Читать книгу Гибель общаги - Юрий Чуб - Страница 11

Суставин недоуменно уставился на голый пол в прихожей, где еще утром валялась обувь. А теперь ничего не валялось, кроме комьев грязи. Вешалки для одежды были пусты.

Опорожнен был и холодильник «Днепр». Кукожился там один какой-то йогурт, безнадежно просроченный.

В ванной тоже оказалось голо и пустынно. Ни тебе зубных щеток, ни мыла.

А ведь мыло было, ухватил он за отогнувшийся уголок утреннюю мутную картинку. Вот здесь, справа в зеленой мыльнице. Утром он отмывал этим выскальзывающим из нервных рук куском запекшуюся на виске кровь.

«Неужели они съехали?»

Капитан растерянно опустился на стул.

Исчезли коробки с аудиодисками. И ноутбук, стоявший в комнате, испарился. Лишь чистый прямоугольник зиял посреди пушистой от пыли столешницы.

«Хорошо, съехали. Допустим. Но папка с уголовным делом им зачем?» – ерошил голову капитан.

Он заметался от шкафа к дивану в нарастающем ужасе, представляя фатальные последствия случившегося, вплоть до разжалования и изгнания из органов.

«А если это какие-то прожженные хмыри, которым лишь бы стащить? Сейчас небось глумятся, вырывают листы, или что похуже» – взвизгивал в нем паникер.

«Погоди, но ни деньги, ни документы они не тронули. Да и не похожи они на хмырей», – сглатывая ледяную слюну, отзывался здравый голос.

«Это очкастый непохож, а второй, небритый и нечесаный – вылитая рвань! И пока ты здесь торчишь, твоя папка уже идет из-под полы на каком-нибудь блошином рынке!» – не унимался паникер.

«Да кому она нужна, эта папка», – оцепенело отбивался голос трезвости.

С трудом капитан сумел взять себя в руки. Для этого, правда, пришлось расколошматить ни в чем не повинный стул и вонзить в пол кухонный нож. И еще выкурить подряд три сигареты.

Он повторно, на этот раз тщательно и въедливо обследовал квартиру. Внимательно изучил липкие следы посуды на кухне, затем темные разводы на линолеуме в коридоре. В квартире имелся диван, на котором, судя по его целлюлитным ямкам-примятостям, регулярно спали. Сложенная раскладушка тоже явно не простаивала – Суставин обнаружил на ней пару волосков.

Плюс в квартире имелись два матраса. Правда, свернутые в рулоны. Развернув один из них, Суставин его тут же узнал. Это на нем он провел минувшую ночь. Вот и клякса запекшейся крови, своей бесформенностью напоминающая птичье дерьмо.

Второй матрас пах кислым потом и застойным перегаром.

Похоже, в квартире обитали трое.

Сознание капитана напряглось, пружинно сжавшись в точке, которая отвечала за воспоминание. Он ворочал жернова памяти туда-сюда.

Но события вчерашнего вечера безнадежно угасли, и раздуть из этих мертвых углей новое пламя не получалось.

Сегодняшнее утро еще худо-бедно брезжило. Вот он видит перед собой небритую физиономию спящего. Ту самую неопрятную, с прыщами на щеках и подрагивающей соплей в носу. Кроме него, в комнате никого.

Вот спустя какое-то время он, шатаясь, бредёт по бесконечному коридору. Посещение туалета. Далее обрыв…

Новое видение – смуглый тщедушный парень в очках с ноутбуком на диване. Кажется, в наушниках. Парень не обращает на него никакого внимания. А может, совсем наоборот, что-то ему говорит.

Новый провал…

Суставин застонал. Он помнил, что пришел в себя только на улице у киоска, когда наконец остограммился с помощью парочки шкаликов. До тех пор был словно зомби.

Лишь дотошно изучив следы обуви на линолеуме, он окончательно убедился: кроме смугляка и небритого, был еще один – третий. На полу в коридоре были три разных следа.

Рифленые изогнутые следы (похоже, кроссовки) – самые маленькие и четкие. Вероятно, от обуви мелкого смугляка.

След побольше – плоский, вафельный. Кеды?

А вот и отпечаток самый большой, примерно 43 размера. Видимо, от от ботинка. Каблук достаточно глубоко впечатался в линолеум, спасибо родной грязюке.

В шкафу одежды было мало. И вся она была маленького размерчика.

Суставин порыскал в ванной и к своей радости обнаружил, что бак для грязной одежды наполовину заполнен шматьем. Капитан врылся в этот затхло-смердливый ворох. И вскоре с хриплым возгласом раскидал вокруг себя трусы, штаны, носки и футболки трёх разных размеров.

Почему же они так спешно съехали? И зачем забрали его папку?!

«Ладно, займемся установкой личностей», – подвел промежуточный итог Суставин.

Он обошел соседей по подъезду. Но днем почти никого дома не было. Лишь одна подслеповатая бабка открыла дверь, но была недоверчива и разговаривала через цепочку. «Жилец из квартиры-пристройки? Не знаю, не видела. Как зовут, понятия не имею».

