Читать книгу Гибель общаги - Юрий Чуб - Страница 10

Рич предупредил директора рынка Кемаля, что будет только к обеду. Кемаль пообещал прикрыть. Рич глотнул зеленого чая и, оставив Колю на попечении Ильи, поспешил на работу.

От родного метро «Алтуфьево» до рынка он доезжал обычно минут за 20. Но от «Коньково» с учетом двух пересадок пришлось колыхаться почти час.

Сев в последний вагон метро, он примостился на крайнем сиденье рядом с толстой дремлющей теткой. Раскрыл папку. Теперь он внимательно читал то, что до этого только пролистал.

На первых страницах шло подробное описание трупа девушки. Здесь имелись выводы судмедэксперта о причине смерти и предполагаемом времени ее наступления. По всему выходило, что Алина Барабаш была задушена ночью, между 2 и 3 часами.

«Смерть наступила вследствие пережатия участка шеи между подъязычной костью и щитовидным хрящом, в результате чего поступление кислорода в легкие было полностью прекращено».

Ну и косноязыко же они излагают.

В то же время эксперт отмечал, что Алина была найдена под окном в 13.15 дня, где пролежала около двух часов. «На это указывает характер изменений на коже под воздействием грунта…»

Значит, ее сбросили из окна где-то около 11.15. Получается, с 3 часов ночи до 11 утра бездыханное тело Алины находилось в комнате. То есть целых восемь часов Илья ждал 11 утра, чтобы потом средь бела дня выбросить тело из окна? Но зачем ждать? И зачем вообще выбрасывать тело?

Рич недоуменно воззрился на похрапывающую тетку, словно ожидал от нее ответа.

«Если Илья убийца, это поступок психа. Но на психа он вроде непохож».

Рич перевернул страницу. Углубился в обоснование версии, по которой подозреваемым был признан Илья Муромцев. Студентки Оксана Болдурец и Вероника Кузнецова из соседней 32-й комнаты рассказали, что накануне поздно вечером слышали в 33-й комнате раздраженные голоса и ругань. Соседки утверждали, что Алина с Ильей выясняли отношения. Правда, эти Оксана и Вероника путались в показаниях. Первая говорила, что пара ругалась в 11 вечера, вторая – что около полуночи. Ну допустим, они не следили за временем. Но! Следствие делает вывод, что убийство случилось после ссоры. Дескать, Илья в состоянии аффекта набросился на Алину и задушил.

Но ведь ее задушили в 2–3 ночи. Между ссорой и убийством прошло не меньше двух часов.

В динамиках прозвучало название нужной станции. Рич захлопнул папку, вытиснулся из седловины между поручнем и спящей толстухой и вышел из вагона.

На рынке ему поразмышлять не дали. Он даже присесть не не успел.

Торговцы-курды обступили домик администрации и принялись галдеть, что их хозяин на месяц задержал зарплату. Встав перед возбужденными бородачами, Рич набрал номер арендатора. Долго-долго слушал гудки. В ушах стоял нестерпимый гул. Курды кричали, что им нечем кормить свои семьи, размахивали руками.

Трубку наконец взяли.

– Слюшаю…

– Алан, ты?

– Нэ, это Гасан.

– Гасан, а где Алан?

– Всё в порадкэ, Рыч. Он у хазяина на дачэ. А кто там шюмит?

– Курды хотят зарплату.

Гасан разразился осетинской бранью.

– Ладна, скажи им, скоро буду, дэнги прывезу.

Рич кое-как угомонил толпу. Курды стали рассасываться. Но торговые места никто не занял. Они посбивались в кучки и стали о чем-то шептаться. Было видно, что без денег они работать не будут.

Ну и хорошо. Значит, до приезда Гасана никто не будет его дергать к покупателям, чтобы перевести какую-нибудь мудреную фразу.

С этими курдами вообще не соскучишься. В торговле они до жути экспансивны и вспыльчивы. То ли дело азербайджанцы или афганцы. Эти расхваливают товар чинно и нараспев, руками зря не машут.

Рич отпер домик администрации и вновь погрузился в изучение дела об убийстве студентки.

Вскоре приехал Гасан – резко заскрипели тормоза его серого джипа. Рич достал из холодильника бутылку с негазированной водой, сделал пару глотков. Прислушался. На улице снова заклокотала гортанная курдская речь. Гасан огрызался по-осетински. Судя по всему, деньги он не привёз.

«Надо бы выйти», – подумал Рич, тревожно глянув в окно. Курды привычно взмахивали руками, Гасан лениво поплевывал на грязный бетон.

«Ладно, он все уладит, не в первый раз», – решил Рич.

Однако шум за окном нарастал. Гомон и ругательства перекрывали друг друга, яростно сталкивались, обрастая новыми голосами. Обстановка накалялась. Причем курды уже орали не про зарплату, а жаловались, что работают без выходных, живут в скотских условиях в подвале, что на рынке нет туалета. Пригрозили пойти на прием к главе управы. Бровастый горбоносый Гасан тоже заорал.

Нет, надо все же выйти.

Рич быстро встал из-за стола и открыл дверь администрации. Он увидел, как Гасан брезгливо отталкивает кого-то из курдов и бормочет по-осетински: «Вонючка».

Рич похолодел: с ума сошел!

Лезвие блеснуло быстрее, чем он успел метнуться вперед. От удара Гасан икнул и ощерился. С его губы соскользнула кровавая слюна.

