Читать книгу Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга II - Юрий Александрович Лебедев - Страница 24

Для ведомства это было очень болезненной и неприятной неожиданностью. Образно говоря, замок на дверце «золотой клетки», в которой сидел «Дельмар-2», оказался взломанным А. Крамишем, и Дельмар-2 получил свободу – он мог общаться и с представителями ГРУ, и с их американским коллегой А. Крамишем.

12.27. А. Крамиш. Фото, присланное им Ж. А. Ковалю.[176]

И в новой обстановке Жорж показал себя «крепким орешком». Понимая, что его персона является только приманкой для публики, причём после выхода книги о роли ГРУ в добывании «атомных секретов» серьёзные аналитики и критики ГРУ найдут в ней много такого, что выявит именно пропагандистские цели её издания, служить «живцом» при ловле рыбки в мутной пропагандистской воде Жорж не захотел и не разрешил использовать свое имя в тексте.

Более того, потребовал таких правок фактов своей биографии, которые не позволили бы официально отождествить себя с героем книги. Но для тех, кто действительно знал и ценил его, должно было быть очевидно, что речь идет именно о его работе. При этом он учитывал теперь не только российский, но и возможный международный резонанс материалов готовившейся книги.

Какая-то своя игра шла у него и с Крамишем – эти два разделённые двумя океанами старика, два умудрённые жизненным опытом еврея, сыгравшие свои таинственные роли в истории создания атомной бомбы на планете Земля, знали и об этой истории, и друг о друге то, чего не знали ни ГРУ, ни ФБР.

И в конце жизни судьба подарила им возможность ещё и вспомнить те игры, в которые они играли в молодости. Теперь возраст и накопленный жизненный опыт сблизили их настолько, что показалось – тогда каждый из них был «славным парнем» и сегодня им не в чем упрекнуть друг друга, незачем опускать глаза и можно вместе бродить по лабиринтам памяти без давления смертельного риска и для себя, и для планеты Земля…

Рискну предположить, что этому сближению способствовало и то, что на расстоянии десятилетий, отделявших их в начале двухтысячных от далёких сороковых, и их жизненный опыт, и ход истории сформировали у них новую оценку смысла и содержания их прошлого общения. В исторической перспективе из всех тогдашних противоречий и противостояний, в которые они оба были вовлечены, главным, с моральной точки зрения, оказалось противостояние подлости и порядочности. А в этом противостоянии они были на одной стороне баррикад.

В то время эта доминанта формировалась политикой Гитлера по отношению к евреям:

«После поражения и капитуляции в ноябре 1918 года Гитлер окончательно пришел к выводу, что, если Германия хочет стать по-настоящему великой державой, она должна строить глобальную империю по образцу англо-американской.

Таким образом, все основные военные инициативы Гитлера, в том числе завоевание Франции и вторжение в Советский Союз, и были направлены на создание огромной империи, которая могла бы соперничать с «атлантической». А преследование евреев стало лишь одним из элементов многоплановой «стратегии сдерживания», которую диктатор разрабатывал, исходя из угрозы со стороны превосходящих англо-американских сил.

До 1939 года Гитлер рассматривал евреев Германии как заложников, которые должны обеспечить «хорошее поведение» Соединенных Штатов (эта страна, по мнению фюрера, полностью контролировалась евреями). Но по мере расширения военных действий, а особенно после вторжения в СССР и вступления в войну США, шантаж заложниками потерял смысл, и Гитлер решил начать массовое истребление евреев».[177]

И с этой точки зрения американские евреи Коваль и Крамиш, при всём различии их идеологических убеждений и принадлежности к остро конкурирующим друг с другом силовым структурам союзных тогда государств, оказывались «в одной команде».

И что бы ни стояло за стечением обстоятельств, позволивших Крамишу однажды позвонить в Москву, в квартиру на Мичуринском проспекте, и Арнольд, и Жорж восприняли этот подарок судьбы очень эмоционально!

