.

– Кэти, мы… просто хотели поприветствовать тебя в нашей школе, – начала Гита. – Наверное, это нужно было сделать сразу, но… лучше поздно, чем никогда. Верно?

– Эмм, допустим, – ответила я, скрестив руки на груди. – Это всё?

– Ну… почти, – сказала Зита. – Нам нужна твоя помощь. Это по поводу костюмов для показа мод. Знаешь, мы сами моделируем и шьем наряды, а потом выступаем на школьном показе, – пояснила она.

– А я-то тут при чем? Из меня модельер, как из… Курта балерина, – сказала я, заметив, как напряглась Гита.

Соглашусь, персону для фразеологизма я подобрала крайне неудачную и уже ждала, когда Гита наедет и предъявит свои права на квотербека, но она снова меня поразила. Закинув голову, девушка громко рассмеялся, еще и сказала сестре:

– Правда смешная шутка, Триш?

Та снова заулыбалась и продолжила:

– Кэти, нам важно знать твое мнение, правда. Может, сходишь с нами в мастерскую и взглянешь на эскизы своим ээээ… русским глазом? Для нас это очень важно. Ну же, Кэти, чего тебе стоит?

– Или ты нас боишься? – изогнув идеальную бровь, спросила Гита.

Вот если бы она это не сказала, хрен бы я куда пошла с ними. Но теперь это было дело принципа и чести. Чтобы Чесноковы и боялись кого-то?! Только не в мою смену!

– Шей, не говори ерунды! – одернула сестру Зита. – Идём, Кэти, это недалеко.

Понимала ли я, что эта их сценка артисток погорелого театра подстава подстав? Да ещё бы! Но не пойти – означало отступить и показать свою слабость, поэтому, изобразив полную невозмутимость, я пошла с ними.

Когда мы оказались в швейной мастерской, оборудованной по последнему слову техники, сестры покидали свои сумки на раскройный стол, стоящий у стены на входе, и предложили мне присесть за компьютер в дальнем углу кабинета. И, когда я уже ждала, что они начнут душить меня или наденут на голову пакет, устроившись за моей спиной, как экран монитора засветился, и передо мной появилось изображение русского народного костюма. Предположительно. Выглядел наряд довольно по-русски и по-народному, и придраться мне, собственно, было не к чему.

– Это один из вариантов, – прошелестел над ухом голос кого-то из сестер. – Полистай следующие эскизы и скажи, какой нравится тебе больше других.

– Ладно, – процедила я, нервно сглотнув, и схватилась за мышку.

Если сестры хотели заставить меня нервничать, то у них это неплохо вышло. Ожидание неизвестного действовало отрицательно на мою нервную систему, и я уже была в полушаге от того, чтобы прекратить весь этот цирк и прямо спросить у этих двух лицедеек, какого лешего они меня сюда притащили.

Но я не успела. Удаляющийся дружный топот за моей спиной говорил о том, что я проиграла. И я даже не удивилась, когда стальная дверь мастерской захлопнулась, а мой рюкзак исчез со спинки стула вместе с мобильником внутри.

– Что ж, Кэти, – глухо прозвучал голос одной из близняшек, – у тебя есть выходные, чтобы подумать о том, насколько плохо ты поступаешь, пытаясь увести чужого парня!

Соскочив со стула, я подбежала к двери и завопила:

– Откройте дверь, дуры ненормальные! – и прижала ухо к замочной скважине, в которой щёлкнул замок за секунду до того, как я оказалась возле нее.

– Что она сказала? – раздалось за дверью, и я поняла, что орала на них по-русски.

– Не знаю, – ответила ее собеседница. – Шей, а это не опасно? Два дня без еды…

– Ничего, я гуглила, без еды человек может прожить несколько недель, а ты видела её задницу? Да она нас сама благодарить будет!

А потом они просто взяли и ушли.

Стоя у закрытой двери в мастерской пустеющей школы имени Уильяма Роджерса, я осознала сразу два факта.

Первое. Катя Чеснокова – недальновидная, глупая и наивная девочка с Урала, раз позволила этим двум тощим куропаткам обвести себя вокруг пальца.

И второе. Предстоящие выходные обещают стать самым ленивым уик-эндом за всю мою сознательную жизнь.

Как говорится: «Нет худа без добра». Отдыхай, Чеснокова!

*От англ. kitty – котенок

**«Касабла́нка» (англ. Casablanca) – голливудская романтическая кинодрама 1942 года. Действие фильма разворачивается в начале Второй мировой войны в марокканском городе Касабланка, находившемся в то время под контролем вишистской Франции.

*** Речь идёт об одном из второстепенных персонажей фильма.