Курды мгновенно рассыпались кто куда. А Гасан остался на месте, сжав пальцами рукоятку ножа, торчащего из его паха.

Рич бросился к нему.

– Звони! – прохрипел Гасан.

Но было поздно. Приехавшей скорой осталось лишь накрыть осетина черной тканью. Беднягу увезли под стенания брата Алана и его визгливые брызгастые заклинания отомстить.

Полиция забрала с собой Рича и двух перепуганных курдов, которых сумела отловить. Остальные скрылись, побросав на рынке своё барахло.

Рича препроводили к следователю Челебадзе, которому было поручено расследовать убийство Гасана Чахкиева. Но толку от его допроса было мало. Убийцу Рич не разглядел. Куда могли податься курды, он не имел ни малейшего понятия.

– Если понадобитесь, мы вас вызовем. Подпишите вот здесь, – устало сказал следователь.

Телефон Челебадзе прозвенел в тот самый момент, когда Рич ставил свою крохотную, чечеточно-муравьиную подпись.

– Да? Серьезно? – протянул Челебадзе, изумленно косясь на арабиста. И левой рукой уже комкал его временный пропуск.

Вопросительный взгляд Рича был следователем решительно проигнорирован. Губы Челебадзе сжались так сурово, что даже усы встали дыбом.

Через секунду всё разъяснилось. На рынке был произведен обыск, и в столе у Рича нашли дело об убийстве студентки.

– Откуда оно у тебя?

Рич молчал, ругая себя самыми последними словами.

– Пойдем за мной, – велел следователь.

Пришлось плестись за Челебадзе, обреченно дыша густой прянью его туалетной воды.

Они вошли в кабинет, на двери которого белели две облупленные таблички – «Суставин» и «Пантелеев».

Первая фамилия повергла Рича в уныние. Он со вздохом вспомнил о пьяном капитане полиции, которого он на свою голову вырвал из лап уличных грабителей. Как говорится, круг замкнулся.

Но самого Суставина в кабинете не оказалось. Вместо него сидел какой-то сытый майор и читал газету светских сплетен.

– А где Серега и Паша? – спросил Челебадзе.

– На задании.

– Ааа. Слушай, Девяткин, у этого типа нашли Серёгино дело. Пусть он с ним разберётся. У меня своего геморроя по горло.

Челебадзе с такой пылкостью рубанул ладонью по своему кадыку, что впору было уверовать в реальность его причудливого диагноза.

Девяткин указал Ричу на свободный стул. «Похоже, это Пантелеев», – решил арабист.

– Откуда у тебя дело Суставина? – грозно спросил майор.

– Нашел.

Девяткин поднялся и стал расхаживать по кабинету, важно супясь. Тягостная пауза затягивалась.

Рич от безысходности принялся разглядывать обшарпанный кабинет, в котором было два облезлых стола и три стула, постер на стене с «Мисс МВД-2022» (один угол отклеился и загнулся), плакат с актерами из криминального сериала. Поразил гвоздь, торчащий из стены, с рассеянным вокруг него хороводом дырок. Можно было подумать, что здесь кого-то хотели повесить, а потом передумали и расстреляли.

На одном из столов валялась визитка. Извернув шею, Рич прочитал: «Лейтенант Пантелеев П.В.».

Вот те на! Кто же тогда этот майор перед ним? Явно не Суставин. «Или Суставин, но однофамилец!» – мелькнула спасительная догадка.

– Та-ак, – протянул Девяткин и строго взглянул на Рича. – А ну-ка покажи свои документы.

Рич протянул паспорт. Девяткин открыл и удивился.

– Рич? Это что за имя такое?

– Отец голландец.

– Не похож ты на голландца.

– А какие они, по-вашему?

Майор почесал ухо.

Вдруг комната сотряслась, словно дверь подорвали гранатой. В кабинет бульдожисто ввалился полковник Затворов.

– Что ты здесь делаешь, Девяткин? Где Суставин, где Пантелеев? – прорычал он.

– На задании.

– На каком задании?!

Девяткин сглотнул слюну. С перепугу он все забыл.

– Это по нашей просьбе, – неожиданно встрял Рич. – Мы попросили срочно направить сотрудников полиции на наш рынок. Очень уж много левых торговцев развелось.

Рич предъявил Затворову свою визитку, блестевшую стильной гравировкой: «Заместитель директора администрации Алтуфьевского рынка».

– Так бы сразу и сказали, – проворчал Затворов. – Только зачем Суставина с Пантелеевым дергать? Не могли стажеров послать?

– Наш директор попросил, чтобы рейд был представительным, – не моргнув, соврал Рич. – Обстановка накаленная, нелегалы совсем обнаглели. Сегодня до поножовщины дошло, торговцы зарезали хозяина лотков.

– Как только эти любители спецопераций появятся – сразу ко мне! – буркнул Затворов. – Сейчас главное – дело убитой студентки. Пусть мне этого Илью Муромцева из-под земли выроют!

Затворов умчался. Девяткин вытер пот.

– Ловко ты это с рынком придумал, – благодарно пробубнил он.

– Может, отпустите? – с надеждой спросил Рич.

– Не могу, друг. Сам понимаешь… это самое…

Он набрал номер Суставина. Долго слушал длинные гудки, пока не дождался нежного девичьего «Абонент не отвечает».