Суставин позвонил в ДЕЗ. Еле дозвонился. Ему посоветовали обратиться в Центр регистрации арендного жилья. Позвонил туда, назвал адрес. Увы, этот адрес у них не был зарегистрирован. Значит, квартира сдавалась нелегально.

Оставалось плестись в паспортный стол. Там ему дали информацию о собственнике квартиры. Некто Ершов Н.Н, уже лет пятнадцать живет во Франции.

Ниточка оборвалась.

«По крайней мере, теперь хоть понятно, почему они съехали. Раз квартира сдавалась нелегально, их могла напугать моя полицейская корочка», – решил Суставин.

Наскоро пожевав в первом попавшемся фаст-фуде, он посмотрел на часы. Возвращаться в отдел было поздно. Ничего, пусть хоть раз без него обойдутся, не рассыпятся!

Суставин решил подождать пару часиков до вечера, после чего снова наведаться в поганую квартиру. Была отчаянная надежда, что парни вернутся за какими-нибудь вещами.

Все эти два часа Суставин прошатался в окрестностях дома, как бы невзначай посматривая по сторонам. Чтобы не казаться подозрительным, купил три розы и шесть хризантем. Мол, свидание у него. Попытался включить на лице романтическое нетерпение. Закурил.

Как же давно он не покупал цветы. Жена не просила, к цветам была равнодушна. А может, он сам был виноват в ее равнодушии и сварливости? Капитан Суставин погрузился в невеселые размышления…

Он встрепенулся поздновато. Знакомая тщедушная фигурка уже приближалась к подъезду.

Вынырнув из-за дерева, Суставин пружинистыми прыжками понесся за щуплым человечком. В голове уже проворачивались разные варианты атаки: «Где папка, сволочь?» Или: «Любезнейший, давайте не будем тратить попусту время…»

Он почти наскочил на щупляка и протянул руку, чтобы схватить его за плечо. Тот испуганно обернулся.

Веснушчатый подросток. Над губой набух, разросся и бахнул пузырь жвачки.

«Извращенец!» – презрительно брякнул отрок и шмыгнул в подъезд.

Суставин стоически отступил обратно за дерево. На всякий случай прикрылся цветами. Теперь соглядатайствовал сквозь бутоны.

Когда стемнело, он воткнул букет в клумбу. А сам улучил момент и вслед за толстоногой теткой с сумками решительно проник в подъезд.

Повторный рейд по соседским квартирам был последним его шансом избежать катастрофы.

В четырёх квартирах Суставину не открыли. Двое захлопнули дверь перед его носом без всяких объяснений. У прочих Суставин буквально вымаливал информацию.

О жильцах из квартиры-пристройки никто ничего не знал и не хотел знать. Впрочем, как и об остальных обитателях дома. Соседи не общались друг с другом, были подозрительны и немногословны. Приходилось без устали вытаскивать удостоверение. Но и оно не помогало. На корочку зыркали без особого почтения.

Увы, в последние годы имидж полиции был основательно подпорчен. «Дело о генеральских дачах», очередной скандал с ОМОНом и безобразные обстоятельства недавнего ареста блогера Федорецкого аукались честным сотрудникам полиции.

Люди в майках и халатах мямлили, что ничего не знают. Кто-то один вспомнил, что да, живет такой парень «в той квартире, где раньше подсобка была». Но кто он, что он, без понятия… «А еще двое?» «Какие двое? Никого там больше нет, он один живет».

Еще один сосед блеснул путеводным огоньком: «Имя у него необычное… Эээ…». Но так и не вспомнил, задница.

Суставин обошел почти всех. Устало ткнулся в очередную дверь, весьма богато обитую. Долго звонить не пришлось – ему почти сразу открыли. На пороге жевал жвачку тот самый подросток с веснушками.

– Извращенец? – удивленно протянул тинейджер и мгновенно обернулся: – Пап, это он!

В перспективе прихожей замаячила шкафоподобная фигура. Послышался утробный басок, не предвещавший ничего доброго:

– Тот самый?

Что-то плотоядное и ищущее почудилось Суставину в этом гулком рокоте.

Капитан не стал тратить времени на махание корочкой – просто слетел по лестнице вниз и покинул проклятый подъезд. Забежал в соседний двор, отдышался и прислушался.

Звуков погони вроде не было.

Он посидел грустно на лавочке, в очередной раз покурил. Отдал бычок соткавшемуся из тьмы бомжу. Тот тихо проскрипел что-то невнятно благодарственное и так же волшебно растворился.

Это был провал. Суставин со вздохом представил, как он пишет объяснительную Затворову по факту утерянного дела. Как с него перед строем коллег срывают погоны. Как он коленопреклоненно плачет, уткнувшись в суровые руки жены.

Жена… Надо бы помириться, что ли?

Суставин вернулся в опостылевший двор. В темноте не сразу отыскал, где приткнул цветы. Розы и хризантемы сиротливо торчали из клумбы. Он осторожно вынул букет из земли. Отряхнул стебли, понюхал бутоны. Розы почти не пахли, хризантемы отдавали какой-то кислятиной.

Он отправился к метро, на ходу нащупывая мобильник.