Читать книгу Собрание малоформатной прозы. Том 5. Ужасы, мистика, фантастика, криминал, современная проза, прочее - Юрий и Аркадий Видинеевы - Страница 4

Панкрат не верил страшилкам. Лесные монстры – это порождение страхов, помноженное на досужие вымыслы. Какая может быть невидаль-нежить, неизвестная современной науке, непохожая ни на одно земное существо? Не верил, и слушать не хотел, обрывал всех рассказчиков: «Ты сам эту нечисть видел? Проводи меня к ней. Хочу на неё посмотреть!» Провожатых не находилось: «Вам городским наших дел никогда не понять. У нас тут всякое случается… На то он и Волчий яр в лесных дебрях. На то оно и полнолуние».

– Если жить надоело, сам иди в то треклятое место в самый треклятый час, – ответил Панкрату на его отсекающее предложение показать ту самую нежить местный балагур и насмешник Петрович. Оставить без ответа такой провокационный выпад Панкрат не мог: У Петровича злой язык. Любого готов выставить в своих пересказах если не дураком, то трусом. Потому и ответил, будто топором рубанул:

– Значит, сам и пойду в то треклятое место в самый треклятый час.

Душа города – это люди, которые его населяют.

А душа леса?

– Душа леса – это его звери и птицы, – думают горожане.

– Душа леса – это те потусторонние сущности, которые незримо в нём живут и имеют в нём тайную власть, – знают ведьмы и ведьмаки.

Панкрат не знал ни леса, ни секретов выживания в диких дебрях. Стрелять из охотничьего ружья ему ранее приходилось только по летающим мишеням в условиях обычной стендовой стрельбы. Этим летом он впервые выехал на любительскую охоту и очень удивил сопровождавшего его бывшего егеря, уволенного за пьянство, меткостью своих выстрелов. Теперь он в одиночку отправился с ружьём к Волчьему яру, чтобы исследовать это «треклятое место» в дневное время суток.

Дороги к этому нехоженому месту не было. Ему удалось узнать только направление и расстояние. Путь оказался трудным: то непроходимые кустарники, то завалы валежника. Полчища кровососущих гнусов, птичий гомон, сердитый цокот белок.

У всех у них какая-то своя, непонятная городскому человеку лесная жизнь, и за всем этим Панкрат ощущал что-то, неподдающееся описанию. Если бы он был мистиком, то, вероятно, назвал бы это незримым присутствием «души леса». Панкрат вспомнил рассказы одного знакомого геолога о его дружбе с бурятским шаманом. Тот шаман верил, что душа есть у всего сущего: у Вечного Синего Неба, у тундры, у тайги, у дождя, у снега, у оленя, у камня…

Волчий яр поразил Панкрата своим мрачным величием. Крутой обрыв зависал над берегом небольшого озера. Противоположный берег озера был пологим. Там, наверняка, были заповедные водопойные тропы, известные обитателям леса, плотно обступившего озеро со всех сторон, оберегающего его вековой покой. Над озёрной гладью витала тайна. Эта тайна пробудила в Панкрате неизъяснимый, доисторический страх. Он вдруг почувствовал, что ему небезопасно проникать в эту тайну. Ему вспомнилось предостережение местного старожила: «У Волчьего яра есть тайны, которые лучше не знать». Это воспоминание жарким пламенем обожгло ему сердце и стало сверлить ему мозг: «Уходи и не возвращайся! Уходи и не возвращайся!! Уходи и не возвращайся!!!».

Панкрат ушёл, …чтобы вернуться сюда в полнолуние. …В самый треклятый час.

Ночь полной луны была светлой. Волчий яр в лунном свете изменился до неузнаваемости. Панкрату стало казаться, что он очутился на другой планете, где действуют иные физические законы, которые он не знает и никогда не сможет понять. Поэтому здесь может случиться всё, что угодно и неугодно. И это неугодное обязательно обернётся непоправимой бедой, страшной, неминуемой, беспощадной. Теперь уже всё пространство этого неземного, враждебного, чуждого рассудку и поистине «треклятого» места впивалось в мозг оглушающими воплями: «Уходи и не возвращайся! Уходи и не возвращайся!! Уходи и не возвращайся!!!».

Но спасаться бегством было поздно: Перед Панкратом появилась ужасная невидаль-нежить, неизвестная современной науке, непохожая ни на одно земное существо, и поглотила его.