Оба описывают этот момент почти одинаково. После томительной паузы, последовавшей за формальным представлением, в течение которой Крамиш с тревогой ждал реакции Коваля, оба вдруг рассмеялись: «Ба, Арнольд!», – «Ты, Жорж?»…

Им ведь было что вспомнить о жизни в «молодые годы»! Как теперь стало известно, уже очень давно, 04.01.1956, в интервью агентам ФБР

«КРАМИШ сказал, что он был очень близок к Жоржу как в CCNY, так и в Oak Ridge. Он описал его как самого старшего в группе ASTF человека, который сильно пил, любил женщин и знал Нью-Йорк лучше, чем кто-либо из их группы».[178]

В памяти Крамиша Жорж в молодые годы был «гулякой праздным».[179] А то, что к моменту возобновления общения он стал «великим разведчиком», только подогревало интерес к свидетелю и его, Крамиша, «жизнелюбивой» молодости, которому он наверняка завидовал тогда как «удалому молодцу», а теперь завидовал ещё и – это он чувствовал как историк – приближавшейся его мировой славе как разведчика…

Можно только догадываться, как это раздражало ГРУ. В. И. Лота был вынужден согласовывать с Жоржем каждый пассаж своего текста, а Жорж свободно и бесконтрольно общался при этом с американским историком, что-то сообщал ему, что-то получал от него!

Служба почтового контроля фиксировала не очень активную, но регулярную переписку Коваля и Крамиша. Работа над книгой В. Лоты шла трудно. Ведь в ней описывалась работа не только Дельмара, но и многих разведчиков – Адамса, Черняка, Кремера, Мея, Фукса и других. И почти по каждой главе возникали какие-то «специфические проблемы», затягивавшие работу.

К тому же и «либеральные сквозняки» порой существенно охлаждали «трудовой пыл». Так, в декабре 2001 года третий номер «Исторического Вестника РХТУ им. Д. И. Менделеева» фактически обесценил «главную сенсацию» книги – раскрыл Ж. А. Коваля как «атомного разведчика», опубликовав письма Крамиша и некоторые другие материалы. Причем редакция не согласовывала эту публикацию ни с «компетентными органами», ни даже с самим Ж. А. Ковалем![180]

В этом нет ничего необычного – никакого согласования и не требовалось, но говорит о том, что редакция «Исторического Вестника» к тому моменту уже изжила совковый страх – «как бы чего не вышло» при рассмотрении возможности опубликования «острых материалов».

При подготовке к публикации состоялся разговор с Жоржем Абрамовичем (вероятно, по телефону) в котором он сказал А. П. Жукову «дословно следующее:

«Саша, ты знаешь, что я – первый советский человек, державший в руках металлический плутоний».[181]

И эта его фраза была вставлена в вёрстку материалов «Исторического вестника».

С достаточно большой долей уверенности можно утверждать, что Жорж Абрамович держал в руках металл, из которого был изготовлен вот этот плутониевый шарик:

12.28. Плутониевая сфера, окружённая блоками карбида вольфрама в эксперименте по определению критической массы плутония.[182]

Этот снимок сделан в Лос-Аламосе 2 октября 1945 года, но Жорж Абрамович держал в руках металл, из которого он изготовлен, до перевода в Дейтон 10 марта 1945 года.

В публикации «Вестника» этой фотографии не было, но от этого потенциальная мощь «информационного взрыва» от этой публикации не становилась меньше.

Спасало автора готовившейся к печати рукописи «ГРУ и атомная бомба» только то, что «Исторический вестник» – издание ведомственное и очень малотиражное – 200 экз. Так что пока эта информация была доступна только менделеевцам. Хотя этого было уже достаточно для того, чтобы она стала распространяться среди научно-технической элиты как историческая сенсация. Вот тому пример.

«В начале 2000-х в Тушинском комплексе РХТУ им. Д. И. Менделеева… состоялась презентация мемуаров академика Ф. Г. Решетникова «Этапы большого пути». Фёдор Григорьевич Решетников мировым научным сообществом технологов ядерного топлива признан как «Мистер Плутоний СССР». Академик П. Д. Саркисов в короткой речи на фуршете после презентации спросил Фёдора Григорьевича: «Знаете ли Вы, Фёдор Григорьевич, кто был первый советский человек, державший в руках металлический плутоний?» И не дожидаясь ответа, сказал: «Наш Менделеевец! Выпускник 1939 года – Жорж Коваль».[183]

Указанную дату «в начале 2000-х» можно уточнить – мемуары Ф. Г. Решетникова вышли в самом конце 2001 года, они поступили в электронный каталог РГБ 6 ноября 2001 года. Значит, презентация состоялась где-то в декабре 2001, как раз в момент публикации «Вестника истории РХТУ» и П. Д. Саркисов мог «похвастаться» Ковалем именно в связи с этой публикацией.

Так что следовало спешить с громкой публикацией, не дожидаясь того, что кто-то из коллег-журналистов или историков «откопает» это редкое ведомственное издание РХТУ и даст огласку в наших центральных СМИ!

И не только в «наших». В этот момент произошли весьма любопытные эвереттические ветвления.